Ительсон Л. Б. Структура и уровни психической деятельности.

// Ительсон Л. Б. Лекции по общей психологии: Учебное пособие. – Мн.,2000. – С. 104 – 129.

Итак, мы проследили с вами тот огромный путь, который прошло в своем развитии приспособительное поведение живых организмов. Познакомились с основными формами такого поведения, выработанными природой с помощью ее жесткого инженера — естественного отбора. Попытались разобраться в структуре и сущности этих форм поведения.

Мы рассматривали, как договорились, только внешние проявления психической деятельности.Однако, сегодня мы увидим, что накопленные при этом знания и факты позволяют уже сделать ряд важных выводов о внутренней структуре этой деятельности.

Обычно для этой цели используют следующий метод. Рассматривают, что действует на «вход»изучаемой системы, и какие ответные действия наблюдаются при этом на «выходе».Конкретно, для биологических систем это означает выяснить и зарегистрировать, на что и как реагируют различные организмы в своем поведении.

Анализируя и сопоставляя полученные объективные данные, пытаются установить, что должна выделять(отражать) психика в окружающем мире и какона должна перерабатыватьэту информацию, чтобы возникли наблюдаемые зависимости входа и выхода. Такой способ проникновения от внешних проявлений к внутренним их механизмам сегодня в кибернетике называют методом «черного ящика». В психологии им пользуются уже довольно давно. Наверное; потому, что она имеет дело с самым черным из всех запечатанных «ящиков», какие знает наука.

Однако, таких возможных механизмов наблюдаемого поведения можно, вообще говоря, «нагипотезировать» бесконечное множество. А потом бесконечно спорить, какой из них сочинен лучше. Что мы и наблюдаем в неустанной борьбе различных психологических теорий.

Поэтому мы с вами попробуем поступить по-другому. Не будем придумывать механизмов, с помощью которых психика могла быосуществлять наблюдаемую селекцию и переработку информации, а будем искать такие свойства и процессы, без которых психика не могла бысделать того, что она явноделает.

Итак, о чем говорят все рассмотренные нами объективные факты?

Прежде всего, они свидетельствуют о том, что общая схема всех видов поведения оказалась той же самой: воздействия внешней среды — переработка их нервной системой — ответные действия (реакции) — контроль результата — исправление и — снова действие.

Эта схема вам уже известна. Это — кольцевая рефлекторная схема. Различие основных форм поведения заключается только в способах переработки информации. При навыках — эта переработка идет по правилам, обнаруженным путем практических проб. При интеллектуальном поведении она осуществляется на основе правил, обнаруженных при помощи психических проб и ошибок. Но везде — внешнее воздействие выступает как причина, а ответное поведение — как следствие. И если нет внешнего воздействия, то нет ни работы психики, ни ответного поведения.

С фактическим доказательством этого тезиса мы встретились, когда мы рассматривали поведение собак в «башне молчания» у И.П. Павлова. Когда поток внешних раздражителей искусственно сводился до минимума, собаки просто засыпали. Этой закономерностью, вытекающей из рефлекторной природы психики, бессознательно пользуемся все мы с вами. Желая заснуть, мы затемняем помещение, устраняем по возможности шум, ложимся, расслабляем мускулы, закрываем глаза, т.е. стараемся уменьшить поток раздражителей, идущий извне. А по возможности, и изнутри. Известно, как мешают заснуть воспоминания о волнениях, пережитых за день, заботы, «черные мысли», зубная боль и прочее.

Драматическая иллюстрация того же — случай, который наблюдался во время первой мировой войны. У одного солдата в результате тяжелой контузии перестали функционировать все чувства. Он воспринимал воздействия внешнего мира только через один глаз, даже своего тела и своих мускулов он не чувствовал. Так вот, когда этот единственный глаз закрывали, он мгновенно впадал в глубокий сон. Как только исчезали внешние воздействия, нечего было перерабатывать, психика переставала работать и переставали выдаваться внешние реакции.

Итак, поведение всех живых организмов, в том числе человека, подчинено закону причинности.Оно является закономерным следствием воздействий, испытываемых организмом со стороны внешнего мира. Иначе говоря, поведение живых организмов является детерминированным,а психика составляет тот внутренний механизм, который осуществляет эту детерминацию, причинную связь.

Некоторые кибернетики делают отсюда вывод, что живые существа — это те же автоматы. Стоит нам узнать программы, по которым психика перерабатывает информацию, и мы получим возможность создать автомат, который в соответствующих ситуациях будет вести себя точно так же, как определенное животное или даже человек. Точнее, будет соответствующим животнымили даже будет человеком, но созданным с помощью технических средств.

Кибернетики сейчас пытаются такие автоматы создавать. Например, известный физиолог Грей Уолтер построил, так называемых, электронных черепашек, которые имитируют условный рефлекс. Это — коробочка на трех колесиках — два сзади и одно колесо спереди. Внутри ее моторчики и специальное электрическое устройство. Впереди фотоэлемент и микрофон. Устроены черепашки так, что, когда умеренный свет падает на фотоэлемент, то поворачивается переднее колесо, и она едет к свету, когда свет становится слишком ярким, отворачивается от него. Если света нет, то черепашка совершенно случайно «петляет» по полу. Ну, вот, в углу зажигают лампочку.

Случайно, при одном из поворотов лампочка попадает в поле зрения «черепашки». Она движется к лампочке. Однако, как только приближается настолько, что свет становится слишком ярким, «черепашка» сворачивает в сторону и откатывается. Тогда свет ослабевает, и она снова направляется к нему.

Грей Уолтер полагает, что такая электрическая черепаха моделирует безусловный рефлекс на свет, т.е. то же самое, что бабочки, которые летят на огонь. Далее опыт усложняют. У черепашки впереди ставят контакт, так что, если она наталкивается на что-нибудь, контакт замыкается, колесо поворачивается и она отъезжает. Затем конструкцию еще усложняют. Микрофон соединяют с устройством, которое может образовывать связь между замыканием контакта и звуком. Теперь уже опыт выглядит так. Перед черепашкой ставят преграду. Она отталкивается от нее и сворачивает в сторону. В ту минуту, когда она сталкивается с преградой, раздается свисток. Электрическая цепь замыкается, и теперь достаточно свистнуть в свисток, чтобы черепашка шарахнулась и покатила в другую сторону. Вот вам «модель» условного рефлекса!

Больше того, когда соединение цепей происходит через конденсатор, то «условный рефлекс» образуется только после нескольких повторений (когда конденсатор зарядится). И, если несколько раз свистеть, а препятствие не ставить, то конденсатор разряжается, черепашка на свист уже не обращает внимание и «рефлекс угасает».

Итак, внешне — полная имитация условно-рефлекторного поведения, все, «как у настоящего» животного. Более того, обнаружилось, что у черепашек можно создавать «психический конфликт». На микрофон подается звук, т.е. сигнал убираться. Но в этом же направлений подается свет — это для нее сигнал приближаться. Создается, так называемая, сшибка противоположных рефлексов, у черепашки в поведении возникает то, что Уолтер считает имитацией сумасшествия. Она начинает, бешено вертеться на месте, или мчаться, уже не обращая внимания ни на какие сигналы, или впадает в заторможенное состояние и т.д.

Ряд таких моделей построил известный кибернетик Клод Шеннон. Одна из них моделирует поведение мыши в лабиринте. Лабиринт, в котором можно менять расположение стенок, снабжен системой электромагнитных реле. В него запускается маленькая железная мышка с моторчиком. Она случайным образом катится по коридорам, пока не натыкается на кусочек железа, который изображает сало. Она к нему прикасается — замыкается контакт. После этого мышь вынимают и снова кладут во вход лабиринта — теперь уже она кратчайшим путем сразу «бежит» к той ячейке, в которой находится сало.

Целый ряд аналогичных «обучающихся» автоматов создан в последние годы и у нас в СССР. Надо сказать, что при внешнем наблюдении все эти электронные «зверьки» производят сильное впечатление не только на обывателя, но и на самих ученых. Так на одном совещании по кибернетике один из выдающихся наших математиков выразил уверенность, что кибернетика когда-нибудь сможет искусственно создать полноценное разумное существо. А другой ученый в ответ сказал: «Зачем же так ограничивать, если уже может, то пусть она создаст сверхполноценное, сверхразумное существо». Отсюда и всевозможные фантастические романы о роботах, которые захватывают власть над людьми и т.д.

В основе всего этого лежит идея: животные, живые существа — это автоматы. Автомат мы в принципе можем построить. Если сегодня не можем сделать, то просто потому, что животные — слишком сложные автоматы, и мы еще таких сложных автоматов делать не умеем. Но пройдет время — научимся.

Верно ли это? Нет, это неверно. Отождествлять животное с автоматом нельзя.

Вы помните, с какого вопроса мы начали, когда изучали поведение? Не с вопроса «почему?», а с вопроса «для чего?». Давайте попробуем опять поставить этот вопрос применительно к животному. Поведение, психика — для чего все это существует?

Вспомним сначала, что такое живое существо. В общем-то это очень сложная система атомов и молекул, соединенных между собой разнообразными связями. Чем отличается эта система от такой системы, как например, гора или дом? Прежде всего — своей исключительной неустойчивостью. Эта система может существовать только на основе непрерывного обмена веществом и энергией с окружающим миром. Она требует для ее сохранения определенных очень тонких условий. Ее все разрушает — окружающие стихийные силы, отсутствие пищи, гибель потомства. Любое нарушение обмена веществ ведет к ее гибели. Нет ничего более слабого, более неустойчивого и беззащитного перед внешним миром, чем жизнь, и какие-нибудь идиотские несколько граммов свинца могут уничтожить ту вселенную, которая называется человеком.

Невероятно слабый, задуваемый и колеблемый всеми ветрами вселенной неустойчивый огонек — то, что называется жизнь. И тем не менее она существует и развивается уже миллиарды лет. За это время рухнули самые высокие горы. Материки переменили свои места. Появлялись и исчезали океаны. Трескалась и поднималась земная кора. А вот этот ничтожный хрупкий огонек горел и разгорался все ярче и ярче. Почему же это? Откуда такая невиданная удивительная сила?

Ясно, что это могло произойти только при одном условии — несмотря ни на что живые существа как-то ухитряются выживать. Каким же образом ухитряются? А таким образом, что ухитряются спасаться от опасностей. Ухитряются находить пищу. Короче, ухитряются приспособляться.

Вот в этом — коренное отличие того явления, которое мы называем жизнью, от неживого. Неживое сохраняется только одним способом — пассивно сопротивляясь внешним воздействиям. Жизнь же имеет совершенно иной механизм самосохранения. Она обеспечивает свое существование, не столько сопротивляясь, сколько приспособляясь. Значит основа основ любой жизнедеятельности — это в конечном счете приспособление к окружающему миру или иначе — адаптация.Все в живом организме направлено к этой цели — к приспособлению. И если мы хотим понять любые проявления его жизнедеятельности, то должны исходить не из их физических причин, а из их конечной биологической цели.

Приспособляться — это значит действовать так, чтобы реализовать определенную цель, обеспечивающую сохранение и развитие индивида или вида: например, найти самку, чтобы обеспечить продолжение рода. Вырастить детенышей, чтобы сохранить потомство. Найти пищу, спастись от врага, чтобы сохранить свою жизнь и т.д.

Таким образом, любое поведение направлено на достижение определенной цели. Это значит, что поведение в конечном счете управляется целями организма, а не внешней средой. Все мы — живые существа действуем не столько «почему», сколько «для чего». А управляться целью означает управляться будущим. Следовательно, в конечном счете поведением живого организма управляет будущее, то, к чему оно стремится, тогда как неживым управляет прошлое. В этом — тайна живого. Почему живому нужен этот механизм управления будущим? Да очень просто. Представьте себе, что лани слышат рык льва. Что означает рык льва? Это сигнал того, что лев вышел на охоту. И лани убегают. На что здесь реагируют животные? Разве сам этот рык представляет для них опасность? Угрожает он их жизни? Нет. Они реагируют на то, что будет вслед за этим, на будущее, которое им угрожает. Если бы животные реагировали только на настоящее, то дожидались бы, пока лев их схватит. Но тогда реагировать было бы уже поздно. Иначе говоря, животное реагирует не на то, что есть, а на то, что будет, оно приспособляется к будущим изменениям обстановки. И вот это дает ответ на вопрос: для чего нужна психика.

Если основа приспособительного поведения — реагирование на будущее,то главная задача механизма, управляющего поведением, это — предвосхищать (антиципировать)будущее, предупреждать его заранее так, чтобы поведение заранее приспособилось к назревающим изменениям внешнего мира.

Психика и есть тот аппарат, который природа создала для предвосхищения животными будущего с помощью своих ответных действий.Именно этим принципиально отличается любой живой организм, обладающий нервной системой, от неживых автоматов. Автоматы реагируют только на то, что на них действует в данный момент. Живое реагирует на ожидаемые будущие события.

Все мы системы, которые управляются будущим. В педагогике А.С. Макаренко сформулировал эту идею так: «Истинный двигатель человеческой жизни — это завтрашняя радость». Заметьте: управляет человеком не то, что есть у него сегодня, а то, чего он ожидает от завтра. Все его поведение, вся деятельность направлены на завтрашние цели. Так на любом уровне, где есть живая жизнь и психика, они всегда обращены в будущее.

Но тут возникает очень глубокий философский вопрос: как можно реагировать на будущее? Ведь будущее — это то, чего еще нет. Как же можно реагировать на то, чего нет? Возможность для этого возникает, благодаря одной принципиальной особенности того мира, в котором мы живем. Этот мир устроен очень удачно, хорошо устроен. Он — закономерен. Что это значит — закономерен? Это значит, что между его явлениями есть определенные повторяющиеся связи, а вещи в нем имеют определенные устойчивые свойства. Огонь всегда жжет. После ночи всегда наступает день. Рык льва всегда означает, что он вышел на охоту. Именно благодаря этой особенности нашей Вселенной есть возможность предвосхищать будущие события. Например, после осени всегда наступает зима. Поэтому медведь, предвосхищая ее, заранее может уже готовиться к спячке.

В первой нашей лекции мы пришли к выводу, что психика может эффективно регулировать поведение только в том случае, если она правильно отражает состояния действительности, т.е. является аппаратом отражения реальности.

Сегодня, рассмотрев сущность и структуру основных форм поведения, мы можем ответить на вопрос, что должна уметь отражать психикав реальности, чтобы давать эти формы поведения. Она должна обеспечивать отражение устойчивых закономерных отношений вещей и связей действительности.

Таким образом, психика — это не простое зеркало. Она — аппарат отражения устойчивых отношений вещей и закономерных связей действительности.Организм только потому может реагировать на будущие события, что психика способна улавливать, выделять, отражать и учитывать устойчивые закономерные связи между событиями. Чем выше уровень развития психики, тем более сложные и отдаленные связи и отношения она может отражать и использовать для регулирования поведения.

Инстинкт, например, отражает только самые жесткие устойчивые законы реальности. Он отображает процессы природы, которые существуют уже миллионы лет, почти не изменяясь. Такие например, как то, что после лета наступает зима. Это есть сейчас. Это было и сто миллионов лет назад. И потому инстинкт перелетов у птиц остается безошибочным. Ну, а если бы в одном случае после осени наступала зима, а вдругом — лето? Тогда бы инстинкт этот стал бессмысленным, а его обладатели погибли бы в процессе борьбы за существование.

Навык позволяет приспособляться уже к более изменчивым связям, которые встречаются лишь в опыте данного организма. Интеллект позволяет обнаруживать такие связи, которые создаются самой деятельностью индивида. А у человека — отражать отношения и связи реальности, не ограниченные ни его личным опытом, ни его личным пространством. Но об этом потом.

Отсюда три уровня адаптивного поведения, которые мы рассматривали, можно определить так. Первый уровень — адаптированное поведение.Это — поведение, которое уже заранее приспособлено к внешнему миру, как у насекомых и у птиц. Второй уровень — адаптирующееся поведение.Это — поведение, которое способно на основе опыта приспособляться к новым для организма связям внешнего мира, действительности. Наконец, третий уровень — адаптирующее поведение.Это такое поведение, которое не только приспособляется к внешнему миру, но и активно приспособляет его к себе, создает в нем новые полезные для индивида связи и отношения.

Нетрудно заметить, что первому уровню соответствуют инстинктивное, второму — обучаемое, третьему — интеллектуальное поведение.

Итак, если бы поведение животного не предвосхищалоизменений действительности, если бы реакции животного не упреждалиназревающих угроз его существованию, то у такого животного почти не было бы шансов выжить в изменчивом и враждебном мире. Следовательно, аппарат управления поведением, механизм генерирования реакций — психика не обеспечивала бы целесообразного поведения, если бы она не обладала способностью предвосхищать - назревающие биологически значимые изменения реальности и ориентировать поведение на эти ожидаемые ее состояния. А этого психика не могла бы делать, если бы она не обладала способностью выделять, отражать, фиксировать и учитывать устойчивые связи реальности.

Пользуясь тем же методом, попробуем теперь выяснить, какие процессы минимально необходимы, чтобы обеспечить психике такую способность.

Прежде всего — это, по-видимому, селекциясамих связей,которые психика отражает. Ведь связей и отношений между вещами и ситуациями существует, вообще говоря, бесконечное множество. Среди них требуется выделить такие, которые имеют значениедля организма и поэтому должны учитываться в его поведении.

Механизм такой селекции мы уже знаем — это подкрепление.Если раздражитель регулярно предшествуетудовлетворению какой-то потребности, то он выделяется как сигнал приближения соответствующего события. «Звонок, призывающий к обеду, имеет смыслдавать только до(а не после!) обеда» (Грей Уолтер). Если лампочка будет зажигаться послетого, как животное насытилось, она не станет сигналомпищевого поведения. Привыкнув к ней, животное просто перестанет обращать на нее внимание.

Следовательно, организм реагирует не на собственные физические свойства раздражителя, а на его смысл,т.е. на то, что он (раздражитель) обозначает. Поэтому в принципе все, что воздействует на нервную систему человека или животного, может приобрести «смысл» чего-то другого.

Событие, в котором существенны не его собственные свойства, а то, что оно обозначает какое-то другое событие, кибернетика именует сигналом.То событие, о котором сообщает сигнал, представляет собой информацию,содержащуюся в этом сигнале. Выделение определенных сигналов из общего «шума» вселенной именуют фильтрацией.С этой точки зрения психика может рассматриваться как устройство для извлечения, хранения и использования информации о реальности, имеющей значения для выживания индивида и вида.

Сам процесс извлечения такой информации может рассматриваться как смысловая (семантическая) фильтрация сигналов.

Факторы, которые управляют этой фильтрацией, это, во-первых, времямежду нейтральным раздражителем и последующим событием, важным для организма. Чем оно короче, тем быстрее улавливается «значение» связи. Так, если звонок всегда звонит непосредственно перед обедом, мы очень быстро обнаружим, что он извещает, т.е. «означает» обед. Но если звонок будет регулярно звонить за час до обеда, понадобится много дней, чтобы мы обнаружили связь между этими событиями! Слишком много других событий, а значит, возможных связей, вклинится в этот часовой промежуток, и выделить из них существенную будет значительно труднее.

Второй фактор — состояние организмав момент объективной реализации связи. Так, сытое животное не реагирует на сигналы, связанные с пищей. В период полового возбуждения для животного приобретают особую значимость все сигналы, связанные с самкой. (Вспомните, как аналогично для влюбленного наполняются особым значением все вещи, связанные с предметом обожания — ее платок, ее перчатки, улица, по которой она шла, книга, которую она держала и т.д.). В другое время те же раздражители утрачивают свою значимость, и привлекать начинают совсем другие, например, связанные с пищей.

Наконец, третий фактор — состояние окружающейсреды. Чем изменчивей эта среда, тем больше связей в ней обнаруживается и тем важнее становится способность их учитывать. Но окружающую среду изменяют действия самого животного. Простое перемещение в пространстве уже изменяет для него ситуацию. Чем активнее и более подвижно животное, тем большее число разнообразных связей оно встречает и тем важнее для него эти связи обнаруживать и учитывать. Развитие психики, поэтому неразрывно связано с «покорением пространства» живыми существами и возрастанием разнообразия их активности.

Таким образом, чтобы делать то, что она делает, психика должна включить процесс смысловой фильтрации сигналов, настраиваемый временем, состоянием организма и состоянием окружающей среды.

Однако, связи, наблюдаемые в реальности, могут быть и случайными. Так, например, если студент бездельничал и затем провалился на экзамене, то связь между этими двумя событиями неслучайна. Она необходима и закономерна. Наоборот, если студент провалился на экзамене после встречи на пути с черной кошкой, то связь между этими двумя событиями является простым совпадением. Она вызвана не существенными свойствами самих явлений, а случайным пересечением двух внутренне независимых цепей событий.

Частое повторение таких случайных совпадений чрезвычайно маловероятно. Поэтому организм, который станет им руководствоваться, имеет все шансы частенько попадать впросак.

Следовательно, чтобы выработать эффективное поведение, мало уметь обнаруживать связи реальности, имеющие отношение к его целям. Надо еще уметь отсеивать среди них несущественные, случайные и выделять существенные, необходимые, закономерно вытекающие из устойчивых свойств вещей и явлений.

Как это можно сделать? Как внешне проявляется объективное различие между случайными совпадениями и закономерными связями? Случайные совпадения встречаются сравнительно редко. Закономерные связи проявляются всегда, когда есть соответствующие условия, т.е. вообще говоря, относительно чаще.

Следовательно, в первом приближении о закономерности, существенности связи можно судить по частоте, с которой встречается соответствующая последовательность событий. Например, чем чаще совпадало в нашем опыте массовое беспричинное беспокойство домашних животных с последующим землетрясением, тем больше вероятность, что и в следующий раз оно будет сигналом назревающего землетрясения.

Такой способ отличения закономерных связей от случайных, основанный на оценке вероятности будущего повторения этих связей по их наблюдавшейся частоте, применяется в математической статистике.Там он именуется методом статистической оценки значимостигипотез. Эксперименты и наблюдения, с которыми мы познакомились в прошлых лекциях, свидетельствуют, что психика животных (и человека) использует аналогичный процесс. Условный рефлекс требует для своего образования нескольких подкреплений.Иными словами, чтобы отразить в поведении соответствующую связь, мозг должен раньше убедиться, что она повторяется, т.е. является неслучайной.

Следовательно, в процессе отражения психикой сигналы о связях реальности проходят процесс не только семантической, но и статистической фильтрации.Количество совпадений, необходимых для формирования рефлекса, позволяет примерно определить уровень вероятности, при котором связь событий оценивается психикой как значимая.

Из теории вероятностей известно, что вероятность случайного выпадения некоторого события (обозначим его А) n раз подряд составляет p(Л)", где p (А) — вероятность случайного однократного выпадения события А. Так, например, когда мы бросаем монету, шансы, что выпадает орел или решка, практически одинаковы, т.е. вероятность p (А) равна 1/2. Какова же вероятность того, что при последовательных бросаниях орел выпадет, например, пять раз подряд?

Теория вероятностей утверждает, что случайное выпадение пяти орлов подряд может случиться примерно лишь раз из 32-х пятикратных серий бросания монеты. Иначе говоря, если мы пять раз бросили монету и все пять раз подряд выпал орел, то имеется лишь один шанс против 32-х, что это произошло случайно. Ну, а если это случилось 20 раз подряд? Тогда нам выпал один шанс на миллион! Нет, вряд ли можно верить, что так повезет! Скорее с монетой что-то не то. Например, она утяжелена со стороны решетки, т.е. выпадение одних орлов не случайно.

Опыты показывают, что число подкреплений, нужное для образования условного рефлекса, колеблется от десяти до ста. Следовательно, мозг принимает связь двух событий как значимую лишь тогда, когда имеется не меньше тысячи шансов против одного, что совпадение двух событий (нейтрального раздражителя и подкрепления) неслучайна. А иногда он требует, чтобы за неслучайность связи было больше, чем 10³⁰, т.е. около миллиарда триллионов шансов против одного.

От чего же зависят такие огромные колебания в строгости критериев статистического фильтра психики? Почему в одних случаях он удовлетворяется 99,9% вероятной неслучайности связи, а в других требует такого невероятно высокого уровня, как 10³⁰, за неслучайность?

Дело в том, что частота совпадений не единственный критерий, которым руководствуется мозг в выборе связи, управляющей поведением. Другой важный критерий, который мы уже отмечали, это — время между связываемыми событиями. Если между сигналом и подкреплением протекает большой промежуток времени, то количество требуемых повторений резко увеличивается. Это и понятно. За длительное время много чего может случиться. Поэтому так исподволь задолго готовиться к событию стоит лишь тогда, когда можно быть уверенным, что оно почти наверняка наступит. Например, собираться к переезду мы станем, лишь получив ордер на новую квартиру. Пока дело идет лишь о неопределенных обещаниях, мы вряд ли начнем упаковывать вещи.

Второй существенный фактор — это сила подкрепления(наказания), или иначе значениедля особи (индивида) того события, которое предвещается сигналом.Так, например, в среднем возрасте мы имеем примерно один шанс на миллион умереть в ближайшую минуту. Но мы и не думаем об этом риске. Наступление для нас завтрашнего дня воспринимается как абсолютное надежное событие (если, конечно, мы здоровы и находимся в нормальных обстоятельствах). Такой уверенностью мы и руководствуемся в своем поведении.

Когда мы находимся в путешествии, шансы в нашу пользу уменьшаются до ста тысяч против одного. Но мы миримся с этим. Почему? Потому что возросшая опасность перевешивается удовольствием, которое связано с путешествием.

Чтобы двинуть нас на риск гибели в один к десяти, нужен уже очень сильный стимул в виде чувства долга, захватившей идеи, необходимости спасти себя, свое дело или свою страну.

В свою очередь, невысокие требования к вероятности события, которым управляется поведение, могут обусловливать малозначительность отрицательных последствий ипривлекательностью этого события. Так, например, шансы выиграть в лотерее весьма малы. Но это компенсируется незначительностью возможной потери (30 копеек) и высокой привлекательностью выигрыша (автомашины).

В реальном мире непрерывно конкурируют, претендуя на отражение в поведении, множество разнообразных связей вещей и событий. Одни из них имеют высокую вероятность реализации, но зато меньшее значение для индивида. Вероятности осуществления других меньше, но зато больше выигрыш, который они обещают. В одних связях больше вероятность отрицательных последствий при ошибке, но зато выше «цена» возможной удачи. В других — наоборот и т.п.

Окончательная оценка сравнительной значимости связей происходит на основе «взвешивания» всех этих факторов. Методами такого рода оптимальных решений занимается молодая математическая наука — теория игр.Но фактически какие-то аналогичные методы применяют, по-видимому, статистические фильтры сигналов в мозгу.

Психика все время ведет с миром такую игру. Незаметно, но непрерывно подсчитывает шансы в пользу существования связи между одним явлением и другими. Взвешивает меру риска, связанного с выбором этой связи для руководства поведением. Сопоставляет этот риск с «ценой» возможной ошибки и удачи. Ставка в игре — жизнь и благополучие организма, его сохранение и продолжение в потомстве, в других.

То, как ведется эта игра, определяет стратегию поведенияиндивида или особи. Психика может предпочитать надежные решения, когда шансы на выигрыш верные, но сам выигрыш невелик. Это будет «осторожная» или пессимистическая стратегия. Она ориентируется на возможность ошибки. Но психика может склоняться и в пользу связей маловероятных, зато сулящих сразу крупное достижение. Такая стратегия именуется стратегией с «риском» или иначе «оптимистической». Она ориентируется на возможность успеха. У животных трусливых преобладает в поведении пессимистическая стратегия. У животных агрессивных, наоборот, по-видимому, преобладает оптимистическая стратегия. Аналогичная разница в стратегии выбора и статистической оценки решений лежит, по-видимому, в разделении людей на оптимистов и пессимистов.

Лабораторный эксперимент позволяет выделить в чистом виде и измерить некоторые основные процессы, из которых складывается такое поведение (например, образование условного рефлекса, стимуляцию и т.д.). Но для этого он вынужден упрощать условия, в которых работает психика. Например, выделять только один раздражитель, устранять подобные стимуляции и т.д.

Это позволяет обнаружить определенные механизмы поведения и их закономерности, но зато часто маскирует другие, не менее существенные его стороны. Ведь в жизни все далеко не так просто, как в эксперименте. Поток внешних воздействий, который обрушивается на организм, кроме важной информации, несет оглушительный «шум» случайных, побочных и несущественных сигналов. Важные, устойчивые, существенные свойства и отношения вещей неразрывно переплетаются с несущественными, мимолетными, не имеющими значения для потребностей организма и целей индивида.

Поэтому, чтобы выявить действительно значимые и значащие связи, психика должна обладать способностью в сложнейшем комплексе свойств, присущих каждой вещи, в многообразном переплетении обстоятельств, характеризующих каждую ситуацию, выделять только значимые связи, учитывать только существенные для индивида обстоятельства. Для этого необходимо «умение» различать свойства вещейи реагировать на эти отдельные свойства, а не на вещи в целом. Для этого необходимо «умение» расчленять ситуациюна образующие ее обстоятельства и оценивать значимость каждого из этих обстоятельств в отдельности.

Процесс, с помощью которого осуществляется такое разложение, расчленение, различение свойств и признаков, присущих вещам, явлениям, ситуациям, именуют анализом.

В том, что психика обладает подобной способностью, мы уже убедились на прошлых лекциях. Так, птенец чайки выделяет из всех признаков окружающего мира красное пятно на клюве матери. Собака в опытах И.П. Павлова отличает зажженную лампочку от всех остальных объектов, в том числе от потушенной лампочки. Более того, она отличает ивыделяет одно свойство лампочки — цвет — от всех остальных: формы, яркости, расположения и т.д. Ну, а то, что человек воспринимает, например, не только стол в целом, но одновременно и отдельные свойства этого стола — форму, цвет число ножек, материал, назначение и т.д. — по-видимому, не требует доказательств. Это очень важная способность. Наш мир устроен так, что вещи в нем неповторимы, но свойства вещей повторяются. Так, например, нет двух одинаковых яблок. Но свойства «зеленый и красный цвет», «имеет съедобную мякоть», «растет на дереве» и др. повторяются у всех яблок. Более того, один из этих признаков, например, зеленый цвет, есть и у травы, и у листвы, и у зеленой лампочки; другой, например, съедобная мякоть — и у груши, и у сливы, и у банана.

Поэтому обнаруживая, различая и вычленяя у вещей отдельные признаки, психика получает набор сигналов, с помощью которых отражаются свойства, присущие также многим другим вещам. У нее как бы накопляется алфавит сигналов,которые могут быть получены от вещей и явлений внешнего мира. Соответственно, анализ раздражителейнервной системой может рассматриваться как процесс формирования психикой алфавита сигналов,отражающих отдельные повторяющиеся свойства вещей и отношений действительности.

В своей жизни, в поведении, деятельности животные и люди имеют, однако, дело не с отдельными свойствами вещей, а с самими вещами. Причем с вещами, выступающими в определенной конкретной ситуации. Мы едим не «съедобность яблока», а само яблоко. Причем сделать это мы можем лишь в определенной ситуации, когда яблоко созрело и, плюс к тому, не находится за чужим забором.

Для этого мы должны уметь отличать зрелое яблоко от всех других вещей, да еще учитывать, принадлежит ли оно нам.

Но зрелое яблоко отличается от всех остальных вещей не одним свойством, а целой совокупностью свойств — размером, формой, цветом и т.д. Также как ситуация, в которой его разрешается съесть, отличается целым набором признаков (мы купили это яблоко, или нам дали и т.д.)

Значит, наше поведение по отношению к яблоку обуславливается не одним признаком, а определенным сочетанием признаков.

Чтобы всегда правильно реагировать на яблоко, психика должна отразить, как оно «устроено», т.е. структуруего признаков, и руководствоваться ею как сложным сигналомк определенному действию.

Процесс, с помощью которого осуществляется такое объединение, связывание, сочетание признаков в структурный комплекс,отображающий вещи, явления, ситуации, требующие определенного вида поведения, именуют синтезом.

Каковы же признаки, объединяемые при этом синтезе? Ясно, что для «правильного поведения» по отношению к яблоку вовсе не требуется учитывать всех свойств каждого отдельного яблока. Достаточно уметь отличать то сочетание признаков, которое отличает любое съедобное яблоко, и ситуации, в которых его можно (или нужно) съесть.

О том, что подобная способность существует, причем у психики не только человека, но и животных, свидетельствует хотя бы то, что животные, питающиеся плодами, едят любые яблоки. И, по-видимому, еще не было случая, когда животное в недоумении останавливалось бы перед новым, пр