Тема 20. Евразийская концепция российской истории (Н.С.Трубецкой, П.Н.Савицкий, Г.В.Вернадский и др.) Семинарское занятие:
1.Евразийство как выражение научных и политических поисков эмиграции.
2.Евразия как месторазвитие. Географическое единство. Геополитический взгляд на евразийское пространство.
3. Культурное единство Евразии.
4.Обоснование исторического единства евразийских народов.
5.Петровские реформы и нарушение культурно-исторических традиций.
6.Оценка послереволюционных процессов.
Источники:
Вернадский Г.В. Начертание русской истории. – М., 2004.
Вернадский Г.В. История России: В 5 т. – М., 2002.
Савицкий П.Н. Континент Евразия. – М., 2002.
Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана. – М, 2000.
Литература:
Малявин С.Н. История русской социально-философской мысли. – М., 2003.
Новикова Л.И. Русская философия истории / Л.И.Новикова, И.Н.Сиземская. – М., 1999.
Развитие социологии в России (с момента зарождения до конца ХХ века) // Под. ред. Е.И.Кукушкиной. – М., 2004.
Контрольные задания, проблемные вопросы и упражнения:
1.Какие традиционные идеи российской историографии нашли выражение в концепции евразийства?
2.Что такое Евразия? Почему этот концепт стал основополагающим в концепции истории?
3.В чем состоит новизна и оригинальность евразийской концепции российской истории?
4.Сравните взгляды евразийцев на единство географического, исторического и культурного развития Евразии с взглядами Ф.Броделя, изложенными в его труде «Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II». Сформулируйте выводы по результатам сравнения.
5.Как евразийцы обосновывают историческое единство евразийских народов?
6.Оцените с позиций евразийства петровский, послепетровский, советский и постсоветский период существования евразийских народов.
7.Как, по вашему мнению, соотносятся европоцентристские и евразийские концепции отечественной истории?
Возникновение и распространение евразийства. Начало евразийству как новому направлению в российской социально-исторической мысли положила вышедшая в 1921 г. в Софии книга «Исход к Востоку». Авторы этой книги:
-Николай Сергеевич Трубецкой (1890–1938) – сын известного русского философа С.Н.Трубецкого, лингвист;
-Петр Николаевич Савицкий (1895–1968) – географ, экономист, философ;
-Георгий Васильевич Флоровский (1893–1979) – историк русской церкви, философ, теолог;
-Петр Петрович Сувчинский (1892–1985) – историк культуры.
Все работы книги имели различную тематику от культорологической до географической. Их объединяла одна идея – « Россия есть не только Запад, но и Восток, не только Европа, но и Азия, и даже вовсе не Европа, но Евразия» (П.Н.Савицкий).
Авторы поставили старые вопросы, поднятые еще славянофилами: в чем особенность России; каковы ее социальные, исторические, политические, культурные, религиозные отличия; каково ее место в историческом процессе? Однако их предлагали рассмотреть с нетрадиционной точки зрения на геополитическом уровне.
Идея евразийства быстро овладела умами представителей русской эмиграции и приобрела масштабы своеобразного идейно-теоретического движения.
В разное время к нему примыкали: Лев Платонович Карсавин (1896–1952) – философ, историк; Георгий Владимирович Вернадский (1887–1973) – историк; Мстислав Вениаминович Шахматов (1888–1943) – историк и юрист; Роман Осипович Якобсон (1896–1982) – лингвист и многие другие.
Возникло множество центров в европейских городах, появляются свои издательства. Особенно бурно евразийство развивалось в середине–конце 20-х гг. прошлого века.
Евразия как месторазвитие. Понятие «месторазвитие» выдвинул Г.В.Вернадский в предисловии к работе «Начертание русской истории» (1927). Месторазвитие есть «слияние социально-исторической среды и географической обстановки», это органический синтез территории и народа, проживающего на ней. История развития государства, согласно евразийству, есть история приспособления к своему ландшафту, она создает свое месторазвитие. До евразийцев считалось, что развитие Российского государства происходит на территориях Европы и Азии. Евразийцы полагали, что месторазвитием России является особое географическое пространство – континент Евразия, подобно тому, как для Германии месторазвитие – Европа, для Японии – Азия. Существует некий континент Евразия со своими географическими границами, культурно-историческими традициями и социально-политическим содержанием.
Географическое единство. Особое внимание географическому аспекту уделял П.Н.Савицкий. Он обосновал концепцию географических особенностей Евразии, согласно которой она является целостным континентом. Уральский хребет, разделяющий Европу и Азию, объединяет Евразию. Западная граница Евразии совпадает с Пулковским меридианом, восточная пролегает по Берингову проливу, на севере Евразия ограничена Северным Ледовитым океаном, а ее южная граница совпадает с государственной границей Российской империи.
На всем пространстве континента наблюдается южно-северная симметрия, т. е. безлесной тундре на севере соответствует безлесная пустыня на юге. В промежутке между тундрой и пустыней четко прослеживается смена почвенно-ботанических полос, пропорциональных географической широте. Так, тундра сменяется лесной зоной, за ней следует лесостепь, еще южнее простирается степь, а на самом юге Евразии расположена пустыня. Все великие реки Евразии ориентированы в южно-северном направлении. Ничего подобного нельзя наблюдать западнее Пулковского меридиана. Западная Европа и Евразия суть два различных географических пространства, а территорию Европы следовало бы ограничить не Уральским хребтом, а Пулковским меридианом.
Евразийцы доказывали факт взаимного влияния географического ландшафта на культурный и социальный ландшафт. При этом они развивали новую дисциплину – геополитику.
Историческое единство. В обосновании исторического единства евразийцы сходились в том, что история Евразии есть история ее объединения и становления на едином пространстве Российского государства. Евразия как единый континент как бы предзадана для образования единого государства.
Г.В.Вернадский в работе «Начертание русской истории» выделил пять периодов истории России в составе евразийского геополитического пространства. Вся история сводится им к символической борьбе «леса» и «степи». Понятия «степи» и «леса» употребляются здесь уже не в почвенно-ботаническом их значении, а в совокупности их природного и историко-культурного значения.
I период – «попытка объединения леса и степи» – с VI в. по 972 г. Охватывает этап продвижения гуннов по Европе, расселение и борьбу раннеславянских племен с аварами и хазарами, начало варяго-славянского государства с первыми князьями – Олегом, Игорем, Ольгой.
II период – «борьба леса и степи» – с 972 по 1238 гг. Соответствует княжению Владимира и Ярослава вплоть до нашествия монголов.
III период – «победа степи над лесом» 1238–1452 гг. (1452 – год основания зависимого от Москвы Касимовского татарского царства), включает монгольское иго и собирание земель вокруг Москвы.
IV период – условно с 1452 по 1696 гг. Наступление русского Севера на монголо-турецкий Юг и Восток; обозначается решительная «победа леса над степью»: происходит завоевание Казани, Астрахани, Сибири и, после многовекового перерыва, овладение вновь устьями Дона (взятие Азова Петром Великим в 1696 г.).
V период – условно с 1696 по 1917 гг. Распространение Российского государства почти до естественных пределов Евразии: «объединение леса и степи».
Н.С.Трубецкой вработе «Наследие Чингисхана» рассмотрел русскую историю не с Запада, а с Востока. Он представил Россию не как преемницу европейской цивилизации, а как наследницу империи Чингисхана. Территория современного СССР (1925 г.), отмечает он, соответствует области, завоеванной и удерживаемой Чингисханом, Батыем и их приемниках. Именно этим объясняется легкое отделение Финляндии, Польши, Латвии, Эстонии, Литвы от бывшей Российской империи в 1918 г. Народы этих государств не восприняли особую субкультуру, объединяющую все пространство Евразии. Чингисхан покорил также территорию Китая и Ирана, не входящих в состав современной Евразии. Эти государства имели иную культуру, определяемую собственным, азиатским месторазвитием, отличным от евразийского.
На покоренном пространстве, по Н.С.Трубецкому, сформировался особый культурно-психологический тип, совершенно несхожий с европейским. Его формированию способствовали два фактора, личностного и общественно-политического характера. К первому относится принцип формирования личности кочевника. Свободный кочевник чужд идее землевладения. Все его богатство в скоте, который пасется на ничейной земле. Кочевое хозяйство не предполагает развитие собственнических инстинктов. Кочевник предпочитает жить в составе большой семьи (прообразе общины) и делится результатами труда с сородичами. Быт степняков ориентирует личность на готовность к перемене места, к столкновению и военному конфликту за лучшие пастбища. Смелость, мужество, честность, преданность становятся важными качествами личности. Свободный и смелый кочевник имеет только один страх – Божий. Он уважает старшего и религию других народов. Он ничего не боится, повинуется хану и следует собственному опыту.
В Европе ему противостоит тип оседлого раба, дрожащего за имущество, лживого и трусливого, полагающегося на защиту свыше. Этот психологический тип вырабатывается у европейцев вследствие специфической формы собственности на землю и вассально-сеньоральных отношений. Раб не знает ничего кроме своего страха перед господином, одновременно он имущественно зависит от него.
Особенности личности и быта кочевников в результате сформировали своеобразное общественно-политическое устройство. Чингисхан опирался не на классовые, а на родовые принципы и особый тип религиозности с лояльностью к иноверию. Степняки, в отличие от европейцев, не знали сословного деления. Высшее место в сословной иерархии принадлежит хану. Все прочие члены сообщества были его подчиненными. Все подчиненные были равны между собой в правовом и политическом аспектах. Единственным различием было экономическое неравенство, которое сводилось лишь к количеству скота, величине обоза и завоеванной добыче.
Татаро-монгольское иго, отмечает Н.С.Трубецкой, сыграло в истории России положительную роль:
1.Благодаря ему сформировалось общинное хозяйство со специфическим субъектом хозяйственной деятельности – свободным общинником.
2.Русь заимствовала от империи Чингисхана устройство государственного и военного аппарата, ямскую повинность, почту.
3.Она заимствовала так же некоторые основы экономики степняков, доказательством чему служит введение татарских терминов: казна, деньга, таможня, алтын и др.
Однако иго имело и отрицательную сторону. Оно способствовало нравственному падению и распространению низкопоклонничества.
С целью противостояния татаро-монголам, Россия обратилась к Византии, при этом ей требовалась не столько фактическая помощь, сколько идейная и политическая поддержка. После падения ига начинает строиться Московское государство по эталонам Византийской империи. Оно опирается на христианские корни, однако одновременно в государстве присутствует татарский элемент и играет в этом процессе весьма значительную роль. В итоге формирование Московского государства может быть представлено как результат синтеза черт византизма и империи Чингисхана.
Н.С.Трубецкой полагает, что не было как такового свержения ига. Имел место факт перенесения центра политической активности из Орды в Москву. В результате татарский элемент уступил место русскому. Золотая Орда пала не под ударами русских войск, а по причине внутреннего распада, чему способствовало, прежде всего, отсутствие истинной веры у степняков. Будучи язычниками, они столкнулись с мировыми религиями и приняли одну из них. Ислам был опасен для Чингисидов, так как во главе ислама стоял Халиф – потомок Мухаммеда. Чингисхан не имел никакого отношения к арабскому этносу, поэтому, приняв ислам, его наследники оказались на второстепенных позициях в исламском мире. Буддизм также не подходил для кочевников, ибо проповедовал вегетарианство.
Оставалась христианская Россия, с которой у наследников Чингисхана были давние и тесные связи. В итоге кочевники все же приняли ислам, но территориально, политически и экономически тяготели к России, став, в конце концов, ее составной частью.
Московское государство строилось не по классовому признаку, традиционно характерному для всей Европы, а по тем принципам, которые были заимствованы у степняков. В нем слабо прослеживалось социальное разделение, сословность не играла главной роли. Основными признаками в социальной иерархии являлись древность рода и продолжительность служения государю. Чужестранец определялся не по национальному признаку, а по религиозному. Опора быта основывалась на вере. Отсутствие привязанности к земным благам расценивалось как добродетель. Принципы эти столь сильно укоренились в народном сознании и народном быте, что в период смутного времени от Московского государства не отошла ни одна часть. Разоренная смутой, обнищавшая в результате Левонской войны, затравленная опричниной, захваченная Польшей, Россия, тем не менее, не ступила на путь европеизации. Она собрала ополчение, освободила Москву, возвела на престол новую династию Романовых и продолжила собственный путь развития.
Петр I нарушил старинную традицию. В результате его преобразований исчезло патриархальное царство, появилось чиновничье государство, понизилась роль царя, развились чинопочитание, карьеризм. Его преобразования обернулись потерями. Россия утратила историческую сущность, обратилась к национализму. После Петра I уже ничего нельзя было изменить (в оценке петровских преобразований близок к славянофилам).
Смысл русской истории периода XVIII – XIX вв. сводится к нарушению культурно-исторических традиций, сформировавшихся в Московском государстве, которые, в свою очередь, явились результатом синтеза русского и степного этнографических материалов.
Неоднозначно характеризует Н.С.Трубецкой послереволюционные процессы. На первый взгляд, Россия, благодаря коммунистическому правительству, возвратилась на свои исконные пути развития. Во внешнеполитической деятельности она отказалась от панславистской националистической идеологии и обратилась в сторону Азии и там ищет себе союзников в борьбе с капиталистической Европой. Во внутренней политике она разрешает классовый конфликт, освободившись от сословного деления, отказывается от политики русификации окраин. Однако с другой стороны, нельзя не замечать знакомых черт империи. Во внешней политике СССР проводит идею главенства роли пролетариата и навязывает ее близлежащим европейским странам. Третий интернационал по своему влиянию близок политическому влиянию Священного союза. Во внутренней политике наблюдаются процессы, схожие с теми, которые имели место при Петре I. Идет массовое «воспитание» населения, в армии и на флоте превалируют латыши. Возможны два варианта развития советской России:
-европейский, он же имперский;
-евразийский, национальный.
Коммунисты пробуют идти по первому пути, однако, по словам Н.С.Трубецкого, «монгольская рожа прет со всех щелей».
Аналогичную концепцию представил П.Н.Савицкий. Он рассматривает Россию как составную часть Золотой Орды. Россия в XIII-XIV веках есть «провинция большого государства». Однако геополитическое единство России уходит корнями значительно глубже, чем собственно монгольское нашествие. Единство Евразии существовало задолго до того, как на ее пространстве появились Русь и Орда. Геополитическое единство России прошло проверку в период образования Московского государства и его борьбы с княжествами Литовским и Польским. Центром объединения стала Москва, а не Вильно, потому что она было центром Евразии, а не европейской культуры. Польша и Литва несли чуждое евразийству латинство и не могли встать во главе объединительных процессов. Русскость оказалась несовместимой с латинством. А латинство, в свою очередь, оказалось несовместимым с осуществлением объединительной роли в пределах евразийского мира.
Борьба за создание централизованного государства проходила между Москвой и наследниками Орды. Но в этой борьбе на евразийском континенте победила Россия. Победа выразилась в постепенном проникновении и присоединении земель, находящихся к югу от средней полосы. В XVI–XVII вв. Россия утвердила свое господство в пределах лесостепи, в XVIII–первой половине XIX вв. – в пределах ковыльной и полынной степи, и наконец-то, в середине XIX в. – в пустыне. Степь и лес символизировали два полюса евразийского культурного типа. Победа леса не имела самодовлеющего смысла. Суть происходящих процессов заключалась в объединении, а не преобладании той или иной из враждебных сторон.
Победа над латинством была значительно важнее, чем победа над Ордой, так как последняя являлась частью евразийского пространства.
Культурное единство. Помимо географического и исторического единства Евразии, евразийцы доказывали на широком материале (от лингвистического до этического) наличие культурного единства.
Лингвистическое единство евразийских языков доказывал Р.О.Якобсон, при этом он опирался свою теорию фонологических языковых союзов. Суть ее заключается в том, что чередование согласных и так называемых «светлых» звуков является устойчивым признаком конкретного языка. Частота повторения тех и других указывает на исходную общность языков. Для подтверждения гипотезы о родственности языков на евразийском пространстве он делал фонологическое картографирование.
Он приходит к убеждению о наличии евразийского языкового союза. Так, феномен наличия твердых и мягких согласных (мат – мать, мел – мель) не встречается в европейских языках, так как в них отсутствует согласный в конце слова (например, кров и кровь созвучны одинаково). Данный феномен повсеместно наблюдался на всем евразийском пространстве: от самоедов на Севере до киргизов на юге и от прикарпатских наречий на западе до монгольских диалектов на Востоке. Р.О.Якобсон нанес на карту Старого Света районы с употреблением мягких согласных. Они совпадали с границами Евразии. Другим доказательством единства евразийских языков обладание евразийских языков «пафосом телеологической устремленности». Для них вопрос «Куда?» более ценен и значим чем вопрос «Откуда?». Факт наличия телеологической устремленности можно обнаружить в ходе текстологического анализа русских летописей.
Единство евразийской культуры и одновременное отличие ее от западной культуры доказывал Г.В.Флоровский. Согласно его наблюдениям европейская культура полна пессимизма. В ней логика вытеснила интуицию. Она космополитична и эгоцентрична. Капитализм принес в нее материализм и вещепоклонство, а вместо реализма в нее пришли романтики Гете, Ницше, Шопенгауэр, Гартман, Ибсен. Большую роль в становлении западной культуры сыграла католическая церковь с ее внешней обрядностью. В отличие от нее для Евразии не свойственны эти начала, ее культура тяготеет к интуитивизму, целостности восприятия, духовности выражения. Русская церковь сохранила первичное внутреннее единство и служит охранительным барьером русской культуры.
Концепция миграции культур была предложена П.Н.Савицким. Он исследовал закономерность распространения мировых культур в зависимости от изменения климата.
Первые царства древнего мира во II–I тыс. до н.э. возникли в климатических поясах, где среднегодовая температура превышает + 20ºС (например, в Вавилоне + 23,3ºС).
В период с 1000 г. до н.э. до начала новой эры центры культур располагались в поясах со среднегодовой температурой около +15ºС (Афины + 17,3ºС, Рим + 15ºС). Тенденции снижения среднегодовых температур сохраняется и далее.
В период от начала новой эры до 1000 г. среднегодовая температура средневековых центров культуры колебалась в пределах + 10ºС (Париж + 10,3ºС).
С 1000 г. до начала ХХ в. – в пределах +5º С ( Эдинбург +8,2º С).
Приведенные данные свидетельствуют о том, что по мере развития мировой цивилизации центр мировых культур сдвигается все более к северу. Холод является катализатором культур. Если при сохранении указанной тенденции и центр культуры продолжит сдвигаться еще более к северу, то открывается следующая перспектива температурных режимов: Москва +3,9ºС, Казань +2,9ºС, Екатеринбург +0,5ºС, Красноярск +0,3ºС, Иркутск + 0,1ºС.
Между прочим, не только Евразия, но и Северная Америка претендует на первенство. Среднегодовая температура в штате Миннесота составляет +3ºС. Евразийский центр более предпочтителен, так как мировая культура развивалась на протяжении нескольких тысячелетий в Азии и Европе.
Интересные суждения о единстве евразийской культуры приводит Н.С.Трубецкой. Он анализирует пласт народной культуры и находит, что в обрядовых танцах, песнях, сказках, орнаменте есть определенные закономерности. Значительная часть великорусских народных песен составлена в мажорном звукоряде с пропуском четвертой и седьмой ступени. Ничего подобного не наблюдается ни у германских, ни у романских народов. В народных танцах у романо-германцев обязательно наличие пары, каждый член которой делает одинаковые па. Для евразийских народов пара необязательна, а ритмические движения могут производиться как руками, так и ногами. К тому же в европейском танце преобладает сексуальный элемент, а в евразийском – состязание в ловкости.
Еще одним аргументом в пользу наличия доминантной, самостоятельной и специфической евразийской культуры является факт неудачных попыток сблизить верхний пласт культуры, который со времен Петра I испытывал сильное европейское влияние, и нижний пласт народной культуры.
|