По первой пошла дороженьке -

Лежит зверь да со зверятами,

Это свекор со деверьями.

А по второй пошла дороженьке –

Лежит змея да со змеятами,

Это свекровь да со золовками

Свадебные песни отличались архаичностью мелодиче­ского склада. В них можно встретить распевные мелодии, характеризующиеся значительной протяжностью, широтой развития, а иногда изменчивостью, текучестью, подчас даже импровизационностью мелодических очертаний.

В круг календарных и свадебных песен входили: ритуальные песни, величальные, шуточные или юмористические, сопровождаемые традиционными обрядовыми действиями -заклинательные, игровые, корильные песни. А также к календарным относятся подблюдные песни-гадания.

Итак,ритуальные песни, возникнув и исполняясь в ряде, играли важную роль, способствуя его формированию. Основная примета поэтического содержания ритуаль­ных песен — отсутствие в них изображения человека. В цен­тре внимания песен — обряд. Именно поэтому в них нет ни описаний природы, ни картин быта. Все подчинено организа­ции ритуала, и если что-то попадает в поле зрения песни, то только благодаря своему значению для обрядового действия. Например, в песне-угрозе скупым хозяевам, исполнявшейся во время колядования:

Кто не подаст лепешки —

Того разобьем окошки!

Кто не подаст ватрушки –

Расстукаем кадушки!

Кто не даст пирога –

Запрем ворота!

«Лепешки», «ватрушки», «пирог», «кадушки», «воро­та» упоминаются только благодаря обычаю одаривания колядовщиков. Конечно, по отдельным деталям можно предста­вить обстановку исполнения песен на свадебном пиру, в рож­дественские морозы, на Троицу в летний день, когда плелись венки, или во время жатвы. И все это в целом дает верное представление об обрядовой жизни человека. Ритуальные песни исполнялись хором. Хор являлся активным участником обрядов. Он выступал в обряде как бы в роли режиссера, соз­давал, направлял течение обряда, советовал, приказывал, приглашал, наконец, фиксировал сам факт свершения обряда. Велся живой диалог между хором и другими участниками обряда, производились необходимые обрядовые действия Ритуальные песни строятся как хоровые монологи (монологи-обращения); монологи просты по своему построению: в них кратко формулируется необходимость выполнения обряда, выражается просьба совершить его и так далее.

От ритуальных песен отличаютсязаклинательныеИмея сходные черты с ритуальными, они, однако, обладают некоторыми особенностями. Ведь ритуальные песни способ­ствовали формированию ритуала, закреплению факта его со­вершения в сознании людей, функция же заклинательных пе­сен иная. С их помощью заклинались магические силы при­роды, способные дать человеку богатство, здоровье и счастье. Целенаправленность заклинательных песен говорит об их древнем происхождении. Заклинательные песни исполнялись в календарных и свадебных обрядах. Они выражали то, что крестьянин считал важным в своей жизни: в хозяйстве, в бы­ту, в семье. Чтобы, например, брак был счастливым, певцы заклинали сверхъестественные силы сделать свадьбу «креп­кой», «долговечной» и конкретизировали свою просьбу: «первую грань - на любовь, на совет, другую грань - на дол­гий век, третью - на хлеб, на соль, четвертую - на детушек!»

Заклинательные песни представляют собой непосред­ственное обращение к природе, к людям. Как и в ритуальных песнях, поэтический строй песен-заклинаний не сложен. Пес­ни исполнялись от имени коллектива, хором: заклинание должно было помочь не одному человеку, а всей семье, всей деревне. Отсюда почти в каждой песне местоимения «нам», «наш», «нас» и др.

Например:

Жаворонки, Жавороночки!

Прилетите к нам,

Принесите нам

Лето теплое!

Унесите от нас

Зиму холодную!

Заклинательные песни характеризуются простейшими типами композиции — диалогом и монологом. Монолог на­чинался с обращения, а затем формулировалась просьба-заклятье. Иногда в песнях-заклинаниях перед обращением появляется экспозиция, в которой рассказывается о том, как Иисус Христос, Дева Мария, Илья Пророк и др. посетили де­ревню или двор (дом) исполнителей песни. Например:

Дева Мария

По земле ходила,

Ести носила,

Бога просила...

Целенаправленность заклинательных песен сказалась прежде всего на выборе эпитетов. Заклиная силы природы, поющие просили их сделать так, чтобы, например, свадебная игра была «хорошей», свадьба — «крепкой», «веселой». Этим же можно объяснить использование в заклинательных песнях тавтологии, синонимии и сравнений. К магическим силам обращались с просьбой сковать свадьбу «крепко-накрепко», сковать ее «крепкой, твердой, долговечной, вековечной, с младости до старости, до малых детушек?».

Обрядовое назначениевеличальных песен — в вели­чании, прославлении участников ритуала. По своему проис­хождению они, как и песни-заклинания, древние. Очевидно, появление величальных песен было связано с верой человека в то, что они могли сделать его жизнь богатой и счастливой.

В центре внимания величальных песен человек. В этом их принципиальное отличие от ритуальных и заклинательных песен. Песни-величания рисуют и ряд образов, являющихся, очевидно, олицетворением сил природы, от которых зависела судьба человека. Песни, при помощи которых величали фан­тастические существа, немногочисленны. Величали Овсень, Коляду, Масленицу и Кострому'. Все образы, созданные в результате величания, антропоморфны. Очевидно, величали не абстрактно сложившиеся представления о силах природы, осуществлявших смену времен года, а вполне определенные «маски» — или ряженых, или куклы. Например:

Костромушка, Костромушка,

Лебедушка -лебеда,

Белая, румяная!

У Костромушки, Костромы

Блины с творогом,

Кисель с молоком,

Каша масляная,

Теща ласковая!

Этимология слова «овсень» (ав-сень,баусень,тусень,таусень,таусинь и др.) трактуется разными фольклористами по-разному. И.М.Снегирев возводил его к словам «овес» и «сеяние» и связывал с обрядом обсыпания зерном. А.Н.Веселовский принимает связь этого слова с тем корнем, к ко­торому восходят слова «сев» и «сеять». Но чтобы не означало по­нятие «овсень», оно приводит к понятию посева, света и злаков. Ни одно из этих толкований не противоречит смыслу овсеневых песен, а подтверждает его.

Этимология слова «коляда» объяснялась различно. Н.И.Костомаров возводил его к корню «коло», что означает «круг», он видел в нем следы древней мифологии солнца. С.М.Соловьсв считал возможным сближать «коляда» и «коло Лада», видя в Ладе старинное славянское божество весны. В настоящее время этимо­логия слова ясна. Оно имеет тот же корень, что латинское слово «са1аге» - выкликать. «Коляда» обозначает праздник или некоторое олицетворение его, как это имеет место на масленицу, когда встре­чают масленицу и говорят: «Масленица приехала!» Наконец, коля­дой может быть назван подарок, который дают колядовщикам хо­зяева. См.: Пропп В Я. Русские аграрные праздники. М., 2000. С.41-45.

Величальные песни, исполнявшиеся в честь людей, со­ставляют основную группу. С одной стороны, существуют песни, в которых величался один человек, есть песни, в кото­рых величались два лица (муж и жена, например), и есть ве­личальные песни, посвященные семье, группе девушек и пар­ней, т. е. коллективу. С другой - величальные песни подраз­деляются на песни, в которых величались свадебные «чины»: жених, невеста, дружка, тысяцкий, сват и т. д., и на песни, в которых величались все другие лица: муж и жена, парень, девушка и пр.

Величальные песни, посвященные свадебным «чинам», могли исполняться только на свадьбе, все другие могли петься и на свадьбе, и в календарные праздники. Величальные песни обладают развитой системой образов. Все персонажи песен-величаний созданы как бы по одной схеме: изобража­ется внешность фантастического существа или человека, их одежда, богатство, великолепные взаимоотношения с окру­жающими. Это объясняет использование в разных песнях од­них и тех же мотивов. Например, весьма распространенным в величальных песнях был мотив хождения по городу величае­мого персонажа. Например:

Он со тысячу на тысячу ступает,

пятистами он ворота запирает,

миллионом по улице бросает,

из неволи сиротинок выкупает!

Этот мотив встречается и в песнях холостому парню, и князю-жениху, и женатому мужчине, и дружке, и даже свахе. В песнях-величаниях идеализируется все:как внешность пер­сонажа, так и его одежда, поступки, окружающий мир. На­пример, «у доброго молодца такие кудри, что на них приезжа­ют подивиться купцы даже из других городов». Идеализиро­ванное изображение крестьянского мира явилось определенным отражением идеалов народа, его представлений о красоте и нравственном облике человека, его мечты о богатой жизни.

Величальные песни по своей поэтической сущности подразделяются на две разновидности. Первая разновидность —песни-описания. Описательность в этом типе песен по­зволяла создавать идеализированные образы, не прибегая к непосредственному изображению действий участников свадьбы в окружающей их обстановке. Например, образ же­ниха в песне создается описательно, без изображения его по­ступков и окружающей обстановки:

У нас князь-то хорошенький,

У нас князь-то пригоженький,

Уего ли лицо белое

Да побелее снегу белого,

Да у его щечки алые

Да поалее мака алого,

Да у его ли бровки черные

Да как у черного соболя

Да он отца-матери умных,

Да роду-племени разумного!

Вторая разновидность величальных песен —песни-повествования. В них описательный момент отходит на вто­рой план, на первом же — изображение действий участников обряда и окружающей их обстановки. Но и действия персо­нажей, и обстановка очень условны. Чтобы полюбоваться и подивиться кудрями жениха, специально съезжаются князья и бояре; олень за красоту и кроткий нрав выделяет из всех девушек невесту; вещая птица сидит на дереве и предрекает «славу не малую, а великую» холостому парню — быть ему воеводою и т. д.

Повествовательность таких песен-величаний, конечно же, не является эпической. В песнях изображается лишь сю­жетная ситуация: нет ни завязки, ни развития действия, ни кульминации, ни развязки. Есть только картина — картина яркая, необычная, главная цель которой возвеличить участ­ников ритуала, показать их превосходные качества, красоту. Условность, символичность сюжетных ситуаций таких песен сказываются на изображении обстановки, окружающей пе­сенного героя. Величаемый человек изображается на фоне как бы разбитого на драгоценные «осколки» необыкновенно­го по своим внешним проявлениям мира действительности, помогающего раскрыть идеальную сущность образа. Идеаль­ность героев подчеркивается, например, необычностью пей­зажа: «Во кремле было, во городе, да на горе, на красном зо­лоте». Сельский пейзаж изображается еще своеобразнее:

Промеж гор по каменьям

Винный ручей течет,

По зтому ручейку

Дивный гогол плывет...

Даже рождение величаемого может произойти в ис­ключительной обстановке — во саду, во зеленом виноград­нике, среди сада под кустиком. А когда мать родит его, то омывает «середи моря на камушке».

Окружающая героя величальной песни действительность не стала местом какого-либо определенного события, природа — вне движения, мир — статичен, и детали его используются в песнях чаще всего для сравнения, для подчеркивания идеальных качеств персонажа. Например:

Как у светлого месяца золотые лучи,

та к у доброго молодца —русые кудри...

Животный мир в величальных песнях очеловечивается и прежде всего для того, чтобы показать любовное отноше­ние даже зверей к величаемому человеку. Предметный мир величальных песен строго определен: это богатые, роскошные и модные предметы, вещи: жемчуг, бриллианты, золото, серебро, хрусталь, дорогие меха, шубы и т. д. И важен, конечно же, сам выбор этих предметов. Этот идеальный мир кажется вечным, незыблемым, вневремен­ным. В основе композиции песен лежит описание. Этот спо­соб изображения человека как нельзя лучше соответствует их художественной природе. Используется все та же компози­ционная форма монолога, что и в ритуальных и заклинательных песнях, однако в ритуальных песнях и песнях-заклинаниях это, как правило, монолог-обращение, вызы­вающий диалог или какое-либо обрядовое действие, в вели­чальных же песнях в монологе восхваляющее описание уча­стников ритуала. Величальные песни употребляют многие общефольклорные художественные средства и выражения. Широко представлена в песнях символика счастья. Солнце, месяц, звезды, виноград, яблоки, зрелые ягоды, олени, голу­би, вещие птицы — такие предметы и явления мира, превра­щаясь в символы, используются в величальных песнях, изо­бражая красивых, умных, благородных и богатых героев.

Ту же ярко выраженную тенденцию можно наблюдать и в употреблении эпитетов: они идеализирующие, украшаю­щие. Например:

Наш хозяин в дому — как Адам в раю

Как хозяюшка в дому —ровно пчелочка в меду,

Малы детушки — как оладушки!

Противоположными песням-величаниям по обрядовому назначению быликорильные песни. Очевидно, как и вели­чальные, это по своему происхождению древний песенный жанр. Человек верил, что слово могло не только спасти, но и погубить. Вместе с тем вера в то, что корильная песня, в от­личие от величальной, могла принести несчастье человеку, не способствовала сохранению жанра: корильные песни — это в основном свадебные песни. Другое дело — их осмысление в обряде. В существующих записях корильные песни зафиксированы не как магические: в их силу уже в XIX столетии кре­стьянин не верил.

Цель исполнения корильных песен в том, чтобы высме­ять участников обрядового действия, отругать за скупость, нежелание наградить певцов. Однако значение корильных песен, если отвлечься от их конкретного обрядового исполь­зования, и в другом. В рамках обрядового жанра народ выра­зил свое отношение к явлениям социально-бытовой жизни, мешающим осуществлению тех идеалов, о которых вели речь песни-величания. В корильных песнях осмеянию подверга­лись жадность, пьянство, глупость, семейные неурядицы. Как и в величальных, в центре внимания корильных песен — че­ловек, носитель пороков, или мифологическое существо (на­пример, Масленица). Отношение к ним насмешливое, оценка внешности, поступков — отрицательная.

Если в величальных песнях все изображалось идеали­зированно, то в корильных - гротескно. Вот каким, например, изображен в песнях жених: «сам шестом, голова пестом, уши ножницами, руки грабельками, ноги вилочками, глаза дырочками»... Рядом с таким гротескным портретом жениха в корильных песнях возникла целая галерея портретов нищих, воров, обжор, пьяниц, дураков. Сват на свадьбе — одно из самых почитаемых лиц (в песнях-величаниях он рисуется ум­ным, хитрым и мудрым человеком), в корильных же — сват воплощение тупости, неразумности:

Бестолковый сватушка!

По невесту ехали,

В огород заехали,

Пива бочку пролили,

Всю капусту полили,

Верее молилися:

Верея, вереюшка!

Укажи дороженьку

По невесту ехати!..

(Зап. А. С. Пушкин).

Среди корильных песен нет ни одной, в которой бы вы­смеивались, например, вдова или вдовец — персонажи вели­чальных песен и причитаний. Исполнители весьма чутко от­носились и к порокам человека, и к его трагедии, горю. Если в величальных песнях рисовался идеальный мир, то в ко­рильных — мир низменный. Корильная песня активно ис­пользует, например, приметы не городского, а крестьянского быта, причем нередко заглядывает в его темные уголки. В песнях упоминаются рогожи, лопаты, дубины, веретена, тре­ухи, безмены, тряпки, коромысла, лоханки и т. д., обыкно­венные животные: собаки, кошки, поросята и т. д. Разумеется, все это необходимо для того, чтобы оттенить наиболее не­привлекательные качества адресата корильной песни, выра­зить к нему отрицательное отношение. Композиционное строение корильных песен напоминает композицию вели­чальных. Корильные песни — это, как правило, песни-портреты, и описание персонажей является главной их при­метой. Но, реализуясь в обряде рядом с песнями-величаниями, корильные песни пародировалиих композици­онные приемы, создавая свои типы композиций. Так, ряд ве­личальных песен строился в форме вопросов и ответов. Соз­даны и аналогичные по форме корильные песни, состоящие, однако, из одних только вопросов. Например:

В огороде у нас не лук ли?

У нас тысяцкии не глуп ли?

В огороде у нас не мак ли?

У нас тысяцкий не дурак ли?

Нередко в текст корильной песни для усиления комиче­ского эффекта в качестве припева вводились строки из песен-величаний:

Друженька хорошенький,

Друженька пригоженькии!

Ты по лавкам скакал,

Пироги с полок таскал...

Игровые песни — это прежде всего песни-действия. Без знания совершавшихся приих исполнении действий тек­сты игровых песен непонятны. Поэтическая специфика игро­вых песен, обусловленнаяих игровым характером, однако же, должна быть уточнена в зависимости от сущности самой иг­ры. Многие и многие хороводные песни сопровождались иг­рой, но к собственно игровым они не имеют отношения. Уче­ные давно обратили внимание на древность игровых песен, на их связь с трудовыми процессами. При помощи слова и действия стремились заклясть богатый урожай, удачную охо­ту, счастливую жизнь. Древнее происхождение игровых пе­сен сказалось на их тематике, поэтическом содержании. Именно потому, что человек, зависимый от природы, в пес­нях-действиях заклинал ее, объектом изображения игровых песен стал мир растений и животных.

Композиция песен-действий, как правило, многочаст­ная: песни могут состоять из двух, трех и более частей. На­пример, в ряде песен о льне число эпизодов доходит до два­дцати. Благодаря своеобразию исполнения игровые песни активно используют диалоги и монологи-обращения. Диалоги представляют собой или разговоры участников игры с жи­вотными, птицами, или разговоры между людьми. Монологи-обращения всегда предполагали в ответ действия тех, к кому были обращены. И монологи, и диалоги являются свидетель­ством драматургической сущности песен-действий. Но более всего это подтверждает почти полное отсутствие в игровых песнях описаний. Многие песни так и начинаются с диалога или монолога-обращения:

Как, как, утена, как, как, сизая,

На море опускалась, на море опускалась?

Вот так и вот эдак, вот так и вот эдак!

На море опускалась.

В связи с драматургической и заклинательной сущно­стью для стиля игровых песен характерны повелительно-восклицательные интонации. Большое значение имеет их эмоциональный тон, который, как правило, оптимистичен, передает чувство радости исполнителей, что, очевидно, должно было предвещать хороший урожай, богатый приплод домашних животных и птиц, удачную охоту и т. д. Вместе с тем игровые песни — зрелищны: рассчитанные на зрительное восприятие игр, они запечатлели и сами игры.

Песни-действия с течением времени эволюционирова­ли: они стали восприниматься как забава, использоваться для развлечения. Естественно, традиция жанра не могла не обра­тить на себя внимания певцов. И воспринимая ранее очень серьезные, утилитарно необходимые магические песни как игровые, они стали их изменять, начали в их традициях соз­давать новые песни. Причем исполнителей интересовал уже не мир природы, а мир человеческих взаимоотношений, со­циально-бытовые проблемы.

Мир человеческих взаимоотношений оказался в центре внимания этих песен. Обряд требовал выражения эмоцио­нальной оценки всего того, что происходило в нем, вокруг него, в хороводе, на игрище и т. д. Совершавшиеся обрядо­вые и другие действия ставили участников ритуала в опреде­ленные взаимоотношения, песниих закрепляли; благодаря этому и создавался определенный эмоциональный колорит. Например, свадебный обряд требовал отдать дань уважения семье, в которой выросла «княгиня первобрачная», но в то же время песни не должны были оскорблять и чувств тех людей, чья семья после свадьбы становилась ей родной. Кроме того, песни должны были эмоционально настроить невесту к тако­му серьезному изменению в ее жизни, каким был переход от беззаботного, вольного «девичья» житья к тяжелой и безра­достной «бабьей» жизни. Песни, таким образом, формирова­ли у новобрачных отношение к будущей жизни.

Значительная часть календарных и свадебных песен изображает любовь молодежи как светлое чувство, несущее красным девицам и добрым молодцам радость. В песнях рассказывается о зарождающейся любви, о любви, которая уже охватила влюбленных, о любви, которая порождает семью. (се песни нравоучительны. Показывая равноправие во взаимоотношениях молодежи, уважение друг к другу и вполне определенное значение любви для создания семьи, песни воспитывали у молодежи чувство собственного достоинства. Особенно ярко эта сторона лирических песен проявилась в песнях, в которых прямо высказывались советы молодежи, за кого можно выходить замуж и на ком можно жениться. В од­ной из лирических песен соловей, приглашая девушек погу­лять по улице, уговаривал их:

Поиграйте, красны девицы,

Вы покуда у батюшки,

У сударыни, у матушки

Неровен ли сват присватается,

Неровен ли черт навяжется:

Либо старый муж удушливый,

Либо ровнюшка-ревнивый муж.

Либо младой — горький пьянииа!

Все обрядовые песни одинаковы по своему эмоцио­нальному тону. Рассказывая о счастливой, желанной любви, о равноправии в любви, о свободе выбора сужеными-ряжеными друг друга, протестуя против неравных браков, поднимаясь до критического изображения социальных про­тивников, песни проникнуты жизнерадостным, оптимистиче­ским настроением.

Детский фольклор

Термин «детский фольклор» был введен в обиход исследователями в начале XX века. Им обозначали произведения устной народной словесности, предназначенные для детей и исполняемые взрослыми и детьми. Признав детский фольклор значитель­ным разделом народного поэтического творчества, ученые-филологи занялись его исследованием. Наблюдая за бытова­нием фольклора в детской среде, ученые заметили, что, об­ращаясь к солнцу, радуге, дождю и ветру, дети, как правило, не проговаривают, а напевают свои заклички. Поются также дразнилки и многие считалки, напевное интонирование помо­гает чище и скорее проговаривать сложные скороговорки. Исполняются нараспев многие приговорки, обращенные к птицам и животным. Даже в таком прозаическом жанре, как сказка, содержится множество песенок: поет колобок, поют козлятам коза и волк, поет лиса петушку и т.д. Мир музы­кальных звуков окружает ребенка с момента его рождения (колыбельные песни) и на протяжении всего периода взрос­ления. Все это, по словам Г.Науменко', позволяет выделить детский музыкальный фольклор в особый раздел народного творчества, в основе которого лежит не только поэтическое слово, но и напевное интонирование. Жизнь детей, разумеет­ся, теснейшим образом связана с жизнью взрослых, но у ре­бенка есть свое, обусловленное возрастными психическими особенностями видение мира. Взрослые мыслят, писал К.И.Чуковский, «словами, словесными формулами, а малень­кие дети — вещами, предметами предметного мира. Их мысль на первых порах связана только с конкретными образ­ами»². По мнению М.Н.Мельникова, именно в детском фольклоре находится ключ к пониманию возрастной психо­логии, детских художественных вкусов, детских творческих возможностей. Большинство ученых к детскому песенному фольклору относят не только то, что бытует в детской среде (колядки, веснянки, заклички, игровые песни), но и песни взрослых, сочиненные специально для детей (колыбельные, потешки, пестушки). Между детским фольклором и взрослым исследователи не проводят четкой грани, утверждая, что многие произведения могут быть в равной степени отнесены и к тому и к другому.

' Г.Науменко. Русское народное музыкальное творчество. М., 1988.

² М.Н.Мельников. Детский музыкальный фольклор. М., 1987. С.2.

Например, ряд популярных хороводных песен («А мы просо сеяли», «Княгини, мы по вас пришли», «В хороводе были мы» и др.) без видимых изменений текстов и напевов зафиксирован как у взрослых, так и в детской сре­де. Весь детский фольклор вызван к жизни «едва ли не ис­ключительно педагогическими надобностями народа» (Г.С.Виноградов). Таким образом, «детский фольклор пред­ставляет собой специфическую область народного творчест­ва, объединяющую мир детей и мир взрослых. Включает це­лую систему поэтического и музыкально-поэтических жанров фольклора. Во многих детских песнях и играх воспроизво­дятся время и события, давно потерянные памятью народа» (М.Н. Мельников). Детский фольклор помогает историкам, этнографам лучше понять жизнь, быт, культуру наших пред­ков. К детскому фольклору как средству языковой характери­стики народа обращались В.И.Даль, Д.К.Зеленин, П.Тиханов, А.Молотилов и многие другие исследователи.