Пиши Дома Нужные Работы

Обратная связь

Мученики Шуйские Павел (Светозаров), Иоанн (Рождественский) священномученики и мирянин Петр (Языков) (память 27 апреля по старому стилю)

 

2января 1922 года советская власть издала декрет об изъятии музейного имущества - разграблении культурного наследия, собранного народами России за тысячу лет. Но и этого было большевикам недостаточно. Наступающий голод позволил им восстановить условия гражданской войны с ограблением храмов и убийствами священнослужителей. Большевики хотели бы уничтожить сразу всю Православную Церковь, но поскольку это значило бы уничтожение большей части населения тогдашней России, то на это они не решились, опасаясь массовых возмущений крестьян. В 1922 году население областей, охваченных голодом, составляло двадцать три миллиона. Для большевиков это значило, что двадцать три миллиона потенциальных врагов выведены голодом из борьбы и не смогут встать на защиту Церкви, когда вооруженные отряды по единому сигналу выйдут грабить храмы и монастыри.

Задолго до того, как советские власти стали выказывать беспокойство по поводу надвигающегося голода, в августе 1921 года Патриарх Тихон обратился с просьбой о помощи к Православным Патриархам, Римскому Папе, архиепископу Кентерберийскому и епископу Йоркскому, а также к православным людям России и всего мира. Это были одновременно и плач, и просьба, и вопль о помощи. Из глубины сердца глубоко сострадающего, щедрого и любвеобильного только и могла излиться подобная просьба. Тогда же по благословению Патриарха был основан Всероссийский Церковный Комитет помощи голодающим. В храмах и среди верующих начались сборы средств; в годину величайшей скорби Православная Церковь уверенно и авторитетно становилась во главе движения помощи голодающим. Для советского правительства это было невыгодно, и оно потребовало роспуска Всероссийского Церковного Комитета и передачи всех собранных средств государству. Однако и полное устранение Церкви от помощи голодающим тоже было невыгодным, и в декабре 1921 года советское правительство предложило Церкви снова начать сбор средств в помощь голодающим. 19 февраля 1922 года Патриарх обратился к православной пастве с воззванием.



Большевики хотели от Патриарха подобного воззвания и деятельного участия Церкви в сборе денежных средств, но они никак не желали, чтобы Церковь встала во главе движения помощи голодающим и, как бывало в прошлом, призывала к жертвенности, милосердию и любви. 26 февраля власти издали декрет об изъятии "из церковных имуществ, переданных в пользование группам верующих... всех драгоценных предметов из золота, серебра и камней...", в том числе всех освященных предметов. Декрет бесповоротно уничтожал добровольность пожертвований, а священство принудительно ставил в положение святотатцев. Желая разрешить недоумение паствы и принять весь гнев большевиков на себя, Патриарх Тихон выпустил послание: "Мы допустили, ввиду чрезвычайно тяжких обстоятельств, возможность пожертвования церковных предметов, не освященных и не имеющих богослужебного употребления. Мы призываем верующих чад Церкви и ныне к таковым пожертвованиям, лишь одного желая, чтобы эти пожертвования были откликом любящего сердца на нужды ближнего, лишь бы они действительно оказывали реальную помощь страждущим братьям нашим. Но мы не можем одобрить изъятия из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается Ею как святотатство - миряне отлучением от Нее, священнослужители - извержением из сана (Апостольское правило 73, Двухкратн. Вселенск. Собор. Правило 10)".

Советское правительство издало декрет об изъятии церковных ценностей, но к самому изъятию не приступало. Открытой гражданской войны нигде не было, интервенции не намечалось, военный коммунизм временно был отменен и не было убедительного предлога для разграбления храмов, а для голодающих Церковь готова была жертвовать добровольно. И дело не двигалось.

Главой мероприятия стал Лев Троцкий. Не дожидаясь окончательного оформления состава и плана действий комиссии по изъятию церковных ценностей, он еще в январе разослал телеграммы по губерниям, объясняя местным властям, каковы подлинные задачи и цели изъятия. Как это часто бывает, местные власти довели мысль большевистского правительства до совершенной обнаженности, и 24 января председатель Татарской ЧК Денисов прислал из Казани свои предложения, которые члены бюро областного комитета партии уже приняли к исполнению:

"Принимая во внимание чрезвычайную государственную важность и значение сосредоточения в руках государства золотой и серебряной валюты и изделий из золота и серебра... Вполне возможными и приемлемыми в этом отношении... конкретные меры:

Использование агитации духовенства: имея конкретную возможность... завлечь на свою сторону двоих или троих видных представителей духовенства Казани, через них пустить среди остальной массы духовенства чисто христианскую мысль... призывать граждан к помощи голодающему и умирающему населению... в годину бедствия и нашествия голода на "православный народ" (аналогия с Мининым и Пожарским): здесь представляется возможность слегка сыграть на религиозных чувствах верующих...

Путем агентурной разработки точно выяснить местонахождение наиболее ценного церковного имущества и повести работу по подготовке к успешному экспроприированию этого имущества путем разного рода налетов и нападений на церкви и нападений на хранилища церковного имущества и пр..."

Цинизм формулировок проекта и нескрываемый вызов, брошенный России, могли повести к возмущениям. Заместитель заведующего агитационно-пропагандистского отдела ЦК Яковлев писал Молотову: "Проект... политически безграмотен и бестактен... Идея о проведении аналогии с Мининым и Пожарским недопустима. Идея... о проведении компании... авторитетом представителей духовенства, может привести прежде всего к вредному усилению влияния того же духовенства... Неизбежно поведет к огромному раздражению верующих... Представляет собой легализацию грабежа, который не может быть признан методом действия Советской власти в настоящий момент". К началу марта была создана секретная комиссия Троцкого. Он был ее инициатором и сверхсекретным главой (секретным был Сапронов). 11 марта Троцкий, требуя в деле изъятия церковных ценностей единовластия, писал членам Политбюро: "Работа по изъятию ценностей из московских церквей чрезвычайно запуталась ввиду того, что наряду с созданными ранее комиссиями, Президиум ВЦИК создал свои комиссии из представителей Губисполкомов и Губфинотделов. Вчера на заседании моей комиссии в составе тт. Троцкого, Базилевича, Галкина, Лебедева, Уншлихта, Самойловой-Землячки, Красикова, Краснощекова и Сапронова мы пришли единогласно к выводу о необходимости образования в Москве секретной ударной комиссии в составе: председатель - т. Сапронов, члены Уншлихт, (заместитель - Медведь), Самойлова-Землячка и Галкин. Эта комиссия должна в секретном порядке подготовить одновременно политическую организацию и техническую сторону дела. Фактическое изъятие должно начаться еще в марте месяце и затем закончиться в кратчайший срок. Нужно только, чтобы и Президиум ВЦИК, и Президиум Московского Совета, и ЦК Помгол признали эту комиссию как единственную в этом деле и всячески ей помогали. Повторяю, комиссия эта совершенно секретная. Формально изъятие в Москве будет идти непосредственно от ЦК Помгола, где т. Сапронов будет иметь свои приемные часы.

Прошу скорейшего утверждения этого постановления, как обязательного для всех, во избежание какой бы то ни было дальнейшей путаницы".

Растолковывая свою позицию по отношению к Церкви и духовенству, Троцкий писал:"Вся стратегия наша в данный период должна быть рассчитана на раскол среди духовенства на конкретном вопросе: изъятии ценностей из церквей. Так как вопрос острый, то и раскол на этой почве может и должен принять очень острый характер, и той части духовенства, которая выскажется за изъятие и поможет изъятию, уже возврата назад к клике патриарха Тихона не будет. Посему полагаю, что блок с этой частью попов можно временно довести до введения их в Помгол, тем более, что нужно устранить какие бы то ни было подозрения и сомнения насчет того, что будто бы изъятые из церкви ценности расходуются не на нужды голодающих".

13 марта Политбюро утвердило московскую комиссию Троцкого и приняло решение "о временном допущении "советской" части духовенства в органы Помгола в связи с изъятием ценностей из церквей". Но и после всех объяснений Троцкого и создания секретной комиссии дело двигалось плохо. Местные власти не знали, как практически приступить к нему. Прийти во время службы и начать громить храм, срывая иконы? Забирать после службы? Никому не хотелось сталкиваться лицом к лицу с возмущенной толпой. В комиссию Помгола, как официально объявленную, шли телеграммы от местных комиссий с вопросами, которые неясно было как разрешать.

На заседание Политбюро были приглашены представители комиссии Троцкого, комиссии Президиума ВЦИК и Помгола. Между представителями разгорелся спор, и Политбюро постановило: "Дело изъятия церковных ценностей еще не подготовлено и требует отсрочки, по крайней мере, в некоторых местах. Политбюро поручает т. Сапронову запросить мнение т. Троцкого об организации комиссии, ее составе и дальнейшей работе".

На следующий день Троцкий представил членам Политбюро инструкцию по проведению изъятия церковных ценностей. Она и легла в основание всего плана изъятия.

В Политбюро отовсюду поступали сведения от ГПУ о ходе изъятия церковных ценностей из храмов. Читал эти телеграммы и Ленин, отмечая, что изъятие проходит повсюду более или менее гладко. Только из Иваново-Вознесенска сообщают что-то невразумительное. Наконец 18 марта пришла оттуда подробная телеграмма. Оказалось, "в Шуе 15 марта в связи с изъятием церковных ценностей под влиянием попов монархистов и с. р. возбужденной толпой было произведено нападение на милицию и взвод красноармейцев. Часть красноармейцев была разоружена демонстрацией. Из пулеметов и винтовок частями ЧОН и красноармейцами 146 полка толпа была разогнана, в результате 5 убитых и 15 раненых зарегистрировано больницей... К вечеру в городе установлен порядок...".

Для Ленина это была счастливая находка. Не откладывая дела, на следующий же день он диктовал свое знаменитое письмо: "Мы должны... дать самое решительное и беспощадное сражение... духовенству... с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение... десятилетий... В Шую послать... дать ему словесную инструкцию... Эта инструкция должна сводиться к тому, чтобы... арестовал как можно больше... Лично сделать доклад? На основании этого доклада Политбюро даст... директиву судебным властям, тоже устную, чтобы процесс закончился... расстрелом очень большого числа самых влиятельных... г. Шуи... Москвы и нескольких других духовных центров... Чем больше... духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше... Для наблюдения за быстрейшим проведением? назначить... специальную комиссию при обязательном участии т. Троцкого и т. Калинина, без всякой публикации об этой комиссии...".

На ленинском письме Молотов начертал резолюцию: "Согласен, однако предлагаю распространить кампанию не на все губернии и города, а на те, где действительно есть крупные ценности...". В этот же день Молотов послал всем Губкомам телеграмму, а в Иваново-Вознесенск - особую. На следующий день на заседании Политбюро приняли с небольшими поправками проект Троцкого. Троцкий руководил не только самим изъятием музейных и церковных ценностей, но и был создателем монопольного синдиката по продаже ценностей за границей. Троцкий и Ленин спешили ограбить храмы. Троцкий 23 марта писал: "Для нас важнее получить в течение 22-23 гг. за известную массу ценностей 50 миллионов, чем надеяться в 23-24 гг. получить 75 миллионов. Наступление пролетарской революции в Европе, хотя бы в одной из больших стран, совершенно застопорит рынок ценностей: буржуазия начнет вывозить и продавать, рабочие станут конфисковывать и пр., и пр. Вывод: нужно спешить до последней степени".

Но ни священники Шуи и Палеха, ни прихожане, ни даже уездная комиссия Вицина ничего не знали об этих далеко идущих планах Ленина-Троцкого. Шуйская комиссия по учету и сосредоточению ценностей была создана 3 марта; председатель - А. Вицин, члены - уполномоченный политуправления И. Волков и заведующая уездным финотделом А. Коняева.

7 марта члены комиссии впервые пришли в Воскресенский собор. Они обратили внимание, что служители снимают с образа Шуйской Смоленской Богоматери будничную серебряную с позолотой ризу и одевают праздничную тканую, украшенную жемчугом. Спросили старосту Александра Парамонова:

- Зачем меняете?

- Мы всегда в это время снимаем оклады для чистки.

Комиссия, однако, заподозрила - меняют в надежде, что в храме с иконы драгоценной ризы не снимут.

11 марта настоятель собора протоиерей Павел Светозаров получил официальное извещение от комиссии, что она приступит к работе 13 марта в одиннадцать часов утра и приглашает представителей прихода для участия в составлении описи церковных ценностей.

В воскресенье, 12 марта, сразу после литургии, когда весь народ был еще в храме, объявили, что в семь часов вечера состоится собрание верующих для избрания в комиссию представителей от православных. Собрание проходило под надзором представителей советских властей - начальника уездной милиции Башенкова, его помощника Владимира Ушакова и милицейского агента Капитона Филиппова. Собрание предложило избрать свою комиссию от прихода. Председателем выбрали Николая Николаевича Рябцева. Отец Павел сказал, что он сам отдать имеющие богослужебное значение церковные предметы не может, так как это святотатство и нарушение церковных канонов. Но при изъятии ценностей правительственной комиссией сопротивления оказывать не намерен. После ухода комиссии храм будет заново освящен, и в нем возобновится служение.

Прихожане, особенно женщины, стали просить обменять церковное имущество на свои личные вещи.

- Ценности церковные, - ответил Рябцев, - пойдут в Америку, а ваши платья и платки сочтут там за простые тряпки.

Один из прихожан, учитель Борисов, предложил ходатайствовать перед властями о выкупе церковных вещей. Власти оставили ходатайство без внимания. Подобные собрания прошли и в других храмах города. Собрание Троицкого кладбищенского храма (настоятель семидесятилетний протоиерей Иоанн Лавров) поначалу постановило представителей в комиссию по передаче церковной утвари от прихода не избирать и церковного имущества не отдавать, но когда дошло дело до изъятия, все было отдано без сопротивления. В других храмах, например, в шуйском Крестовоздвиженском, приходское собрание постановило отдать взамен церковных предметов доброхотные пожертвования. Некоторые храмы, особенно сельские, были настолько бедны, что нечего с них было взять - ни церковными вещами, ни выкупом.

В понедельник, 13 марта, великопостная служба закончилась в одиннадцать часов утра. Народу было немного, но к двенадцати часам люди ехали прибывать, и когда явилась комиссия, храм был полон.

Петр Иванович Языков шел на фабрику. Путь проходил неподалеку от Воскресенского собора; он увидел, что у входа в собор собирается народ. Узнав что придут представители советских властей и будут переписывать ценности, Петр Иванович вошел в храм; вскоре появилась комиссия. Прихожане потеснились, давая проход. Послышались выкрики:

- Зачем пришли?! Что вам надо, ведь Церковь отделена от государства!

Когда члены комиссии проходили мимо, Петр Иванович увидел, что Вицин, ее председатель, пьян.

- Смотрите, эти люди вошли в церковь пьяными, - сказал он близ стоящим, - это оскорбление верующих. К тому же они вооружены. С оружием входить в алтарь нельзя.

Комиссия, однако, прошла в алтарь, где ее уже ждали представители Церковной комиссии и настоятель собора о. Павел Светозаров.

- Прошу очистить собор! - с раздражением потребовал Вицин от настоятеля.

- Я не имею права выгонять молящихся из храма, - ответил священник.

- Но ведь вам было известно, что мы придем, и вы были обязаны заранее очистить храм после богослужения.

- И, однако, молящихся мы удалять из храма не можем.

- Ну что же, - угрожающе проговорил Вицин, - если вы сейчас же не очистите храм, то мы возьмем вас и вашу комиссию как заложников!

"И возьмут", - подумал о. Павел. Ему уже приходилось сидеть в тюрьме заложником. И он вышел на солею и сказал:

- Правительственная комиссия просит вас удалиться, вы ей мешаете.

В храме заговорили сразу отовсюду:

- Мы не уйдем, пускай они сами уходят откуда пришли.

- Ваше поведение не принесет никакой пользы, - спокойно и с достоинством произнес настоятель.

Вслед за о. Павлом выступили члены церковной комиссии, один из которых, Медведев, просил:

- Разойдитесь, а иначе они и нас арестуют, и отца Павла. Некоторым казалось, что с властями еще можно договориться, надо только разумно и твердо держаться. Думал так и Петр Языков.

- Если ты боишься, что тебя арестуют, - сказал он, - то сними с себя полномочия, найдутся другие, которые сумеют разговаривать с властями.

Переговоры затягивались, прихожане покидать храм не собирались, повода для ареста настоятеля и членов церковной комиссии не находилось, но и приступить к описи при народе боялись. Пригласив представителей церковной комиссии к начальнику уездной милиции, комиссия удалилась, сообщив, что придут 15 марта.

Отец Павел отслужил молебен и предложил прихожанам остаться молиться вместе с ним до начала вечернего богослужения. Молились до вечера. После богослужения представители церковной комиссии пошли к начальнику уездной милиции. Здесь им объявили, что все они несут ответственность за то, что после обедни в храме остался народ, им было приказано впредь храм после богослужения запирать, а ключи отдавать на хранение кому-нибудь из служащих церкви. О приходе правительственной комиссии заранее объявлять не будут и 15 марта, как ранее было назначено, не придут.

В тот же день вечером собралось экстренное заседание президиума уездного исполкома и постановили: "... восстановить чрезвычайные меры, связанные с военным положением, на котором губерния объявляется постановлением ВЦИК от 12 мая 1920 года, а потому:

 

1) Воспретить всякие публичные незаконные сборища как в городе, так и в уезде.

2) Лиц, способствующих и подстрекающих к беспорядкам... немедленно арестовывать и предавать суду Ревтрибунала.

3) Все настоящие дела должны рассматриваться без промедления.

4) Начальнику гарнизона и начальнику милиции... к лицам, нарушающим установленный порядок... применять решительные меры вплоть до применения оружия".

Этим распоряжением определилось и все дальнейшее. Теперь можно было провоцировать народ на сопротивление - и подавлять его силой оружия как контрреволюционный мятеж. Решили и дату изъятия ценностей не переносить, оставить прежней.

В среду 15 марта на соборной площади с утра стал собираться народ, в основном женщины. К десяти часам в управление милиции пришел Вицин и сообщил, что комиссия идет изымать церковные ценности и милиции надо разогнать собравшуюся у собора толпу. Начальник милиции Башенков отрядил восемь конных милиционеров. Разгоняли нагайками, однако женщины не расходились; кто-то начал выламывать из плетня колья, чтобы обороняться, из толпы полетели в милицию поленья. Начальник милиции послал за подкреплением. Были присланы четырнадцать вооруженных красноармейцев, которые пытались разогнать толпу, но безуспешно. Люди требовали, чтобы милиция и красноармейцы ушли от собора. Милиционеры стали избивать нагайками женщин и, если подворачивались, то и детей. Кто плакал, кто усердно молился, иные говорили:

- Все равно умирать - умрем за Божию Матерь.

Начальник гарнизона распорядился о присылке красноармейцев 146-го полка в полной боевой готовности в количестве сорока человек под командованием Колоколова и Зайцева.

Пока красноармейцы шли к площади, встречные уговаривали их не ходить разгонять народ, но солдаты, рассыпавшись цепью, двинулись на толпу. Никто из клира или прихожан не посмел подняться на колокольню и зазвонить в колокола. Проникли на колокольню мальчишки. Матери подбадривали и помогали им. Гимназисты постарше зазвонили в большие колокола, дети одиннадцати-двенадцати лет - в маленькие, и вышел довольно громкий перезвон.

Вскоре подъехали автомобили с пулеметами, и началась стрельба. Стреляли сначала поверх голов, а потом и по толпе. Первым был убит прихожанин храма Николай Малков. Проходя по площади, он остановился неподалеку от дома о. Павла Светозарова и крикнул: "Православные, стойте за веру!" - и был тут же убит выстрелом в висок.

К упавшему юноше подбежали дети, но были оттеснены милиционерами. Один из безбожников сказал:

- Если вы не уйдете, стрелять будем.

Дети забежали во двор и тем спаслись от теснивших их лошадьми милиционеров.

Второй была убита девица Анастасия. Этим утром по пути на фабрику она остановилась у собора, поднялась вместе с другими на его ступени - и там была застрелена. Были убиты Авксентий Калашников и Сергей Мефодиев. Только увидев падающих от выстрелов людей, народ потеснился и побежал.

В это время служба в храме подходила к концу. Памятуя, что власти обещали не производить изъятия 15 марта, о. Павел вышел на амвон и сказал:

- Никакой комиссии сегодня не будет, вы можете спокойно разойтись по домам.

Выступили и члены церковной комиссии, уговаривая всех разойтись. Но после того, что произошло у стен храма, никто не верил, что изъятия будет. В храме собралось больше трехсот молящихся. Как еще можно избежать дальнейшего столкновения? Разве что уйти самому. В отсутствие настоятеля, может, не будут производить изъятия. И он пошел в свой дом на той же соборной площади в полсотне шагов от храма.

Протоиерей Павел Михайлович Светозаров родился в 1866 году в семье диакона, служившего в храме села Картмазово Малиновской волости Судогодского уезда Владимирской губернии. С детства хотел стать священником. Окончил Киевскую Духовную академию и поступил псаломщиком в храм села Картмазово. Имел намерение принять монашество, но настоятель шуйского собора уговорил жениться на его дочери и принять настоятельство. Вскоре жена умерла, оставив его с маленькими детьми. До переворота 1917 года он преподавал Закон Божий в шуйской гимназии, когда преподавание было запрещено, перенес уроки в собор. Талантливый проповедник, о. Павел привлек к себе сердца верующих. Новая власть это отметила и искала повод его арестовать. В первый раз он был арестован в 1919 году по обвинению в неподчинении распоряжениям Совнаркома. В 1921 году он был арестован и содержался несколько месяцев в тюрьме по приказу ЧК в связи с Кронштадтским восстанием как политически неблагонадежный. Несколько раз его арестовывали за проповеди. Для наблюдения за священником власти поселили в его доме осведомительницу Швецову. Много раз она пыталась вступить с ним в разговор, чтобы найти против него обвинение, но безуспешно. В тот день, видя, что о. Павел входит в дом, она пронзительно закричала: - Убивают!

Уж не случилось ли чего? Он поспешно вошел в ее комнату. Квартирантка стояла у окна и, показывая на площадь, громко возмущалась православными. Все, что она говорила, было столь оскорбительно, что о. Павел не выдержал.

- Разве не вы виноваты в этом безобразии? - сказал он. - Вы сами принадлежите к партии, которая проповедует непрерывную борьбу и злобу, и эта борьба и злоба выливается теперь на ваши головы.

Стрельбой, нагайками, лошадьми толпу перед храмом разогнали. Трупы убитых положили на паперть, к ним никого не допускали. Священник Николай Широкогоров отслужил по просьбе прихожан молебны Смоленской Божией Матери, Николаю Чудотворцу и Иоанну Воину, а затем члены церковной комиссии попросили прихожан разойтись. Трупы убитых были увезены, раненых доставили в больницу. Изъятия церковных ценностей в этот день не было.

В три часа ночи на экстренное заседание собрались президиум шуйского исполкома и бюро уездного комитета компартии и постановили: для ликвидации возникших беспорядков создать, наделив чрезвычайными полномочиями, революционную пятерку в составе - председателя уездного исполкома Осинкина, начальника гарнизона Тюленева, начальника уездной милиции Башенкова, секретаря уездного комитета компартии Эдельмана и некоего Жохова. Запросили президиум губисполкома, тот приказал пятерку ликвидировать, а вместо нее организовать следственную комиссию.

Со стороны верующих пострадало двадцать два человека, из них четверо было убито. Из красноармейцев ни один не был убит или тяжело ранен.

На заседании Политбюро 20 марта при участии Каменева, Сталина, Молотова, Троцкого, Цюрупы и Рыкова решили принять предложение Ленина-Троцкого и в тот же день послать в Шую комиссию для расследования в составе Смидовича, Муранова Н.И. и Кутузова И.И. 23 марта комиссия составила заключение о происшедшем, признав действия вицинской комиссии правильными и согласованными с распоряжениями центра, а действия местных властей против собравшейся у храма толпы "правильными, но недостаточно энергичными". Комиссия предложила "губерниям и уездным властям принять меры к тщательным расследованиям... самое дело передать для окончательного разбора и примерного наказания в Ревтрибунал".

Делом занялось Иваново-Вознесенское ГПУ. Из Москвы был отряжен в качестве следователя по особо важным делам Верхтриба ВЦИК Яковлев1.

17 марта о. Павла Светозарова вызвали для допроса и арестовали. Изъятие ценностей из Воскресенского собора происходило уже без него 23 марта.

Следствие в соответствии с инструкцией Ленина-Троцкого с самого начала пыталось доказать наличие заговора священнослужителей, ставивших своей целью сопротивление изъятию церковных ценностей. Были придирчиво допрошены администрация и рабочие шуйской мануфактуры и установлено с непреложностью, что заговора не было.

Распоряжением ВЦИК стали производиться массовые аресты. Обвинение в сопротивлении изъятию церковных ценностей было предъявлено четырем священникам: Павлу Светозарову, Иоанну Рождественскому, Иоанну Лаврову, Александру Смельчакову2, старосте шуйского собора Александру Парамонову и двадцати мирянам. После окончания следствия к суду были привлечены девятнадцать человек.

Священник села Палех Иоанн Степанович Рождественский родился в 1872 году в селе Пармос Судогодского уезда Владимирской губернии. Был женат, но детей у них с матушкой не было, и все силы и время он отдавал прихожанам и храму. Двадцать пять лет ревностно служил о. Иоанн в Крестовоздвиженском храме, и прихожане любили его.

В воскресенье 19 марта о. Иоанн огласил послание Патриарха Тихона - по прямой обязанности и долгу. Отслужив после литургии молебен, о. Иоанн сказал:

- Вы слышали послание Патриарха. Знаете о декрете центральной власти об изъятии церковных ценностей. Я призываю вас, своих прихожан, не препятствовать отбору в случае прихода правительственной комиссии. Сам я как священник по канонам не могу отдать священные предметы. А присутствовать, когда их будут изымать другие, не хочу и не буду.

Услышав воззвание Патриарха Тихона, некий Колесов потребовал, чтобы все вещи были изъяты немедленно.

- Но в церкви есть исторические и археологические предметы, -мягко возразил священник.

- Исторические предметы останутся в церкви, а подлежат выдаче только материальные ценности.

Присутствовавший при этом преподаватель художественной школы Вениамин Васильевич Рыжков подтвердил, что Колесов прав. Отец Иоанн предложил Рыжкову как члену Археологического института произвести научную экспертизу археологических ценностей церкви. По прошествии воскресенья в Шуйское ГПУ поступило донесение, что священник Иоанн Рождественский "в виде проповеди огласил воззвание Патриарха Тихона". 24 марта у о. Иоанна был произведен обыск и изъято послание Патриарха; на другой день он был арестован и обвинен в чтении послания.

Вызывались для допроса свидетели прихожане, иконописцы, бывшие в тот день на службе, - все говорили, что о. Иоанн увещевал не препятствовать изъятию ценностей. 2 апреля 1922 года прихожане Крестовоздвиженского храма подали прошение властям об освобождении о. Иоанна, так как его арест - недоразумение: "политических тем священник Рождественский не касался за всю свою двадцатипятилетнюю деятельность" и последний раз призывал к спокойствию.

Следствие усиленно добивалось от арестованного священника, откуда он получил послание; о. Иоанн настаивал, что получил по почте, но откуда оно было или какой штемпель был на конверте, и где сам конверт - не помнит. Следствие шло три недели, 11 апреля 1922 года всем арестованным вручили обвинительные заключения.

17 апреля прихожане Крестовоздвиженской церкви села Палех послали в Верховный Ревтрибунал прошение: "Свидетельствуем своими подписями о том, что священник нашего храма о. Иоанн Рождественский 19 марта сего года по прочтении Патриаршего воззвания не возбуждал прихожан противиться распоряжениям Советской власти по отбору церковных ценностей, напротив, убеждал спокойно отнестись к распространенному Правительством постановлению, в то же время разъясняя прихожанам, что духовенством села Палех предприняты все возможные меры к сохранению тех церковных предметов, которые имеют особенное археологическое значение".

На другой день прихожане Палеха собрали сельский сход и составили еще одно прошение в Верховный Ревтрибунал, которое мы приводим здесь полностью: "Принимая во внимание то, что о. Иоанн Рождественский много поработал как общественный прогрессивный деятель на пользу родного прихода и всего Палехского района и снискал себе всеобщее уважение, мы, собравшиеся, не можем остаться безучастными при обвинении его в агитации в проповеди против Рабоче-Крестьянской власти. Чтобы не быть голословными в утверждении за о. Иоанном репутации прогрессивного общественного деятеля, считаем нужным довести до сведения Ревтрибунала хотя бы то, что благодаря трудам и энергии о. Иоанна в селе Палех в разное время были открыты следующие общественно-полезные учреждения, как-то: 1) Палехское Общество потребителей, 2) Палехская библиотека-читальня, существующая и в настоящее время и 3) Палехское кредитное товарищество. Отец Иоанн много содействовал распространению просвещения среди крестьянства. Палехская школа II ступени, рассадник знания нескольких волостей уезда, обязана своим открытием больше всех - все ему же, о. Иоанну. Таковы его только главнейшие заслуги перед государством и местным крестьянским населением".

Судебному процессу придавалось большое пропагандистское значение. К тому времени обвиняемые были доставлены из Шуи в Иваново-Вознесенск. Суд по первоначальному плану должен был проходить в здании бывшей женской гимназии, но по малости места слушание дела было перенесено в местный театр. Судебное заседание назначили на 21 апреля. Судила Выездная Сессия Верховного Трибунала ВЦИК. Председатель - зампредверхтриба Галкин3, члены - Немцов и председатель Иваново-Вознесенского Губревтрибунала Павлов, обвинитель - Смирнов.

Слушание дела началось в пять часов вечера. Судебные заседания проходили с 21 по 25 апреля. Отец Павел виновным себя не признал. Он не препятствовал изъятию; для содействия правительственной комиссии и была избрана комиссия верующих.

Суд настойчиво пытался узнать - получал ли о. Павел инструкции от своего епархиального начальства и считает ли для себя обязательными распоряжения Патриарха.

- Никаких инструкций от своего непосредственного начальства я не получал. Послания главы Церкви Патриарха Тихона считаю обязательными для исполнения. Мне было ясно, что ценности отдавать нужно, но я не мог их передавать своими руками. Могут брать, мы препятствовать не будем, но отдавать их своими руками мы не должны.

Столь же независимо и твердо держался священник Иоанн Рождественский. Виновным себя он не признал, подтвердил лишь то, что действительно читал послание Патриарха Тихона и сказал свое умиряющее слово. Петр Иванович Языков4 виновным себя не признал, повторив показания, данные на следствии.

- Вы говорили, что правительственная комиссия пьяна? - спросил Галкин.

- Когда мимо меня проходил Вицин, то на меня пахнуло перегаром.

- Вы говорили об этом?

- Если я и говорил, то только делился своими впечатлениями с рядом стоящими.

- Вы верующий? - спросил в свою очередь Смирнов.

- Я - верующий.

- Как вы относитесь к изъятию?

- Изъятию подлежат только излишки.

После окончания судебного следствия председатель Галкин стал настойчиво предлагать обвиняемым средство к освобождению - самооговор и сотрудничество с судом.

- Я думаю, что в последнем слове, - сказал он, - некоторые подсудимые выскажут свое раскаяние перед властью в своих преступных деяниях. Это может дополнить судебное следствие и осветить полнее происшедшее. Вот Рождественский может сказать, откуда он получил письмо с посланием Тихона.

- Я не знаю, откуда получил письмо, - ответил священник.

Обвинитель Смирнов потребовал расстрела для четверых обвиняемых. Галин еще раз предложил:

- Признание и искреннее раскаяние - это лучшая защита. Суд это безусловно будет учитывать.

- Стоя перед казнью, - сказал о. Павел, - я лгать не могу. И повторяю, что участия в сопротивлении изъятию не принимал. Если в чем и виновен, то разве в неопределенной своей позиции. Мое положение было между властями и Церковью. Власти требовали свое, а от Церкви не было вполне определенных разъяснений, как поступить. Но никакой кровожадности, на которую тут указывал обвинитель, у меня не было. Прошу не применять ко мне высшей меры наказания - не ради себя, я к смерти готов, а ради детей, так как моя казнь поразит главным образом детей, у которых не будет отца, как нет и матери.

В последнем слове о. Иоанн Рождественский виновным себя не признал. Повторил, что не знает, откуда получил послание Патриарха Тихона. К сопротивлению властям при изъятии ценностей не призывал.

25 апреля в 18 часов 15 минут был оглашен приговор:

"...а) гражданина Коровина Сергея Ивановича, священников Лаврова Ивана Степановича и Смельчакова Александра Феодоритовича заключить в тюрьму сроком на два года, но ввиду их раскаяния и преклонного возраста наказание это считать условным; б) гражданина Парамонова Александра Михайловича заключить в тюрьму сроком на один год5;

в) граждан Шаронова Ефима Федоровича и Гуреева Ивана Иларионовича заключить в тюрьму сроком на два года каждого;

г) граждан Медведева Михаила Владимировича, Горшкова Александра Агеевича, Корзенева Александра Андреевича, Трусова Алексея Васильевича, Бугрова Константина Михайловича и Афанасьева Василия Корниловича заключить в тюрьму сроком на три года каждого;

д) граждан Борисова Харитона Игнатьевича, Крюкова Ивана Васильевича и Ольгу Столбунову заключить в тюрьму сроком на пять лет каждого;

е) граждан Языкова Петра Ивановича, Похлебкина Василия Осиповича, священников Рождественского Ивана Степановича и Светозарова Павла Михайловича приговорить к высшей мере наказания - расстрелу, но принимая во внимание чистосердечное раскаяние Похлебкина и его малосознательность, заменить ему, Похлебкину, расстрел пятилетним тюремным заключением".

Было возбуждено ходатайство перед ВЦИК о помиловании осужденных к расстрелу. 26 апреля обеспокоенные прихожане Палеха послали в Верховный Трибунал телеграмму с просьбой не приводить приговор в исполнение до решения ВЦИК. В тот же день ВЦИК затребовал к себе копию приговора и заключение следователя.






ТОП 5 статей:
Экономическая сущность инвестиций - Экономическая сущность инвестиций – долгосрочные вложения экономических ресурсов сроком более 1 года для получения прибыли путем...
Тема: Федеральный закон от 26.07.2006 N 135-ФЗ - На основании изучения ФЗ № 135, дайте максимально короткое определение следующих понятий с указанием статей и пунктов закона...
Сущность, функции и виды управления в телекоммуникациях - Цели достигаются с помощью различных принципов, функций и методов социально-экономического менеджмента...
Схема построения базисных индексов - Индекс (лат. INDEX – указатель, показатель) - относительная величина, показывающая, во сколько раз уровень изучаемого явления...
Тема 11. Международное космическое право - Правовой режим космического пространства и небесных тел. Принципы деятельности государств по исследованию...



©2015- 2024 pdnr.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.