Противоречия римской жизни. Катон и Сципион

В этот небольшой период времени, свободный от больших войн, не было недостатка во внутреннем возбуждении. Среди знати было много всяких раздоров и скандалов: древнеримская и новейшая партии боролись между собой, и эта борьба проявлялась в сенате не только при обсуждении всех важных государственных вопросов, но и во всякого рода прискорбных жалобах и процессах. Во главе партии новейшего направления виден победитель при Заме, который, однако, и теперь, как и прежде, не выказывает склонности поднимать голос против сената или опираться на народ. Он занял свое место в сенате — с 198 г. до н. э. был даже первым сенатором(princeps senatus) — и с того времени уже не отделял своих личных интересов от интересов своего сословия. В 194 г. до н. э., будучи консулом, он даже способствовал проведению одной весьма непопулярной новой меры, по которой сенаторам было присуждено отводить особые места на «римских играх». Кроме этой, с его именем не связано никакой сколько-нибудь заслуживающей упоминания политической меры; он был в сущности такой же знатный вельможа, как и многие другие, и отличался от остальных только тем, что в силу своих старых заслуг и при своей новой деятельности (в качестве легата при войне с Антиохом) выказал наклонность пойти дальше буквы существующих порядков. С особенной резкостью и враждебной страстностью выступал всюду против Сципиона и его партии Марк Порций Катон, и по своей природе, и по воспитанию бывший его ярым противником и защитником древнеримских порядков.

Монета Марка Порция Катона Старшего.

АВЕРС. Голова Свободы: надпись no-латыни: «МАРК КАТОН ПРОПРЕТОР РИМА».

РЕВЕРС. Сидящая Виктория. Надпись «ВИКТОРИЯ». Серебряная монета рода Порциев.

Сципион, один из Корнелиев, родившийся в то время, когда почти ежегодно один из представителей этого рода был избираем в консулы, щедро одаренный всякими дарами природы, беспримерно поощряемый счастьем, был баловнем народа, который извинял ему все промахи, избавлял его от соблюдения порядков и форм, которым все остальные должны были безусловно подчиняться. Его противник, Катон, был сыном плебея, землевладельца средней руки, человеком без всяких родовых связей. Внешним преимуществом и украшением его было только железное здоровье. Медленно, с большим трудом поднимался он со ступеньки на ступеньку по служебной лестнице и, проникнув в сенат, присоединился к тем, кто группировался около старого Фабия, как своего главы. При этом он все большее значение приобретал своими несомненными заслугами и твердостью своих убеждений, равно как и тем бесстрашием и беспощадностью, с которыми он их проводил. Так и стояли эти два мужа лицом друг к другу, как представители двух различных эпох: старой и новейшей. Катон, в связи со своим соседом по имению патрицием из рода Валериев, очень рано избрал себе жизненной задачей противодействие всеми силами врывающемуся в Рим с востока греко-азиатскому развращению нравов. В этом духе он провел и консульство, к которому был призван в 195 г. до н. э. вместе со своим другом-патрицием и единомышленником Луцием Валерием Флакком. Но когда в 190 г. до н. э. он стал добиваться должности цензора, его кандидатура провалилась по интригам Сципионовской партии. В 187 г. до н. э. он нашел возможность отплатить за это и возобновить борьбу против тирании или, как в Риме говаривали, против «царственности» Сципионов. То был один из знаменитейших процессов того времени, который долгое время занимал римское общество: дело в нем шло об укрытых или же неправильно подсчитанных казенных деньгах во время ведения сирийской войны. Двое трибунов подали на это жалобу; в сенате, в народном собрании дело дошло до весьма оживленных сцен, и Катон между прочим также говорил о «деньгах царя Антиоха». Всем известно, как Сципион отразил перед лицом всего народа нападки трибунов, напомнив толпе, собравшейся на форуме, что в тот день праздновалась годовщина битвы при Заме, а потому и предложил народу отправиться вместе с ним на Капитолий и благодарить богов за дарованную ему некогда такую важную для отечества победу. Таким образом, поднятая против него жалоба закончилась почти триумфальным шествием. Однако эта эффектная сцена дела не исчерпала. Брат Публия Сципиона Луций действительно был осужден по этому делу, в котором, с одной стороны, достаточно ясно выказалось слишком легкомысленное отношение к законным порядкам, а с другой — желание преследовать из ненависти и партийных соображений. Наконец это было замято благодаря весьма деликатному вмешательству трибуна Тиберия Семпрония Гракха. Последние годы своей жизни Публий Сципион, расстроенный и больной, провел вдали от Рима, в Литерне (в Кампании), где и скончался в 183 г. до н. э.

Смерть Ганнибала

Рассказывают, что в том же году умер и Ганнибал, нашедший себе последнее убежище у вифинского царя Прусия. Не вполне понятно, что именно побудило римский сенат потребовать от Прусия выдачи своего давнего врага, что заставило его не подождать кончины старика. Предполагают, что это требование было обращено к Прусию под влиянием пергамского царя, который постоянно находился в неприязненных отношениях с Прусием и потому считал для себя пребывание у него Ганнибала неудобным.

Прусий I, царь Вифинии. С его тетрадрахмы.

Настоятельному требованию римского правительства (Фламинин явился к царю с этой далеко не лестной миссией) Прусий вынужден был повиноваться… Однако Ганнибал остался верен своему великому имени и своему делу: в последнюю минуту, когда римские воины уже окружили дом, где он жил, Ганнибал принял яд, чтобы (таковы были его последние слова) «избавить римский народ от его опасений». По свойственной им суетности, греческие писатели, рассказывающие о смерти Ганнибала, добавляют, что в том же году умер и Филопемен, стратег Ахейского союза. Это был здравый и смелый патриот, достойный древних времен, но среди современных мировых событий ему пришлось играть лишь очень скромную роль. Если сравнить двоих действительных соперников, Сципиона и Ганнибала, то без малейшего сомнения можно прийти к выводу, что последний из них сильно превосходит первого. Он посвятил всю свою жизнь, всю свою необычайную силу духа выполнению одного громадного, но все же выполнимого политического замысла: спасти возможное равновесие национальных элементов того времени от неудержимо возрастающего преобладания римской республики. Он был великим воином и в то же время великим государственным человеком, и, неизменно служа высоким политическим задачам, всю свою жизнь провел в заботах и тревогах, полных смысла и значения. Конец его был трагически величав. Сципион же был второстепенным или даже третьестепенным государственным деятелем, и конец его жизни был весьма обыденным.

Год вакханалий. 186 г.

Греко-азиатское развращение нравов, начавшее проникать в жизнь и нравы всех сословий Рима, уже на следующий год после окончания азиатской войны, т. е. в 186 г. до н. э., проявилось в одном угрожающем симптоме — в тайном служении Вакху, сопряженном со всякими ужасами и преступлениями.

Сцена вакханалий. Барельеф из Неаполитанского музея.

Это служение успело распространиться по всему Риму и Италии, когда донос одного вольноотпущенника довел об этом тайном культе до сведения властей. Власти приступили к энергичному расследованию, и оказалось, что во всей Италии этот культ уже был принят более чем 7 тысячами человек. Многие были схвачены и с ними покончили быстрой и суровой казнью. Ужасной бытовой чертой в этой мрачной картине, знакомящей с теневыми сторонами быстро возрастающего римского государства, представляется то, что множество женщин, принимавших участие в этом преступном культе, были переданы для казни в дома их родственников, и только тогда, когда никто из близких не решался исполнить произнесенный над ними смертный приговор, они передавались в руки палача.

Вакх.

Скульптурная группа, найденная на территории Тускула. В правой руке Вакх держит вазу, а левую поднимает над маленькой фигурой на пьедестале, которую Кларак считает Надеждой.

Драгоценный памятник, сохранившийся от этого времени, передает важный правительственный акт сената в его оригинальной редакции.

Римский сенат этим актом запрещал всякие проявления вакхического культа на территории соединенного римского государства под страхом смертной казни. Через 10 дней после опубликования этого акта в отдельных округах всякий след вакханалий должен был исчезнуть. Тем не менее, сенат должен был признать, что в стране, изобилующей виноградниками, этот важный культ не мог быть и даже не должен быть окончательно истреблен. А потому он приказал, чтобы там, где дело шло о действительно священных сторонах культа, о древних изображениях Вакха и Силена, об алтарях, посвященных им, об освященных обычаем жертвоприношениях и т. п. — обо всем этом было дано знать городскому претору и через него получено соответствующее разрешение сената. Указ сената, запрещающий вакханалии, начертанный на медной доске, был в таком виде разослан по всем округам и прибит всюду на видных местах для всеобщего сведения. В 1640 г. нашего времени одна из подобных таблиц была открыта в древней стране бруттиев.