Пиши Дома Нужные Работы

Обратная связь

Глава Один: Еще шесть месяцев 5 глава

— Это в самом деле происходит. Это реальность. Я не сплю. — Лишь бы это был не сон.
Уилбер наклонился и прижался своими губами к моим. Его большой палец погладил меня по щеке, которая все еще горела от пощечины Константина.
— Это реально, как по-твоему?
— Уилбер…
— Я здесь, малыш.
— Я люблю тебя. — Я покачал головой, когда он открыл рот, чтобы что-то сказать. — Не говори мне, что я не разбираюсь в своих чувствах. Я целых три года пытался о них забыть, чтобы выжить. Я засыпал, каждую ночь думая о тебе. А каждый день просыпался и молил о том, чтобы ты был в безопасности. Я сделал то, что должен был.
Уилбер нагнулся и забрался в черный автомобиль, втащив меня за собой.
— Пожалуйста, скажи, что веришь мне, Уилбер.
— Я верю тебе, Брант. — Он втянул меня в салон, и я охотно забрался ему на колени, расставив ноги и упершись ногами в кожаное сиденье. Я уткнулся лицом в его плечо. Он поднял руку, и она легла мне на поясницу, легко скользнув под свитер. — Более слабый человек в руках Константина превратился бы в ничто. Пусть ты стал тенью себя прежнего, но терпение и забота помогут тебе расцвести снова.
— Ты говорить так, словно я цветок.
— Нежный цветочек, которого лишили всего, что давало ему жизнь. Ты впал в спячку, оказавшись в темноте, но ты все еще жив — и это делает тебя особенным. Я верну тебе солнце, малыш. — Мне кажется, я видел в этих словах больше, чем хотел сказать Уилбер. Может, я просто слышу лишь то, что мне хочется?
Я попытался соскользнуть с него на сидение, но он обхватил меня за талию.
— Как ты можешь ко мне прикасаться? Я…. я делал такие вещи…
Он обхватил мое лицо руками.
— Для меня честь, Брант. Честь знать, что ты считаешь меня семьей. Ты делал то же, что и всегда. Защищал меня, как и должен старший брат… но, мой мальчик… я не твой брат. Это моя работа — заботиться о тебе. Я каждый месяц приходил к Константину с предложениями, чтобы он отпустил тебя. Но он отказывался, даже не слушая.
— Тогда почему сейчас?
Я позволил Уилберу снять меня с колен. Он поднял с сиденья еженедельный журнал и открыл на странице с глянцевой фотографией. Это был снимок нас с Константином на открытии художественной галереи. Стоя футах в трех позади него, я с невыразимой печалью смотрел на одну из картин. Я даже не знал, что нас фотографируют. Но картину я помню. На ней были просто цветные кубы, но по какой-то причине, она напомнила мне о доме. Доме Уилбера. Моем доме.
— Константин позвонил мне и сказал найти замену, если хочу получить тебя обратно.
— Он сам отпустил меня?
— Думаю, его попросила об этом жена. Этот снимок нельзя проигнорировать, малыш. Еще никому не удавалось поймать тоску одним кадром.
— Я хочу домой. — Я тяжело опустился на сиденье и положил голову Уилберу на колени. Один лишь звук его голоса давал мне такое ощущение безопасности, какого не могли дать 2,6 или даже 3,1 миллиона долларов.
— Брант. — Рука коснулась моей открытой шеи.
— Я их снова отпущу.
— Только если сам этого хочешь. Ты не раб и не игрушка.
— Я могу быть твоим любовником?
— Да, Гот-бой. — Уилбер снова притянул меня к себе и обнял. Он раздвинул ноги, так что я оказался на кожаном сидении, а ноги мои — перекинутыми через его бедра. Я стал слишком тяжелым, чтобы сидеть у него на коленях, еще когда мне исполнилось семнадцать. Ростом я уже тогда был шесть футов два дюйма , хотя и оставался худым как щепка. Уилбер поцеловал меня в висок.
— С днем рождения, Брант. Я зажег свечу на твоем праздничном торте и загадал желание, прежде чем ехать сюда.
— Ты загадал за меня желание?
— И теперь буду делать это каждый год.
— Почему?
— Потому что мое желание сбылось. Добро пожаловать домой, Брант. С возвращением.
Я наклонил голову, чтобы ему было удобнее целовать меня. Я не закрывал глаз, чтобы точно знать, что целую именно Уилбера. Что именно к нему прикасаюсь, а он прикасается ко мне. Что он сказал? Что зажег на торте свечу. Он хотел снова вытащить меня из темноты. Хотел вернуть мне солнце. Просто смотреть в его лицо было для меня достаточно, чтобы мир снова заиграл яркими красками. Я чувствовал себя луной, которая выплыла из-за земли в тепло лучей.
Тени растворились в свете. Они просто не могли выдержать такого сияния.
Мы направились к дому, все окна были темными. Я нахмурился. Где все? Уилбер заметил хмурое выражение моего лица, открывая дверь.
— Я сказал всем убраться на ночь. Не хотелось, чтобы нам кто-нибудь мешал, если бы удалось забрать тебя домой. А если нет… ну, ты знаешь, я пью один.
Почему-то мне стало неловко. Я вздрогнул, почувствовав, как пальцы Уилбера вытирают дорожки слез, которые еще не высохли на моих щеках.
— Время слез прошло, малыш. Ты дома.
— Мне тридцать лет. Я не малыш.
— Ну, если ты так говоришь, Гот-бой.
Уилбер вошел в темный дом и направился к кухне, чтобы включить свет. Я побрел следом, словно благодарный котенок, которого подобрали на мостовой. Войдя в кухню, я увидел, что он стоит у стойки, спиной ко мне. Мне давно хотелось сделать одну вещь, но я боялся, что он оттолкнет меня. После трех лет с Константином я не собирался упускать такую возможность.
Я прижался к нему сзади всем телом и обнял его. Вдохнул его запах и почувствовал его тепло сквозь пиджак. Я даже готов был поклясться, что чувствую, как бьется под моей щекой его сердце. Он замер.
На мгновение я напрягся, уже собираясь сделать шаг назад, но потом… потерся лицом о его спину и крепче сжал руки. Страх не даст мне того, что нужно, а мне нужен был Уилбер. Его сила. Его мягкость. Может, он хотел только моего тела, но мне этого было достаточно. Я мог любить за нас обоих. Его руки накрыли мои, и я уже думал, что сейчас он снимет их. Но вместо этого его ладони сжали мои пальцы и крепко притиснули к груди.
— Спасибо, — прошептал я куда-то в ткань его пиджака.
— За что, Брант?
— За то, что не отталкиваешь меня.
— Я никогда не стал бы тебя отталкивать, малыш. Тебя так долго не было. Идем. — Пусть я и говорил, что мне тридцать, сдержанности во мне было, как в подростке. Он повернулся и прижался своим виском к моему. Я вцепился в него и заплакал от облечения. Все желания и мечты наконец сбылись.
— Ты дома. Дома.
Его ладони легли мне на затылок.
— Они отрастут. — Я чувствовал, как от его тепла тает лед, в который было заковано мое тело.
Большой палец гладил мою шею. Я вздрогнул… но не от удовольствия, и он остановился.
— Не могу представить, через что тебе пришлось пройти, Брант, если простое прикосновение заставляет тебя так вздрагивать. Я не стану спрашивать. Но если захочешь рассказать мне, я все выслушаю.
— Я не хочу говорить о Константине.
— Тогда не будем. — Уилбер подхватил меня на руки, и я почувствовал себя так, как не чувствовал уже несколько лет. У меня отняли то, что я принимал как должное. А сейчас я вновь чувствовал себя в безопасности. С Уилбером я был в безопасности. — Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал.
— Что угодно, Уилбер.
Он отодвинулся и засунул руку в карман. Порывшись немного, он вытащил зажигалку.
— Хотя это твой день рождения, подари это желание мне. — Он снова зажег свечу, которая стояла посреди белой глазури. С того момента, как я оказался в лифте, я не мог успокоиться, сейчас я, похоже, совсем распустил сопли. Пришлось вытереть нос рукавом свитера.
— Чего ты хочешь?
Уилбер прижал меня к груди и обнял так, что, казалось, еще немного и затрещат ребра.
— Тебя. Желание за желание.
Вспыхнуло и заплясало пламя. Я прислонился спиной к Уилберу и закрыл глаза.
Спасибо за то, что я оказался тебе достаточно небезразличен, чтобы ты пришел за мной. Спасибо, что не стыдишься моих прикосновений, прикосновений шлюхи. Спасибо, Уилбер. Спасибо за то, что не забыл обо мне. Я дунул, и свеча погасла, оставив тонкую струя дыма.
— Хочешь немного?
— Конечно.
Уилбер протянул руку, провел пальцем по глазури, поднес его к моим губам и обвел их, будто раскрашивая рисунок из детской раскраски. Я зачарованно наблюдал, как он обсасывает палец. Мои глаза следили за ним.
Губы Уилбера слегка дрогнули, а потом он медленно придвинулся ко мне, высунул язык и слизнул глазурь из уголка моего рта.
— Уилбер…
— С тобой обращались нежно, малыш?
Я закрыл глаза.
— С заботой, которой ты заслуживаешь? — Пробег языком. Хмммм.
— Уилбер… — Я тоже слизнул немного глазури.
Его рука оказалась между нами, он слегка отстранился и зачерпнул целую горсть нежного торта. У меня вырвался напряженный смешок. Уилбер не любил сладкое. Он отломил кусочек и поднес к моим губам. Его глаза внимательно следили за мной. По телу пробежала дрожь. Я помнил этот его взгляд. Я ответил на него, потянулся вперед и взял кусочек торта губами. Ваниль и глазурь из сливочного сыра. Я обожал его. Многим он казался безвкусным, но мне нравился.
Я погладил языком небо, наслаждаясь сладостью.
— Ты запомнил.
— Я помню все, Брант. Только потому что я не декламирую стихи при каждой возможности, не значит, что я бесчувственный ублюдок. Я знаю, как тебя порадовать. — Я снова вздрогнул, когда он прошелся костяшками пальцев по моему затылку. Он поджал губы. — Ты через столько прошел, малыш. Пора немного отдохнуть. Твоя комната там же, где и была.
Что? Я не хотел проводить свою первую ночь с Уилбером в маленькой, одинокой постели. Уилбер вытер руку полотенцем. Я стоял за его спиной, с ужасом ожидая, что он оставит меня одного, боясь того, что боюсь.
— Брант?
Я выпрямился.
— Я хочу спать с тобой в твоей постели. Я скучал, Уилбер.
— Уверен?
— Абсолютно.
Он осторожно перехватил полотенце и вытер мое лицо. Сколько раз он делал это, когда я был маленьким? Может быть, он подбирал мне клиентов, но только чтобы выплатить долг. Он никогда не обращался со мной по-другому, ведь так? Он взял меня за руку и повел через кухню вниз по коридору, а потом вверх по лестнице. Прошло три года, а в доме ничего не изменилось. Как будто время здесь остановилась. Если бы.
Уилбер затащил меня в спальню и остановился, разглядывая, словно пытаясь решить, что делать дальше. Я видел в его глазах желание. Меня слишком хорошо натренировали, чтобы я мог не заметить, что он стал каменно твердым, еще когда я сидел у него на коленях в лимузине. Но это был Уилбер… мой Уилбер, мое сердце и ключи к существованию принадлежали ему. Я знал, что оживаю, когда я с ним. Почему? Он заставлял меня чувствовать это. Он называл меня цветком. Как точно. Я расцветал от его заботы. Но чахнул в руках Константина, поэтому ублюдок и отпустил меня.
Я потянулся вперед и прижался губами к его губам. Я очень редко брал на себя инициативу. Может, мне и хотелось внимания Уилбера, но я привык ждать, когда он сам решит уделить его мне. Я поднял руки и обнял его за шею, откинув голову, чтобы удобнее было прижиматься к нему. Поцелуй получился жадным, голодным, полным отчаяния. Я пробрался языком в его рот.
Он сжал мои плечи и отодвинул. Его дыхание стало глубже, глаза потемнели.
— Я хотел подарить тебе ночь покоя.
— Покажи, что ты рад меня видеть, Уилбер.
— Тебе всегда было холодно здесь, со мной.
Я откинулся на матрас и протянул ему руку, приглашая присоединиться. В слабом лунном свете я видел, как он замер. Прежде я бы убрал руку, если бы он не взял ее тут же. Но сейчас я поднял ее выше и раскрыл ладонь.
— Если ты сделаешь это, мне будет очень спокойно. Есть просто холод, а есть ХОЛОД. Мне так долго было холодно. Я хочу согреться, а ты единственный, кому я позволю помочь мне в этом.
Константин научил меня быть плохим… ну, в его представлении. Тесные кожаные брюки, которые все еще были на мне, туго обтягивали тело. Я подхватил край свитера и сорвал его через голову. За эти тысяча девяносто пять дней мое тело стало сильнее. Теперь оно было под стать росту.
Я встретил взгляд Уилбера и провел рукой по шее вниз, к обнаженной груди, задел напряженный сосок и скользнул ладонью к животу, задерживаясь в местах, прикосновение к которым посылало по телу волны жара.
Слабый пряный запах наполнил ноздри, и я благодарно вздохнул. Кожа обрисовала мою твердеющую плоть. Я позволил пальцам скользнуть под низкий пояс брюк, слегка погладив кончиками основание… я испуганно охнул, потому что Уилбер перехватил мое запястье и выдернул руку из моих брюк.
— Это не ты, Брант. — Меня с неожиданной легкостью стащили с постели, и я оказался в его объятиях. — Это не ты… это Он.
— Я не помню, какой я.
— Зато я помню тебя, Гот-бой.
— Тогда покажи мне, Уилбер. Чтобы мне больше не было холодно.
— Я не хочу делать тебе больно.
— Я люблю тебя, Уилбер. Ты не можешь сделать мне больно.
Мое тело затрепетало, когда его сильная рука медленно прошлась от затылка, по плечам, вниз по спине и осторожно скользнула в ложбинку между ягодиц. Один из пальцев пробрался за пояс и нежно погладил.
Я смотрел в его глаза и думал, как странно, что мне не нужно задирать голову. В моих воспоминаниях и мечтах он был гораздо выше. Но если подумать, то я помнил его, еще когда он был гигантом, а я просто мальчишкой. Его глаза изучали мое лицо, словно пытаясь отыскать признаки неловкости и страха. Я прижался к нему поближе и еще сильнее откинул голову, чтобы можно было поцеловать его именно так, как мне того хотелось. Как мне было нужно.
Уилбер поцеловал меня и мягко потрогал сомкнутые губы языком. Не закрывая глаз, я послушно открыл рот. Мне хотелось видеть, знать, кого я целую. Уилбер, тяжело навалившись, вжал меня в матрас. Я просунул руки у него под мышками и впился пальцами в кожу на спине, а он продолжал нежно целовать меня.
Его ладонь потерла мой член, и я низко застонал. Расстегнув пуговицу и молнию, он стащил кожаные брюки с моих бедер. Его пальцы сомкнулись вокруг моей плоти, и он начал ласкать меня нежными, легкими движениями. Его прикосновения были такими теплыми. Я выгнулся, прижимаясь к его телу, предлагая себя его рукам.
Он медленно начал спускаться вниз по моему телу. Его губы и язык влажно прошлись по шее и ключице. Мое дыхание стало глубже, когда он впился поцелуем во впадинку на моем горле. Я запустил пальцы в его волосы, но он замер, тряхнул головой и посмотрел на меня.
— Позволь мне. Просто чувствуй, малыш.
— Уилбер…
Я зарылся руками в простыни, когда он втянул в рот мой сосок, осторожно задел напряженную плоть зубами, погладил языком. Большим пальцем он ласкал другой сосок. Каждое ощущение вызывало дрожь, ломая возведенные мной стены, обнажая уязвимые места, которые мне пришлось спрятать, чтобы выжить. Я застонал, но не закрыл глаз. Это должно быть реальностью.Должно быть, иначе это будет слишком жестоко.
Что? Я резко сел, когда Уилбер глубоко втянул меня в рот. Я мог по пальцам пересчитать, сколько раз он делал мне минет. Он никогда не был от этого в восторге. Плечом он заставил меня шире раздвинуть ноги. Я подумал, что не вынесу еще больше удовольствия, тем более, что уже так давно никто не пытался сделать мне приятное. Мои стоны были только для Уилбера. Они всегда были только для Уилбера. Я… я… слишком. Слишком сильные ощущения.
— Уилбер! Перестань… я сейчас… — Его руки сжали мои ягодицы, и он втянул меня еще глубже. Я попытался остановить его, но… Уилбер уже глотал мою сперму. Он никогда не делал этого раньше. Те несколько раз, что он брал у меня в рот, он отстранялся, чтобы посмотреть, как я кончаю. Я сидел, не двигаясь, почти без сознания от силы оргазма.
— Я никогда не возьму того, что ты не предлагаешь, малыш; но я хочу тебя. — Все еще не совсем придя в себя, я смотрел, как Уилбер вытирает рот большим пальцем. Я нахмурился. Я обнажен, а Уилбер все еще полностью одет.
— Брант?
— Я хочу почувствовать тебя в себе. — Я раздвинул ноги и подтянул колени к груди.
Бесстыдно раскинувшись перед ним на широкой кровати, я следил, как он снимает с себя пиджак и развязывает галстук, радуясь, когда он небрежно пошвырял одежду на пол. Он был полностью поглощен мной. Мне следовало бы смутиться — я лежал перед ним в такой развратной позе, а слюна Уилбера высыхала на моем уже вновь оживающем члене, но мне было все равно. После стольких лет в пустыне тело казалось таким приятно прохладным.
Я облизнул пальцы и стал ощупывать вход в свое тело, пока он стаскивал с себя брюки.
— Скажи, если будет больно, Гот-бой. Я не хочу причинять тебе боль.
От крупного с грубоватой внешностью мужчины вроде него, никто не стал бы ждать такой нежности и осторожности. Я никогда не сравнивал его с клиентами, которых обслуживал. Никогда, но теперь, после Него… я знал. Уилбер больше и толще. Он вытащил мои пальцы, заменив их своими, нежно, но настойчиво разрабатывая мое тело, пока я не начал дрожать и хватать ртом воздух.
Уилбер поднял меня на колени и развернул так, что я оседлал его бедра, прислонившись спиной к груди.
— Скажи, что ты чувствуешь, Брант. — Я ахнул, когда он начал проникать в мое напряженное тело. О, так медленно. Уилбер начал толкаться в меня, обхватив рукой мой член.
Тело залил жар. Руки комкали простыню, пока Уилбер входил в меня. Он пытался отыскать ту особую точку. И когда ему удалось, я содрогнулся и громко вскрикнул. Он продолжал каждым движением задевать простату.
Впервые за тысяча девяносто пять дней я чувствовал чью-то любовь и нежность — купался в них. Уилбер крепко обнял меня, и его движения стали ускоряться. Он поцеловал мой стриженный затылок и резко ворвался в меня в последний раз. Тепло его разрядки растопило ледяную корку, которой я окружил свое сердце. Он ласкал мою плоть, пока я не кончил во второй раз, а потом я повалился лицом вперед, и слезы потекли по лицу. Я снова заплакал. Это не было истерикой, как в лимузине по дороге сюда, я словно хотел выплакаться за годы сдержанности и молчания…
Уилбер ничего не сказал, просто обхватил меня поудобнее и нежно прижал к потному телу. Он молчал, но был рядом. Он всегда был рядом. Он молча утешал меня, как будто я снова стал худосочным подростком, который впервые пришел к нему.
Когда я, наконец, перестал вздрагивать от рыданий, он устроил нас обоих поудобнее, притянул меня к себе, обняв, как всегда это делал. Я оказался в коконе его рук под защитой его тела. Когда-то я думал, что таким образом он просто заявляет, что я его собственность. Теперь я знал правду. Хотя он никогда мне этого не скажет. Но я не ребенок, чтобы мне так уж нужно было это услышать. Дела говорят громче слов, и он говорил мне это много лет подряд. Просто я не мог или не желал слушать. Я подтащил подушку к груди и прижался к ней мокрой щекой. Ноздри наполнил запах его лосьона после бритья. Он снова поцеловал меня в открытую шею, сильная рука обвила мою талию и легла на живот. Уилбер любил меня. Мне не нужно было, чтобы он объявлял о бессмертной любви. Я мог сделать это за нас двоих. Мне вернули сердце. Я почувствовал, как утихает боль в животе, и проникающее всюду тепло, о котором я давно забыл, возвращается в грудь. Может, если оно останется достаточно долго, жизнь вернется в мои глаза.



 

Глава Семь: Иллюзия Свободы






ТОП 5 статей:
Экономическая сущность инвестиций - Экономическая сущность инвестиций – долгосрочные вложения экономических ресурсов сроком более 1 года для получения прибыли путем...
Тема: Федеральный закон от 26.07.2006 N 135-ФЗ - На основании изучения ФЗ № 135, дайте максимально короткое определение следующих понятий с указанием статей и пунктов закона...
Сущность, функции и виды управления в телекоммуникациях - Цели достигаются с помощью различных принципов, функций и методов социально-экономического менеджмента...
Схема построения базисных индексов - Индекс (лат. INDEX – указатель, показатель) - относительная величина, показывающая, во сколько раз уровень изучаемого явления...
Тема 11. Международное космическое право - Правовой режим космического пространства и небесных тел. Принципы деятельности государств по исследованию...



©2015- 2024 pdnr.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.