ПРОБЛЕМА ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ АСИММЕТРИИ В НЕЙРОПСИХОЛОГИИ

12.1. ФИЛО- И ОНТОГЕНЕЗ

МОРФО-ФУНКЦИОНАЛЬНЫХ АСИММЕТРИЙ

МОЗГА ЧЕЛОВЕКА

С эволюционной точки зрения асимметрия — это общая фундаменталь­ная закономерность организации всех биологических систем, и в частности, деятельности мозга позвоночных. Асимметрии мозга человека и животных не могут рассматриваться вне связи с общей картиной мира и всеобщими закономерностями природы. Главнейшая из них — это опосредованностъ пространством и временем, исполняющая фундаментальную роль в процессе приспособительной эволюции. Данное явление в своей основе имеет совер­шенствование форм адаптации активного живого существа к обитанию в трех­мерном пространстве, гравитационном поле и временном континууме. При этом и пространство, и время сами объективно не симметричны.

Асимметрия биологических объектов, по-видимому, имеет определенную историю и обусловленность, прежде всего гравитационными характеристи­ками пространства обитания. Необходимость роста и передвижения в усло­виях сил притяжения, действующих вертикально, приводит к тому, что ось тела любых организмов должна обязательно совпадать с линией, образуемой пересечением плоскостей симметрии поля тяготения, и поэтому сами орга­низмы на ранних этапах эволюции (в условиях мирового океана) неизбежно приобретают лучевую симметрию. Усложнение способов передвижения при переходе от обитания в водной среде к наземной сопровождается переходом к более сложной форме симметрии организма — билатеральной (двухсторон­ней, зеркальной). Такая симметрия наблюдается практически у всех живых существ, имеющих достаточно сложную организацию.

Эта закономерность действует и оправдывает себя до тех пор, пока речь идет о достаточно грубых, прямолинейных видах приспособления к внешней среде. Но процесс совершенствования адаптации, включающий в том числе не только пассивные, но и активные ее формы, должен сопровождаться уче­том актуальных деталей, частностей, нюансов пространства, которые практи­чески никогда не бывают симметричными. Эволюционным ответом стано­вится постепенное нарастание конструктивных, и тем более деятельностных, асимметрий, причем чем более сложная функция реализовывается организ­мом, тем более асимметричными становятся органы, ее реализующие. Возни­кает феномен специализации, пик которой достигается в отношении высших психических функций у человека. Таким образом, принципиальная симмет­рия — это фон, на котором возникает вектор биологической, физиологичес­кой и психической асимметрии. Кроме того, асимметрия мозга объясняется и необходимостью экономно расходовать нервную энергию, без дублирования высших функций.

В отношении живых организмов обычно рассматриваются два типа асим­метрий — структурные (морфологические, а для человека — антропологичес­кие) и функциональные, которые, в свою очередь, могут быть представлены неравномерностью или неравноценностью физиологической работы симмет­ричных органов либо несхожестью психического функционирования полу­шарий и периферических отделов парных анализаторов. Большинство иссле­дователей не признают существования видовой функциональной асимметрии полушарий животных и считают, что она присуща только человеку, а у живот­ных, включая приматов, латерализация функций индивидуальна и в значи­тельной мере обусловлена обучением. Анатомические, экспериментальные и бытовые данные говорят о том, что кортикальная асимметрия у человека про­является главным образом в тех функциях, которые приобретаются в течение длительного периода в детстве и имеют социальную значимость.

Морфологическими и функциональными предпосылками оценки про­странственно-временной структуры, как для общего отражения условий, так и для организации в них поведения, является наличие минимум двух отража­ющих аппаратов, обеспечивающих количественные различия в приеме одних и тех же компонентов объективной реальности. Для любой локализации как процесса и результата необходима, как известно, помимо источника раздра­жения, еще и фиксация начала отсчета (нулевая координата), по отношению к которой и происходит оценивание (в отношении времени точкой отсчета становятся прошлое, настоящее или будущее). Именно разница в информа­ции от двух источников становится основой ориентации в пространстве.

Для реализации этого принципа относительности в эволюции сформиро­вались парные, специализированные, достаточно независимые, но модально однородные анализаторные системы с их периферической и центральной ча­стями. На их базе позднее, уже под влиянием социального фактора и совер­шенствования материальной структуры нервной системы, у человека возни­кают ВПФ, фило- и онтогенетически, а также процессуально зависимые от возникших на более ранних этапах механизмов отражения. Интересно отме­тить, что у животных асимметрия чаще всего обнаруживается в строении звуковоспринимающих органов и в строении и функциях анализирующих звуковую информацию ядрах мозга. Она обычно встречается у животных с осо­бенно тонким, изощренным слухом.

Отличительной чертой собственно человеческого поведения и его морфо­логических предпосылок является исключительная сложность и дифференцированность их реализации, невозможные без учета очевидной асимметрии предметной организации пространства и, по-видимому, времени. В анатоми­ческой структуре организма и его высшего управляющего органа — мозга — подобная реальная асимметрия, сопряженная с активным и целенаправлен­ным поведением человека, отразилась в качественно новой по сравнению с более ранними этапами эволюции форме — асимметрии самих отражающих инструментов и их центрального представительства — коры полушарий.

Полный баланс между парными органами и полушариями мозга человека нецелесообразен как по филогенетической причине, так и в онтогенетичес­ком аспекте. «Два мозга» обеспечивают возможность выбора по крайней мере из двух тактик или стратегий именно той, которая оказывается наиболее адек­ватной в процессе актуального отражения или адаптивного преобразования внешней среды. Регулярный успех одной или другой тактиками решения за­дачи ребенком в его конкретных жизненных условиях приводит к закрепле­нию превалирующей роли тех или иных мозговых механизмов, функционально связанных с правым или левым полушариями. Важным доказательством ран­ней специализации полушарий мозга являются анатомические данные — из­мерения мозга плодов и новорожденных показали, что кора головного мозга асимметрична еще до рождения.

Эти исследования дают все основания для постановки вопроса о значе­нии структурных различий правого и левого полушарий в феноменологии функциональной асимметрии. Среди эволюционно развившихся структур­ных асимметрий самого мозга наиболее заметно увеличение размеров бо­розд и площади коры в левом полушарии. В частности, было обнаружено, что длина и ориентация сильвиевой борозды на правом и левом полушариях неодинаковы, а ее задняя часть, входящая в зону Вернике, существенно боль­ше слева. Клеточная организация этой области, будучи весьма характерной именно для человека, латерально различается не только у взрослых людей, но и у человеческого плода. Протяженность этой области в левом полуша­рии взрослого индивида в несколько раз больше, чем в правом, причем у плода наблюдается ее преимущественное развитие также с левой стороны. Вместе с тем размеры угловой извилины, то есть ассоциативной зоны, боль­ше в правом полушарии.

С помощью компьютерной томографии, позволяющей реконструировать картину мозга в различных сечениях, были увидены характерные отклонения от билатеральной симметрии. У правшей правая лобная доля обычно шире, чем левая, но зато левая теменная и затылочная доли шире, чем правые. Внутренняя поверхность самого черепа сильнее вдавлена в правой лобной и левой затылоч­ной областях в соответствии с этими выпуклостями (Д. Хьюбел [D. Hubel]).

Существенные асимметрии в пользу большего размера базальных гангли­ев, структур лимбической системы, промежуточного мозга были обнаружены в отношении правого полушария. Имеются и сведения о различиях в нейро­химическом составе полушарий, описаны морфологические асимметрии по организации афферентных входов в кору, по латерализации симпатического и парасимпатического отделов периферической нервной системы. Левое по­лушарие у детей значительно в большей степени заинтересовано в специали­зации очага поражения, а правое в этом отношении менее дифференцировано.

При наличии одной и той же конечной задачи формируются различно ори­ентированные функциональные психофизиологические блоки ее реализации, относительно привязанные к одному из специализирующихся половин моз­га. Однако наиболее адекватное и полноценное решение задачи активного приспособления осуществляется лишь при скоординированном во времени взаимодействии этих механизмов, то есть при взаимосвязанной работе обоих полушарий.

Исследованиями последних лет показано, что в раннем детстве между ро­лями двух полушарий в обеспечении доминирующих на данном сенситивном периоде функций существуют сложные динамические, возможно конкурент­ные отношения, развивающиеся во времени и приводящие в итоге к тому или иному типу функциональных взаимозависимостей, которые наблюдаются у конкретного взрослого человека. Вершиной психической проекции межполушарной асимметрии на ВПФ является тип личности, в котором одновре­менно реализуются и горизонтальные (право-левые, переднезадние), и вер­тикальные (корково-подкорковые) взаимодействия.

Асимметрия мозга может быть представлена и как проявление его функ­циональной зрелости. Она нарастает в раннем онтогенезе (обеспечивая нор­мальное психическое развитие ребенка или нарастание асимметрии его психики), достигает максимума к зрелому возрасту (определяя предельную эф­фективность деятельности для данного человека) и нивелируется в позднем возрасте, когда происходит снижение психической асимметрии, в известной мере сопровождающей психическое старение.

По некоторым данным, созревание правого полушария идет более быст­рыми темпами, чем левого, и поэтому в ранний период развития его вклад в обеспечение психологического функционирования превышает вклад левого полушария (проявление гетерохронии). Поэтому оценка некоторыми иссле­дователями ребенка до 9—10 лет как правополушарного существа не лишена оснований, так как соотносится с определенными особенностями психичес­кого развития детей до этого возраста: непроизвольностью, невысокой осоз­нанностью поведения, эмоциональностью, непосредственностью, целостно­стью и образным характером познавательной деятельности.

Большое количество исследований посвящено связи функциональной асимметрии мозга с половым диморфизмом (различиями), причем многие авторы сходятся во мнении, что латерализация функций у женщин менее вы­ражена, возможно, вследствие различной функциональной организации по­лушарий. Существующие данные о половых различиях в скорости созревания полушарий мозга говорят о том, что у мальчиков к моменту рождения более зрелым является правое полушарие, а у девочек — левое (этим отчасти объясняется и лучшее развитие речевых функций у девочек). Есть наблюдения, сви­детельствующие о том, что левое полушарие девочек и развивается быстрее, чем у мальчиков (это становится заметно уже к двум годам), и тормозит спе­циализацию правого, что неблагоприятно отражается на творческой актив­ности личности.

С указанными взглядами на половозрастные особенности межполушарной асимметрии согласны не все исследователи этой проблемы. По другим науч­ным материалам, в среднем у мальчиков уже к 6 годам начинает устанавли­ваться полушарная специализация, а у девочек развитие этой особенности часто задерживается до 12 лет. Меньшая степень функциональной межполу­шарной асимметрии у девочек по сравнению с мальчиками обусловливает определенную пластичность мозга и больший резерв компенсаторных возмож­ностей при поражении его систем, обеспечивающих высшую психическую деятельность.

Несмотря на то что в процессе онтогенеза левое полушарие мальчиков дозревает медленнее, но у взрослых мужчин, как считает ряд авторов, сознание в большей степени «левополушарное». Считается, что тип полушарного доминирования у мужчин является устойчивым и сохраняется в раз­личных жизненных ситуациях. С позиций теории пола, более асимметрич­ный мозг у мужчин означает, что эволюция идет от симметрии к асимметрии (В. А. Геодакян).

Исследование подростков достоверно подтверждает увеличение числа правополушарности в период полового созревания. Особенно ярко эта зависи­мость проявляется у мальчиков, она сопровождается ослаблением вербаль­ных функций и снижением успешности в обучении. Есть экспериментальные данные, что в пубертатный период вообще наблюдается инверсия (здесь: об­ратное соотношение) межполушарной асимметрии, максимум которой отме­чается у девочек в 13, а у мальчиков в 14 лет.

Асимметрия в церебральной организации мужчин и женщин в разных об­ластях мозга неодинакова. У взрослых мужчин процентное содержание серо­го вещества в левом полушарии выше (за исключением центрально-теменной области), чем в правом. Разница особенно хорошо выражена в лобной и прецентральной областях. У женщин процентное содержание белого вещества симметрично. Была найдена большая величина мозолистого тела у леворуких и амбидекстров в сравнении с праворукими, а также больший размер задней части мозолистого тела у праворуких женщин по сравнению с мужчинами, в то время как передний отдел у мужчин был больше, чем у женщин. Различия корковых структур в левом и правом полушариях мозга описаны при приме­нении анатомического метода и магнитно-ядерного резонанса в височной области, а также в лобной и затылочной областях мозга мужчин и женщин с более сильно выраженной латерализацией у мужчин.

Показано, что у мужчин значительно чаще встречаются выраженные афа­зии и апраксии при поражении задних, а у женщин, наоборот, передних отде­лов левого полушария. Если исходить из того, что относительно большее на­рушение функций должно наблюдаться при локальном левополушарном повреждении (так как возможностей для функциональной компенсации де­фекта за счет структур сохранного контралатерального правого полушария в такой системе существенно меньше), то данные факты могут свидетельство­вать об относительно большей латерализованности у мужчин задних (височно-теменных), а у женщин — передних (лобно-центральных) корковых сис­тем регуляции речи и произвольных действий (А. В. Елисеев и др.).

Существует и ряд исследований, показывающих различия в распределении многих биологичски активных веществ.

Как полагает Н. Гешвинд [Norman Geschwind, 1982], за возможные разли­чия в строении мозга у мужчин и женщин ответственен тестостерон (половой гормон), который влияет на скорость пренатального роста полушарий разви­вающегося мозга. Высокое содержание тестостерона в период внутриутроб­ного развития, по мнению Гешвинда, замедляет рост левого полушария у муж­ского плода по сравнению с женским и способствует относительно большему развитию правого полушария у лиц мужского пола. Если в левом полушарии развивающегося мозга замедляется процесс миграции нейронов к местам их окончательной локализации, а значит, и установление необходимых связей, то подобная задержка может приводить к леворукости, которая, будучи до­вольно редким явлением, все же гораздо чаще встречается у мужчин.

Если представление о тормозящем влиянии тестостерона на развитие ле­вого полушария верно, то оно позволяет объяснить возможные половые раз­личия в асимметрии мозговых полушарий.

12.2. ПРОБЛЕМА ПОЛУШАРНОЙ ДОМИНАНТНОСТИ

Наиболее ранними источниками сведений о специализации полушарий были наблюдения над больными с очагами разрушений в правом или левом полушарии во время их лечения, начиная еще с XVII в. Развитие научных пред­ставлений о функциональной асимметрии мозга человека в истории нейро­психологии связано с именем французского провинциального врача Марка Дакса, который в 1836 г. привел наблюдения 40 больных с повреждениями мозга, сопровождавшимися снижением или потерей речи. Они вызывались только дефектами со стороны левого полушария. Значение этих наблюдений не было оценено по достоинству, и лишь почти 30 лет спустя внимание к не­равноценности работы полушарий было вновь инициировано исследования­ми хирурга П. Брока, который в 1861 г. представил мозг умершего больного, страдавшего расстройством речи, также вызванным повреждением левого полушария. Это явилось серьезным аргументом в пользу того, что даже рас­стройства ВПФ в морфологическом пространстве мозга могут обусловливать­ся различной локализацией очага поражения. Известный английский невро­лог Джексон так писал по этому поводу: «Два полушария не могут быть простыми копиями, если лишь повреждения одного из них приводят к потере речи». Позднее было показано, что и наиболее дифференцированные формы поведения, а также расстройства сложных форм движений (апраксии) также связаны с левым полушарием.

Концепция доминантности полушарий, согласно которой при решении всех гностических и интеллектуальных задач ведущим у правшей является левое полушарие, а правое оказывается относительно пассивным (субдоми­нантным), существовала почти столетие. Исследованию именно левого (до­минантного) полушария было посвящено большинство научных работ, направ­ленных на изучение последствий локальных поражений мозга. Но постепенно накапливались и данные, что представления о правом полушарии как второ­степенном или зависимом научно несостоятельны. В первой трети XX в. ста­ли появляться сведения об отличиях в результатах выполнения психологичес­ких тестов больными с поражениями правого и левого полушарий, в частности с повреждениями правого полушария стали связываться некоторые виды аг­нозий, была установлена особая роль правого полушария в формировании и реализации музыкальных способностей.

Межполушарная асимметрия является лишь частным случаем межполушарного взаимодействия. Первая информация о роли парного взаимодей­ствия полушарий в связи с дефектами мозолистого тела была получена X. Липманном еще в 1908 г. После того как для лечения больных эпилепси­ей с 1962 г. Р. Сперри [Roger Walcott Sperry] и М. Газзанига [Mikle Gazzmaniga] и др. начали осуществлять операции по комиссуротомии (перерезке мозо­листого тела — центральной структуры, участвующей в процессах взаимо­действия левого и правого полушарий), в результате исследований потерь от несогласованной работы половин мозга стало ясно, что правое полушарие обладает «собственными» высшими гностическими функциями, наиболее заметные из которых — обработка информации, связанной с пространствен­ными характеристиками и «эмоциональность». Иллюстрацией исключения из совместной работы мозга правого полушария стал появлявшийся в ре­зультате комиссуротомии синдром расщепленного мозга, помимо других, вклю­чающий следующие симптомы:

□ нарушение координации движений, в которых участвуют две конечности;

□ игнорирование левой половины тела и половины зрительного поля;

□ невозможность прочесть слова или назвать предметы, предъявляемые в правое полушарие (или одному правому глазу) — аномия;

□ нарушение письма и конструктивной деятельности одной рукой, при которых письмо может осуществляться только правой, а рисование толь­ко левой рукой — дископия-дисграфия.

Частичные комиссуротомии показали, что передняя часть мозолистого тела отвечает за передачу соматосенсорной информации, а задняя его треть, назы­ваемая сплениум (splenium), переносит зрительную информацию.

Стойкость эффектов, вызываемых повреждениями мозолистого тела, нео­динакова. Полная его перерезка сохраняет симптомы расщепленного мозга на протяжении многих лет после операции. При частичном повреждении комиссуральных волокон нарушения межполушарного взаимодействия обна­руживают довольно быстрое обратное развитие — от 1 до 6 недель. Напри­мер, вербальная оценка тактильных стимулов, наносимых на левую полови­ну тела, нормализовалась через 7—10 дней. Игнорирование левой половины зрительного поля исчезало через 2—3 недели. Обратную динамику претерпе­вал и синдром дископии-дисграфии. Характерно при этом, что восстановле­ние письма левой рукой происходило быстрее, чем восстановление способ­ности выполнять рисунок правой. Неодинаковая скорость обратного развития отдельных симптомов межполушарного взаимодействия свидетельствует о том, что различия между передним, средним и задним отделами мозолистого тела имеют не только специфический, но и нейродинамический характер (Л. И. Московичуте и соавт.). Результаты 30-летних нейропсихологических ис­следований последствий операций по рассечению мозолистого тела, сделанных Сперри, выявили у таких пациентов низкие показатели по экспрессивной речи, трудности в конструктивном праксисе, но эти нарушения не позволили гово­рить о существовании феномена «расщепленного мозга» через столь длитель­ный срок. Вероятно, информация становится доступной для обоих полушарий благодаря неразделенным комиссурам, расположенным в глубоких областях мозга (включая ствол мозга).

При поражении мозолистого тела в детстве синдром расщепленного мозга не возникает, что объясняется морфологической и функциональной незрело­стью структур, объединяющих левое и правое полушарие.

Существенный вклад в понимание межлолушарного взаимодействия и спе­цифики роли каждого полушария дают и традиционные клинические наблюде­ния — еще в 1948 г. М. С. Лебединский перечислял характерные для правополушарной патологии явления: астереогноз, нарушения восприятия собственного тела, изменения личности, сновидные и деперсонализационные явления, оп­тические агнозии, исчезновение произвольного двигательного компонента психических процессов, эйфория, дезориентированность и анозогнозия. С тех пор спектр симптомов, связанных с дефектами работы двух гемисфер, значи­тельно расширился.

Помимо исследований эффектов расщепленного мозга и «естественных» патологических явлений в клинической нейропсихологии для оценки нерав­ноценности работы полушарий используют наркоз одного из полушарий пу­тем введения снотворного в соответствующую сонную артерию (проба Вада), угнетение одного из полушарий с помощью унилатерального применения электрического тока (с терапевтической целью вызывающего судорожный припадок), запись биотоков мозга (ЭЭГ) при решении разнотипных задач, запись кровотока в полушариях, регионально увеличивающегося при усиле­нии активности какого-либо участка мозга, функциональные пробы, оцени­вающие асимметрию в работе рук и анализаторных систем, клинические данные, полученные при анализе очаговой патологии, результаты нейропсихологического тестирования больных с односторонней нейромозговой пато­логией, различия в биохимических показателях и чувствительности к фарма­кологическим препаратам и т. д.

Исследования последних десятилетий показывают, что проблема доми­нантности полушарий в том виде, как она существовала и интепретировалась раньше, трансформировалась в проблему равноправного по важности межполушарного взаимодействия, в котором одно из полушарий в конкрет­ных обстоятельствах принимает на себя исполнение какого-то сегмента сто­ящей задачи.

Среди большого числа работ, посвященных проблемам межполушарной асимметрии, отслеживается два уровня анализа представляемых данных. В одной части случаев предметом исследования становятся собственно моз­говые механизмы, предопределяющие те или иные асимметрии, а в другой части — рассматриваются хорошо внешне идентифицируемые результаты и феномены этой асимметрии.

12.3. СЕНСОРНЫЕ АСИММЕТРИИ

Установлено, что на первом году жизни работа всех парных анализатор­ных аппаратов более или менее симметрична. Начиная со второго полугодия, отмечается переход от неустойчивой симметрии к неустойчивой асиммет­рии, но без какого-либо преобладания лишь одной из сторон. В преддошкольном и дошкольном возрастах постепенно усиливаются и развертыва­ются различные виды функциональных асимметрий. Однако они подвижку и сменяют друг друга, не образуя прочного стереотипа. В школьном возрасте положение меняется в отношении функций, включенных в системы зри­тельно-моторной координации. Но и в этот период жизни пока не обнару­живается того глобального правшества, которое характерно для психомото­рики и речи. Смена некоторых доминантностей может происходить еше в 14—15 лет.

Зрение.Исследования показали, чточисло и локализация палочек и кол­бочек в левой и правой сетчатках может различаться, причем подобная асим­метрия имеет индивидуальный характер. Поле зрения глаза, имеющего в целом большее число рецепторов, является ведущим, поскольку из него поступает большее количество информации. Для зрительного анализатора подобная асимметрия фиксируется приблизительно в 90% случаев. Преобладание пра­вого глаза (по установлению оси зрения) встречается у 62% обследованых Ведущим глазом цвет воспринимается сразу, а неведущим — с увеличенным латентным периодом. Прицеливание лучше обеспечивает правый глаз, у не:: же шире поле зрения. В связи с асимметрией зрения отмечаются так называемые эффекты живописи: восприятие диагонали как подъема или спуска в за­висимости от угла картины, из которого она начинается, различия в субъек­тивной оценке тяжести объекта (больше при локализации в правом верхнем углу) и т. п. Эти феномены в целом объясняются различным субъективны у значением полей зрения.

Слух. При изучении электрической активности мозга младенцев в возрас­те от одной недели до 10 месяцев было обнаружено, что, в отличие от словес­ных сигналов, ответ на музыкальный аккорд или краткий шум оказывался более выраженным в правом полушарии. Другие экспериментальные работы продемонстрировали предрасположенность левого полушария к усвоению речи уже к моменту появления ребенка на свет. Эти данные позволяют поста­вить вопрос о соотношении приобретенных и врожденных лингвистических способностей человека на структурной основе — при изучении данных, полу­ченных в пре- и постнатальном онтогенезе.

Острота слуха выше у левого уха, а более полноценное воспроизведение вербального материала и более точная пространственная локализация источ­ника звука регистрируются справа. Это явление, как уже указывалось, было названо эффектом правого уха. Частично он объясняется различиями в дис­танции прохождения звукового сигнала, вначале направляющегося в контра-латеральное полушарие с учетом левостороннего доминирования корковых полей, обрабатывающих фонематический ряд речи. В онтогенезе различие восприятия вербального материала правым и левым ухом выявляется уже у детей с 4-летнего возраста, причем раньше у девочек, чем у мальчиков. Осо­бенно это феномен выражен между 5 и 12 годами и зависим от интенсивности речевой стимуляции в раннем детстве. До восьми лет острота слуха у мальчи­ков в среднем выше, чем у девочек. Есть многочисленные указания на слабую выраженность асимметрии слуха у леворуких.

Осязание. Вотличие от бинокулярного и бинаурального восприятия со­здание бигаптического («двуручного») единого образа затруднено. Испытуе­мые говорят о борьбе двух одновременно создающихся образов от правой и левой сторон ощупываемой фигуры, как бы раздваивании и распаде целост­ного представления на две плохо совместимые части. При ощупывании двумя руками 80% испытуемых отмечают субъективную трудность для левой руки. Правая рука характеризуется более высокой различительной чувствительнос­тью в познании предметно-пространственных свойств ощупываемых объек­тов, но время опознания одной рукой лучше для левой.

На левой руке болевая, вибрационная и температурная чувствительность выше. На правой лучше кинестетическая. Асимметрия тактильных способно­стей возникает уже у детей. Здоровые дети 10—11 лет правой рукой лучше рас­познают буквы, а левой — фигуры, глухие от рождения — наоборот.

Обоняние.Эта сенсорная модальность изучена недостаточно, но ряд иссле­дований показывает, что левая сторона носа более чувствительна к запахам приблизительно у 70% взрослых, а у детей половины носа функционально примерно равны. Существует предположение, что вся обонятельная инфор­мация анализируется правым полушарием, а левое полушарие обработкой информации этой модальности вообще не занимается.

Вкус.У большинства людей на левой половине языка больше вкусовых со­сочков, и она более чувствительна к вкусовым раздражителям, чем правая. Вкусовые галлюцинации, сочетающиеся с обонятельными обманами, неред­ко возникают у больных с поражением височных отделов правого полушария.

12.4. ГНОСТИЧЕСКИЙ УРОВЕНЬ ФУНКЦИОНАЛЬНЫХ АСИММЕТРИЙ

Помимо сенсорных различий, составляющих нижний этаж асимметрич­ной обработки получаемой из внешней среды информации, нейропсихоло­гия располагает многочисленными фактами неравноценности и неравномер­ности ее преобразований на более высоких уровнях — в центральных корковых аппаратах двух полушарий. Специальные исследования этой проблемы в оте­чественной нейропсихологии были предприняты Э. Г. Симерницкой, Т. А. До­брохотовой, Н. Н. Брагиной и др. Наиболее полный обзор зарубежных работ по проблеме межполушарной асимметрии был произведен С. Спрингер, Г. Дейч [Sally P. Springer, Georg Deutsch].

Самым заметным и очевидным доминантным фактором левого полуша­рия, как уже указывалось, является его речевая специализация, где слова — это символы, не имеющие прямой связи с обозначаемыми объектами, а грам­матика их связей формируется как логически организованная структура. Эти вербально-логические отношения, отражаемые левым полушарием, с одной стороны, могут характеризовать связь прошедших и будущих событий, а с дру­гой — предметы, пространственно удаленные от воспринимаемой в данный момент ситуации, то есть это полушарие способно выявлять отношения, ко­торые не могут быть представлены перцептивно.

Основной функцией правого полушария является обработка сенсорных импульсов, их различных комплексов и сочетаний, поступающих через ана­лизаторы и дающих представление о конкретных образах и пространствен­ных отношениях в окружающем мире, не связанных с вербально-логическими кодами.

Одними из первых таких исследований стали работы Д. Кимуры, показав­шие разную роль левого и правого полушарий в обработке воспринимаемой на слух информации. Было установлено, что левое полушарие более эффективно участвует в процессах восприятия вербальных стимулов (слов, цифр, слогов, фраз, речи), тогда как правое полушарие эффективнее участвует в процессах восприятия невербальных стимулов (мелодий, звуков окружающей среды).

Реальная картина межполушарной асимметрии носит сложный характер, не ограничивающийся только «левой» локализацией речевых функций. Так, в «вербальном» левом полушарии были найдены механизмы зрительно-про­странственного преобразования информации при решении задач, требующих аналитических оценок, — осуществляя отображение пространства концепту­альными способами, левое полушарие способствует созданию обобщенного представления об объективных свойствах пространства. «Невербальное» пра­вое полушарие обнаруживает механизмы идеографического чтения без исполь­зования «звукового образа» слов, оно же играет и ведущую роль в процессах понимания слов, осуществляя переработку вербальных стимулов в условиях увеличения сложности и уменьшения времени предъявления материала.

Получены веские данные в пользу различных принципов и стратегий об­работки информации двумя полушариями. В частности, для зрительного ана­лизатора левое полушарие реализует классификационно-дискриминантный метод функционирования — вырабатывает решающие правила, позволяющие относить изображение к тому или иному ожидаемому классу. Процесс опоз­нания здесь направлен от общего к частному: сначала производится самая общая классификация, затем она становится более дробной по мере включе­ния новых разделительных признаков. Именно классификация образов в ле­вом полушарии, давая более обобщенное и символьно-знаковое отражение объектов окружающего мира, создает базис формирования понятийной речи как высшей формы абстрагирования. Левое полушарие играет ведущую роль в задачах, которые связаны с опознанием хорошо знакомых изображений, к какому бы классу эти стимулы ни принадлежали (слова, буквы, простые гео­метрические фигуры, знакомые лица). Высокая степень знакомства ребенка с алфавитом предъявляемых стимулов, возникающая в ходе обучения, является необходимым условием для формирования в левом полушарии той системы значимых признаков, которая позволяет ему выйти на качественно новый уро­вень решения задач.

Правое полушарие реализует структурный метод — описывает иерархичес­ки организованные в целостные структуры элементы изображения. Оно в пер­цептивном отношении ориентировано на трудноразличимые, малознакомые стимулы. При исследовании процессов зрительного опознания было проде­монстрировано, что правое полушарие дает вначале детальное описание изоб­ражения и только затем переходит к его обобщению. Поэтому левое полуша­рие при сравнении двух изображений быстрее устанавливает сходство, а правое — различия.

Оригинальные исследования межполушарных различий на модели воспри­ятия погоды по материалам различных живописных произведений обнаружи­ли, что роль правого полушария состоит в анализе структуры изображения, отборе значимых признаков и мгновенном синтезе целостного образа; в целе­направленности процесса опознания; в идентификации формирующегося образа с образами-эталонами. Правое полушарие ответственно за установле­ние адекватных смысловых связей между признаками изображения, а также между объектами действительности и формируемыми при опознании образа­ми. Иначе говоря, правое полушарие обеспечивает изоморфность отображе­ния объектов и внешнего мира, что имеет первостепенную биологическую важность для ориентировки в калейдоскопе постоянно меняющегося окру­жения. Левое полушарие вводит опознаваемый образ в широкие обобщенные классы явлений, соотносит с определенными схемами, обеспечивает логичес­кое осмысление ситуаций. Используя классификационный подход, левое по­лушарие оперирует логическими конструктами, схемами, символическими знаками (Н. Н. Николаенко, Т. В. Черниговская).

Показано, что при «выключении» зрительной зоны левого полушария вы­деление признаков предмета и их классификация осуществляются не по смыс­ловым, а по внешним признакам. При «выключении» симметричных зон правого полушария выделение и классификация признаков происходят по смыс­ловым признакам. Зарегистрированы и различия в восприятии глубины про­странства полушариями — при угнетении правого полушария все объекты воспринимаются пациентами смещенными в более дальнее пространство, а при угнетении левого — в более близкое. Определенные отличия были выяв­лены и при изучении восприятия объема. Оказалось, что правое полушарие воспринимает мир более стереоскопично, чем оно есть в действительности, а левое — менее стереоскопично (Л. Я. Балонов, В. Л. Деглин).