ПСИХИЧЕСКАЯ РЕГУЛЯЦИЯ ПОВЕДЕНИЯ

средства удовлетворения. Однако человеку присуща высокая степень гибкости в удов­летворении потребностей, с которой свя­зана способность к замещению одного действия другим, а также к замещению действия действием в уме, или нереаль­ным действием. Необходимо отметить, что Фрейд в свое время обратил внимание на феномены замещения, однако Левин ис­следовал их экспериментально.

Важное положение теории Левина — понятие об основных детерминантах чело­веческого поведения. По мнению Левина, поведение есть функция двух переменных: личности и окружения. Такая постановка вопроса не является пустым звуком, а за­дает определенный подход к исследованию проблемы мотивации человека, при кото­ром обязательно рассмотрение взаимодей­ствия личности и окружения. Левин во многом опередил не только свое, но и наше время. До сих пор во многих иссле­дованиях мотивации наблюдается прене­брежение или факторами личности, или, наоборот, факторами ситуации, что су­щественно обедняет, а порой и дезориен­тирует исследование. Так, в первом случае помещенные в активную, кипучую среду действуют однообразные в своем безличии субъекты, а во втором ~~ разнообразные личности реализуют себя на фоне статич­ных, «омертвленных», как на некоторых полотнах средневековой живописи, пей­зажей.

Однако тот факт, что в целом поведе­ние осуществляется под влиянием двух основных переменных — личности и ок­ружения — не означает, что оба этих фак­тора во всех случаях оказывают на пове­дение одинаковое по степени воздействие. Наоборот, можно наблюдать, что порой действия конкретного человека в основ­ном определяются ситуацией, полем. Та­кое поведение Левин называл полевым. В противоположном случае человек дейст­вует под влиянием собственных потребнос­тей, преодолевая силы поля. Это поведе­ние можно назвать волевым.

Другой важный конструкт теории Ле­вина (с ним так или иначе связано боль­шинство современных теорий мотивации достижения, принятия решения и целе-полагания) — понятие результирующей

мотивационной тенденции, которая опре­деляется двумя основными факторами: валентностью (привлекательностью цели или исхода действия) и ожиданием, или психологической удаленностью, степенью достижимости цели. Чем больше валент­ность и меньше психологическая удален­ность (достижимость) цели, тем выше соответствующая мотивация. В рамках концепции Левина разработаны классичес­кие методы исследования уровня притя­заний (эксперименты Хоппе), динамики ожиданий (исследования Юкнат) и др. (см, [Хекхаузен, 1986]).

Проблемы мотивации в гуманистической психологии.Гуманистическая традиция в психологии, оформившаяся в основном в 50-х гг. нашего века, является своего рода антиподом психоаналитических воззре­ний. Но, как всякие противоположности, психоанализ и гуманистическая доктрина имеют много общих черт.

Философской основой гуманистичес­кой психологии считается экзистенциона-лизм (см., например: [Cofer, Appley, 1964]), декларирующий самоценность индивида в противовес стремительно нараставшей с начала XX столетия стандартизации циви­лизованного общества; призывающий при­нимать вещи такими, какими они есть; требующий разрешить индивиду самому определять свой путь; отрицающий воз­можность аналитического, рационального познания человеческой сущности. Теоре­тические построения психологов, предста­вителей гуманистического направления, перекликаются с перечисленными положе­ниями экзистенционализма.

Г. О л порт [Allport, 1943], например, считал, что для исследования уникаль­ности личности необходимы принципи­ально иные, отличные от традиционных, методы. По мнению Олпорта, нормальный взрослый человек функционально автоно­мен, независим от нужд тела, в основном сознателен, вы со ко индивидуален (он не находится во власти вечных, неизменных инстинктов и бессознательного, как пола­гали психоаналитики).

По мнению К. Роджерса [Rogers, 1955], нормальная личность открыта опыту, не нужно контролировать ее или управлять ею. Необходимо наблюдать личность и

участвовать в процессах, происходящих в ней. Человек в свою очередь должен до­верять своим чувствам, прислушиваться к ним. Реализация индивидом своих спо­собностей и потенций — вот основная мотивирующая сила человеческого пове­дения. Стремление к самореализации, самоосушествлению-— главное в человеке. Люди стремятся к тому, чтобы приблизить Я-идеальное к Я-реальном у.

В психологической литературе часто упоминается теория иерархии потребнос­тей (мотивов) [Maslow, 1954). А. Маслоу, ее автор, выделяет пять основных групп мотивов человеческого поведения: 1) фи­зиологические; 2) мотивы безопасности; 3) мотивы принадлежности и любви (стремление принадлежать к некоторой социальной группе, быть любимым и любить); 4) мотивы опенки (стремление к достижению, приобретению мастерства и компетентности, потребность в престиже и высоком социальном статусе); 5) мотивы самореализации (познавательные и эсте­тические).

Маслоу считает, что все мотивы ин-стинктоподобны, имеют врожденный характер. Однако актуализация мотивов зависит от того, удовлетворены ли потреб­ности более низкого уровня, поскольку их удовлетворение является необходимым условием перехода на следующий уровень. Механизм движения вверх по «лестнице» мотивов напоминает процесс шлюзования при движении вверх по течению: пока сте­пень удовлетворения на предыдущем уров­не не достигнет необходимого значения, невозможен переход на более высокий уровень. Теории присущ ярко выраженный телеологический характер: человек стре­мится подняться все выше и выше по «лест­нице» мотивов и это стремление в основ­ном определяет его поведение. Однако в случае конфликта — когда неудовлетво­ренными оказываются потребности разных уровней — побеждает низшая потребность. Интересно отметить, что последова­тельность, выстроенная в теории иерархии мотивов, соответствует в целом порядку возникновения потребностей в онтогенезе. В качестве экспериментального разви­тия своей теории Маслоу изучал биогра­фии и личностные особенности людей,

. - Современная психология

известных всему миру своими выдающи­мися творческими успехами, а потому по определению являющихся великими само-актуализаторами. Среди этих людей были Спиноза, Линкольн, Эйнштейн, Рузвельт и др. В дальнейшем Маслоу обратился к исследованию студентов американских колледжей, отбирая тех, кто подпадал под определение самоактуализаторов. Обнару­жилось, что только 1% исследованных Маслоу студентов обладает искомыми при­знаками.

На основе проведенного анализа был составлен перечень характерных свойств личности самоактуализатора:

способность эффективно воспринимать реальность и устойчивость по отношению к неопределенности;

принятие себя и других такими, какими они являются;

спонтанность в мыслях и поведении;
центрированность на проблеме, а не на
себе; .г '
хорошо развитое чувство юмора;
высокая креативность (творческость);
озабоченность проблемами человечества;
склонность устанавливать глубокие
межличностные отношения с несколь­
кими, а не с многими людьми;

способность взглянуть на жизнь с объ­ективной точки зрения и т. д. (см., напри­мер: [Atkinson et al., 1990]).

Я довольно подробно остановился на теории Маслоу, поскольку, на мой взгляд, она в наибольшей степени из всех осталь­ных гуманистических воззрений напоми­нает то, что в науке называют теорией: концепция иерархии потребностей имеет несколько более или менее четких следст­вий, которые могут быть верифицированы. Два из них уже были упомянуты. Первое — это то, что необходимым условием пере­хода на более высокий уровень иерархии является удовлетворение потребностей нижележащих уровней. Второе касается конфликта между побуждениями разных уровней. Теория Маслоу предсказывает победу побуждения низшего уровня.

Следующее интересное положение тео­рии — тезис о том, что, поскольку мотивы низших уровней считаются общими для всех людей, поведение, связанное с ними, является относительно хорошо предсказу-

4. ПСИХИЧЕСКАЯ РЕГУЛЯЦИЯ ПОВЕДЕНИЯ

емым. В то же время проявления высших мотивов, таких, как потребность в само­актуализации, предельно и иди вид у ал и зи-рованны, а поэтому непредсказуемы.

И наконец, достойно упоминания предлагаемое Маслоу деление мотивов на мотивы нужды и роста: вторые занимают относительно более высокое положение в иерархии. Основное различие в их функ­ционировании состоит в том, что удовлет­ворение мотивов нужды приводит к сни­жению мотивации (по принципу снятия напряжения), а удовлетворение мотивов роста (хотя термин «удовлетворение» здесь не является вполне корректным) — к по­вышению мотивации.

Несмотря на наличие ряда заслуживаю­щих внимания гипотез, догадок и рассуж­дений, представители гуманистического (как, впрочем, и психоаналитического) направления так и не разработали сколько-нибудь последовательных программ экспе­риментальных исследований, направлен­ных на верификацию своих теоретических положений.

Когнитивные теории мотивации.Обшей особенностью когнитивных теорий моти­вации является то, что представление че­ловека о мире, когнитивная репрезента­ция реальной ситуации, ее причин и по­следствий, с точки зрения авторов этих теорий, инициирует и направляет поведе­ние индивида. Знание — не простая сово­купность сведений. Знание — это не «хо­лодная», бесстрастная информация, знание пристрастно. Представления человека о мире программируют, проектируют буду­щее поведение. И то, что человек делает и как он это делает, зависит в конечном итоге не только от его фиксированных потребностей, глубинных и извечных стремлений, но и от относительно изме­няющихся репрезентаций реальности.

Теория когнитивного диссонанса. Когни­тивные теории мотивации, интенсивно разрабатывающиеся в настоящее время, берут свое начало от широко известных работ Лиона Фестингера (см., например, [Festinger, 1957)). Ему принадлежит теория когнитивного диссонанса. Эта теория имеет по меньшей мере два принципиальных достоинства, отличающие хорошую тео­рию от плохой, научную теорию от нена-

учной или околонаучной. Во-первых, она исходит из «максимально общих осно­ваний», если пользоваться выражением Эйнштейна. Во-вторых, из этих общих оснований выведены следствия, которые могут быть достаточно однозначно вери­фицированы. В силу этих обстоятельств работы Фестингера породили огромное ко­личество экспериментальных исследова­ний и исследовательских программ, ре­зультатом чего стало открытие массы но­вых — порой парадоксальных — эффек­тов и закономерностей, представляющих как теоретический, так и практический интерес.

Под когнитивным диссонансом Фес-тингер понимал некоторое противоречие между двумя (или более) когнициями. Дис­сонанс переживается личностью как состо­яние дискомфорта. Она стремится от него избавиться, восстановить внутреннюю когнитивную гармонию. И именно это стремление является мощным мотивирую­щим фактором человеческого поведения и отношения к миру. Когниция трактуется Фестингером достаточно широко: любое знание, мнение или убеждение, касаю­щееся среды, себя или собственного по­ведения.

Состояние диссонанса между когни­циями X и Y возникает тогда, когда из ког-нииии X следует не Y. Состояние консо­нанса между X и Y существует тогда, когда из X следует Y. Человек стремится к внут­ренней непротиворечивости, к состоянию консонанса.

Простой пример. Склонный к полноте человек решил сесть на диету (когниция X), но не может отказаться от любимого шоколада (когниция Y). Человек, стремя­щийся похудеть, не должен есть шоколад. Здесь явный диссонанс. Его возникнове­ние мотивирует человека на редукцию, снятие, уменьшение диссонанса. Для этого, по мнению Фестингера, у человека есть три основных способа: I) изменить одну из когниций (в данном случае — перестать есть шоколад или прекратить диету); 2) снизить значимость входящих в диссо-нантные отношения когниций (решить, что полнота не такой уж большой грех или что шоколад не дает значительной прибавки веса); 3) добавить новую когницию (на-

пример, хотя шоколад и прибавляет вес,
но благотворно сказывается на умствен­
ной деятельности). > - >'•<••:

Когнитивный диссонанс мотивирует, требует своего уменьшения, приводит к изменению отношений, а в итоге — пове­дения. Рассмотрим два наиболее извест­ных эффекта, связанные с возникновением и снятием когнитивного диссонанса. Один из них возникает в ситуации поведения, противоречащего отношению (аттитюду). Если человек добровольно (без принужде­ния) соглашается сделать что-либо не соответствующее его убеждениям, мнению и если это поведение не имеет достаточ­ного внешнего оправдания (скажем, воз­награждения), то в дальнейшем убеждения и мнения меняются в сторону большего соответствия поведению. Если, например, человек согласился на поведение, идущее вразрез с его нравственными установками. то следствием этого будет диссонанс между знанием о поведении и нравственными установками, а в дальнейшем последние изменятся в сторону понижения нравст­венности.

Другой, хорошо изученный эффект, полученный в исследованиях когнитивно­го диссонанса, — диссонанс после трудного решения. Трудным решением называется тот случай, когда альтернативные варианты, из которых необходимо сделать выбор, близки по привлекательности. В таких случаях, как правило, после принятия решения и сделанного выбора человек переживает когнитивный диссонанс, яв-ляюшийся результатом следующих проти­воречий: с одной стороны, в избранном варианте есть негативные черты, а с дру­гой — в отвергнутом варианте есть нечто положительное. Принятое частично плохо, но оно принято. Отвергнутое частично хорошо, но оно отвергнуто.

Экспериментальные исследования по­следствий трудного решения показали, что после принятия такого решения (со вре­менем) повышается субъективная привле­кательность избранного варианта и пони­жается субъективная привлекательность отвергнутого. Человек таким образом из­бавляется от когнитивного диссонанса: он убеждает себя в том, что его выбор не просто слегка лучше отвергнутого, а зна-

чительно лучше. Он как бы раздвигает альтернативные варианты: избранное тя­нет вверх по шкале привлекательности, отвергнутое — вниз. Исходя из этого, можно полагать, что трудные решения увеличи­вают вероятность поведения, соответст­вующего избранному варианту. Например, если человек долго мучился выбором между автомобилями «А» и «Б», а в итоге пред­почел «Б», то в дальнейшем вероятность выбора автомобилей типа «Б» будет выше, чем до покупки, так как относительная привлекательность последних вырастет.

Теория баланса. После второй мировой войны, после разрушений, тревог и хаоса у людей обострилась потребность в ста­бильности, устойчивости и непротиво­речивости мира. Поэтому вполне законо­мерно, что в психологии появился ряд теорий, ставящих в основу поведения че­ловека стремление к гармонии. Один из таких примеров — теория когнитивного диссонанса — был рассмотрен выше. Дру­гой, широко известный пример — теория баланса Ф. Хайдера [Heider, 1958]. Ее автор исходил из следующих принципов. Соци­альная ситуация может быть описана как совокупность элементов (людей и объек­тов) и связей между ними. Одни сочета­ния элементов и связей являются устой­чивыми, сбалансированными, другие — несбалансированными. У людей наблюда­ется стремление к сбалансированным, гар­моничным, непротиворечивым ситуациям. Несбалансированная ситуация вызывает — подобно когнитивному диссонансу — чув­ства дискомфорта, напряженности и стремление принять сбалансированный вид. Таким образом, одним из источников движущих сил человеческого поведения, по мнению Хайдера, является потребность в гармоничных, непротиворечивых соци­альных отношениях. Положение дисбаланса инициирует поведение, направленное на восстановление баланса.

В качестве простейшей социальной ситуации Хайдер рассматривает триаду: субъект — другой человек — объект вместе с отношениями между ними: субъект -— другой человек, субъект — объект, другой человек — объект. Объект при этом пони­мается весьма широко: как вещь, процесс, группа людей, предмет, идея и т. д. Отно-

4. ПСИХИЧЕСКАЯ РЕГУЛЯЦИЯ ПОВЕДЕНИЯ

шения внутри триады могут быть положи­тельными и отрицательными. Таким обра­зом, логически возможно восемь видов триад (см. табл. 4.1).

Таблица 4.1 Восемьвидов триад социальнойситуации

Первые четыре ситуации являются сба­лансированными, остальные — несбалан­сированными. Скажем, я не люблю лыж­ные прогулки, мой знакомый(ая) тоже их не любит, между нами — позитивные вза­имоотношения {сочетание 3). В этом нет никакого противоречия — ситуация сба-лансированна. Однако может оказаться так, что я и ненавистный мне человек оди­наково (негативно) относимся к некото­рой политической партии (сочетание 5). Это уже дисбаланс: я разделяю мнение со своим врагом.

По мнению Хайдера, ситуации видов 5-8 неустойчивы, вызывают чувство дис­комфорта и стремление преобразовать их в одну из первых четырех. В целом же возможны три основных способа снятия дисбаланса: 1) изменить одно из отноше­ний с «+» на «~» или с «-» на «+»: напри­мер, если выясняется, что мой друг очень любит кошек, а я к ним раньше относился довольно прохладно (сочетание 7), то весьма возможно со временем я изменю свое отношение к этим домашним животным с отрицательного на положительное, а если моя ненависть к кошкам превосходит при­вязанность к другу, я могу пересмотреть свое отношение к другу, а не к этим жи­вотным; 2) уменьшить значимость одного из отношений, т. е, свести одно из них к нулю: если моя хорошая знакомая, напри­мер, не выносит разговоров на отвлечен­ные темы, а я их обожаю (сочетание 8), то я могу прекратить беседы с ней на подоб-

ные темы и буду утолять свою жажду фи­лософствования в разговорах с друзьями; 3) дифференцировать положительное и отрицательное отношения: если мой лю­бимый врач говорит, что кофе вредно для меня, имея в виду действие кофеина на сердечно-сосудистую систему, а я без вкуса и запаха кофе не могу прожить и дня (со­четание 8), то можно в принципе перейти на кофе без кофеина, т. е. дифференциро­вать, разделить свое отношение к кофе на два типа: отношение к кофе с кофеином, как и у врача, отрицательное; отношение к кофе без кофеина положительное.

Исследования показывают, что в целом выводы теории подтверждаются: люди дей­ствительно предпочитают ситуации видов 1—4 ситуациям видов 5—8. Основная труд­ность состоит в том, чтобы предсказать, какой конкретно стратегией восстановле­ния баланса (1,2 или 3) будет пользоваться данный человек в определенной ситуации. Эта проблема далека от своего окончатель­ного решения так же, впрочем, как и про­блема предсказания способа снятия ког­нитивного диссонанса.

Тем не менее эффект баланса широко используется в практической социальной психологии. Вероятно, наиболее характер­ным примером его применения является реклама, в которой известные личности (предположительно любимые народом) демонстрируют свою любовь к определен­ным напиткам, продуктам питания, пред­метам одежды и т. п. Авторы рекламы ожидают — и, как правило, не без основа­ний — что наше (потребителей) нейтраль­ное или даже негативное отношение к тем или иным товарам под влиянием такой рекламы преобразуется в позитивное (пе­реход от сочетания 7 к 1): мы избавимся от дисбаланса, а производитель — от то­вара.

Сценарии (скрипты) и контрфакты. В последние годы в психологию мотива­ции «импортируется» все больше концеп­ций, рожденных в недрах когнитивной психологии. Например, понятие «сцена­рий», впервые использованное Р. Шенком и Р. Абельсоном [Schank, Abelson, 1977] для обозначения организованных единиц стереотипной информации, отражающей некоторую обычную, привычную последо-

вательность событий, все шире применя­ется при объяснении процессов мотива­ции поведения. При этом предполагается, что человек не только заучивает, усваивает сценарии в готовом виде, но и создает их сам, представляя, воображая будущий ход событий. Сценарий же в свою очередь может играть регулятивную, направляю­щую функцию по отношению к поведе­нию. Есть определенное соответствие, корреляция между поведением и сценарием: если я детально и последовательно пред­ставил себе ссору с некоторым человеком, то вероятность ее возникновения в этом случае будет больше, чем если бы я вообще не формировал в голове подобного сцена­рия; мысленное проигрывание сценария успешного выступления на собрании спо­собствует успеху будущего выступления.

Одним из конретных и эксперимен­тально обоснованных воплощений идеи сценария в психологии мотивации явля­ется концепция функциональной роли контрфактического мышления, или контр­фактов [Roese, 1994]. Контрфактами на­зываются представления об исходе собы­тия, альтернативном реальности. Это мыш­ление в сослагательном наклонении по типу «если бы ... то...» Например, после того как студент сдал экзамен на «3». он думает: «Если бы я не болтался по диско­текам, то я мог бы сдать этот экзамен на «4» или даже «5» или «Если бы я вообще не заглянул в конспект, то мне бы и трой­ки не видать». Легко видеть, что в первом случае наш нерадивый студент конструи­рует альтернативный сценарий событий, который привел бы к лучшему по сравне­нию с реальностью исходу. Иначе говоря, это означает, что он рассматривает нынеш­нее свое положение как худшее по срав­нению с тем, что могло бы быть. Такого рода контрфакты называются идущими вверх. Во втором случае, наоборот, нынеш­нее положение воспринимается как отно­сительно хорошее, так как могло бы быть и хуже. Это — идущий вниз контрфакт.

В исследовании Н. Роса [Roese, 1994} убедительно показано, что идущие вверх контрфакты ухудшают эмоциональное состояние, однако позитивно влияют на будущую деятельность. И наоборот, иду­щие вниз контрфакты улучшают эмоцио-

нальное состояние, но приводят к отно­сительному ухудшению последующей деятельности (по сравнению с контроль­ной группой, не получившей инструкцию на контрфактическое мышление). Если человек склонен думать о некотором со­бытии в стиле «если бы... то ... (было бы хуже)», он, естественно, рад, что сейчас лучше, чем могло бы быть. Если же чело­век думает «если бы ... то ... (было бы луч­ше)», его настроение ухудшается. Что ка­сается влияния контрфактов на последую­щую деятельность, то автор концепции рассуждает следующим образом. Представ­ляя альтернативный ход событий, который мог бы привести к лучшему исходу, чело­век мысленно проигрывает сценарий, ко­торый подразумевает определенную линию поведения в прошлом, что, по всей види­мости, побуждает его в будущем коррек­тировать, приводить свое поведение в со­ответствие с этим сценарием (например, впредь поменьше болтаться по дискотекам в период сессии). Если же человек мыс­лит в режиме контрфактов, идущих вниз и означающих, что все сложилось удачно, то особой потребности в коррекции собст­венного поведения не возникает (в следую­щий раз можно глянуть в конспект перед экзаменом и опять удачно «проскочить»). Таким образом, стиль (направление) контрфактического мышления оказывает влияние на последующую деятельность и эмоциональное состояние, что открывает возможности для регуляции поведения с помощью самоинструкции или внешнего педагогического воздействия.

4.2.3. Эмоции

Можно выделить четыре основных ас­пекта анализа эмоций.

1. Физиологические механизмы эмоций.

2. Выражение эмоций (эмоциональная экспрессия).

3. Эмоция как результат оценки ситуа­ции (например, степени достижения цели, величины и характера расхождения между желаемым и достигнутым).

Соответственно в каждой теории эмо­ций делается акцент на одном из этих четырех аспектов (см. [Изард, 1980]).

4. ПСИХИЧЕСКАЯ РЕГУЛЯЦИЯПОВЕДЕНИЯ

Психофизиологические компоненты эмоций.Представители психофизиоло­гического подхода к эмоциям стремятся определить характер процесса активации, выражающийся в нейрональных и вегета­тивных процессах, соответствующих раз­личным уровням эмоциональной актива­ции и типам эмоций.

Одной из центральных задач этого под­хода является стремление найти способ дифференцировки эмоциональных состоя­ний на основе показателей физиологичес­кой активности, т. е. научиться определять с помошью измерения различных физио­логических показателей, какую эмоцию переживает человек. Несмотря на то что эта проблема далека от окончательного решения, принципиальная возможность распознавания эмоций по физиологичес­ким показателям уже обоснована. Иссле­дования показывают, например, что, даже измеряя только дна показателя — частоту сердечных сокращений и изменение тем­пературы тела, — можно достаточно точно различать шесть основных эмоциональных состояний (гнев, страх, печаль, радость, удивление и отвращение). Так, гнев свя­зан с сильным увеличением частоты сер­дечных сокращений и значительным по­вышением температуры тела; страх — с сильным учашением сердцебиения и не­значительным понижением температуры тела; печаль — с учащением сердцебиения и незначительным повышением темпера­туры; радость — с некоторым учашением сердцебиения и повышением темпера­туры тела; удивление — с некоторым учашением сердцебиения и слабым пони­жением температуры; отвращение — с не­значительным понижением сердцебиения и понижением температуры (см. [Atkinson et al., 1990]).

Выражение эмоций (эмоциональная экс­прессия). Выражение многих эмоций носит универсальный характер. Например, оска-ливание является универсальным прояв­лением гнева во многих культурах. Дарвин полагал, что универсальность проявления эмоций имеет приспособительное значение для выживания. Например, выражение лица может сигнализировать о негативном отношении даже у видов, не обладающих языком. '.- -.-•;•"''!. • •",•-: •-• -. ч. ••',. .ч'-< • .,--

Конкретные исследования показывают (Rathus, 1991), что люди разных культур — от студентов европейских университетов до представителей так называемых прими­тивных сообществ, ведущих изолирован­ный образ жизни, — сходным образом идентифицировали ряд эмоциональных состояний людей на предъявленных фото­графиях. Этими эмоциональными состоя­ниями были гнев, радость, страх, отвра­щение, печаль, удивление. Поэтому в оп­ределенном смысле указанные эмоции можно считать базовыми, или универсаль­ными.

По поводу экспрессивного компонента эмоции существует гипотеза лицевой об­ратной связи. Суть ее состоит в том, что мимические компоненты эмоций являются не только собственно выражением эмоций, но и фактором, усиливающим пережива­ние эмоции. Эта гипотеза нашла под­тверждение в нескольких исследованиях. Поэтому чем свободнее и сильнее экспрес­сивный компонент эмоции, тем сильнее ее переживание.

Эмоция как результат оценки ситуации.Собственно психологическим аспектом эмоции является ее оценочная функция. Физиологическое возбуждение — это не­обходимое, но недостаточное условие воз­никновения переживания определенного качества. Специальные исследования по­казали, что при одном и том же характере физиологического возбуждения эмоция может быть разной по качеству в зависи­мости от когнитивной оценки ситуации: от того, как человек (позитивно или нега­тивно) оценивает происходящее событие. В одном из экспериментов, направленных на проверку предположения о роли ког­нитивной оценки, испытуемым сделали инъекцию некоторого лекарственного пре­парата, вызывающего состояние возбуж­дения. Экспериментатор сообщил части испытуемых достоверную информацию о воздействии препарата: о том, что он вы­зывает учащение сердцебиения, тремор и т. д. Другим испытуемым было сказано, что препарат вызывает снижение чувстви­тельности. Таким образом, правильно ин­формированные испытуемые имели объ­яснение своего возбуждения, в то время как дезинформированные его не имели.

После этого экспериментатор, оставив ис­пытуемых в ожидании, с помощью одного из своих помощников создал в комнатах, где находились участники эксперимента, обстановку или веселья, или гнева и раз­дражения. Результаты самооценки эмоци­онального состояния дезинформирован­ных испытуемых показали, что те из них, кто находился в обстановке веселья, оце­нивали свое состояние как относительно веселое, а те, кто находился в обстановке гнева и разражения, — как относительно раздраженное. Однако самооценки эмо­ционального состояния правильно инфор­мированных ипытуемых не были подвер­жены влиянию созданной обстановки (см. [Atkmson et al., 1990]). Вывод из этого эксперимента состоит в том, что в целом оценка ситуации играет ведущую роль в субъективной дифференциации эмоций.

Говоря об оценке ситуации, нужно иметь в виду не просто анализ внешних условий, а, скорее, оценивание индивидом возможностей удовлетворения своих по­требностей, которые зависят как от внеш­них, так и от внутренних условий. По-существу, различные эмоциональные со­стояния являются оценкой перспективы в плане удовлетворения потребности. Если удовлетворение маловероятно, возникает отрицательная эмоция; в противополож­ном случае, когда перспективы удовлетво­рения потребности благоприятны, преоб­ладает позитивный эмоциональный тон. Такое определение эмоций доминирует в когнитивно-ориентированных теориях. Однако даже в психоаналитическом лагере все отчетливее раздаются голоса в пользу понимания эмоции как результата когни­тивной оценки условий удовлетворения потребности, или исходов действия, что причудливым образом перекликается с понятиями ожидания, вероятности дости­жения цели, валентности, развитыми в рамках подхода К. Левина. Динамическая теория мотивации Левина, часто критику­емая за формализм и несодержательность, как оказалось, помогает пониманию самых что ни на есть содержательных, субъектив­ных процессов, каковыми являются эмо­ции и чувства.

Примером психоаналитической кон­цепции, интерпретирующей эмоциональ-

ные переживания как результат когнитив­ной оценки, может служить теория Р. Холта (см. |Изард, 1980)). Он основывает свою теорию на понятии желания, данном еще Фрейдом. Желание связано с когнитивно-аффективным состоянием неудовлет­воренности. Речь, по сути дела, идет об оценке — сознательной, предсознательной или бессознательной — рассогласования между тем, что воспринимается, и тем, что центрально генерируется, между сущест­вующим состоянием и потенциальным. Малое или умеренное рассогласование вызывает удовольствие и интерес, а силь­ное и неожиданное рассогласование — испуг и неудовольствие. Таким образом, различные степени рассогласования между существующим и желаемым связаны с различными эмоциями.

Рассматривая теории, интерпретирую­щие эмоцию как результат когнитивной оценки ситуации, необходимо отметить концепцию Д. Шехтера (см. [Хекхаузен, 1986|), по мнению которого необходимо различать два основных фактора, или ком­понента, эмоций: физиологический и ког­нитивный. Как ясно видно из приведен­ного выше экспериментального исследо­вания, физиологическое возбуждение не определяет однозначно тип возникающей эмоции. Изменение уровня активации (собственно физиологический компонент эмоции) обладает лишь общей энергети­ческой функцией. Для возникновения эмоиии определенного качества, опреде­ленной субъективной окраски необходима когнитивная интерпретация ситуации.

Свое развитие теория Шехтера получила в работах Валинса (см. [Хекхаузен, 1986]), который несколько модифицировал и до­полнил подход последнего. По мнению Шехтера, нейрофизиологический компо­нент возбуждения абсолютно неспеии-фичен по отношению к качеству пережи­ваемой эмоции; на фоне возбуждения в зависимости от когнитивной оценки ситуации может возникнуть какая угодно по качеству субъективного переживания эмоция. Такая крайняя точка зрения про­тиворечит данным о специфичности пат­тернов физиологического возбуждения для разных эмоций (см,, например, приведен­ные выше результаты экспериментов, по-

4. ПСИХИЧЕСКАЯ РЕГУЛЯЦИЯ ПОВЕДЕНИЯ

казываюших довольно четкую различи­мость типов вегетативного возбуждения при различных эмоциях). Поэтому Валинс предполагает, что качество эмоции неко­торым образом все-таки зависит от физио­логического возбуждения, а точнее — от восприятия человеком собственного физиологического состояния, хотя способ­ность субъекта к распознаванию и диф-ференцировке паттернов физиологичес­кого состояния весьма несовершенна.

Теоретические взгляды Шехтера и Ва-линса имеют непосредственное приклад­ное значение. Основываясь на теории Шехтера, мы можем манипулировать эмо­циональными состояниями с помошью изменения ситуативных контекстов, причем, не только усиливая или ослабляя данную эмоцию, но и придавая ей определенный качественный отттенок. Несмотря на то что детальные исследования влияния про­цессов физиологического возбуждения на эмоциональные переживания показывают ограниченность возможностей манипуля­ции, один и тот же паттерн возбуждения допускает довольно широкую его субъек­тивную трактовку.

Субъективная интерпретация эмоцио­нального состояния зависит и от восприя­тия внутренней, физиологической ситуа­ции. Следовательно, можно изменить сам характер переживания с помошью предъ­явления человеку ложной обратной связи о его физиологическом состоянии, что неоднократно делалось в экспериментах Вачинса. Например, испытуемым-мужчи­нам предъявляли изображения полуобна­женных женщин. Испытуемые при этом получали ложную акустическую информа­цию о собственном сердцебиении. Конт­рольная группа слышала те же звуковые сигналы, но им говорилось, что они не имеют отношения к эксперименту. После предъявления фотографий испытуемые оценивали степень привлекательности каждой из изображенных на них женщин. Выяснилось, что испытуемые эксперимен­тальной группы предпочитали изображе­ния, которые сопровождались измене­ниями — учашением и замедлением (за­миранием) — сердцебиения. Результаты этого эксперимента позволяют сделать вывод, что оценка собственного эмоцио-

нального состояния (в данном случае удо­вольствия от разглядывания изображений) зависит от восприятия своего физиоло­гического состояния, на которое можно влиять с помошью обратной связи. Сле­довательно, само эмоциональное состоя­ние в принципе подлежит коррекции по­средством ложной обратной связи.