В ЦЕНТРАЛЬНОЕВРОПЕЙСКОЙ АРХЕОЛОГИИ. 1 глава

Если советских археологов в соответствии с марксистскими подходами при изучении деревни прежде всего интересовала материальная культура, а проблемы расселения и взаимодействие с окружающей средой вошли в круг их интересов позднее, то исследования по аграрной археологии в странах Центральной Европы изначально в значительной степени были увязаны с исторической географией. Поэтому проблемам расселения, решавшимся в тесной связи с изучением природного окружения, в сотрудничестве с географами и вообще с природоведами, там традиционно уделяется большое внимание. Материальная же культура привлекается прежде всего при изучении хозяйства и быта.

В Польше начало систематических исследований по средневековой аграрной археологии связано с деятельностью З.Раевского, поставившего в середине 50-х гг. задачу комплексных исследований сельских поселений на основе сотрудничества археологов с географами и краеведами. Во второй половине 50-х гг. складываются интердисциплинарные коллективы, как для изучения проблем расселения, так и при обследованиях отдельных памятников. Последующее десятилетие, наряду с интенсификацией раскопок было характерно и появлением первых обобщающих статей и монографий (В. и С. Шафраньские, Э.Домбровска, С.Курнатовски, А.Куныш, С.Гильчерувна и др.). Конец 60-х - 70-е гг. отмечены созданием на основе накопленного материала ряда итоговых монографий, в которых воссоздавалась общая картина сельского расселения. Последнее по-прежнему наиболее интересовало польских археологов-аграрников, среди которых прежде всего следует отметить З.Подвиньску, автора первого обобщающего труда о раннесредневековом сельском расселении в польских землях (1971). Ряд обобщений по интересующей нас проблематике был сделан и в первом томе "Очерков по истории материальной культуры Польши" (1978). Конец 70-х - 80-е гг. характеризуются публикацией обобщений, сводов и дальнейшим производством региональных штудий на более широкой, чем прежде, источниковой базе. Но наибольший массив публикаций относится к 60-м и, особенно, к 70-м гг., когда были собраны основные материалы по аграрной археологии средневековой Польши.

Начало изучения средневековых поселений в Чехии и Моравии относится к концу XIX в. Но и здесь систематические их исследования разворачиваются с 50-е гг. XX в. На этой основе в публикациях рубежа 50-60-х гг. была определена программа многопланового изучения деревни, основанная на сочетании стационарных раскопок и широких разведок с применением методов исторической географии и других наук. 60-70-е гг. отмечены нарастанием исследований конкретных памятников и регионов, среди организаторов которых следует прежде всего выделить З.Сметанку в Чехии и В.Некуду в Моравии, долгие годы возглавлявших работы по интересующей нас проблематике. В эти годы появляются и первые обобщающие труды о сельском производстве (М.Беранова). С рубежа 70-80-х гг. накопленные материалы позволили перейти к сводным и обобщающим исследованиям по отдельным регионам, с широким применением историко-географических материалов (И.Пляйнерова, М.Штепанек, Э.Черны, 3.Богач). Изучаются феодальные резиденции (А.Гейна и др.). В аграрную археологию приходит плеяда молодых исследователей, активно ведущих региональные штудии (Я.Клапште, З.Мержински, Я.Жемличка и др.). Для Чехии следует отметить организованность и планомерность производившихся исследований, их регулярное обсуждение на ежегодных конференциях и оперативные публикации, особенно в ежегоднике "Archæologia historica".

Первые сведения о средневековых сельских поселениях Словакии относятся, как и в Чехии, к концу XIX в. Но специальное их изучение также началось с 50-х гг. работами Д.Бялековой на раннесредневековых памятниках и А.Габовштяка (позднее и Б.Поллы) на селищах ХI-ХIII вв. Но до конца 70-х гг. изучение деревни в Словакии в основном оставалось делом названных археологов. Затем, как и в Чехии, в средневековую деревню "приходят" молодые исследователи (Д. Чаплович, П.Шалковски и др.), которые, вместе с Габовштяком в серии монографий и статей обобщили накопленные материалы о средневековой деревне Словакии.

В Германии изучение сельских поселений началось с начала XX в. Ограниченные, но уже целенаправленные исследования велись перед Первой мировой войной, а затем и в межвоенный период. В основном исследовались отдельные объекты, но П.Гримм своими раскопками в 30-е гг. продемонстрировал возможности и результаты более полного археологического изучения средневековой деревни.

Основные работы, как и по всей Европе, развернулись после Второй мировой войны. При этом археологическое изучение деревни в ГДР и ФРГ имело свои отличительные особенности, связанные не только с методологическими различиями (становлением и, затем, господством марксистской историографии в ГДР), но и с объектами изучения (основная часть ГДР в раннем средневековье была заселена западнославянскими племенами).

В ГДР 50-е гг. были характерны основным вниманием к городищам, лучше изученным в предыдущее время, а также к проблемам расселения. Но уже во второй половине десятилетия появляются сообщения о раскопках отдельных германских и славянских селищ. Публикация результатов раскопок становятся ведущей темой в 60-е гг. Отдельным, в основном полностью исследованным памятникам, посвящаются монографии. С середины 60-х гг. в трудах ряда исследователей, начиная с Гримма и Й.Херрманна, основное внимание уделяется изучению расселения, хозяйства и социальных отношений славянских племен на территории ГДР. Помимо статей и монографий начинается издание справочного труда "Славяне в Германии", затем неоднократно переиздавшегося.

С начала 70-х гг. больше появляется работ, посвященных германским и средневековым немецким памятникам, сравнительному развитию славянских и германских поселений. Но преобладают исследования раннесредневековой эпохи. Более поздним памятникам уделялось меньше внимания. Со второй половины десятилетия все больше публикаций посвящается социальным процессам, отражению в археологических материалах генезиса феодализма, сопоставлению этого процесса в германских и славянских землях (Херрманн, П.Донат, Э.Грингмут-Далльмер и др.). Традиционные темы: городища, застройка поселений увязываются с социальным развитием. Все больше становится и специальных работ, посвященных сельскохозяйственному производству, вообще хозяйству деревни (У.Бентцин). Эти темы продолжают интенсивно разрабатываться и в последующее время. Археологи ГДР продолжали изучать и расселение, причем в 80-е гг. наряду с региональными проблемами изучаются и общегерманские, интерес к которым, судя по публикациям, усиливается (по сравнению с прежним преобладанием славянской проблематики).

В результате многолетних исследований в археологии ГДР было выработано достаточно четкое представление о раннесредневековой эпохе, охватывающей развитие западнославянских племен. Период развитого средневековья остался менее изученным. Характерной особенностью ученых бывшей ГДР являлось стремление к социальной оценке добытого археологического материала, к историческим выводам.

В ФРГ с 50-х гг. сформировалось 2 основных направления в изучении средневековой деревни: многолетние стационарные раскопки отдельных поселений и исследования проблем расселения. Это последнее направление в определенной степени выработалось под влиянием сильной историко-географической традиции в немецкой историографии первой половины XX в. Отсюда у археологов ФРГ было пристальное внимание к планировке поселений, к древнему землеустройству. Это направление более активно разрабатывалось на севере ФРГ, где сохранилось больше реликтов древних и средневековых ландшафтов (Д.Денеке).

Обращение археологов к проблемам расселения и усиление внимания, а также доверия к археологическим работам в этом направлении связано прежде всего с деятельностью Г.Янкуна, первые исследования которого о расселении появились в середине 50-х гг. С 60-х гг. изучение расселения становится ведущим. При этом, в отличие от археологов ГДР, в ФРГ планирование и ведение исследований не увязывалось с определенными хронологическими периодами. Целью работ обычно являлось прослеживание региональной истории расселения с древности и до нового времени. В итоге в историографии ФРГ к середине 60-х гг. сформировалось направление, названное Янкуном археологией поселений. Важной особенностью этого направления стала ориентация на естественнонаучные методы изучения, что определялось признанием существенной роли природной среды в расселении. Большее внимание уделялось междисциплинарным связям в исследованиях. Экономика поселений и возникавшие в них социальные отношения также провозглашались объектами изучения, практически же оставались на втором плане. С 60-х гг. появляются исследования о славянском расселении на территории ФРГ. Продолжалось изучение отдельных городищ и селищ. При этом внимание уделялось не только раннесредневековым памятникам, но и поселениям развитого средневековья. Завершение работы оформлялось монографиями (В.Янссен).

Те же направления работ характерны и для последующего времени. К середине 70-х гг. подводятся итоги изучения расселения в западной части ФРГ и поселений на юге страны. В конце десятилетия добытые археологические материалы были включены в сводную работу о немецкой аграрной истории. Археологи смелее вторгаются в изучение социальных отношений. Показательна монография Х.Штойера, появившаяся в начале 80-х гг. и целиком посвященная анализу социального развития деревни на археологических материалах. Это первое такого рода исследование в аграрной археологии средневековья в ФРГ.

В итоге на территории бывшей ГДР лучше изучены раннесредневековые древности и сделаны важные выводы о развитии общественных отношений. Западногерманских ученых больше интересовало развитие аграрного пейзажа, история поселений Положение живших в них людей привлекло внимание западногерманских археологов позднее. Есть различия в территориальном и хронологическом охвате исследований. Если для раннесредневековой территории бывшей ГДР есть обобщающие работы, то для западной части Германии такой целостной картины нет, там изучены лишь отдельные регионы. Но эти исследования в ФРГ доведены до ХIV-ХV вв., тогда как в восточных землях эпоха развитого средневековья (за исключением Тюрингии) известна археологам хуже.

В заключение следует отметить, что небольшие работы по интересующим нас проблемам в 60-70-е гг. проводились в Австрии, где основное внимание уделялось городищам. Особо было рассмотрено славянское расселение в Восточной Австрии. Средневековые деревни интенсивно исследуются в Венгрии и Дании.

Краткий общий обзор европейской историографии о средневековых сельских поселениях до середины 70-х гг. был сделан Р.Некудой [730], что избавляет от необходимости сопоставления рассмотренного материала с западноевропейскими исследованиями. Отметим лишь, что автор, указав на большие, приоритетные достижения советских ученых в изучении материальной культуры, хозяйства, справедливо отметил игнорирование в СССР зарубежного опыта исследования проблем расселения и демографии средневековой деревни. Лишь с 80-х гг. этот пробел стал постепенно изживаться.

Таким образом, можно констатировать, что несмотря на особенности, связанные с традициями национальных школ, наблюдается постепенное сближение направленности и методов исследований в разных странах, распространение комплексных подходов, особенно в 80-е гг. Это облегчает сопоставление результатов работ и выработку общей картины сложения и развития средневековой деревни в рассматриваемых землях.

РАЗДЕЛ II.

РАССЕЛЕНИЕ.

Начинать изучение истории сельского расселения целесообразно с характеристики географических условий, в которых формировались и существовали поселения, жили их обитатели. Зависимость человеческого общества от природной среды обратно пропорциональна его возрасту: чем древнее человечество, тем более его история была обусловлена особенностями природного окружения. Климат, рельеф, воды, почвы, растительный и животный мир во многом обуславливали состояние и темпы развития древнего человека, условия его обитания и деятельности. Все это относится и к раннесредневековому европейскому крестьянству. Да и последующие столетия связь с природой оставалась достаточно прочной, хотя от взаимодействия с окружающей средой крестьянин начинал переходить к воздействию на нее - не всегда, кстати, во благо.

Исследования последнего времени позволяют составить общее представление о природных условиях I тыс.н.э. Из трех зон, выделяемых в Европе на основе характера естественно-географических условий, нас интересует умеренная по климату равнинная зона, протянувшаяся от Парижского бассейна до Урала.

На формирование аграрного пейзажа весьма серьезное влияние оказывал рельеф. Но его неизменность в историческое время породила однозначное воздействие на жизнь деревни, на сельское расселение, распространявшееся у европейских земледельцев снизу вверх: из долин - на возвышенности. Стабильными, в целом, были и почвы, из которых изначально предпочтение отдавалось не только более плодородным, но легким. Важную роль играл климат, не только разнообразный, но весьма изменчивый и по температуре, и по влажности.

Поскольку природа Восточной и Центральной Европы имела определенные различия, рассмотрим их в соответствующих главах.

Глава I. РАССЕЛЕНИЕ В восточноевропейских ЗЕМЛЯХ.

Сеть средневекового сельского расселения изначально формировалась прежде всего под влиянием природной среды; она же определяла и ведущий тип хозяйственной деятельности населения - земледельческо-животноводческий. Социальные факторы (феодальное землевладение и военно-политические события) наложились на эту сеть и скорректировали ее позднее. Ниже мы постараемся обосновать это археологическим материалом.

Многочисленная литература избавляет от необходимости здесь характеризовать естественно-географические условия Восточно-Европейской равнины - территории расселения восточных славян и их соседей. Отсылаем читателя прежде всего к краткому, но охватывающему все основные параметры (рельеф, гидрографию, растительность, почвы) описанию В.В.Седова [320,с.5]. Более детальная характеристика природных зон, растительного покрова и почв дана Ю.А.Красновым [173,с.6-13]. Подробный анализ природных условий, в том числе климата территории в средние века представил А.В.Дулов [104,с.5-20]. Нас прежде всего будут интересовать лесная и лесостепная природные зоны, ибо именно там разворачивались основные события средневековой истории восточного славянства. Южная граница лесостепи в I-II тыс. пролегала по среднему течению Дона, Днепра, Южного Буга. Лесная растительность распространялась почти до низовьев Днестра [173,с.7-12]. В долине Днепра лесостепная растительность широким языком (шириной до 20 км) вклинивалась в степные просторы [337, с.5].

Основным естественным каркасом древнего и средневекового расселения в лесостепи были реки. В лесной зоне к ним прибавлялись леса. И если речная сеть уже не одно тысячелетие остается стабильной, что облегчает анализ расселения, то лесная растительность под антропогенным воздействием сильно изменялась. Первые, относительно заметные вырубки были связаны с подсечно-огневой системой земледелия и коснулись прежде всего пойменных и широколиственных лесов, из-за большого плодородия почв под ними [143]. Эта деятельность вела к частичному сведению лесов вдоль водотоков, особенно крупных. Но подсека способствовала и появлению многочисленных вторичных лесов [112,с.117].

Массовое сведение лесов в Восточной Европе относится лишь к ХVI-ХVIII вв. [104,с.18-19; 112,с.128; 141,с.277; 282; 286],. Таким образом, в средние века лесная зона была покрыта массивами первичных, девственных лесов. Их ареалы еще должным образом не изучались. Но отдельные штудии, в частности, на территории Верхнего Поднепровья, констатировали для ХI-ХIII вв. наличие обширных пущ, прерывавшихся лишь речными долинами, в которых отдельными скоплениями и концентрировалось население [5; 282; 236]. Итак, в лесной зоне средневековое население в значительной степени определялось лесами, обуславливалось их распространением.

На расселение влияли и почвы. За последние столетия они мало изменились [138]. Но естественное тяготение людей к более плодородным землям имело в средние века свои особенности. Так, ценились не обязательно наиболее плодородные, но более легкие для обработки почвы [112,с.39]. Были и региональные различия: на территориях с худшими землями обрабатывались почвы, которые в иных местах при наличии более благоприятных участков не привлекали к себе внимания. Вообще, изучение приуроченности населения к почвам надо вести на микрорегиональном уровне, учитывая конкретные условия в хозяйственных ареалах поселений. Но эта кропотливая работа еще почти не ведется. Использование же обобщенных почвенных карт для анализа расселения не дает необходимой точности [111.с.20-21].

Важную роль в расселении играл климат, точнее - его колебания, влиявшие на изменения в системе заселенности. Основные сведения по истории климата в средние века исследователи черпают из летописей, в которых фиксировались погодные аномалии, влиявшие прежде всего на урожаи. Однако летописи, неравномерно отражавшие различные периоды восточнославянского средневековья (ранние - хуже) не могут служить достаточным основанием для установления хронологии климатических изменений[209]. К тому же надо отметить, что на характер расселения влияют не отдельные неблагоприятные годы, а многолетние и вековые изменения климата, особенно в таких параметрах, как средние температуры и увлажненность со связанным с ней уровнем грунтовых и поверхностных вод.

Сопоставление летописных свидетельств с геологическими наблюдениями в отдельных регионах и с данными по другим европейским территориям демонстрируют единство средневековых климатических мутаций для всего континента. Как и в Западной, так и в Восточной Европе раннее средневековье с VIII в. отличалось постепенным нарастанием теплой погоды вплоть до конца ХII-начала ХIII в. Влажность в этот период также постепенно увеличивалась, достигнув пика в ХIII-ХIV вв., когда отмечено (помимо паводков, известных и ранее) существенное повышение уровня грунтовых вод с засолением местами низинных почв, что констатировали В.Я.Конецкий и А.М.Микляев в Новгородской земле. Этот пик влажности совпал с начавшимся постепенным похолоданием. И, несмотря на периодический возврат тепла, тенденция к похолоданию постепенно принимала устойчивый характер, превратившись в так называемый "малый ледниковый период" к ХV в. [7; 32; 35; 88; 104, с. 14-20; 112,с.105-107; 157; 158; 216].

Естественно, эти изменения не могли не сказаться на процессе расселения. В целом, рассмотренные климатические колебания соответствовали общеевропейским тенденциям. Но Восточно-Европейская равнина имела и существенные отличия от других регионов Европы. На это обратил внимание В.О.Ключевский: "Исторически Россия, конечно, не Азия, но географически она не совсем и Европа. Это переходная страна, посредница между двумя мирами. Культура неразрывно связала ее с Европой, но природа положила на нее особенности и влияния, которые всегда влекли ее к Азии или в нее влекли Азию" [I50,с.46-47]. Чисто географические отличия Восточной Европы от Западной подробно рассмотрел Дулов, показавший причины большей суровости климата на Востоке, что вносило дополнительные затруднения в сельскохозяйственные работы и требовало энергетических затрат как в хозяйственной деятельности, так и в быту[210] [104,с.5-10,50-51]. Это, безусловно, не могло не сказаться на темпах экономического развития. Справедливо и замечание В.А.Анучина о том, что географическая среда Восточной Европы, менее разнообразная, чем на Западе, способствовала различиям в уровне и направленности общественного развития [9,с.159].

Для земледельческо-животноводческого хозяйства восточных славян наиболее благоприятной была лесостепная зона с почвами, не столь плодородными, как черноземная степь, но с менее задернованными, а значит и более легкими для обработки. Более устойчивым был в лесостепи и гидрологический режим; не подходила она и для длительного обитания кочевников. Близкими по плодородию к лесостепным были и почвы прилегавших районов лесной зоны [135,с.279-280]. Все это обусловило единство хозяйственной деятельности и характера- расселения восточнославянских племен в начале средневековья.

В хорошо исследованной Северной Буковине, густо заселенной в черняховокое время, в середине I тыс. наблюдается резкое уменьшение количества поселков (в Черновицкой области с 300 во второй четверти I тыс. до 40 в VI-VII вв.) и перемещение населения с наиболее удобных земледельческих угодий и лугов в открытых первых надпойменных террасах на склоны долин, более узкие береговые террасы мелких речек и ручьев, под защиту лесов, холмов, оврагов и болот. Это, по мнению Б.А.Тимощука, было связано с усиливавшимися набегами кочевников, начатыми с "легкой руки" гуннов [349,с.47-51]. Указанные явления в середине I тыс. отмечены и на других славянских лесостепных землях [135,с.346; 140; 254; 370].

Но общая привязанность сети поселений к речным долинам, характерная для первой половины I тыс., а местами и для более раннего времени, сохранилась. Поселки располагались чаще всего на первой надпойменной террасе, иногда - на второй (на высоте над летним урезом воды в реках - до 10 м), по возможности на обращенном к югу, лучше прогреваемом склоне. Пойменные всхолмления и края высоких берегов осваивались реже. На хорошо исследованных территориях прослежено "гнездовое" расположение поселений, по 3-7, местами и более. Внутри этих скоплений-гнезд селища находились на расстоянии 0,5-5 км друг от друга, близлежавшие нередко отделялись лишь естественными преградами рельефа (оврагами, балками, ручьями)[211]. Многие авторы отмечают тяготение мест поселений к более укромным и укрепленным местам по берегам малых рек. Рассмотренная долинная структура расселения преобладала и позднее, в том числе на вновь осваиваемых славянами землях [10; 14; 15,с.13-15; 19,с.5,8,56; 23; 69,с..11.14,60-61; 135; 190; 249,с.93; 254; 265,с.18; 280,с.45-47; 294,с.89; 295,с.48; 296,с.5,8; 297; 320,с.30,90,137; 337,с.83,85; 366; 370; 384; 427а,с.146-147]. Такой же характер расселения отмечен в I тыс. и у соседних балтских племен [405].

В VIII-IХ вв. при сохранении приуроченности к долинам, отмечается интенсификация процесса расселения: увеличивается количество и размеры поселений, расширяются площади гнезд поселений. В регионах с более плотным населением (лесостепь) начинается освоение более высоких береговых участков [140; 249,с.170; 297; 320,с.90; 358][212]. В VIII-IХ вв. в отдельных ареалах русского Северо-Запада начинает осваиваться возвышающийся над долинами холмисто-моренный ландшафт. Здесь этот процесс был связан с началом подъема грунтовых вод и засолением слабо дренированных низин в ходе ютландской трансгрессии, что в свою очередь стимулировало улучшение уровня земледелия на тяжелых, но более плодородных, чем легкие песчаные почвы долин, суглинках. В итоге, к Х в. формируются анклавы, остававшиеся стабильными до ХII-ХIII вв. [96; 97; 112,с..46-47; 157; 189; 216; 220; 236; 237].

В Х-ХIII вв. на большей части восточнославянских земель продолжал господствовать приречный или долинный тип расселения. Поселения размещались среди пригодных для земледелия почв на надпойменных террасах и пологих возвышенностях, мысах при впадении ручьев, реже - на мысах коренных берегов. Увеличилось количество поселений на берегах малых рек [10,с. 397-399; 16; 23,с.107; 39-43; 51; 100,с.98-101; 102,с.44-45; 123; 129; 130; 131; 158; 179,с.6,32; 184; 208-210; 230,с.43-50; 242,с.12-15; 243а,с.277; 282; 287; 294,с.8; 306.с.23-24; 318.с.9-13; 337,с.167-170; 370; 376; 386; 412; 414; 416; 433]. Водоразделы практически еще не были заселены. Исключение составляла, как и ранее, северо-западная часть Новгородской земли (поречье Луги и Невы), где население концентрировалось на сухих возвышенностях (на высоте 10-20 м над уровнем рек) [155; 190; 242,с.19; 243а,с.277; 253]. В Закарпатье, в условиях гористого ландшафта, в XI-ХII вв. (при сохранении основной массы жителей в долинах) начали осваиваться более возвышенные участки долин и малых горных речек. С.И.Пеняк видит в этом свидетельство укрепления роли скотоводства на таких поселениях [249,с.93]. Вероятно, это хозяйственное изменение вызывалось исчерпанием свободных земельных угодий в плотно заселенных долинах.

Однако, при сохранении континуитета расселения в привычных для сельских жителей условиях: в речных долинах (на водоразделах на крайнем Северо-Западе Руси) для Х-ХIII вв. характерна активизация поселенческой деятельности, которая выразилась, с одной стороны, в увеличении числа поселений в сложившихся прежде анклавах, а с другой - в колонизации новых мест. Очевидно, такая активизация отразила прежде всего хозяйственное и демографическое развитие древнерусского сельского населения. Нельзя сбрасывать со счетов и внешние факторы.

При всей динамичности и кажущейся хаотичности в процессе расселения Х-ХI вв. намечаются определенные этапы, имевшие, безусловно, региональные особенности. Для южнорусских земель, более развитых уже в конце I тыс., пик поселенческой активности приходится на IХ-первую половину XI в. Затем начался спад [140; 339; 370; 376]. Очевидно, это было связано с усилением нажима кочевников, что стимулировало отток населения в более безопасные северные лесные земли. Рост населения и хозяйственный прогресс позволял успешно приспосабливаться к новым, менее плодородным почвам, не очень привычной природе и климату. В итоге, уже с Х в. в Северо-Западной и Северо-Восточной Руси отмечается активизация расселения [429]. Но наиболее интенсивным этот процесс был в ХI-ХIII вв. В это время еще существует большинство селений, основанных в IХ-Х вв. К ним добавляется большое число деревень, заложенных в XI и ХII вв. (местами - рост в 2-3 раза). В ХIII в. процесс создания новых деревень резко замедлился, а к концу столетия прекратило свое существование более половины из деревень, основанных ранее. Таким образом, наибольшее число древнерусских поселений домонгольского времени существовало в ХII-начале ХIII в.[213]. (в некоторых регионах - до 90% от всех селений рассматриваемого времени)[214]. Отмеченное в некоторых регионах убывание населения в течение ХII-ХIII вв. было явлением сугубо локальным и вызывалось чаще всего переселением в более благоприятные места [9,с.177; 22; 38; 99,с.27; 100,с.101-102; 129; 155; 157; 190; 192; 196; 208; 230,с.56-64; 258; 283; 292; 306; 318,с.22-24; 337,с.177-188; 376; 397; 414].

Для системы расселения, как в речных долинах, так и на водоразделах (крайний Северо-Запад Руси) была характерна дискретность, гнездовой характер. Население, как и в предшествующее время, скапливалось на благоприятных почвах, свободных от крупных лесных массивов. Там, где удалось проследить ареалы распространения лесов в ХI-ХIII вв. (Смоленщина, Восточная Беларусь), установлено, что границы поселенческих агломераций очерчивались окружавшими их лесами. Отдельные такие агломерации удалось связать с волостями и округами, то есть с административно-политическими единицами государственных структур. В процессе формирования феодального землевладения границы заселенных агломераций становились зачастую границами княжеских уделов [5,с.34-42; 188; 208; 282; 286; 318; 414]. Следует заметить при этом, что в течение рассматриваемого периода рост числа поселений происходит внутри скопления - гнезд, где, следовательно, повышалась плотность населения. Выход за пределы очерченных агломераций наблюдается редко.

В течение ХIII в., как уже отмечалось, характер расселения начал меняться. Резко уменьшается процесс создания новых поселений. К концу столетия многие деревни прекратили свое существование. В итоге к ХIV в. сеть долинного расселения становится более редкой. Причины этого различны. Серьезно повлияло на сокращение поселений и населения монгольское нашествие. В.В.Каргалов, на основе работ А.В.Успенской, М.В.Фехнер и В.В.Седова констатировал по этой причине исчезновение около 1/3 поселений в Северо-Западной и Северо-восточной Руси [139]. Но автор оставил без внимания другие возможные причины исчезновения поселений, продолжавшегося и в ХIV-ХV вв., причем и там, куда монголы не дошли или бывали эпизодически [129; 140]. На это обратил внимание швейцарский русист К.Гёрке, отметивший, что хотя недооценивать разорение страны нельзя, многие послемонгольские поселения вообще не фиксируются, так как нередко находятся на территории современных населенных пунктов и потому разрушены [540,с.30-50]. С.А.Беляева констатировала, что сплошного оттока населения из Южной Руси в послемонгольское время не было. В ХIV в. происходило довольно активное хозяйственное восстановление. Возрождалась жизнь во многих деревнях, на которых известны древнерусские слои [27]. На необходимость поисков иных, помимо последствий ордынского разгрома, причин запустения многих южнорусских поселений ХIV-ХV вв. указывал В.И.Довженок [95,с.82]. В целом, для южнорусского населения этого времени характерно сохранение приуроченности к долинам [396,с.37].

Материалы же с более северных территорий свидетельствуют о происходившей там в ХIV-ХV вв. активной колонизации как новых земель на окраинах, так и внутри страны. При этом размеры деревень уменьшались, а число их увеличивалось [5,с.116; 9,с.177; 87.с.19-20].

Об изменении величины поселений речь впереди. Что касается внутренней колонизации, то именно в ней видится вторая основная причина исчезновения ряда поселений. Новые селища располагались чаще всего в отдалении от воды, на водоразделах. Перемещение на более высокие места стимулировалось и повышением увлажненности в ХIII-ХIV вв., особо проявившееся в Северо-Западной Руси. Распространение трехполья и плуга (о чем также далее) позволяло вводить в сельскохозяйственный оборот плодородные, но тяжелые суглинки на возвышенностях. Первоначально, вероятно, осваивались лесные поляны (осёлки, елани), что и определяло малодворность деревень этого времени. Сам процесс освоения новых земель также способствовал формированию починковой структуры. Возможно, сказывалось и возраставшее вмешательство землевладельцев в дела общин, что вело к формированию новой общинной сети, интегрированной в феодальные структуры. Всё это делало деревни лесной зоны трудноуловимыми для археологов - потому их и известно мало. Сказалась, что отмечалось выше, и интенсивная эксплуатация водоразделов в последующее время. Да и археологи уделяли этим, отдаленным от водотоков участкам мало внимания. Но сопоставление собранных данных с письменными источниками, особенно с писцовыми книгами, свидетельствует, что в ряде мест лесной зоны в течение ХIV-ХV вв. сформировались основы современного аграрного пейзажа, то есть были заселены те же места, что и теперь. Многие деревни ХIХ-ХХ вв. берут свое начало от селищ ХIV-ХV вв., что, как отмечалось выше, также затрудняет поиски археологов. Но заселенность долин сохранилась, хотя и стала более разреженной. Перемещение на водоразделы происходило активнее в лесной зоне. В лесостепи и степи сохранялось тяготение к долинам. Наиболее стабильными в старых областях расселения оказались крупные поселки, которые, вероятно с древнерусского времени играли роль центров погостов и располагались в географически и гидрологически удобных местах. В ХVI-ХVII вв. освоение водоразделов велось интенсивнее в связи с массовыми лесными порубками, что отмечено выше [21; 27,с. 42; 40; 87; 89; 123; 129; 136,с.65; 140; 157; 188; 208; 318,с.24-40; 386- 388; 397; 402-404,с.17; 414; 430]. Таким образом, с ХIV в. начался принципиально новый этап сельского расселения на восточ-нославянских землях, этап перехода к современной структуре расселения[215].