Вениамин Фильштинский. Открытая педагогика

они использовали свой жизненный опыт, весь запас впечатлений. Они были прекрасны в своих рассказах. Л.А. просил их подумать, какова разница между их работой над этюдами и работой над «Стройбатом»... Вывод Л.А. сделал такой: «В пробах этюдов вы были бесчувственны, а значит, вы были и формалистами, а здесь вы формалистами не были. Человек и в жизни играет только в интересное. Вам было интересно — было интересно и нам, а раньше и вам и нам было скучно».

Не обошлось и без «спора». Студенты сказали, что, мол, воображаемый предмет мешает психологизму, Л.А. стал убеждать их в том, что это нужно, полезно и т. д. Впрочем, тогда он их, кажется, не очень убедил.

Итак, в обучении возник резкий поворот. Что тут важнее было — включение в процесс обучения руководителя курса или поворот к «Стройбату», трудно сказать. Видимо, и то, и другое. Во всяком случае, сложилось так, что и этюдная, и классическая тре-нинговая части с этого времени стали постепенно уходить в песок.

Программа обучения оказалась воистину экспериментальной!.. Впервые в практике института после первого семестра не было обычного зачета по актерскому мастерству в виде традиционных этюдов. Поворот в сторону «Стройбата» стал окончательным.

Тем не менее, какое-то время шли еще две линии параллельно — «Стройбат» и, так сказать, классическое обучение.

ВЕЧЕР ЧЕТВЕРТЫЙ

Были показаны «Зачин», «Взгляд», этюды.

...Наташа показала очень неплохой этюд по «Робинзону Крузо», с хорошей планировкой, с хорошей энергией. Она была первая, кто подхватил нерв «Стройбата». Игорь Н. показал этюд но Джеку Лондону, Сережа — этюд «Фотография»...

Л. А. дает упражнение: тянуться к потолку, потом расслабиться до локтей, йотом — до нояса, упасть... Потом велит вскочить с раскаленной плиты, йотом «зад приморозило к металлу», потом схватить горячую кастрюлю. Ругает за заторможенность реакций: кроме «ой!» никакой реакции не было.

— От хватания горячей кастрюли может начаться такой поток поступков, которого хватит на полдня. Надо действовать, надо делать, надо использовать «если бы», тогда, в конце концов, придет и боль от ожога. Нужно действовать азартно, изобретательно, нельзя ждать боли — нужно действовать. Иногда даже я, зритель, или даже я, актер, не могу понять сперва, где боль, а где преу-

Из прошлого

величение. Во всяком случае, ни в коем случае не ждать боли, совершать действие, и все.

— Лев Абрамович, а как с наигрышем в таком случае?

— Надо оправдывать резкую реакцию, ~ тогда выяснится, наиграл или нет. При оправдании такой реакции в первый момент вести речь о наигрыше не стоит. Хуже всего, когда ничего не движется и ничего не происходит, плохо,

когда актер не дышит... Мне ваша работа с воображаемым предметом не нравится, у вас не подлинность, а имитация... Если что-то не получается, что-то не идет, то надо обострить свои действия препятствием.

Игорю Н.: «Дышать крупно, действовать, потом оправдывать. Чтобы добиться правды, нужна смелость, нужна воля, нужна «наглость» и воображение, которое эту «наглость» оправдывает».

Наташу Л.А. похвалил за длительность этюда, за организацию

пространства.

И еще: «Отнестись к чему-то как к важному. Отнестись».

О режиссерском «взгляде»

В формальных построениях должна быть еще во много раз большая точность, нежели когда мы что-то строим в формах самой жизни. Формальный мазок сделать гораздо труднее, чем нарисовать реалистический домик. Это требует идеальной точности. Формальное имеет свои законы. Во всех упражнениях, даже шуточных, даже эксцентрических, все же должны отражаться этические и эстетические законы профессии. На этом уроке Л.А. высказал также один из своих основных педагогических тезисов: «Через напряжение — к свободе».

Из педагогической тактики Додина

Л.А. не дал студентам обсуждать увиденное. Наверно, он прав: жалко времени. Но, конечно, это еще означает его полную убежденность в том, что он говорит, и что не требует их соразговора.

ВЕЧЕР ПЯТЫЙ

Это был недлинный урок — Л.А. торопился в театр на репетицию.

Зачин. Летопись. Вопросы студентов по «Стройбату». Ответы Л.А. Одно из его соображений было такое: «Режиссер должен в нужный момент в нужном месте уметь произвести нужный удар».

Интересное замечание Андрею Р.: «Когда мы человека спрашиваем: «Что с тобой?», мы говорим, отталкиваясь не от его самочув-

Вениамин Фильштинский. Открытая педагогика

ствия, а от его поступков. Заботиться нужно о том, что нужно совершить, а самочувствие вспоминается само, параллельно...»

После этого урока в занятиях но актерскому мастерству наступил десятидневный перерыв.

Студентам было дано время, чтобы они немножко отдохнули, чтобы посмотрели в Малом драматическом театре «Дом», «Звезды на утреннем небе», «Повелителя мух», «Возвращенные страницы» и чтобы готовили новые этюды по «Стройбату».

Второй просмотр «Стройбата»

Он состоялся 26 декабря.

Были показаны этюды: «Песнь песней», «Искушение», «Рояль», «День рождения», «Больница», «Братья», «Сон», «Артист», «Пирушка».

Я бы назвал этот показ не учебным, а скорее рабочим. Если прежние встречи с Л.А. были нацелены на то, чтобы как можно точнее сговориться о сути профессии, об основах мастерства, то теперь началась работа по созданию спектакля — пусть пока туманно просматривающегося вдали. Конечно, и сейчас ребята учились, и сейчас они жадно слушали и записывали замечания мастера, по все-таки теперь уже шел разговор, нацеленный на реальный спектакль. Л.А. говорил как бы одновременно и со студентами, и с режиссерами сочиняемого спектакля. Поэтому тут вперемешку ставились вопросы и актерского мастерства, и режиссуры, и драматургии. Обсуждались проблемы режиссерского приема, композиции, жанра. И теперь уже не делалось никаких скидок на ученичество. Да и сам Л.А. был уже немного другой. Он был озабочен будущим спектаклем, прежде всего. И студенты должны были разделить с мастером эту его творческую озабоченность, его нерв, его цель. В этом, собственно, и состояла теперь учеба.

Конец семестра

2 января 1990 года был проведен официальный зачет по актерскому мастерству и режиссуре за первый семестр обучения. Вернее сказать, был завершен зачет, так как по актерскому мастерству студентам были справедливо зачтены их показы по «Стройбату». Что же касается собственно режиссуры, то здесь зачет проводился так: студенты представили и защищали свои варианты режиссерского сценария спектакля «Стройбат»...

Так стремительно, парадоксально и, по-моему, эффективно разворачивалось обучение режиссеров в классе Л. А. Додииа.

ПРИЛОЖЕНИЯ

Ниже помещены не публиковавшиеся ранее материалы из архива Николая Васильевича Демидова. Его имя в последние десятилетия звучит в театральных кругах постоянно. «Демидовские этюды», «Демидовские упражнения» — это слышали, пожалуй, все театральные педагоги. Многие увлекаются этим, пробуют, хотят ввести в свою педагогическую практику тончайшие методические и тактические приемы Демидова. Правда, это оказывается не так просто сделать... Мы интересуемся Демидовым давно и рады, что внесли свой посильный вклад в популяризацию его педагогических идей: дважды мы инициировали собрания Совета театральных педагогов СТД, посвященные педагогике Демидова, мы также опубликовали в предыдущем нашем педагогическом сборнике статью М. Н. Ласкиной «Забытое имя» и т. д. Сейчас имя Демидова уже перестало быть забытым. В прошлом году вышли, наконец, первые два тома его «Творческого наследия». И нам очень приятно опубликовать здесь новые материалы из демидовского архива. Большое спасибо за это Маргарите Николаевне Ласкиной.

И еще одно замечательное педагогическое имя — Михаил Михайлович Буткевич. Увы, весть о его педагогике дошла к нам в Петербург с большим опозданием, только с посмертным изданием его громадного литературного труда «К игровому театру». Эта книга необыкновенно богата и многослойна. Здесь и мемуары (причем, не просто мемуары, а настоящий роман жизни театрального мира), здесь и автобиография М. М. Буткевича (и человеческая и педагогическая), здесь и оригинальный анализ шекспировских пьес, здесь, наконец (а, может быть, это важно в первую очередь) — четко проработанная методика обучения режиссуре.

Книга Буткевича не касается впрямую обучения актеров. Однако в концепции «игрового театра», конечно же, роль актера велика, мы бы сказали, величайшая. Вот почему мы решили привести здесь фрагмент из этой прекрасной книги, которая, к сожалению, уже становится библиографической редкостью. Причина, по которой мы остановились именно на том эпизоде, который вам предстоит прочитать, ясна:

Приложенине

Буткевич (ученик А. Д. Попова и М. О. Кнебель) касается этюдной темы. Правда, Михаил Михайлович различает собственно «этюды», а также «опыты» и «эксперименты». Последние он считает самым высоким классом театральной методологии и наиболее близкими к сценической правде и сценической игре. Но про «эксперименты» лучше читать в самой книге М. М. Буткевича, которую мы желаем вам впоследствии разыскать, а то, что будет приведено у нас, — из «опытов». Однако читатель вполне разглядит у этого «опыта» его этюдное происхождение. Как, впрочем, этюдами фактически являются и «эксперименты».

В. Ф.