В ЦЕНТРАЛЬНОЕВРОПЕЙСКОЙ АРХЕОЛОГИИ. 7 глава

ЖИВОТНОВОДСТВО. В средневековом сельском хозяйстве рассматриваемых территорий, как и в соседних землях, преобладали крупный рогатый скот и свиньи, причем соотношение их на разных этапах и в разных типах хозяйств менялось. К середине I тыс. у славян и германцев в Центральной Европе предпочтение отдавалось свиньям. Позднее, в VI-VIII вв. на славянских поселениях преобладал крупный рогатый скот. В Бржезно кости крупного рогатого скота составляли 52%, свиней - 22%, овец и коз - 11%, птицы - 10%, коня - 2%, были также кости собаки. Почти аналогичное соотношение остеологического материала наблюдал Б.Крюгер в Дессау-Мозигкау (на Эльбе, во второй половине VI-начало VIII в.). Но в течении VIII в. поголовье свиней и коров (с быками и телятами) сравнялось, а в IX в. свиньи в стаде стали преобладать (до 60-70% - в Микульчицах). На других памятниках эти различия не столь четкие, но возрастание роли свиноводства к концу I тыс. - бесспорно. Свиноводство преобладало среди лиственных лесов Полабья. Стабилизация хозяйственных ареалов, освоение свободных незаселенных площадей в конце I тыс. при отсутствии каких-либо устойчивых традиций заготовки кормов сделали разведение неприхотливых, питавшихся в окрестных богатых лесах, свиней предпочтительнее. Особенно это было выгодно в местах с плотным населением, вокруг административных и прочих центров с их усиленными потребностями в мясе (это и отразилось на структуре стада в великоморавских Микульчицах). В местах же с редким населением, с сохранившимися большими пастбищами, крупный рогатый скот мог и не терять своих прежних позиций. Есть свидетельства об увеличении добычи сена в VIII-Х вв. Третье место и в великоморавское время сохранилось за козами и овцами (из их костей делали, кстати, много мелких орудий труда и других предметов). Вероятно, считает Й.Поулик, стада овец, принадлежавшие великоморавским вельможам, пасли пастухи, жившие в особых пастушеских поселках. Конских костей немного, хотя именно в это время, по мнению некоторых исследователей, отмечено появление хомутов и подков. Очевидно, в отличие от других видов скота, в пищу коней не использовали. Среди домашних птиц отмечались куры, реже - гуси и утки. Молоко, по свидетельству письменных материалов, еще не стало популярным и употреблялось не весь год. В качестве тягловой силы распространилось применение волов [442; 450,с.239-243,279-281; 451,с.22-24; 457,с.298-300; 661,с.139; 710; 762,с.76,99-104].

В последующие века усиление внимания к кормам (культивирование кормовых трав, использование соломы), распространение стойлового содержания скота (в том числе и для накопления навоза, необходимого при паровой системе земледелия), сведение лиственных лесов (основного источника питания свиней в раннем средневековье), успехи селекции, более полное использование молочных продуктов вновь выдвинуло на первое место крупный рогатый скот, который преобладал на всех исследованных поселениях ХI-ХIV вв. (от 1/3 до половины всего стада в деревне). Коров забивали обычно в 3-3,5 года, то есть на мясо. Были, как и прежде, рабочие волы. Свиней (до 16%) обычно забивали в 2-х летнем возрасте[230] Особенностью этого периода является увеличение конских костей (до 18-21%) - конина тоже пошла в пищу[231]. Кости коз и овец (до 11%) трудноразличимы (считается все же, что овец было больше), но в целом этих животных насчитывалось относительно мало[232]. Много на поселениях было костей собак и лишь чуть меньше - кошек. Везде были куры (до 6%), реже - гуси, слабо представлены домашние утки и голуби (известны лишь по письменным данным). В монастырях культивировались улитки. Всё это в целом соответствует общеевропейским данным [435; 448,с.35-37; 580,с.163; 731,с.33-35; 733,с.162; 737,с.23; 743,с.40-41; 799,с.261; 880,с.65].

РЕМЕСЛО, ПРОМЫСЛЫ. Наиболее ранние сведения о сельском ремесле относятся к поселениям Великой Моравии (впрочем, иного ремесла в то время и не было). Имеющиеся материалы свидетельствуют о развитии металлургии и кузнечного дела, выделились и специалисты-гончары, изготавливавшие не только посуду (амфоры, жбаны и др.), но также кирпичи и черепицу. В Микульчицах найдены следы деревообработки, в том числе остатки лодок-однодревок. Из дерева делалась и посуда. Велась обработка кожи, рога, кости. Многочисленные пряслица свидетельствуют о ткачестве. Обнаружены следы местного стеклоделия, ювелирных работ [269,с.32-35; 513,с.353]. Безусловно, речь здесь идет не столько о сельском ремесле, а о в значительной степени специализированном производстве, обслуживавшем великоморавских вельмож. Эти ремесленники уже мало были связаны с сельским хозяйством и жили нередко в специализированных поселках [46, с.120]. Но отсутствие в этот период специфических городских центров требует не забывать о великоморавском ремесле в данной теме.

Собственное сельское ремесло этого периода проследила в окрестностях Победима (Словакия) В.Вендтова. Она выделила металлургическое и кузнечное производства. Ткачество, косторезное дело, гончарство и т.п. не обособились еще в самостоятельные ремесла и относились к домашней деятельности [855,с.217-218]. То же было и в чешских землях [480,с.54,104-108]. Хотя в IХ-Х вв. наблюдался определенный прогресс, например, в изготовлении льняных тканей [756.с.303].

В Х в. на сельских поселениях изготавливались простейшие металлические изделия (оружие, земледельческие орудия). Следы такого производства обнаруживаются на некоторых городищах, около которых можно предположить и наличие специализированных гончарных мастерских. Появление костелов свидетельствовало о складывании артелей каменщиков. Среди крестьянских украшений преобладали бронзовые, из серебра - редко [312,с.102-110].

Для характеристики сельского ремесла ХI-ХII вв. и, в ряде мест, ХIII в. данных недостаточно [476,с.148]. Анализ словацких топонимов Х-ХII вв. позволил А.Габовштяку выделить специализированные поселения ремесленников, что, однако, не исключало и другие занятия их жителей, в том числе и земледельческие [567,с.301]. Не исключено, что в топонимике закрепились лишь основные занятия и повинности, которые несли жители этих деревень.

Как известно, одним из первых выделилось кузнечное ремесло. На земледельческих поселениях кузнецы известны уже, что отмечалось, с великоморавской эпохи. Есть материалы о них с Х в. Д.Чаплович отмечает, однако, что эти ремесленники имели и земельные наделы, ибо не могли, за редким исключением, конкурировать с появившимися городскими профессионалами. Как правило, кузнечные мастерские располагались на окраине деревни. Не всегда, однако, можно с уверенностью утверждать, связаны ли этим мастерские с домашним производством или со специализированным ремеслом. Основной здесь критерий - ассортимент и качество изделий [455,с.85; 520,с.376-377; 568,с.115-116; 665,с.237].

С ХIII в. отмечается увеличение числа и ассортимента железных изделий на сельских поселениях, больше становится и кузнечных мастерских (с примитивной, по сравнению с городом, технологией), особенно на хозяйских дворах шляхты. Нередко на поселениях и в усадьбах лишь кузнечное производство и было представлено мастерскими. Находят кузнечный инвентарь (щипцы, наковальни, молоты), свидетельствующий о соответствующем производстве почти в каждой обследованной деревне [440, с. 417-421; 476, с. 148; 568,с.116-117; 731,с.35-37; 738.с.130; 757,с.82-87]. Стремление феодалов иметь "своих" кузнецов было связано, вероятно, с увеличением потребности в хозяйственном инвентаре и оружии при недостаточной доступности (в том числе из-за дороговизны) городских изделий. Безусловно, эти мастерские обслуживали и окрестные деревни.

В материалах ХIII в. на сельских поселениях известно и специализированное производство [805,с.340].

Гончарство в XI-ХIII вв. продолжало оставаться, в основном, домашним и долго не испытывало серьезного технического прогресса. Использовался ручной гончарный круг, известный со второй половины VIII в. Ассортимент посуды долго оставался весьма однообразным. Лишь в отдельных местах, обычно у феодальных усадеб, выявлены специализированные гончарные мастерские (Могельнице, Заблацаны - Моравия). Определенный прогресс, как и в кузнечном деле, отмечен в ХIII-ХIV вв. Повысилась температура обжига, улучшилось качество сырья и технология (часто изделие изготавливалось из одного куска глины). Больше обнаруживается специализированных гончарных печей. Вместе с тем, отмечает Чаплович, улучшение качества деревянной посуды могло быть связано и с развитием в этот период гончарного производства в городах [440,с.421; 468,с.133; 477,с.502; 543; 568,с.119; 731,с.35-36; 738.с.130; 805,с.340].

Мало данных о сельских ювелирах. Специализированных мастерских и специфического инвентаря не выявлено. Да и самих ювелирных изделий собрано пока немного [476,с.380; 732,с.56].

Среди инвентаря ХIII-ХV вв. много инструментов для резьбы по дереву (пилки, скобели, сверла, долота), меньше его для обработки кожи (скребки, ножи, шилья, иглы). Вероятно, подчеркивает Л.Бельцреди, кожевенное дело не было распространено в деревне. Есть свидетельства обработки кости, рога, камня; было и ткачество. Но вся эта деятельность в деревне и в развитом средневековье не выходила за рамки домашнего производства [440,с.420-421; 732,с.55; 805,с. 340].

ПРОМЫСЛЫ, безусловно, занимали определенное место в жизни средневековой деревни. Есть данные об охоте, рыбной ловле, пчеловодстве. Охотились на оленей, лосей, кабанов, косуль, зайцев, лисиц, волков, медведей, диких голубей, встречались цапли, вараны, выпи. Но среди всего остеологического материала кости дичи составляли не более 15% (Мстенице), а чаще - всего несколько процентов. Рыболовство, как и охота, тоже играло подсобную роль. Например, в великоморавском Старом Месте лишь 1,8% всех костей были рыбными. Правда, специфические природные условия порождали и специализированные рыбацкие поселки, отмеченные в Х в. Л.Красковской. А о введением христианских постов интерес к рыбе увеличивается. Но уже с Х в. складывается княжеская монополия на рыбу, а с XI в. шляхта начала ограждать для своей охоты и рыбной ловли леса и реки. С ХII в. бенедиктинцы, а позднее и светские феодалы создают специальные пруды для разведения рыбы. Для крестьян же рыба, как и дичь, становится чаще всего средством феодальных платежей, а на пищевой рацион особо не влияла [442; 476,с.160-161; 513,с.355; 515-517,с.91; 659,с.140; 665,с.386-387; 731,с.35; 732,с.52; 762, с.104; 799.с.261]. Известное с древности бортничество в IХ-Х вв. существовало обычно в ульях у домов. Более распространилось оно в ходе активных лесных расчисток. Этому способствовала и церковь,

потреблявшая воск [480,с.34; 665,с.388; 775,с.164]. Уже в IХ-ХI вв. в словацких материалах наблюдается и производство дегтя [568, с.119].

§ 3. ХОЗЯЙСТВО ДЕРЕВНИ

В МЕЖДУРЕЧЬЕ РЕЙНА-МОЗЕЛЯ И ОДЕРА[233].

ЗЕМЛЕДЕЛИЕ. Начало формирования стабильного земледелия в германской среде дискуссионно. Оно известно в первой половине I тыс. н.э. и выделено почти на всей территории расселения германских племен. Однако отмечается не только его сочетание со скотоводством, но и, по мнению Э.Ланге, большая роль последнего [615,с.124-125; 630,с.104; 685,с.45 сл.; 727,с.83]. Очевидно, при наличии на памятниках следов как обработки земли, так и разведения скота едва ли возможно и уместно определять удельный вес обоих основных и тесно взаимосвязанных отраслей сельскохозяйственного производства. Всё зависело как от конкретного состояния угодий в том или ином регионе, так и от традиции (особенно при переселении на новые места). Имеет значение и степень изученности поселений и их хозяйственных ареалов. В любом случае стабильное существование поселений предполагает ту или иную роль и форму обработки земли.

Более ясной роль земледелия становится в раннем средневековье, после Великого переселения народов. В старой области германского расселения наблюдается континуитет земледелия от предшествовавшего времени. Славяне, пришедшие в восточные земли региона, также были прежде всего земледельцами, причем более высокого уровня, чем германцы первой половины I тыс. С VI-VII вв. и в славянской, и в германской областях отмечается увеличение удельного веса земледелия по сравнению со скотоводством. Эта тенденция особенно четко проявляется в третьей четверти I тыс. Анализ хозяйственных сооружений свидетельствует о повсеместном увеличении запасов зерна. Но это, по всей видимости, было следствием не общего прогресса в земледелии, а связывается с увеличением площадей обрабатываемых земель, вследствии чего соотношение пастбищ и полей изменилось в пользу последних [443,с.51-56; 505,с.82-83; 536,с.301-303; 558, с.315; 596; 686,с.83].

Но локальные различия сохраняются и связаны они, как и прежде, с географическими условиями и традициями. Так, например, среди славянских племен, расселившихся в междуречье Шпрее-Хафеля в VI-VIII вв., отмечено довольно резкое преобладание земледелия, точнее, очень слабое развитие скотоводства, причем настолько, что потребности в мясной пище (по крайней мере для населения городищ) удовлетворялись, в основном, охотой. У племен, проживавших севернее, (ободриты, вильцы) и южнее (сорбы, лужичи) скотоводство занимало более значительное место. Причины такого разнообразия, считает Ланге, связаны с ландшафтом области Шпрее-Хафеля - низменным с редкими лиственными лесами, в отличие от северных и южных, более возвышенных и залесенных. Не исключает исследовательница и влияние традиции, или же сочетания обеих причин, что, думается, ближе к истине [389; 599,с.83; 844,с.89].

В целом, по археологическим материалам, преобладания германского земледелия над славянским в рассмотренное время нет [443,с.51-56].

Системы земледелия. Для германского земледелия начала новой эры данные весьма приблизительны. Постоянные поля и находки деталей земледельческих орудий свидетельствуют о наличии пахоты. Отмечено и существование севооборота. В германских памятниках I-V вв. междуречья Одера-Эльбы, по Донату и Ланге, примерно 61% полей засевались яровыми, 34,6% оставались под паром и около 4,5% засевались озимыми культурами. То есть, на отдельных памятниках можно выделить двух-, а местами и трехполье, правда, нерегулярное. Но степень распространенности этих систем неясна [133,с.98; 629,с. 237/.

У славян и северных германцев до VI-VIII вв. преобладало подсечно-огневое земледелие. У полабских славян оно было характерно и позднее, что обычно связывают с расселением и расчистками. Но и здесь оно во второй половине I тыс. постепенно вытеснялось пахотой и севооборотом. В целом для славянских поселений междуречья Одера и Эльбы Донат и Ланге выделили яровых посевов около 36%, пара - около 20%, озимых - более 44%. То есть, по сравнению с древнегерманским временем увеличилась роль озимого клина. Возможно, под славянским влиянием увеличивались посевы озимых и у германцев. Но опять неясен вопрос о степени распространения и регулярности севооборотов. По крайней мере, на регулярное трехполье указывают материалы Торнова VIII-IХ вв. О трехполье у франков, в домене Карла Великого близ Лилля в 810 г. свидетельствуют письменные данные. Есть и другие свидетельства постепенного распространения регулярного севооборота и трехполья с VIII в. по обе стороны Рейна, а с IX в. - в Южной Скандинавии [133,с.32-35; 389,с.264; 507.с.704-705; 596; 823,с.475].

Таким образом, постепенный переход к трехполью начался в Центральной и Северной Европе примерно с VIII-IХ вв. Каких-либо серьезных хронологических различий в германских и славянских ареалах не выделяется. Безусловно, длительное время трехполье здесь сосуществовало с более древними системами, подсекой и перелогом. Причем в местах с более плотным населением и на малоплодородных почвах такое сосуществование было более долгим. Массовое распространение регулярного трехполья приходится на эпоху внутренней колонизация и завершилось в ХIII в., когда оно из спорадической системы превратилось во всеобщую [134,[.25,186-187; 443,с.62; 462,с.45; 729,с. 121; 784,с.55; 823,с.475]. Как видно, при неизбежных локальных особенностях прогресс агрокультуры в Центральной Европе происходил в единых хронологических рамках.

Земледельческие культуры. В первой половине I тыс. в Центральной Европе культивировались ячмень (преобладающая культура), пшеница (чаще всего полба), овес, горох, рожь (редко). Несомненно, были региональные различия [511,с.236; 686,с.92]. Например, в Феддерзен Вирде почти 50% земледельческих культур принадлежало и ячменю, 25% - бобам и льну, остальные 25% приходились на полбу, пшеницу, просо и корнеплоды. Близкая структура сельскохозяйственных культур была свойственна в то время, по М.Мюллер-Вилле, Скандинавии и Нидерландам [562,с.280]. Здесь бросается в глаза роль кормовых и технических культур, что, вероятно, связано с ролью животноводства и промыслов, стойловым содержанием животных (как, например, в Феддерзен Вирде).

Структура земледельческих культур в раннем средневековье претерпела некоторые изменения. Так как она подробно рассмотрена в т. I "Историй крестьянства в Европе" [133,с.39-41], отметим лишь некоторые основные особенности. Бросается в глаза резкое увеличение удельного веса ржи. Она выходит на первое место, как у славян, так и у германцев к востоку от Рейна и становится основной озимой культурой в складывавшихся севооборотах (30-50% всех злаков). Остальные злаковые культуры - обычно яровые. Первой среди них чаще становится пшеница, далее следуют ячмень, овес, просо. На славянских памятниках VI-X вв. с территории бывшей ГДР просо нередко встречается чаще пшеницы и овса; культивируются также лен, горох, чечевица, вика [187,с.119; 505,с.83; 509,с.151; 511,с.236-241; 558,с.316; 559.с.88; 590,с.243; 686,с.92-93; 792.с.51].

Эти изменения были вызваны, очевидно, прежде всего вовлечением в оборот новых земель и совершенствованием агроприемов, о чем шла речь выше. Если яровая пшеница была нетребовательна к уровню обработки, то рожь (как, кстати, и просо) требовали хорошо подготовленных почв. С другой стороны, рожь морозоустойчива и относительно непритязательна с составу почв, что было важно при расселении [553]. Таким образом, распространение ржи и проса свидетельствовало о прогрессе земледелия в условиях освоения новых земель.

Каких-либо серьезных отличий в структуре земледельческих культур между славянами и германцами в Центральной Европе второй половины I тыс. не наблюдается, что связано, очевидно, прежде всего со сходными, условиями, основными агроприемами и тенденциями расселения до конца I тыс. Несколько большая роль пшеницы на западе объясняется более мягким климатом.

В дальнейшем, с развитием агрокультуры, освоением новых земель, складыванием и ростом товарообмена с городом отмечается развитие поликультурности и специализации в земледелии. Новые отрасли сельского хозяйства теснили зерновые, которые, однако, сохранялись на лучших землях. Постепенно на германских землях вновь увеличивается доля пшеницы, которая в ХVI в. выходит на первое место. С ХIV в. распространяется гречиха. Доля ржи снижается [134,с.32-33; 207, с.111-113; 558,с.320; 622,с.139-140].

Огородничество, садоводство. "Огород" или близкое ему слово, отмечает В.Хенсель, есть во всех славянских языках, что свидетельствует о раннем появлении огороженных мест, на которых высаживали горох (с середины I тыс.н.э.), лен, коноплю [582,с.79-84]. К огородным культурам относятся также указанные выше бобы, чечевица и вика. Сведений о садоводстве славян междуречья Одера-Эльбы нет. Общие данные о садово-огородных культурах Центральной Европы помещены в т.1 "Истории крестьянства в Европе" [133.с42-43]. Основные достижения в огородничестве и садоводстве региона приходятся на развитое средневековье и прослеживаются, прежде всего, по письменным источникам [134,с.34-37; 207.с.63-74].

Урожайность. Минимальная урожайность зерновых на рубеже I/II тыс. в Центральной Европе, по мнению Доната, составляла САМ 2,5, ибо меньшая - не позволяла бы выполнять оброк и другие повинности [507,с.706-707].

Сельскохозяйственные орудия. Есть свидетельства, что северные германцы уже в последние века до новой эры знали тяжелый плуг -с отвалом и лемехом. Спорадически он встречается у них и позднее [133,с.98,277; 436,с.67; 562,с.279].

Но основным земледельческим орудием в регионе до рубежа I/II тыс. оставался так называемый легкий плуг, не переворачивавший пласт. Скорее это, как отмечалось, разные модификации рал с симметричными и асимметричными наральниками. Первые в V-Х вв. встречались чаще и в славянских, и в германских областях расселения (в Великой Моравии асимметричные наральники-лемехи отмечались с IX в.). Этими орудиями пахали мелко, на глубину 5-6 см. Длительное время такие рала были полностью деревянными и поэтому подходили прежде всего для легких песчанистых почв. Но с VII-VIII вв. у северных германцев, также у польских племен, чехов и моравов появляются железные наральники. Около IХ-Х вв. они отмечены у полабских славян. Такие орудия уже можно было применять также на тяжелых почвах и они оставались у западных славян основными пахотными средствами до ХI-ХIII вв. Но уже с VIII-IХ вв. в регионе началось распространение и подлинного плуга с отвалом. Возможно, первоначально он применялся в господских хозяйствах. Широкое распространение плугов совпало с расчистками, внедрением трехполья и установлением длинных полей (геваннов, конов), то есть приходится на ХII-ХIII вв. Такое совпадение неслучайно. В нем отражен общий прогресс сельскохозяйственного производства в Европе. В это же время появляются и более совершенные плуги. В качестве тягловой силы использовались обычно волы. Применение лошади для пахоты у славян на территории бывшей ГДР отмечено с Х в.[234] [133,с.37-38; 134,с.19-22; 365; 433,с.25-35,64-71; 499,с.72-73; 507,с.704; 553,с.576-577; 554; 581,с.223]. В целом, как видно, основная земледельческая техника германцев и западнях славян развивалась сходными путями и без хронологических различий.

Молотьба традиционно велась цепами, известными из археологических материалов Х в. [443,с.45]. Мельничные жернова находили в материалах VIII-IХ вв. Ручные мельницы известны к Х в. Стационарные водяные мельницы известны по письменным источникам с IX в. [187, с.119; 443,.46; 582,с.73-75; 591,с.142; 662; 857].

Отличия между славянами и германцами наблюдались в заготовке фуража. В германских областях с IV-VI вв. была распространена восходящая к позднеримской эпохе длинная коса (типа современной "литовки"), позволявшая при относительном удобстве работы заготавливать сена больше, чем известная у раннесредневековых славян короткая коса. Я.Хенниг считает, что наличие длинной косы способствовало интенсификации животноводства в германских землях. У славян же большее внимание уделялось земледелию [443,с.38-40; 581,с.224-227]. Вместе с тем, отмечал Хенсель, так как слово "сено" - общеславянское, оно применялось в качестве зимнего корма скоту очень давно [582,с.113], очевидно, не позднее середины I тыс.

ЖИВОТНОВОДСТВО. В целом, на германских поселениях Центральной Европы I тыс. соотношение видов домашнего скота было следующим: кости крупного рогатого скота составляли 13,7-63%, свиней - 15,2-43%, коз-овец - 6,1-54,7% [555а, с.202]. В этих цифрах хорошо видны хронологические и территориальные колебания в соотношении различных видов животных. Очень подробно изучен состав стада славянских поселений на территории Германии. В течение всего раннего средневековья соотношение видов скота оставалось неизменным. На селищах и части городищ преобладал крупный рогатый скот - 28-61%, свиньи - 14-49%, далее - козы-овцы - 3,9-25%, лошади - 0,2-9,1%, затем куры, гуси, редко - утки, собаки (0,5%) и кошки (0,1%)[235].

Интересно сопоставление этих данных со славянской топонимикой междуречья Одера-Эльбы, относящейся к домашним животным. Из 121 наименования с крупным рогатым скотом связано 9,4%, свиньями - 4,2% овцами - козами - 35%, лошадьми - почти 50%, домашней птицей - 6%. Причина расхождений этих данных о костными остатками, как считает Г.-Г.Мюллер, связана с ролью овец (или коз) и, особенно, лошадей в повседневной жизни. Лошадей на мясо и сырье использовали мало, больше - как тяглое животное. Поэтому большинство животных достигало естественной смерти - 61% особей (остальные 39% - забиты на 3-9-х годах их жизни). Поедали, очевидно, лошадей, погибавших случайно или уже непригодных для работы. Аналогичным было положение и у соседей полабских племен. Исследователь сравнил эти данные с аварскими погребениями в Словакии, где лошадей свыше 9-летнего возраста было лишь 28%, а остальные - моложе. Наличие в погребениях приспособлений для верховой езды не оставляет сомнений в том, что лошади у аваров ценились прежде всего по пригодности к верховой езде, каковыми и были молодые особи. Контраст с положением у полабских славян очевиден. Коров преимущественно забивали в возрасте около 2,5 лет (почти 60%). То же относятся и к свиньям, большинство из которых держали до 2-3,5 лет (более 60%) и овцам - козам[236] [555а,с.102-103; 595; 661,с.139; 720; 721; 724; 726; 780,с.57; 792,с.50]. Как видно, эти возрастные пропорции скота вполне коррелируются с данными из Феддерзен-Вирде. То есть, сохраняются те же принципы разведения и использования скота, которые были, вероятно, общими для всего сельского населения Центральной Европы в раннем средневековье. Локальные особенности обуславливались природными условиями. В качестве еще одного примера можно вспомнить вышеуказанную особенность области Шпрее-Хафеля.

Рассмотренные особенности развития скотоводства в Центральной Европе сохранялись до конца ХIII в. Затем начались перемены, связанные как с изменениями в соотношении пашен и пастбищ, наступившими в ходе "Великих расчисток", так и с ростом товарности сельского хозяйства [см. 134,с.38-41; 207,с.36-46; 723,с.168]. Но эта эпоха хорошо известна по письменным источникам и выходит за рамки темы.

РЕМЕСЛА, ПРОМЫСЛЫ. Ремесло раннесредневековых германских сельских поселений изучено явно недостаточно, особенно по сравнению со вниманием к строительному делу. Обычно констатируется стандартный набор: обработка дерева, ткачество, косторезное, кузнечное, ювелирное и гончарное ремесла, иногда металлургия. В Варендорфе (VII-VIII вв.) каждая группа дворов имела своего кузнеца [866]. Те же сведения происходят из поселений полабских славян. Обычно это были домашние ремесла. Но выделяется более развитое специализированное производство в славянских городищах, где основное внимание уделялось металлургии и металлообработке [см. 792,с.57-73; 853].

Ткачество и обработка металлов выявляются и на селищах более позднего времени [635,с.186]. Развитие металлургии, которое способствовало улучшению сельскохозяйственных орудий, было, кстати, одним из факторов, ускоривших лесные расчистки. По некоторым подсчетам, на выработку I т железной руды уходило в ХIII-ХV вв. 8 т древесного угля или 30 т дерева, что составляло 5 га леса [499, с.101-109; 729].

Безусловно, не все виды ремесленной деятельности в деревне достаточно четко отражены в археологических материалах. Это относится к труду бондарей, кожевенников, сапожников и т.п. Не всегда можно проследить момент превращения домашнего производства в специализированное ремесло. Впрочем, это еще мало привлекает внимание археологов. Локальные наблюдения на отдельных поселениях недостаточны. Требуется анализ широкого круга данных с целого региона, причем особо для пригородных и сугубо сельских округов. Ибо появление городов почти одновременно во всей средневековой Европе, с одной стороны, свидетельствует о массовости процесса отделения ремесла от сельского хозяйства, с другой - это ускоряло создание специализированного ремесленного производства в деревнях, особенно расположенных вблизи городов и торговых путей. Примером -массовой профессионализации ремесла является относительно быстрое внедрение по всей Европе гончарного круга в конце Х-начале XI в. [311,с.89][237].

В целом, как отмечает Херрманн. у полабских славян формирование специализированных деревенских ремесел началось с VIII в. (в металлургии и кузнечном деле), а его обособление и специализация наиболее активно пошли в Х-ХI вв. с появлением ранних городов. В ХI-ХIII вв. в деревнях уже работали со сталью [591,с.142].

В.Янссен разделил средневековые сельские поселения на: I) земледельческо-скотоводческие и 2) торгово-ремесленные. Среди последних, считает ученый, можно выделить те, в которых ремесленная продукция рассчитана на покрытие собственных нужд и те, ремесленная и торговая деятельность в которых оттесняла сельскохозяйственное производство [628,с.306]. Думается, последние (вики) уже относятся не к сельским поселениям, ибо, как свидетельствуют обычно письменные данные, их жители в значительной степени существуют уже за счет закупок продуктов питания, то есть приближаются к горожанам. Хотя размеры, внешний вид, особенности застройки, наличие часто приусадебных участков делает их похожими на деревни [312,с.73].

Среди сельских промыслов на первом месте, несомненно, стоит охота, чему способствовали и огромные лесные массивы. Жители раннесредневековых славянских поселений чаще всего добывали оленя, дикого кабана, косулю, медведя, тура, зубра, лося; меньше костей зайца, лисы, дикого кота, на побережье - тюленя. В разных поселениях роль охоты была неодинаковой. В поселениях Шлезвига IХ-Х вв. количество костей дичи колебалось от 2 до 29%, в поселениях ободритов их было чуть более 6%, в Дессау-Мозигкау - 17,5%. В городищах роль охоты была заметнее: в некоторых славянских городищах масса костей дичи доходит до 15-30%; в Берлин-Бланкенбурге - 58-58,5%, а на некоторых других славянских укрепленных поселениях междуречья Шпрее-Хафеля кости дичи составляют 70-100% всего остеологического материала. Но это был, как отмечалось выше, район со слабым развитием животноводства. В более поздних рыцарских замках, судя по имеющимся данным, роль дичи снижается. Например, в замке ХII-ХIV вв. Гоммерштедт костей диких животных было всего 5,6% [133,с.43-44; 499,с.81-95; 611,с.118; 686,с.89; 723,с.168; 724; 792,с.50; 846,с.92; 853,с.130]. Как видно, дичь не играл ведущей роли в крестьянском рационе, а также, за редким исключением, и в меню господствующих слоев. Поэтому едва ли оправдан обобщающий вывод А.А.Сванидзе о большой роли охоты в балансе продуктов питания раннесредневекового населения [311,с.16,18].