Предпосылки коллективного поведения

Модель добавленной стоимости. Социолог Нейл Смелзер предлагает исходную схему для изучения коллективного поведения, основанную на модели добавленной стоимости, популярной среди экономистов. Согласно идее добавленной стоимости, каждый этап в процессе производства – от сырьевого материала до готового продукта – повышает экономическую стоимость производимых товаров. Рассмотрим, к примеру, процесс, посредством которого железо преобразуют в готовые автомобили. Сырьевая железная руда, предназначенная для переплавки, может пойти на изготовление как крыла автомобиля, так и кухонной плиты, стальной балки или ствола пушки. После переплавки железной руды и ее прокатки в стальные листы возможности применения несколько сужаются. Хотя из стального проката все так же можно изготовить крыло автомобиля или кухонную плиту, его уже невозможно использовать для производства стальных балок или для отливки пушечного ствола. После того как стальной лист разрезается и формуется в крыло автомобиля, его использование сужается еще больше; теперь из этого листа уже невозможно изготовить кухонную плиту. Каждый этап процесса добавляет железной руде специфическую “стоимость”, одновременно с этим все более ограничивая возможности ее применения по сравнению с предыдущими этапами.

По мнению Смелзера, проявления коллективного поведения тоже вызревают как результат последовательности этапов, которые составляют шесть детерминант коллективного поведения: структурное благоприятствование; структурное напряжение; разрастание и распространение разделяемого убеждения; ускоряющие факторы; мобилизация участников к действию; функционирование механизмов социального контроля. Каждая из детерминант формируется предшествующими, и сама в свою очередь воздействует на формирование последующих детерминант. Более того, как и в случае с автомобилями, по мере появления каждой новой детерминанты в последовательности “добавленной стоимости” потенциальный диапазон конечных результатов все более сужается. Смелзер приходит к выводу, что каждый из шести факторов в схеме является необходимым условием зарождения коллективного поведения, а все шесть детерминант вместе делают коллективное поведение практически неизбежным.

Структурное благоприятствование – это социальные условия, которые делают возможным проявление конкретной разновидности коллективного поведения. Например, прежде чем созреют возможности для финансовой паники, как во время краха фондовой биржи в 1929 г., необходим денежный рынок со свободным и быстрым оборотом денежных средств. Аналогично расовые конфликты – противостояния между разными расовыми группами – возникают, если представители двух рас территориально размещались в достаточной близости друг от друга.

Структурное напряжение возникает, когда “расшатываются” важные аспекты социальной системы. Войны, экономические кризисы, природные катаклизмы и изменения в уровне техники нарушают привычный ритм жизни и вмешиваются в традиционные модели деятельности людей. Постепенно напряжение усиливается и индивиды становятся все более восприимчивыми к моделям поведения, не предусмотренным действующими институциональными системами. Люди переживают “социальное недомогание” – постоянное чувство внутреннего неудовлетворения. Таким образом, массовое психогенное заболевание является типичной реакцией людей на напряженную обстановку на рабочем месте, когда им приходится постоянно существовать под давлением все ускоряющихся темпов производства. Как правило, многие заболевшие рабочие говорят одно и то же: “Меня тошнит от этого места”.

Разрастание обобщенного убеждения. Структурное напряжение и чувство социального “недомогания” сами по себе не могут вылиться в коллективное поведение. Люди должны определить ситуацию, как проблему, нуждающуюся в разрешении. В процессе социального взаимодействия у них вырабатываются общий взгляд на реальность и общие идеи по поводу того, как реагировать на эту реальность. Необходимо обобщенное убеждение, дающее людям “ответы” на стрессовые обстоятельства, давление которых они испытывают. К примеру, в случае панического поведения возникает убежденность, наделяющая непонятное явление или элемент окружающей среды способностью напугать или уничтожить. Именно такой тип убежденности сыграл свою роль в панике по поводу марсианского нашествия, которая возникла у американцев, слушавших радиопостановку по роману Герберта Уэллса.

Ускоряющие факторы. Кроме того, необходимо некое событие, способное “запустить” или вызвать массовое действие. Такое событие создает, обостряет или даже гиперболизирует условия благоприятствования и напряжения. Более того, в результате таких событий появляются “адепты” общего убеждения с “достоверными” свидетельствами о действии сил зла или о вероятности успеха. Эти факторы ускоряют революции: например, марш генерала Гейджа в 1775 г. из Бостона в Конкорд и Лексингтон; взятие Бастилии разъяренной толпой французов в 1789 г.; царские декреты от 11 марта 1917 г., направленные против восставшего Петрограда. В паническом поведении обычно наблюдается некое конкретное событие, “запускающее механизм в действие”. Такие драматические события – радиоинсценировка о марсианском вторжении, взрыв, отставка правительства или крах банка – создают структурные условия, необходимые для распространения паники.

Мобилизация участников к действию. При наличии всех детерминант необходимо заставить участников событий действовать. Это точка взрыва агрессивной толпы, начало революции или всплеск паники.

В случае с паникой по поводу “вторжения марсиан” в радиопостановке содержались подобные мобилизующие сообщения:

“Говорит Ньюарк, штат Нью-Джерси...

Говорит Ньюарк, штат Нью-Джерси...

Внимание! Из района болот в Нью-Джерси движется ядовитый черный дым. Дым уже достиг Саут-Стрит. Противогазы бесполезны. Срочно убедите население покинуть дома и двигаться в открытые пространства... автомобилистам пользоваться маршрутами 7, 23, 24... Избегайте перенаселенных мест. Сейчас клубы дыма распространяются над Рэймонд-Бульвар...”

Слушатели передавали тревожные сообщения своим соседям и знакомым.

Распространяясь подобно эпидемии, паника порождает питающий сам себя страх.

Функционирование механизмов социального контроля. Последним фактором в модели Смелзера выступает функционирование механизма социального контроля, отличающийся от прочих детерминант коллективного поведения. Социальный контроль по существу является контрдетерминантой – он препятствует, прерывает, изменяет или замедляет аккумулированное воздействие прочих детерминант. Как правило, социальный контроль принимает две формы. Во-первых, существуют механизмы контроля, предотвращающие всплеск коллективного поведения путем ослабления стимулирующих его обстоятельств или напряженной ситуации (например, программы по социальному обеспечению направлены на умиротворение низших классов населения). Во-вторых, существуют механизмы контроля, имеющие цель подавить или сдержать проявления коллективного поведения уже после того, как подобные вспышки начались (к примеру, полицейские меры, введение комендантского часа).

Например, в случае с инсценировкой о вторжении марсиан 60%радиостанций, транслировавших эту программу, периодически прерывали трансляцию и выступали с разъяснениями, когда выяснилось, что заблуждение достигло повсеместного размаха. Такие успокаивающие объяснения помогли остановить панику.

Однако бывают случаи, когда действия служб общественного порядка оказывают противоположный эффект и усиливают проявления коллективного поведения и даже жестокости.

Например, весной 1963 г. Мартин Лютер Кинг-младший перенес борьбу за гражданские права в Бирмингем (штат Алабама), где процветала расовая сегрегация. Кинг и его последователи организовали в городе “волну демонстраций” против сегрегационного законодательства Бирмингема. Во время этих демонстраций более 3000 чернокожих жителей Бирмингема были арестованы, причем газеты, журналы и телевизионные станции демонстрировали всей стране фотографии и кадры кинохроники, на которых чернокожих травили полицейскими собаками и сбивали с ног мощными струями воды из пожарных брандспойтов. Хотя демонстрации не дали немедленного успеха в отмене расистских законов Бирмингема, вопрос о гражданских правах быстро стал предметом первостепенной важности не только в южных штатах, но и в национальном масштабе. Жестокость, проявленная полицией при разгоне бирмингемских чернокожих демонстрантов, дала толчок примерно 1120 выступлениям за гражданские права, прокатившимся в течение последующих четырех месяцев по всем городам США. Кульминацией этих демонстраций стал марш на Вашингтон, состоявшийся 28 августа 1963 г., в ходе которого примерно 200 тыс. его участников выступили с требованиями “работа и свобода”. Волна демонстраций вынудила администрацию Кеннеди внести новый законопроект о гражданских правах, принятый Конгрессом США.

Оценка модели добавленной стоимости. Предложенная Смелзером модель добавленной стоимости представляет собой важный инструмент для понимания всей сложности коллективного поведения. Для того чтобы ситуация вылилась в коллективное поведение, недостаточно недовольства и наличия активных лидеров. Однако этот подход имеет серьезные ограничения. В некоторых случаях коллективного поведения не обязательно присутствуют все шесть этапов, в других случаях они не обязательно происходят в последовательности, указанной Смелзером. Кроме того, некоторые формы коллективного поведения гораздо лучше объясняются другими теориями.

Объяснения поведения толпы

Одной из характеристик поведения толпы является замена моделей поведения, обычно превалирующих в повседневной жизни, новыми формами и моделями поведения. Хотя члены толпы очень отличаются друг от друга, их поведение кажется вытекающим из единого импульса и пронизанным общим духом. Но так ли это на самом деле? Какие процессы задействованы в поведении толпы? Как они влияют на поведение людей вокруг? Социологи предлагают три теории.

Теория заражения подчеркивает, что в условиях толпы большое значение имеют быстро передаваемые и безусловно принимаемые чувства, мнения и действия. Сторонники этой теории предполагают, что в толпе превалирует настроение единомыслия, поскольку именно в этом случае люди действуют одинаково и руководствуются сходными побуждениями. Поэтому о толпе часто говорят в единственном числе, как будто она является реальным существом: “толпа ревет”, “разъяренная толпа рванулась вперед”. Такое представление о толпе воплощено в оказавшей большое влияние в свое время работе французского социального психолога XIX в. Гюстава Лебона, который вывел “закон ментального единства толпы”:

“При определенных конкретных обстоятельствах... скопление людей демонстрирует новые характеристики, совершенно отличающиеся от характеристик индивидов, из которых толпа состоит. Чувства и идеи всех собравшихся принимают единую направленность, а их сознательные личности растворяются в толпе”.

Лебон был убежден, что в окружении толпы с людьми происходят радикальные превращения. Они могут становиться жестокими, свирепыми и иррациональными – Джекиллы превращаются в Хайдов.(У шотландского писателя Роберта Льюиса Стивенсона есть известный рассказ “Необычайное происшествие с доктором Джекиллом и мистером Хайдом”, в котором ученый Джекилл, мягкий и добропорядочный человек, изобретает эликсир, позволяющий отделять зло от добра в натуре человека и материализовать это злое начало в виде самостоятельного живого существа, и испытал действие этого эликсира на себе. В результате появился “двойник” доктора Джекилла – коварный, трусливый и жестокий мистер Хайд. С течением времени доктору стало все труднее возвращаться в свой истинный облик, и в конце концов неудержимое более злое начало подмяло его под себя – мистер Хайд занял место своего создателя.) В толпе люди становятся способными на дикие, разрушительные и страшные поступки, которые привели бы в ужас их самих, если бы они совершили нечто подобное в одиночку.

Теория заражения Лебона описывает толпу как обладающую “общим разумом”, который подминает под себя и подавляет индивида. Общее настроение и воображение распространяются, подобно инфекции, возникая в результате воздействия трех механизмов: имитации – стремления одного человека делать то, что делают остальные; внушаемости – состояния, в котором индивиды становятся более восприимчивыми к образам, целям и предположениям, исходящим от других; цепной реакции – процесса, с помощью которого эмоции других людей вызывают у индивида такие же чувства, что в свою очередь еще более усиливает чувства остальных в форме обратной связи (к примеру, А видит, что В находится в возбужденном состоянии, и сам приходит в возбуждение, тем самым еще усиливая возбуждение В, а это в свою очередь тоже усиливает возбужденное состояние А и т.д.).

Однако идея Лебона о разуме толпы как надындивидуальном образовании, наделенном способностями к мыслительному процессу, а также способностью чувствовать и иметь убеждения, была отвергнута большинством ученых. Человеческие существа способны мыслить и чувствовать лишь как индивидуальные “системы”, наделенные индивидуальными мозгом и нервной системой.

Теория конвергенции. Аналогией теории заражения является процесс распространения инфекционного заболевания. Для теории конвергенции самой подходящей аналогией представляется аналогия с отделением сердечно-сосудистой хирургии больницы. Пациентов этого отделения объединяет общая проблема, но совсем не потому, что они заразились общим заболеванием друг от друга. Скорее, они выделяют друг друга из множества обитателей больницы потому, что их объединяет общее страдание, и они собрались в хирургическом отделении с одинаковой целью. Некоторые социологи утверждают, что толпа точно так же собирает людей особого класса или категории, склонных к коллективным действиям. Если, согласно теории заражения, нормальные, добропорядочные и спокойные люди под влиянием окружающей толпы трансформируются, теория конвергенции основана на том, что толпа состоит из совершенно нерепрезентативной для общества массы людей, которые собираются вместе потому, что их объединяет общая предрасположенность.

Например, социальный психолог Хэдли Кантрил, изучавший проблему линчевания в городе Ливилль (штат Техас), утверждает, что активные участники этой неблаговидной акции в основном происходили из беднейших экономических кругов, а некоторые из них уже имели приводы в полицию. Как класс бедные белые жители города были наиболее вероятными конкурентами чернокожих в борьбе за рабочие места и более других горожан ощущали, что их статусу угрожает присутствие удачливых чернокожих. Эти индивиды составляли “массив” людей, готовых принять участие в линчевании, причем их почти не требовалось провоцировать на эту ужасную акцию.

Теория возникновения норм (emergent-norm theory) подчеркивает отсутствие в толпе единогласия во многих ситуациях, а также различия в мотивах, взглядах и действиях, характерные для членов толпы: импульсивных людей, личностей, легко поддающихся влияниям, оппортунистически настроенных индивидов, пассивных сторонников, осторожных активистов, простых зевак, случайных прохожих и т.д. Эта теория оспаривает утверждение о том, что люди спонтанно “заражаются” эмоциями других в такой степени, чтобы им тут же захотелось вести себя так, как другие.

Теория возникновения норм базируется на исследовании Музафера Шерифа и Соломона Эша, посвященного социальному конформизму (см. гл. 4). По мнению таких социологов, как Ральф Г. Тернер и Льюис М. Киллиан, коллективное поведение предполагает попытки людей найти смысл в непонятной социальной обстановке. Индивиды ищут “ключ” к надлежащему и приемлемому поведению. Подобно объектам в экспериментах Шерифа, выработавшим групповые нормы, отличающиеся от тех стандартов, которыми они руководствовались поодиночке, члены толпы совместно создают для себя новые стандарты поведения. Например, они вырабатывают нормы, дающие им право грабить, поджигать или нападать на полицейских. Затем члены толпы начинают “реализовывать” свои нормы: они поощряют поведение, согласующееся с подобными нормами, осуждают противоположные действия, оправдывают свои поступки и предпринимают меры для ограничения числа отступников. Поскольку новое поведение отличается от характерного для обычных ситуаций, норма должна соответствовать конкретной ситуации (отсюда и определение “возникшая норма”).

Оценка приведенных теорий. Три теории предлагают три различных взгляда на поведение толпы. Несмотря на присущие им различия, они не являются взаимоисключающими. Рассмотрим ситуацию, создающуюся в преддверии ответственного футбольного матча местной команды, который должен проходить на городском стадионе. Принцип заражения вносит свой вклад в распространение возбуждения, которое происходит посредством цепной реакции. Далее вступает в действие процесс конвергенции, поскольку местная молодежь и болельщики-энтузиасты выделяются из более крупного городского сообщества и собираются на стадионе. И наконец, возникшие нормы определяют, какой стиль поведения является соответствующей реакцией на конкретное событие, и подавляют поведение, несовместимое с этой реакцией. Следовательно, можно сделать вывод, что каждая из рассмотренных теорий представляет собой полезный инструмент в понимании поведения толпы.

СОЦИАЛЬНЫЕ ДВИЖЕНИЯ

Типы социальных движений

Подобно проявлениям коллективного поведения, социальные движения часто возникают в периоды быстрых социальных изменений. Как коллективное поведение, так и социальные движения могут дать толчок социальным переменам, поскольку и то и другое происходит за рамками структуры, составляющей нашу повседневную жизнь, и пробивает брешь в наших привычных и упорядоченных социальных построениях. Конечно, между коллективным поведением и социальным движением есть очень важное отличие. Коллективное поведение характеризуется спонтанностью и отсутствием внутренней структуры, а социальным движениям, напротив, свойственна значительная степень внутреннего порядка и целенаправленности. Именно этот организационный потенциал позволяет социальным движениям бросить вызов официальным институтам. Поэтому социологи рассматривают социальное движение как более или менее настойчивую и организованную попытку со стороны относительно большой массы людей ввести изменения или, напротив, не допустить введения изменений.

Центральной в концепции социального движения является идея о том, что люди активно вмешиваются в процесс социальных изменений. Вместо того чтобы пассивно подчиняться потоку жизни или принимать удары судьбы, они пытаются изменить ход истории. Что не менее важно, они предпринимают совместные действия. Индивиды действуют совместно сознательно, с чувством участия в важном общем деле. Можно сказать, что социальные движения – это двигатели, с помощью которых люди пытаются оказывать коллективное воздействие на ход происходящих в обществе событий посредством формальной организации (см. гл. 4). Поэтому неудивительно, что о социальных движениях написаны исторические книги – рассказы о великих вождях, о расцвете и закате политических движений, о тех социальных беспорядках и изменениях, которые влекут за собой революции. Христианство, крестовые походы, Реформация, Французская революция 1789 г. и Октябрьская революция в России 1917 г., антирабовладельческое движение, рабочее движение, сионизм и фашизм, как и другие социальные движения, оказали глубокое воздействие на затронутые ими общества.

Историк Крейн Бринтон в своем классическом труде “Анатомия революции” (The Anatomy of Revolution) пишет: “Без идей нет революции”. С тем же успехом он мог бы сказать: “Без идей нет социального движения”. Короче говоря, набор идей – идеология – имеет для социального движения решающее значение. Она дает индивидам представления о целях движения, логически обосновывает его действия, критикует существующие условия или структуры и намечает программу действий (см. гл. 2). Следовательно, идеология выполняет роль некоего связующего звена, соединяющего людей в их “служении” общей идее, тем самым укрепляя солидарность. Идеология не только связывает между собой изолированных и разъединенных во всех иных отношениях индивидов, она еще и объединяет их ради общего дела, общей цели. Тем самым она подготавливает их к самопожертвованию во имя движения – к тому, чтобы отдать свою жизнь за “истинного Бога”, “новую нацию” или “революцию”.

Социальные движения различаются по своим идеологическим принципам или, точнее, по целям, которые ставят перед участниками социальных движений их идеологии. Некоторые движения направлены на то, чтобы внести в общество изменения, бросая вызов фундаментальным социальным ценностям, а некоторые пытаются осуществить изменения в рамках существующей системы ценностей. Революционные движения стремятся к полной отмене существующей системы ценностей.

Реформаторские движения стремятся внести в существующую систему ценностей изменения, способствующие более эффективному функционированию этой системы. Реформаторскими являются аболиционистские (движения за отмену какого-либо закона), экологические (движения за охрану окружающей среды), феминистские (за равноправие женщин) и др.

Движения сопротивления – это социальные движения, имеющие целью не только добиться перемен, но и блокировать введение изменений или отменить уже осуществленные изменения. Например, движение негров южных штатов за введение гражданских прав вызвало ответ белого населения – организацию советов белых граждан и Ку-Клукс-Клана.

Социальные движения экспрессивного типа отличаются стремлением осуществить не институциональные изменения, а возрождение или обновление людей изнутри (часто при этом даются обещания будущего спасения). Примером такого социального движения является религиозная секта пятидесятников. Подобные движения в основном возникают в среде наиболее непривилегированного населения, однако религиозные секты не стремятся добиться всесторонних социальных перемен; их цель состоит не в изменении мира, а в спасении индивидов от этого мира, приобретающего все более уродливые формы. Как правило, члены таких сект убеждены, что второе пришествие мессии уже “не за горами” и единственное спасение состоит в обращении в истинную веру и в духовном перерождении.

Социальная революция

Социальная революция – это свержение государственных и классовых структур общества и замена их новым социальным порядком, радикально отличающимся от предшествующего. Так, согласно К. Фридриху, “революция... приносит новый, неслыханный язык, другую логику, переворот во всех ценностях... Политическую революцию можно определить как внезапное и насильственное свержение установленного политического порядка”.

С. Хантингтон определяет революцию как “внутренние быстрые, фундаментальные и насильственные изменения в господствующих ценностях и мифах общества, его политических институтах, социальной структуре, руководстве, способах деятельности и политике правительства”.(См.: Эйзенштадт Ш. Революция и преобразование обществ. Сравнительное изучение цивилизаций. М., 1999. С. 46.)

Революции наиболее вероятны при следующих условиях. Во-первых, политическая власть в основном оказывается сконцентрированной в руках государства, т.е. наблюдается наличие централизованного управленческого аппарата. Следовательно, государство может стать объектом коллективного гнева и возмущения. Во-вторых, приверженность военных кругов правящему режиму ослабляется, и армия уже не является надежным средством подавления внутренних беспорядков. Когда верхушка армии втягивается в конфликт с централизованным государством или когда войска симпатизируют своим гражданским “противникам”, ненадежность армии увеличивает уязвимость государства. В-третьих, политические кризисы, зачастую связанные с длительными международными конфликтами, завершившимися военным поражением, ослабляют существующий режим и способствуют крушению государственного аппарата. В-четвертых, значительная часть населения страны должна принимать участие в восстаниях, приводящих к власти новую элиту. Крестьянские восстания обычно вызывались такими причинами, как присвоение феодалами крестьянских земель, значительное увеличение размеров налогов или арендной платы, голод. Восстания горожан обычно вызывались резким повышением цен на продукты питания и необычайно высоким уровнем безработицы.

Некоторые историки и социологи предприняли исследования крупнейших революций, пытаясь определить общие этапы и паттерны в их развитии. В число изучаемых революций вошли: Английская революция 1640 г., Американская революция 1776 г., Французская революция 1789 г. и Октябрьская революция 1917 г. в России. Этот подход получил название естественной истории революций.

В период перед революцией интеллигенция – журналисты, поэты, драматурги, публицисты, юристы и т.д.– перестают доверять существующему режиму и требуют проведения коренных реформ. Под все возрастающим напором государство предпринимает попытки исправить ситуацию путем ряда реформ (например, реформы короля Людовика XIV во Франции, столыпинские реформы в России; уступки иностранным государствам, на которые китайское правительство вынуждено было пойти в результате неудавшегося восстания “боксеров”). Начало революции возвещает ослабление или паралич государственной власти, обычно вызываемые неспособностью государства справиться с основными военными, экономическими и политическими проблемами страны. Крах старого режима выводит на первый план разногласия между консерваторами, пытающимися свести изменения к минимуму, радикалами, призывающими к фундаментальным переменам, и сторонниками умеренного пути, старающимися убедить общество в принятии промежуточного курса. Часто за этим следуют вооруженные перевороты или гражданская война. Обычно сначала бразды правления попадают в руки сторонников умеренных реформ (например, в Иране после свержения шаха к власти сначала пришел Базарган, сторонник умеренного пути развития).

Умеренные реформаторы пытаются перестроить государственную власть с помощью ограниченных реформ, часто используя организационные структуры, оставшиеся в наследство от свергнутого режима. Одновременно с этим радикальные центры мобилизации масс создают новые организации (например, во Франции ассамблея умеренных жирондистов противостояла радикальным якобинским клубам; в Америке умеренный континентальный Конгресс был вытеснен радикальными патриотическими обществами; в современном Иране на смену партии умеренных, возглавляемой Базарганом, Бани-Садром и Готбзадехом, пришло радикально настроенное исламское духовенство). Сторонники умеренных реформ наследуют проблемы и обязательства старого режима и в свою очередь свергаются радикалами. Беспорядки, следующие за революцией и захватом власти радикалами, завершаются применением репрессивных методов. Это этап террора, примерами которого являются массовые казни на гильотине во времена Французской революции, сталинский ГУЛАГ и “культурная революция” Мао в Китае. Брожение в стране продолжается, и на сцену вступают военные лидеры (например, Вашингтон, Кромвель, Наполеон, Ататюрк, Мао, Тито, Мугабе). Наконец, радикализм уступает место прагматизму и консолидации нового порядка. “Эксцессы” революции клеймятся позором, а основной упор переносится на организацию стабильных социальных институтов. Во Франции этот этап был отмечен падением Робеспьера; в Советском Союзе – развенчанием культа личности Сталина Хрущевым; в Китае – свержением союзников Мао (“банды четырех”). Хотя не все революции проходят через идентичную последовательность этапов, этот подход подчеркивает периодически повторяющиеся модели разворачивания процесса революционной активности.

Терроризм

Терроризм можно определить как применение силы против людей или собственности с целью запугивания и принуждения правительства, формальной организации или гражданского населения к выполнению своих политических, религиозных и социальных планов. На практике, как и в случае многих других моделей поведения, сущность терроризма составляет предмет социально-политических исследований. Зачастую трудно бывает отличить “вашего террориста” от “нашего борца за свободу”.

Например, для российского руководства чеченские боевики – террористы, а для многих западных политиков – борцы за свободу. Подобным образом ФБР повесило ярлык “террориста” на активиста антиядерного движения, который в 1982 г. подъехал к Монументу в Вашингтоне на грузовике, в котором, по его заявлению, находились взрывчатые вещества. И в то же время, ФБР не применило это определение к лицам, бросавшим зажигательные бомбы в клиники, где проводились аборты.

В течение многих лет социологи и историки рассматривали терроризм прежде всего как нарушение общественного порядка. Однако недавно они стали все более склоняться к тому, что терроризм – это новый способ разжигания войны с далеко идущими социальными последствиями. Нападение чеченских боевиков на Дагестан подтверждает это предположение.

Другой отличительной чертой современного терроризма является то, что он стал объектом освещения в средствах массовой информации. Очень часто террористические акты оказываются направлены не на свои фактические жертвы, а на массовую аудиторию читателей газет и журналов, телезрителей и радиослушателей. Хотя террористы пишут сценарий и осуществляют постановку, “театр террора” становится возможным, только когда средства массовой информации обеспечивают сцену для постановки подобного “спектакля” и доступ к нему всемирной аудитории. Если измерять силу терроризма уровнем внимания, которое ему оказывают, а не количеством отнятых им людских жизней, можно сказать, что его главные действующие лица умеют добиваться значительного эффекта ценой минимальных жертв.

Освещение в средствах массовой информации часто также повышает важность проблемы, которая предположительно привела к террористическому акту. Читатели газет и телезрители в этих случаях воспринимают предложенную их вниманию проблему как гораздо более важную.

Когда террористы совершают акты жестокости во имя своего дела, они считают себя спасителями мира и борцами со злом. Часто это подростки или молодые люди, чувствующие беспомощность, приводящую их в слепую ярость. Многие из факторов составляют основу социальных движений, питают также и терроризм, о чем мы будем говорить дальше.

Причины социальных движений

Совершенно очевидно, что понятие социальных движений охватывает достаточно обширный диапазон различных типов поведения. Но почему возникают социальные движения? Какие факторы побуждают людей предпринимать совместные действия во имя какого-то дела? Мнения социологов по этому вопросу расходятся. Некоторые ученые видят корни общественных движений в бедственном положении народа, а более конкретно – в социальном и экономическом бесправии. Другие не считают этот аргумент достаточно убедительным. Они отмечают, что во многих обществах имеется значительный “резерв” социальной неудовлетворенности и что угнетение и нищета широко распространены, однако социальные движения возникают достаточно редко. Эти социологи исследуют ресурсы и организации, которые обделенные люди способны задействовать, как ключ к пониманию социальных движений.

Теория депривации. К. Маркс придерживался мнения, что капиталистическая эксплуатация ведет к постепенному обнищанию рабочего класса; с течением времени условия станут настолько невыносимыми, что рабочие будут вынуждены признать социальную природу своего бедственного положения и свергнуть своих угнетателей. Тем не менее Маркс признавал и то, что крайнее обнищание и эксплуатация не обязательно приводят к революционному взрыву. Он указывал, что страдания представителей низших классов (пролетариев) могут быть настолько интенсивными, а социальное отчуждение – столь значительным, что будет способно “подавить” все их общественное и революционное сознание. Хотя в трудах Маркса содержатся доказательства “прогрессирующего обнищания”, или абсолютной депривации, он также признавал существование относительной депривации, допуская, что по мере развития капитализма положение рабочего класса может улучшаться. Однако он считал, что разрыв между собственниками и рабочими будет расширяться и создавать у последних все обостряющееся ощущение их сравнительно невыгодного положения.

Некоторые социологи выдвигают предположение о том, что основным фактором, вызвавшим выступления чернокожего населения в 1960-х гг. в США, послужило возникновение у американских негров растущего ощущения относительной депривации, т.е. разрыва между тем, что они в действительности имеют, и тем, чего, по их мнению, они заслуживают. Период процветания 1950-1960-х гг. дал многим чернокожим американцам почувствовать вкус жизни в богатом обществе. Они получили достаточно, чтобы у них пробудились реальные надежды на получение большего. При этом низкосортное жилье, ограниченные шансы на получение хорошей работы, постоянная безработица, низкая плата за труд и жестокость полиции стали переживаться ими острее. Можно сказать, что движение негров за свои гражданские права возникло как протест, вызванный не столько отчаянием, сколько повысившимися требованиями к жизни.

Социолог Джеймс Дейвис обнаружил, что развитию ощущения относительной депривации могут способствовать и другие условия (см. рис. 11.2). По его мнению, революции с наибольшей вероятностью вспыхивают после продолжительного периода социальных и экономических улучшений, за которым следует период резкого отката назад. Люди опасаются потерять то, чего им с таким трудом удалось достигнуть, и приобретают революционный настрой. Дейвис иллюстрирует свою гипотезу о “подъеме-и-падении” разнообразными фактами, такими, как бунт на предприятии Дорра на Род-Айленде в 1842 г., стачка рабочих пульмановского завода в 1849 г., русская революция 1917 г. и революция в Египте в 1953 г.

Социальные проблемы

В большинстве социальных явлений современность проявляет себя противоречиво: с одной стороны, современность динамична, направлена в будущее, прогрессивна, обещает невиданные доселе изобилие, свободу и совершенство; с другой стороны, она открывает новые проблемы, привносимые именно масштабностью и новизной собственных достижений. Социальный прогресс идет рука об руку с социальной патологией.

Таким образом, исторически впервые достигнутая возможность прокормить огромное число людей влечет за собой перенаселение и загрязнение окружающей среды. Тишина, уединение и “место под солнцем” становятся дефицитным и все более дорогостоящим товаром. Скученное в городах, жаждущее отдыха население индустриальных обществ превращает весь мир в пространство для туризма. Вскоре каждый сельский уголок, каждый солнечный берег превратится в организованный лагерь отдыха, неотличимый от прочих подобных мест. Индустриальный принцип массового производства и распределения легко может быть перенесен с производства товаров на индустрию услуг, включая организацию отдыха и досуга.