Мученики, исповедники и подвижники благочестия Нижегородские

Архиепископ Иоаким (в миру Иоанн Иоакимович Левицкий), сын причетника Киевской епархии, родился в 1853 году. Образование получил в Киевской Духовной академии. В 1879 году был назначен преподавателем в Рижскую духовную семинарию, в 1880 году рукоположен в сан священника к Рижскому кафедральному собору. Овдовев, он принял в 1893 году монашество и в 1896 году был хиротонисан во епископа Балтского, викария Каменец-Подольской епархии. В 1903 году преосвященный Иоаким был назначен епископом Оренбургским.

Владыка Иоаким был большим покровителем и защитником миссионерского дела в этой епархии. При нем многие иноверцы присоединились к Православной Церкви. В Оренбургской семинарии было введено преподавание татарского языка и изучение мусульманства как обязательного предмета.

Владыка Иоаким изыскал средства на содержание четырех епархиальных миссионеров. Лично он обратил множество сектантов и раскольников в православие и, открывая единоверческие приходы, сам служил в них по старопечатным книгам. В 1905 году в поселке Сухореченском он обратил с помощью местных миссионеров старообрядческого священника о. Савву Сладкого, с которым в единоверие последовало несколько сот семейств.

Благодаря миссионерской деятельности владыки и миссионера о. Ксенофонта Крючкова в Уральской области на протяжении семисот верст (от пределов Оренбургской губернии до Каспийского моря) было построено более пятидесяти единоверческих храмов и школ. Сотни и тысячи казаков и иногородних обращались в православие на правах единоверия, и епархия ежегодно увеличивалась на десятки новых приходов.

В 1903 году в Тургайскую область началось переселенческое движение из южных областей России. На новых местах не было ни храмов, ни школ, не было священников.

В июне 1906-начале 1907 года епископ Иоаким послал в Тургайскую область двух епархиальных миссионеров, которые лично убедились, что отсутствие храмов породило пленение населения сектами разных толков.

По возвращении миссионеров преосвященный Иоаким составил доклад, по которому Святейший Синод сверх годовой сметы ассигновал пятьдесят тысяч рублей на устройство храмов и школ в Тургайской области. Были экстренно созданы миссионерские курсы в Оренбурге и Кустанае, на которые в течение четырех месяцев подготовлялись кандидаты в священники, главным образом из народных учителей, псаломщиков и диаконов. На средства Синода были построены храмы, школы и больницы, и каждый такой пункт получал священника-учи- теля. Многие пастыри из других уездов сами просились в Тургай, и таким образом в короткий срок вся область покрылась хорошо организованными приходами с ревностными пастырями, везде были заведены вечерние богослужения с беседами священников, стали открываться приходские религиозно-просве- тительские и миссионерские братства.

В 1908 году епископ Иоаким сам объехал область. В каждом поселке его встречали верующие. Сам владыка был глубоким знатоком Священного Писания и незаурядным оратором и в своих поучениях кратко, но сильно и убежденно обличал заблуждения сектантов.

После присоединения к православию сектантского проповедника из поселка Викторовка уже нигде по всей области не наблюдалось отступлений в сектантство. Перешедший из баптизма бывший глава секты по фамилии Простибоженко, знаток пения и регент, вместе со своей многочисленной семьей занял в православной общине видное место как горячий защитник православия. Владыка Иоаким предложил ему принять сан священника, от которого тот по смирению отказался, приняв на себя должность псаломщика, регента и помощника миссионера. По обширности епархия превосходила все другие в России: в нее входили Оренбургская губерния, Тургайская область и земли Уральского казачьего войска. От реки Тобол Челябинского уезда до города Гурьева на Каспийском море по прямой линии было ровно три тысячи верст. И эту огромную территорию владыка Иоаким объезжал ежегодно, иногда посещая места, где архиерея не видели по двадцать пять лет. В своих путешествиях он был неутомим, делая сотни верст на телеге.

Преосвященный Иоаким покровительствовал просвещению, при нем число церковных школ быстро увеличивалось и они процветали. Малоимущих семинаристов владыка одевал с ног до головы из своих средств; рукополагая в священство, снабжал деньгами на обзаведение хозяйством. Это был благодетель, творивший много добрых дел явно и тайно.

В 1909 году владыка был переведен в Нижний Новгород с возведением в сан архиепископа. Нижегородцы сразу полюбили его.

В 1917 году архиепископ уехал на Поместный собор в Москву и в Нижний Новгород уже не вернулся. С Поместного собора он поехал в Крым навестить сына с семьей. Рассказывают, что когда все домашние уехали в гости и архиепископ остался один, явились бандиты, кто именно, осталось неизвестным, и повесили его.

Епископ Неофит (в миру Николай Алексеевич Коробов) родился 15 января 1878 года в селе Новоселове Борисоглебского уезда Ярославской губернии в купеческой семье. Отец вел торговлю мясом и зеленью, был владельцем двух магазинов в Санкт-Петербурге. После окончания гимназии Николай Алексеевич поступил в 1902 году в Валаамский монастырь. В монастыре окончил миссионерско-богословские курсы и в 1906 году был пострижен в монашество и рукоположен во иеродиакона, в 1910 году рукоположен во иеромонаха. С 1911 года - эконом Финляндского архиерейского дома. С 1919 года - настоятель Борисо-Глебского монастыря. С 1922 года зачислен в братство Покровского Углического монастыря. 25 апреля 1927 года хиротонисан во епископа Городецкого, викария Нижегородского.

После ареста Ветлужского епископа Григория (Козлова) владыка Неофит был переведен в августе 1929 года в Ветлугу.

Красный террор 1918 года коснулся здесь самых богатых и уважаемых людей; их могилы послужили началом нового городского кладбища. В городе было много монашествующих и блаженных, освятивших его своими молитвами. Епископ Неофит достойно вошел в молитвенный строй последней Ветлужской церкви, ставшей вскоре церковью мученической.

Однажды в одной семье, где было пятеро детей, заболела мать. Болезнь оказалась смертельной. Велико было горе семьи. Муж заболевшей пришел к епископу и попросил помолиться о ней. Мы не знаем, какова была молитва смиренного архипастыря, но за ближайшим богослужением епископ объявил о болезни женщины, призвав всю церковь безотлагательно молиться о ней. И молитва эта была услышана, женщина выздоровела.

Епископ Неофит был нищелюбцем и после каждой службы, выходя из храма, раздавал милостыню. И не было никого среди его многочисленной паствы, кто был бы им обижен или кем бы он пренебрег. В великие праздники он звал нищую и убогую братию к себе на обед. Юродивые и блаженные приходили к нему в любое время.

Будучи ревнителем церковного благочестия, он и паству свою призывал к исполнению церковных правил.

- Я буду отвечать за вас как ваш пастырь, - говорил он в церковных проповедях. - Наступает такое время, когда правил исполнять не будут, но среди вас есть многие незаметные ныне христиане, которые в свое время первыми пойдут мучениками в тюрьму.

Время это неуклонно приближалось. Во время гонений 1930 года власти решили снять с собора Флора и Лавра колокола. Эти колокола были украшением города, ветлужцы почитали их своей святыней. Один был весом в пятьсот шестьдесят пудов с очень мелодичным звоном, слышным за двадцать пять верст.

Со страшным гулом и стоном падал он вниз, под своей тяжестью уйдя в землю. Как живое существо, били и терзали безбожники колокол, пока не разбили его на мелкие части.

Разорителями были приезжие, а из своих - городские пьяницы Николай Галанкин и Анатолий Морозов. Господь не замедлил явить над ними Свой суд. Николай Галанкин вскоре по несчастному случаю убился насмерть, а Морозова разбил паралич, и он неподвижно пролежал сорок лет.

Видя происходящее, томилось и стенало сердце архипастыря. Но он знал, что любое слово протеста приведет к аресту, а колокола все равно снимут. Но не о колоколах поставил его печься Господь, а о душах живых. Конец все равно будет мученическим, а сейчас надо смириться и ждать. Но в народе поднялся - в первый раз - ропот на архипастыря: почему не защитил достояние народа. И тогда епископ вышел на амвон и сказал:

- Дорогие братья и сестры, я не хозяин над имуществом храма, теперь здесь хозяева власти, они захотели - они и сняли, меня не спросили. Я скоро умру, а вы еще будете жить, и вы сами увидите, какая наступит страшная жизнь.

Вскоре безбожники закрыли Троицкую церковь, а затем и собор. Но не пришли еще сроки уничтожения Ветлужской церкви. Один из благочестивых ветлужских прихожан поехал к начальству в Москву и добился разрешения на открытие собора. За это время кое-где стекла в храме побили, и хотя внутри было нетронуто, но уже потянуло духом запустения и смерти.

В собор вошел его настоятель о. Александр Зарницын. Он упал на колени и заплакал. За ним вошел протодиакон Иоанн Воздвиженский и опустился на колени рядом. Люди, сколько их было в храме, заплакали. Епископ Неофит, видя такую любовь народа к храму Божию, прослезился сам.

В те годы жила в городе известная всей ветлужской округе блаженная Степанида. Одета всегда в лохмотья, подпоясанные кушаком. На голову когда что попало наденет, а когда и платок. На вид была смуглая, волосы черные. Но когда умерла и в гробу лежала, то весь облик ее просветлился.

Если ей дарили какую-нибудь вещь, она ее поносит да где-нибудь и оставит. Однажды подарили Степаниде шубу овчинную, принесла она ее к Марии, у которой в то время жила, и стала шубу стричь и в печке сжигать. Мария проснулась, спрашивает:

- Ты что это делаешь?

- Что делаешь! Никому он не нужен.

- Ты бы хоть одевалась потеплее.

- Не надо мне. Никому он не нужен, - повторила она. Дети били по беззащитности ее до крови. Сидит она в крови, кто-нибудь подойдет, спросит:

- Что это ты?

- Да ребятишки меня били.

- Что же ты им поддалась?

- Да их много налетело, - говорит, а сама улыбается. Но, конечно, не все дети били ее.

Часто сидела Степанида возле дома владыки, и когда, бывало, увидит детей, подзовет, спросит:

- Девчонки, вы куда пошли?

- В школу.

- Что вы! Идите ко владыке.

- Мы не смеем, - отвечали те.

- Идите, чего не сметь?

- А зачем мы к нему пойдем?

- Он вам конфет даст. Он вас конфетами оделит.

- Да мы не смеем.

- Да идите!

Да возьмет сама откроет калитку и всех, человек семь или восемь, затолкает во двор к епископу, а сама начнет в дверь колотить - так всех и проводит к нему.

Узнав, что их прислала к нему Степанида, владыка со всеми поговорит и сполна даст конфет. Степанида, когда дети выйдут, только улыбнется и скажет:

- Я же вам говорила, что у него конфет много. Однажды попросилась она к владыке:

- Пустите меня ночевать.

- А где-же у нас ночевать? (Епископ сам жил у хозяев).

- А как хотите, - ответила блаженная.

Постелили ей в сенях, ночью она раскрыла все двери и ушла. Как-то затопили у хозяев епископа баню, все приготовили, и пришла Степанида.

- В бане ведь хочу мыться, в бане надо мыться. Епископ ей говорит:

- Ну, так что же, Степанидушка, вот сходим мы в баню, да и ты пойдешь.

- Нет, - говорит, - я вперед пойду, а ты после. - Ладно, Степанидушка, иди ты вперед, а я после тебя. Вперед себя Степанида хозяев пропустила мыться, епископ все ждал, блаженная снова ему говорит:

- А теперь я пойду, а ты после меня пойдешь.

- Ладно, иди, иди, Степанида.

Пошла она в баню, вымылась, воду всю вылила, все кадушки и шаечки опрокинула, ни капли воды не осталось.

Пришла она, а владыка спрашивает:

- Ну, как, Степанидушка, намылась?

- Намылась, теперь ты иди.

Пришел он в баню, а в бане хоть бы капля воды.

- Ну, что? - встречает его Степанида. - С легким паром. Намылся?

- Намылся, - смиренно ответил епископ, - спасибо.

В другой раз истопили в среду у хозяев епископа баню, наполнили горячей водой кадки, а Степанида перелезла через забор да поставила их кверху дном.

- Владыка, кто это сделал? - спросил кто-то. А Степанида ответила:

- Нечего мыться, он и так чистый.

- Ты чего безобразничаешь? - строго спросил владыка. Но она ничего не ответила, только улыбнулась.

А однажды она долго у владыки сидела, а когда уходила, то в калошу ему навалила, да калошу калошей накрыла. Он стал собираться в церковь и влез в ту калошу. Впереди его ждало поругание - так понял епископ.

Когда Степанида умерла, епископ Неофит ее отпевал и сказал о ней слово. Он рассказал, как еще молодой она покинула родной дом, своих близких, среди которых мы, обыкновенные люди, находим поддержку. А она все упование возложила на Бога. И Господь не посрамил ее упования, всячески ее укрепляя. Блаженная Степанида много лет скиталась, ночуя на папертях храмов, принимая побои, терпела голод и холод, но не переставала благодарить Бога. Когда она просилась ночевать, то люди по любви к блаженным и странникам пускали ее, но она раскрывала ночью двери и уходила. И добилась того, что ее перестали пускать в дом, и она стала истинно пришелицей и странницей на земле, не имея где преклонить голову, ночуя то под мостом, то у ворот какого-нибудь дома.

И за все время своей многотрудной, полной болезней и скорбей жизни она ни разу не пожаловалась, никого не укорила, но со смирением несла свой подвижнический крест как дарованный ей Самим Господом. И мы верим, что за это смирение ожидает ее от Господа награда великая и блаженство нескончаемое. И скажет когда-нибудь Церковь устами пастырей истинных и подвижников искренних: "Блаженная Степанида, моли Бога о нас". Так закончил святитель свое слово о ней.

На все престольные праздники епископ Неофит ездил по сельским приходам. С ним ездили певчие - девушки шестнадца- ти-восемнадцати лет. Однажды он поднялся на паперть и говорит, указывая на них: "Девки старые - все девки старые, все замуж повыходят". И на кого показал, те вышли впоследствии замуж. Анастасия Алексеевна Смирнова работала в больнице и вступила в профсоюз. Кругом все говорили, что профсоюзников еще больше будут мучить на Страшном Суде, чем колхозников. Сердце ее сжималось от тоски - какому верующему хочется погибнуть. Пришла она в Екатерининский храм, стоит, плачет горько. Подходит ней игумен Дорофей, спрашивает:

- Что ты, Настасьюшка? Она рассказала.

- Ну, так что же, - ответил он, - сегодня ты здесь, а завтра нет тебя.

После этих слов она из больницы ушла. Через некоторое время пошла она на службу. Служил владыка Неофит. До этого она к нему никогда не подходила и дома у него не бывала. Впереди народ стоит; Анастасия позади. И вдруг после всенощной владыка через всю толпу говорит:

- Настя, Настя, зачем из больницы-то ушла, как жить-то будешь? Народ раздвинулся, пропустил ее, она подошла к епископу и говорит:

- Преосвященный владыко, а как Господь благословит.

Вскоре она вернулась на работу в больницу. Близилось время страданий. На преподобного Серафима Саровского 19 июля/1 августа епископ Неофит стоял среди певчих на клиросе. И как отец детям перед разлукой, вдруг сказал:

- Ну вот, родные мои, я скоро умру. Вы за меня здесь помолитесь, а я за вас там помолюсь.

- Что вы это, преосвященнейший владыко, помирать собираетесь, - стали возражать певчие, зная, что никогда владыка ничем серьезным не болел.

- Да, да, - повторил епископ, - я скоро умру.

Не прошло и недели, и 6 августа 1937 года епископ был арестован. Вместе с ним арестовали всех священников Ветлужской округи.

Священник Владимир Федорович Драницын родился в селе Спасском Ветлужского уезда в 1902 году. Окончил среднюю школу в городе Ветлуге в 1921 году и вскоре был рукоположен во священника в родное село Спасское.

Священник Сергий Маркович Кислицын родился в 1897 году в крестьянской семье. Успел окончить лишь церковно-приходскую школу. После революции 1917 года был рукоположен во священника и служил до своего ареста в селе Галкино Ветлужского района.

Священник Андрей Петрович Скворцов родился в 1897 году в селе Марково Ковернинского уезда Нижегородской губернии в крестьянской семье. Окончил церковно-приходскую школу. Был рукоположен во священника после революции 1917 года. Служил в селе Ново-Мокровском Ветлужского района.

Священник Григорий Иванович Весновский родился в 1879 году в селе Белышево Ветлужского уезда в семье священника. По окончании Костромской духовной семинарии был рукоположен во священника. Служил в селе Богоявленском Ветлужского района.

Священник Алексей Иванович Чудецкий родился в 1877 году в селе Минском Костромского уезда в семье священника. Окончил Костромскую духовную семинарию. В 1932 году был арестован и приговорен к трем годам заключения, которое отбывал в концлагере на Медвежьей горе. После освобождения и до ареста служил в селе Белышево Ветлужского района. В той же церкви служил благочинный, священник Александр Иванович Благовещенский. Родился в 1894 году в селе Георгиевском Ветлужского уезда в семье священника. В 1916 году окончил Костромскую духовную семинарию и поступил в школу учителем. Через год уехал в Москву и поступил на курсы дошкольного воспитания, которые окончил в 1919 году, и вернулся на родину учительствовать. Но душа молодого человека была неудовлетворена работой в школе, и в самый разгар гонений в 1922 году Александр Иванович принял сан священника. В 1930 году был арестован за проповеди, но через семь месяцев освобожден. Был ревностным пастырем, и не только сам произносил проповеди в дни служения, но призывал к обязательному произнесению проповедей и священников своего благочиния.

Священник Александр Павлович Карпинский родился в 1887 году в городе Макарьеве Костромской губернии. Окончил два класса духовной семинарии. Был рукоположен во священника и служил в селе Белышево. В 1931 году был арестован и сослан на три года в Нарымский край. По возвращении из ссылки служил в одном из храмов Ветлужского района.

Священник Иоанн Иоаннович Сахаров родился в 1884 году в семье крестьянина. Окончил сельскую школу и был рукоположен в сан диакона. После революции принял сан священника. Служил в селе Никольском Ветлужского района.

Священник Иоанн Иоаннович Сеготский родился в 1881 году в селе Соболеве Юрьевецкого уезда Костромской губернии. Окончил четыре класса духовной семинарии, служил псаломщиком. После революции 1917 года принял священство. В 1931 году был арестован и приговорен к двум годам лагерей и пяти годам ссылки. После возвращения из ссылки служил в храме священником.

Священник Иоанн Всеволодович Розанов родился в 1876 году в городе Ветлуге в семье учителя. Служил в храме села Турань Ветлужского района.

В селе Успенье был арестован священник о. Владимир Слободской. Скончались все в заключении.

На Покров арестовали священников и диаконов собора, в декабре - всех оставшихся в городе священников, множество православных мирян и жившего на покое епископа Фостирия (Максимовского).

Епископ Фостирий родился 21 октября 1864 года. Окончил Костромскую духовную семинарию, и в 1895 году был рукоположен в сан священника. В 1930 году он был пострижен в монашество и хиротонисан во епископа Томского. В 1933 году был епископом Сызранским, в 1934-м уволен на покой и поселился в Ветлуге.

Из принявших смерть в заключении известны имена некоторых. Церковный сторож Николай Никифорович Шумов. Когда храм закрыли, молился дома; арестован и приговорен к десяти годам заключения; по прошествии десяти лет вторично приговорен, скончался в заключении. Николай Николаевич Лебедев - церковный староста в селе Темита. Раба Божия Пиама Дмитриевна - пела на клиросе.

Был арестован и скончался в Нижегородской тюрьме старец Иван Дормидонтович из села Большего. В молодости родители захотели его женить, купили ему костюм. Но не то было у него на уме. Чтобы не нарушить воли родительской, он сделал так, что невесты сами от него отказались. Подпоясал пиджак полотенцем и пошел по деревне. Деревенские, увидев его, закричали:

- Иван Дормидонтович сблажил, сблажил...

С этого времени он ушел странствовать и странствовал до ареста. В тюрьме пел молитвы, за что заключенные смеялись над ним, но он все насмешки переносил терпеливо, говоря: "Горе не навсегда и печаль не без конца".

Была арестована и скончалась в тюрьме монахиня Вера в миру Мария Петровна. Родом была из деревни Бараново. В детстве облила лицо горячим молоком, и потому оно было изуродовано. Она жила в женском монастыре в Сокольниках, неподалеку от Ветлуги. Когда монастырь в 20-х годах разорили, матушка Вера поселилась в Починках, неподалеку от Шахуньи.

Она сочиняла духовные стихи и пела их посещавшим ее людям - каждому свой. За духовные стихи ее и арестовали, обвинив в религиозной проповеди. Когда ее привели в тюрьму, она ни с кем не разговаривала и пайки не брала. Вскоре надзиратели унесли ее в отдельную камеру, где она скончалась.

После арестов священства перед горожанами выступил начальник НКВД. Около городской школы сколотили и поставили для него трибуну, согнали людей. Он стал читать лжеобвинения против епископа, священников и православных мирян города. Будто епископ хотел взорвать мост, священники поджигали колхозные фермы, а миряне хотели организовать какую-то группу и для этого ходили к священникам. Кое-кто из народа сказал: "Не зря забрали. Правильно". Остальные стояли молча.

Те, кого арестовали в Ветлуге в 1937 году, почти сразу были подвергнуты пыткам и всякого рода мучениям. Вот как вспоминает об этом один из тех, кто был арестован в декабре 1937 года. Привели в кабинет. Поставили лицом к раскаленной докрасна печке, вплотную, и оставили так сутки стоять. Не смей повернуться. Еды не давали. Воды - рюмочку, от которой жажда только сильнее распалялась.

Условий для содержания значительного числа арестованных в Ветлуге не было, и их отправили в тюрьмы Варнавина и Нижнего Новгорода.

Этап, в котором шли епископ Фостирий и Николай Шумов, от Ветлуги до Варнавина, гнали пешком. На подводах было разрешено везти только вещи.

Епископ Фостирий, утомленный тяготами тюремного заключения и немощью возраста, в пути изнемог. Его посадили на подводу. Стояли сильные морозы, епископа быстро оставляли силы, и не доезжая до Варнавина, он замерз.

Мирян держали в тюрьме Варнавина несколько месяцев. Затем погнали на станцию Ветлугино, чтобы везти в Красноярские лагеря. Начальник эшелона подошел к вагону, где они были собраны, и спросил:

- Осуждены?

- Нет, нет, - заговорили те наперебой, - все не осуждены.

- Ну, сейчас будем судить вас, - сказал начальник эшелона и стал читать, спрашивая: "Такой-то? Десять лет".

У всех, за исключением двух или трех человек, было по десять лет.

Священников отделили от мирян, поместив в Нижегородскую тюрьму. Епископа Неофита содержали отдельно от собранного вместе духовенства. Священникам предлагали отречься от сана и Бога и так обрести свободу, но только один выбрал этот гибельный путь.

Епископ отказался отвечать на вопросы следователя, обвинил НКВД в арестах невиновных и предъявлении надуманных обвинений, за что был заключен в карцер. Пыточное следствие продолжалось весь август и сентябрь. Следователь Нестеров не утруждал себя допросом епископа, добиваясь одного - чтобы тот подписал составленный и отпечатанный на машинке протокол допроса. 23 октября 1937 года епископ подписал протокол, а 31 октября и составленное следователем дополнение к нему. Владыку обвиняли в том, что он якобы "проводил активную к-р подрывную работу, направленную на свержение Советской власти и реставрацию капитализма в СССР", и что им была "создана церковно-фашистская, диверсионно-террористическая, шпионско-повстанческая организация... с общим числом свыше 60 участников". Что будто бы он "руководил подготовкой терактов, сбором шпионских сведений, поджогами колхозов, уничтожением колхозного поголовья. Передал... шпионские сведения митрополиту Сергию Страгородскому для передачи разведывательным органам одного из иностранных государств".

На основании этих обвинений 11 ноября 1937 года Тройка УНКВД приговорила епископа к расстрелу.

Однажды из камеры, где был епископ, постучали в соседнюю: "Уходим в Марьину Рощу". Это означало - на расстрел. Могила владыки находится на тюремном кладбище рядом со старообрядческой церковью.

В городе Ветлуге в 1937 году на Покров Божией Матери было арестовано духовенство городского собора.

Протоиерей Александр Иванович Зарницын родился в 1871 году в городе Галиче Костромской губернии в семье священника. Окончил Костромскую духовную семинарию. Прослужил в Ветлуге почти сорок лет. Протоиерей Иоанн Иоаннович Знаменский родился в 1875 году в селе Спас-Нодога Нерехтского уезда Костромской губернии в семье священника. Окончил Костромскую духовную семинарию. Служил в Ветлуге, в селах Н.-Успенском, Спасском, Макарьевском и Васильевском.

Протодиакон Иоанн Николаевич Воздвиженский родился в 1875 году в селе Караваново Костромского уезда. Окончил духовное училище. Сын его диакон Николай Иоаннович Воздвиженский родился в 1901 году. Учился в духовной семинарии, которую вряд ли успел до революции окончить. Служил в храмах псаломщиком. В 1932 году переехал вместе с отцом в Ветлугу и был рукоположен епископом Неофитом в сан диакона. Он не был женат, жизнь вел подобно монашеской, никогда не пил вина.

Вместе с ними был арестован регент собора Михаил Алексеевич Вячеславов. Он родился в 1888 году в селе Ильинском В.-Устюжского уезда в семье священника. Окончил духовную семинарию. До переезда в Ветлугу он жил неподалеку от Великого Устюга. В Ветлуге у него жил родственник, который давно предлагал переехать к нему, высоко отзываясь о епископе Неофите, в свою очередь и епископу он много рассказывал о Михаиле Алексеевиче. В конце 1936 года епископ пригласил Михаила Алексеевича в Ветлугу. Несвязанный семьей, Михаил Алексеевич в январе 1937 года переехал в Ветлугу и сразу же принялся за устройство пения в соборе.

Все они вскоре после ареста, по-видимому, были казнены.

Не лишне будет здесь рассказать об одном случае из жизни о. Иоанна Знаменского. Об этом случае знали все жители города.

Был престольный праздник - иконы Тихвинской Божией Матери. Священники, отслужив, разъехались, народ еще праздновал несколько дней.

В эти дни забирали в солдаты уроженца села Глущиха Ивана Хомякова. Он был неверующим, и неверие свое решил показать - выстрелил в образ Богоматери. Стекло разбилось, пуля попала в образ. Вставили новое стекло; Иван ушел в армию.

В армии захворал. Заболело на щеке то самое место, куда попала пуля на образе. Ему становилось все хуже. Повезли по больницам - не помогает, еще хуже становится. Наконец написали домой, чтобы за ним приехали. Дома его весьма усердно лечили, но лечение не приносило пользы. Щеку раздуло, как поросячье рыло, и язва постоянно источала зловонный гной, почему приходилось затыкать ее тряпкой. Дошло до того, что родственники отказались держать его в доме и отселили в баню. Долго он лежал в бане, гнил, но не умирал. Ему уже стали советовать - ты покайся, потому что тебя наказала Божия Матерь, может быть, Она простит тебя.

После многих страданий пришел он в разум, покаялся, позвал о. Иоанна Знаменского, исповедался, причастился и на третий день мирно скончался. Грех кощунства бывает отдален от наказания Господня, но оно всегда приходит, ибо благ и милостив Господь. Игумен Дорофей (в миру Дорофей Павлович Павлов) родился в 1880 году в деревне Карманово Орешковской волости Московской губернии в семье крестьянина. Начинал иноческое служение в Валаамском монастыре. Был знаком с епископом Неофитом с 1923 года, и когда в 1929 году епископ предложил ему переехать из Ростова-на-Дону в Ветлугу, отец Дорофей сразу же согласился. В Ветлуге сначала служил в Екатерининской церкви, а затем соборе.

К греховным поступкам был строг, но сердце имел мягкое и доброе. Из-за его доброты к нему любили приходить дети. И пока он их не накормит и не оделит каждого подарком, не отпустит.

Если случалось ему идти с паломниками на престольный праздник к преподобному Макарию и остановиться на ночлег, о. Дорофей не успокоится, пока не устроит и не утешит всех идущих с ним паломников.

Заповедь деятельной любви к ближнему была особенно близка его сердцу.

И скорбело оно, видя грядущее в мир ожесточение. Марии Голубевой он говорил:

- Вот ты замуж вышла, в матери вступила, сумей теперь в страхе Божием детей воспитывать. Придет время - детей будут выбрасывать из поезда, все будут мучиться.

Пришло время, и из Ветлуги и окрестностей повезли в ссылку крестьян, выбрасывая умерших в дороге.

Когда на душе становится скорбно и тяжко, о. Дорофей с особой ревностью припадал к Богу: "Боже милостив! Боже, я так устал и так немощен, помоги!" - и не бывало случая, чтобы Господь не пришел и не подал Свою благодатную помощь, от которой истаивала скорбь.

Отец Дорофей любил молиться и молился подолгу; часто коленопреклоненно перед иконой Спасителя читал акафист. В Боге и Церкви он видел сбытие всяческого упования. "Ходите, пока не поздно, пока церкви у нас православные, - говорил о. Дорофей на проповеди, - а то такие будут церкви, что незачем туда будет ходить".

Было время, когда священников Ветлуги вызывали в милицию и принуждали отказаться от священства, действуя где угрозой, где лестью. К чести пастырей, все они показали себя верными Христу.

Игумену Дорофею искусители говорили:

- Ты такой молодой, такой красивый, что тебе губить себя? Иди к нам, мы тебе любую работу дадим, работай и будешь жить, только положи на стол крест, откажись от монашества и священства.

Игумен Дорофей отвечал:

- Зачем я буду отказываться от Бога? Я один, у меня нет ни жены, ни детей, никто из-за меня не пострадает, я пойду и умру за Христа. От Бога я не откажусь, что хотите со мной делайте. И крест я с себя не сниму.

Льстивые гонители отпустили его. Арестован он был в октябре 1937 года и вскоре, как полагаем, казнен.

Вместе с ним был арестован священник Вячеслав Всеволодович Ильинский. Он родился в 1877 году в селе Колшево Кинешемского уезда Костромской губернии в семье священника. Окончил Костромскую духовную семинарию. Служил в Троицкой церкви в Ветлуге. В 1935 году власти обложили храм таким налогом, что ни священник, ни прихожане не в силах были его уплатить, и храм был закрыт. Отец Вячеслав перешел в Екатерининский храм.

Игумен Антоний. Во время гонений 1929-1931 годов в Ветлугу ссылали духовенство других епархий. Сюда был сослан игумен Антоний. Поначалу его посадили в тюрьму. Выпустив, служить не дали, и он за хлеб пел на клиросе.

Был он простой и смиренный, скончался на Пасху в 1931 году. Отпевание и погребение его, собравшее множество народа, превратилось в видимое торжество веры над безбожием и смертью.

Погребен игумен Антоний рядом с Ветлужскими блаженными на новом кладбище, получившем начало от могил казненных в 1918 году.

Священник Михаил Скомницкий родился в шестидесятых годах XIX столетия в селе Благодатском Сеченовского уезда Нижегородской губернии в семье священника о. Иоанна Скомницкого.

Последние десять лет перед мученической кончиной о. Михаил служил в селе Ратово Сеченовского района. Это был кроткий пастырь и строгий исполнитель устава Православной Церкви. Нестяжательный, он жил в стесненных обстоятельствах, в домишке худшем, чем у последнего бедняка, получая часто от прихожан только хлеб на сегодняшний день. Но иначе выглядели в очах Божиих его кротость, смирение и нищета. Елизавета Козлова видела во время литургии о. Михаила молящимся на воздухе.

- Чем так батюшка угодил Богу? - спросила она матушку о. Михаила.

- Он никогда не начинал служить, не исполнив правила. И от детства ни разу не нарушил среды и пятницы, - отвечала она.

В семи километрах от Ратова в селе Козловка служил иного склада священник - Борис Михайлович Вознесенский.

Во время коллективизации был издан указ, по которому всякий, убивающий свою скотину, мог быть осужден на тюремное заключение. Отец Борис зарезал теленка, и это стало известно властям; он был приговорен к заключению. В 1937 году он освободился и вернулся в Козловку. Но не нравилось ему служить здесь, хотелось в богатое Ратово. Отец Борис был молод, обладал прекрасным голосом, и часть ратовских певчих согласилась просить его к себе.

Прихожане же воспротивились его переходу в Ратово. Но грех сладок, а человек падок. Где грех - закон, там и вера, и совесть - рубашка переменная. И о. Борис, действуя всякими неправдами, захватил храм.

Отец Михаил уступил и перешел служить в Козловку. Но только две или три службы успел здесь отслужить и на Преображение в 1937 году был арестован, а вместе с ним прихожане, защищавшие его.

Отец Борис также вскоре был арестован и приговорен к пятнадцати годам заключения за участие в убийстве и скончался в лагере вероотступником.

Для расправы над верующими из Нижнего прибыл следователь Комаров. Арестованных держали первое время в Сеченове; многих пытали, иных угрозами старались склонить к сотрудничеству с властями. Однажды вызвал к себе Комаров прихожанку о. Михаила и стал ее уговаривать.

- Ну, зачем ты пошла в церковь, ты лучше ходи к Аполлинарии Ивановне (та была членом церковного совета и сотрудничала с чекистами) и все будешь иметь.

Уговоры не помогли, и следователь попробовал льстить.

- Да, ты религиозная...

- Что вы, - та даже руками всплеснула, - да я такая же, как все. А все-то - неверующие, лицемеры, и пошел Комаров за стол писать протокол; пишет, а лицо с каждой минутой чернее, и, наконец, говорит:

- Распишись.

- Я не могу подписать то, что не знаю.

Он прочел, что такая-то обязуется сотрудничать с органами НКВД.

Та не подписывает. Комаров вынул наган и говорит:

- Всех мы вас сотрем с лица земли. Вы нам мешаете. Мы загоним вас туда, куда ворон костей не заносит. Не только тебе, но и всему роду твоему будет тошно. Никуда-то я тебя не отпущу, ты от нас никуда не скроешься - у нас глаза видят далеко, уши далеко слышат.

Долго он говорил и все ходил, угрожая, и, наконец, пригрозил, что застрелит ее сейчас.

- Я в тебя пулейку пущу, - сказал он, наставив наган.

- Давай, пускай, - бесстрашно ответила та.

Комаров снова заходил по кабинету, потом написал другую бумагу, что такая-то обязуется никому не говорить о том, что было между нею и следователем.

В Сеченове о. Михаила подвергли мучениям, а потом отвезли в Нижегородскую тюрьму. Однажды пришел его сын Константин и принес передачу.

- А ты кто ему? - спросили его.

- Сын, - ответил тот.

Он тут же был арестован; скончался в заключении.

В тюрьме о. Михаила долго мучили, после допросов и пыток запирая в узкий каменный ящик; такие ящики назывались столбами. Отец Михаил здесь и скончался.

Вместе с о. Михаилом были арестованы и умерли в заключении: староста храма Косма Боганов, бывший ко времени ареста уже в преклонных годах;

Никифор Илларионович Шишканов - это был глубоко верующий человек; сначала он работал учителем, но когда школа стала распространителем невежественного безбожия, был уволен и работал в колхозе учетчиком, веры своей не скрывал, открыто заступался за церковь и о. Михаила;

регент Порфирий, до Ратова жил в другом месте; во время коллективизации его хозяйство было разграблено сельсоветом, и он покинул родное село и устроился в храме Ратова; обладал большими музыкальными дарованиями как в регентском искусстве, так и в сочинении музыки; с успехом обучал прихожан церковному пению;

Александр Савелин был арестован за то, что ходил в церковь, несмотря на угрозы безбожников;

член церковного совета Петр Делява;

церковный сторож Петр Левадонов; ко времени ареста ему было около семидесяти лет, он был арестован вместе с другими мужиками по делу о. Михаила.