Обратная связь
|
ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРНИ СОВРЕМЕННОЙ ПЕДАГОГИКИ
Велико педагогическое наследие прошлого и настоящего. Порой теряешься от обилия имен великих педагогов, стараясь постичь суть их педагогического мастерства. Давайте познакомимся с тем, что не устарело, имеет свое продолжение и нашло развитие в наше время.
Известно, что в каждом деле есть свои основы, своя «школа». В фигурном катании — это обязательная программа, освоение и выполнение которой необходимо для каждого фигуриста. Лишь усвоив обязательную программу, спортсмен приступает к выполнению произвольной.
В нашем деле, в труде преподавателя, тоже есть своя «школа». Рассмотрим кратко историю становления педагогической школы: она уходит своими корнями в глубь веков до нашей эры, в средневековье, в XVIII—XIX вв. Начнем с Древней Греции.
1.1. Педагогика Древней Греции
Прежде всего остановимся на одной школе, охватывающей три поколения. Сократ, Платон, Аристотель — эти имена вам, конечно, знакомы.
Родоначальником педагогики Древней Греции совершенно справедливо считаетсяСократ. Он жил в 470/469-399 г. до н.э. в Афинах и известен как один из крупнейших философов своего времени, славился неотразимостью в споре, был первым космополитом, человеком мира, гражданином мира /I/. Будучи по профессии скульптором, Сократ имел много учеников, которых обучал не только ваянию, но и ведению диалога, полемике, беседуя с ними в процессе работы. Обладая прекрасным логическим мышлением, Сократ учил своих учеников логически мыслить (возьмем это себе на вооружение!).Он был страшным противником догматизма. Его девиз — все подвергать критическому анализу, т. е. думать и рассуждать, ничего не принимать на веру, во всем сомневаться (последнее было взято на вооружение К. Марксом).
Целью Сократа была борьба с софистами и воспитание молодежи. Слово «софист» происходит от греческого sophistes — «умелец, изобретатель, мудрец, лжемудрец». Софисты, с одной стороны, призывали изучать самого человека и его субъективные особенности, что само по себе хорошо и важно для воспитания молодежи, а с другой — занимались софистикой (от гр. sophistike — «умение хитро вести прения»), рассуждениями, основанными на преднамеренном нарушении законов логики. Вот этого-то и не мог терпеть Сократ. Он резко критиковал софистов за лжемудрствование, а заодно монархию и тиранию, аристократию и демократию, выступая против нарушения справедливости и воспитывая молодежь в том же духе. Естественно, это не нравилось власть предержащим. Сократа арестовали, заточили в тюрьму, хотели его казнить, но слишком многие ценили Сократа за его взгляды,
новый подход к воспитанию молодежи, и власти решили спровоцировать его самоубийство, Сократ принял яд. Так окончилась его плодотворная, но полная трагизма жизнь.
После Сократа не осталось ни одного письменного источника (он был, так сказать, педагогом-практиком), но остались его благодарные ученики, Платон и Ксенофонт, которые слушали и записывали произносимое им. Благодаря им мы получили представление о педагогических приемах Сократа.
Вот отрывок из «Воспоминаний о Сократе» Ксенофонта. К Сократу приходит юноша Эвтидем, желающий стать государственным человеком. Между ними происходит следующий разговор:
«Сократ:
— Ты стремишься к самой высокой и самой важной добродетели. Это — добродетель царей и называется царской добродетелью. Не думал ли ты, что можно быть справедливым, не будучи добрым?
Эвтидем:
— Разумеется, нельзя, точно так же, как без справедливости невозможно стать хорошим гражданином.
— А достиг этого? — спросил Сократ.
— Я думал, Сократ, что могу считаться справедливым нисколько не меньше, чем всякий другой».
Далее Сократ показывает, как ложь, обман в одних случаях может быть справедливостью, а в других — несправедливостью.
— Так вот, — говорит Сократ, — здесь напишем Д, а здесь А; затем то, что признаем делом справедливости, будем относить к Д, а что признаем делом несправедливости, — к А.
— Пиши, если считаешь нужным, — сказал Эвтидем.
Тогда Сократ, написавши, как сказал, спросил:
— Между людьми встречается ложь?
— Разумеется.
— Куда ее причислить?
— Конечно, к несправедливости.
— Обман также встречается?
— И очень.
— Его куда причислить?
— Тоже к несправедливости.
— Злоумышленность?
— Тоже.
— Продажу ближнего в рабство?
— Тоже.
— И к справедливости ничего не будет причислено?
— Да, и странно было бы, если бы было иначе.
— Теперь, если кто-либо, будучи избран в стратеги, обращает в рабство жителей враждебного, неприятельского города, скажешь ли ты, что он поступает несправедливо?
— Конечно, нет, — ответил Эвтидем.
— Не должны ли мы сказать, что он поступает справедливо?
— Разумеется.
— А если он во время войны с неприятелем прибегал к обману?
— Это также можно считать справедливым, — отвечал Эвтидем.
— А если бы он похищал и уносил их собственность, не было бы это справедливым?
— Конечно, было бы. Но я сначала думал, что "ты спрашиваешь меня об этом только по отношению к друзьям.
— Значит, все, что ты причислил к справедливости, должно быть причислено также к несправедливости?
— Кажется, это так, — сказал Эвтидем.
— Значит, — продолжал Сократ, — мы теперь, после такого распределения, сделаем вторичное различение, именно, что подобные действия в отношении врагов справедливы, а в отношении друзей несправедливы, и что в отношении последних следует поступать как можно добросовестнее?
— Несомненно.
— Если стратег, — продолжал Сократ, — видя малодушных солдат, сообщит ложные известия, будто приближаются союзники, и этой ложью прекратит малодушие, куда причислишь этот обман?
— Я полагаю, к справедливости. — А если кто обманет своего сына, нуждающегося в лекарстве и не принимающего лекарства, и даст ему лекарство под видом обычной пищи и этой ложью сделает сына здоровым, куда причислишь этот обман?
— И этот туда же.
— Еще, если кто в случае малодушия друга, опасаясь, чтобы он не покончил с собой, тайно унесет или вырвет меч или что-либо подобное, это куда причислить?
— И это, разумеется, к справедливости.
— Так ты говоришь, что и в отношении друзей не во всем следует поступать без обмана?
— Разумеется, не во всем. Но я переставлю сказанное, если это можно.
— Да, это гораздо лучше, чем поставить неверно. Но из двух человек, обманывающих своих друзей с целью вреда, который тебе кажется более справедливым: нарочно обманувший или ненарочно?
— Да я, Сократ, уже не полагаюсь на то, что отвечаю, ибо все прежде сказанное выходит совсем иначе, чем я думал раньше. Впрочем, я могу ска-
зать, что обманувший нарочно виновнее того, кто обманул ненарочно.
— Ты знаешь, что некоторых людей называют рабскими душами?
— Знаю.
— За мудрость или за невежество?
— Очевидно, за невежество.
— Но за невежество, например, в кузнечестве получают они это имя?
— Конечно, нет.
— А за невежество в плотничестве?
— И не за это.
— И за невежество в сапожничестве?
— Нет, ни за что подобное. Напротив, бывает очень много рабских душ из людей, знающих это.
— Следовательно, это название принадлежит таким людям, которые не имеют понятия о добром и справедливом?
— Я полагаю.
— Значит, мы должны всячески стараться не оказаться низкими душами» /2/.
Скажем Ксенофонту спасибо за то, что дал нам возможность побывать на беседе с Сократом.
Как видите, Сократ заставлял своего ученика развивать последовательно спорное положение и приводил его к осознанию абсурдности этого исходного утверждения. Затем наталкивал собеседника на правильный путь и подводил к выводам. Этот метод поиска истины и обучения получил название «сократический». Таким, на мой взгляд, не совсем благозвучным, он встречается в современной педагогической и методической литературе. Гораздо лучше, по-моему, назвать его «сократовским» или «методом Сократа».
Итак, главное в методе Сократа — это вопросно-ответная система обучения, сутью которой является обучение логическому мышлению. Думается, что и вы пользуетесь таким же методом обучения.
Одним из самых восторженных учеников Сократа был Платон (428 или 427-348 или 347 г. до н.э.). Он был философом, но внес большой вклад и в педагогику, написав множество сочинений в форме диалогов, причем беседу в большей части ведет Сократ /З/. Тяжело пережив смерть своего учителя, Платон уехал из Афин, посетил Кирену и Египет, Южную Италию и Сицилию, где общался с пифагорейцами. Вернувшись в Афины, Платон основал собственную школу, где читал ученикам лекции. Эта школа получила название Платоновской академии (слово «академия» происходит от имени мифического героя Академа, в честь которого была названа местность вблизи Афин, где Платон основал свою школу). Она сыграла видную роль в развитии античного идеализма, находясь под влиянием пифагореизма, значительно способствовала развитию математики и астрономии. Как видим, Платон пошел дальше своего учителя. Важным для нас является его педагогическая теория, в основе которой лежит идея: восторг и познание — единое целое, познание он не отделяет от любви, а любовь — от красоты. Вот вам и информация к размышлению. Да если учесть, что слово «школа» (в пер. с лат. и гр.) означает «досуг», а досуг связан всегда с чем-то приятным, то нетрудно догадаться, что же должно лежать в основе высшей и средней школы. Стоит и нам задуматься над тем, как сделать познавательный процесс во всех отношениях приятным и полезным для студентов.
Продолжателем педагогического наследия Платона стал его талантливейший ученик, философ и ученый Аристотель (384-322 г. до н.э.) /4/. С 367 года в течение 20 лет он был участником Платоновской академии, вплоть до смерти Платона. В 343 г. царь Македонии Филипп пригласил Аристотеля воспитывать своего сына Александра (Македонского), будущего великого завоевателя, который с 335 г. до н.э. захватил Грецию, Персию, Египет, Среднюю Азию, дошел до Индии, Пакистана и основал огромную империю со столицей в Вавилоне. В 335 г. до н.э. Александр Великий отправился завоевывать страны, а Аристотель вернулся в Афины и создал там Ликей /5/, так называемую перипатетическую школу (от гр. peripateo — «прохаживаюсь») /б/. Аристотель имел обыкновение во время чтения лекций прогуливаться в ликее со своими слушателями, отсюда и название. Написав трактаты по философии, физике, биологии, этике, социальной политике, истории, искусству поэзии и риторике, Аристотель охватил почти все доступные для его времени отрасли знаний. Как видим, он был эрудированным ученым, поэтому неудивительно, что в его школе речь шла прежде всего об общей культуре человека. Он внес много нового в педагогику: впервые в истории педагогики ввел возрастную периодизацию;
рассматривал воспитание как средство укрепления государства (как современно это звучит!); считал, что школы должны быть только государственными, и в них граждане, исключая рабов (он ведь дитя своего времени), должны получать одинаковое воспитание. Семейное и общественное воспитание он рассматривал как части целого.
Главное в его системе — природолюбие. Имея двадцатилетний опыт участия в Платоновской ака-
демии, большой жизненный опыт естествоиспытателя, биолога, будучи страстным и увлеченным натуралистом, «любя природу, осмысливая отношения человека к ней, выводя их на уровень философских обобщений, он закладывал основы природосообразности образования» /7, с. 80/, принцип, который дошел до нашего времени, естественно, в преобразованном виде. «Сегодня мы ратуем за экологизацию всего процесса воспитания. Стремимся, чтобы чувство природы закладывалось в каждом еще со школьных лет, а то и с самого раннего детства. Но у Аристотеля это уже было» /7, с. 80/.
Большое внимание Аристотель уделял нравственному воспитанию, считал, что «из привычки так или иначе сквернословить развивается склонность к совершению дурных поступков». (Не мешало бы знать это нашим студентам. Как считаете?) В целом, он рассматривал воспитание как единство физического, нравственного и умственного, причем по его мнению, «физическое воспитание должно предшествовать интеллектуальному» /7/.
Итак, Сократ, Платон, Аристотель — представители трех поколений одной школы (школы-досуга), в основе которой был заложен принцип свободного общения учителя и учеников в неформализованной обстановке.
Однако сведения о педагогике Древней Греции будут неполными, если умолчать о спартанском воспитании. О нем вы, конечно, слышали еще в школе. Благодаря Плутарху (ок. 46 — ок. 127 г.), выдающемуся греческому писателю той эпохи, когда Греция находилась под римским владычеством, до нас дошла научно восстановленная им картина воспитания в Древней Спарте (VI—I вв. до н.э.). Он известен, главным образом, сравнительным жизнеопи-
санием знаменитых людей Греции и Рима. Стремясь утвердить свои идеалы, Плутарх искал образцы в истории. Он обратил внимание на то, что правители Спарты придавали большое значение рождению здоровых детей. Так, Ликург постановил, чтобы «...девицы также упражнялись в беге, в борьбе, в бросании диска и копья, чтобы их тела были сильны и крепки и чтобы такими же были рождаемые ими дети». «Воспитание ребенка не зависело от воли отца — он приносил его к старшим членам филы, которые осматривали ребенка. Если он оказывался сильным и пропорционально сложенным, его отдавали на воспитание отцу..., а слабых и уродливых детей кидали в пропасть возле Тайгейта» /2, с. 9/.
«Спартанские дети не имели купленных или нанятых «дядек», и родители не могли воспитывать своих детей, как им хочется. Но все дети, которым только исполнилось 7 лет, собирались вместе и делились на агелы («кучка»). Они жили и ели вместе, приучались играть и проводить время друг с другом. Начальником агелы становился тот, кто оказывался понятливей других и более смелым в гимнастических упражнениях; остальным следовало брать с него пример и исполнять его приказания и беспрекословно подвергаться от него наказанию, так что школа была школой послушания. Старики смотрели за играми детей и нарочно доводили их до драки, ссорили их и при этом прекрасно узнавали характер каждого — храбр ли он, не побежит ли с поля битвы» /2, с. 10/.
В чтении и письме учились только самому необходимому, остальное — одна цель: беспрекословное послушание, выносливость и наука побеждать. Суровое воспитание: «Им наголо стригли волосы,
приучали ходить босыми и играть вместе обыкновенно без одежды. На 13 году они снимали с себя рубашку и получали на год по одному плащу. Их кожа была загорелой и грубой, они не брали теплых ванн и не мазалась маслом — только несколько дней в году позволялась им эта роскошь. Спали они вместе по «плам» (отделениям) и «агелам» на постелях, сделанных из тростника, который они собирали на берегах Еврота, причем рвали его руками, без ножа. Зимой клались под низ подстилки» /12, с. 10/.
«Старики выбирали себе «достойных юношей», наблюдали за ними, становились их наставниками. Воровство там процветало, но, главное, чтобы они не попадались. Хитрость высоко ценилась, «пища была всегда скудна» /2, с. 10/.
Из числа лучших, достойных граждан к ним «приставлялся еще другой воспитатель, «педоном». А сами старики выбирали из каждой агелы всегда самого умного и смелого, так называемого эйрена. «Двадцатилетний "Эйрен» начальствовал над своими подчиненными в примерных сражениях, дома же прислуживал за обедом». Эйрену разрешалось налагать наказания на детей, но в отсутствие мальчиков его самого подвергали наказанию, если он наказывал их слишком сильно или слишком слабо /2, с. 12/. Отсюда и пошло название «спартанское воспитание», оно стало нарицательным для обозначения строгого воспитания в суровых условиях. Кстати, в ряде школ и вузов Великобритании придерживаются до сих пор основных черт спартанского воспитания, не копируя его, но и не позволяя детям и студентам жить в роскоши, приучая их в учебном процессе к труду. Из спартанской школы они взяли главное: послушание, выносливость, науку побеждать.
Вот такова вкратце педагогика Древней Греции. Ее заслуга в том, что она заложила основы для формирования педагогической теории и практики обучения молодежи. Многое, как видим, в преобразованном виде сохранилось до сих пор.
1.2. Педагогика средних веков
Педагогика средних веков (XIV—XVI вв.), как и Древней Греции, характеризуется не созданием самостоятельных педагогических теорий, а использованием компонентов философских систем или проектов организации общества. Педагогические воззрения народов мира в эпоху средневековья находились под сильным влиянием религии. В Европе господствовало христианство, в Азии — ислам и буддизм. Все взгляды на воспитание развивались исключительно в рамках религиозной идеологии. Начетничество, зубрежка, схоластика, обучение не на родном, а на латинском языке — все это привело в конечном итоге к стремлению человеческой мысли освободиться от религиозных догматов. Не случайно в период средневековья появился интерес к самому человеку и его повседневной деятельности. Характерные для эпохи разложения феодального и зарождения капиталистического общества отношения отразились и на педагогических воззрениях. В различных по жанру сочинениях гуманистов эпохи Возрождения (Т. Мор, Т. Кампанелла, Эразм Роттердамский, Ф. Рабле, М. Монтень и др.) выдвигались идеи всестороннего и гармоничного развития духовных и физических сил человека, наблюдался отказ от религиозного в пользу светского
образования, стремление использовать культурное наследие античного мира и достижения бурно развивавшейся в тот период науки /б, с. 297, 298/.
Анализируя педагогику средневековья, можно сказать, что нам с вами нечего взять из опыта средневековой школы, а вот поучиться у известных гуманистов эпохи Возрождения их отношению к человеку и культурному наследию прошлого не помешало бы. Согласны?
В целом все, что было достигнуто в области педагогической мысли в Древнем мире и в средние века, привело постепенно к появлению теории образования и обучения — дидактике (от гр. didere — «учу» и didaktos — «поучительный»), которая занимается обоснованием учебных планов и программ, принципами, методами и организационными формами обучения, дидактическими средствами обучения, т. е. всем, что относится к учебному процессу.
1.3. Педагогическое наследие Я. А. Коменского
Вот мы и дошли до педагогики как целостной теории воспитания и обучения человека. Совершенно справедливо ее связывают с именем великого чешского мыслителя-гуманиста, выдающегося общественного деятеля, философа, лингвиста и историкаЯна Амоса Коменского (1592-1670). Это произошло в переходную от средневековья к новому
времени эпоху.
Заняться проблемами педагогики заставила Коменского сама жизнь, полная лишений и трагизма. Спокойно и счастливо он жил лишь в детстве, когда его заботливый отец прививал ему любовь к знаниями обучал его дома, как это было принято в
протестантских общинах. В 1604 г. умерли его родители и две сестры. Старшая сестра и опекуны мало о нем заботились, учиться приходилось урывками в братской школе. Только в 16 лет Коменский поступил в латинскую школу, где испытал все ее тяготы на себе. Проучившись там всего 2 года (1608—1610), он уже в то время пришел к грустным размышлениям (обратите внимание, ему было тогда 18 лет): «Меня печалило то, что людям (особенно моим согражданам) было скучно изучать науку» /8, с. 96/. В его книге «Лабиринт света и рай сердца» лирически слилось все, о чем он думал и что пережил: боль утраты, страстное желание помочь людям, упорная мысль о создании новой школы. В 1611 г. руководители протестантской общины Чешских братьев отправили его для подготовки к проповеднической деятельности в Пражский университет, но ректором там был католик, а католики, как вам известно, до сих пор являются противниками протестантов. Естественно, Ян Амос не был принят и отправился в Германию. Учился сначала в Хернборнской академии, затем около года в Гейдельбергском университете. В 1614 г. из-за болезни вынужден был прекратить учебу. Больной, без денег, он пешком возвращается на родину с твердым намерением служить своему народу. В 22 года начинает свою педагогическую деятельность в той же братской школе, где сам познавал азы грамоты. Будучи проповедником и одновременно учителем, он много занимался самообразованием, внимательно изучая педагогическое наследие Древнего мира, произведения гуманистов эпохи Возрождения (Т. Мор, Т. Кампанелла, X. Л. Вивес и др.), обобщая все положительное, что было достигнуто его предшественниками и современниками в области
методики обучения. В результате он создал стройную педагогическую систему, прогрессивную по своему основному содержанию. Его работы /9, с. 499/ опираются на многовековый опыт обучения детей и юношества. Дидактику он трактовал как теорию образования и обучения и как теорию воспитания. Причем именно Коменским была высказана мысль о непрерывности образования (сравните современный подход: учить не на всю жизнь, а через всю жизнь). Он разработал систему дошкольного и школьного обучения и воспитания, говорил о том, что в каждом государстве должны быть академии — высшие школы для молодежи с 18 до 24 лет, расширял и добавлял к ним «школы зрелого возраста и старости», в которых «преподает» сама жизнь» /9/.
Здесь мы пошли дальше Коменского, создав факультеты и Центры переподготовки и повышения квалификации преподавателей высших и средних специальных учебных заведений. Не так ли? Но в наше время до сих пор бытует мнение, что совершенствование человека прекращается вместе с окончанием его трудовой деятельности. Коменский же, занимаясь всю жизнь самообразованием, говорил о совершенствовании человека и в старости.
Над своим капитальным трудом «Великая дидактика» Я. А. Коменский работал с 1627 по 1638 г. /10/. Века не состарили ее, а приблизили к нам в период реформы средней и высшей школы. Не случайно в 1982 г. в издательстве «Педагогика» появились «Избранные сочинения» Я. А. Коменского, куда включена «Великая дидактика». Прикоснемся к ней и мы.
Права М. Шагинян, делая вывод, что многое произошло из его дидактики: «...современная школа,
всеобщее образование (без различий наций, класса, пола), метод наглядного обучения, звуковой метод, преимущество родного языка перед иностранным, режим и порядок школьного образования, значение физических упражнений, обязательность музыки в числе школьных предметов, чередование занятий и отдыха, сад или площадка при школе и целый ряд других практических вещей — все это выросло из дидактики Коменского, всем этим человечество обязано ему» /II, с. 426/. Нельзя не согласиться с М. Шагинян, что «Великая дидактика» является «краеугольным камнем педагогической мысли» /II, с. 429/.
Метод учения, который предлагал Коменский, в отличие от схоластической школы не отвращал детей от занятий, а должен был возбуждать в них радость, превращая овладение знаниями в приятное занятие, позволяя пройти путь к вершинам науки без трудности, скуки, окриков и побоев, как бы играя и шутя. Школа, по Коменскому, — дом радости. Его дидактика построена на принципе целесообразности и природосообразности (вспомните Аристотеля). Его девиз: никакого насилия над человеком! Он был убежден, подразумевая не только детей, но и студентов, что «академические работы будут продвигаться вперед легче и успешнее, ... если каждый посвятит себя тому виду занятий, к которому, как это можно заключить по верным признакам, его предназначила природа (выделено Коменским). Ибо по природным дарованиям один является музыкантом, поэтом, оратором, физиком и т.д., в то время как другие более склонны к богословию, медицине, юриспруденции. Именно здесь слишком часто делается ошибка, т.к. по своему произволу, не обращая внимание на природную склон-
ность, из каждого чурбана мы хотим сделать гения» /10, с. 460/.
А как современно звучат слова Коменского:
«...натуры высокоразвитые надо поощрять ко всему, чтобы не было недостатка в людях, получивших всестороннее образование и вполне обладающих мудростью.
Надо, однако, следить за тем, чтобы академии воспитывали только трудолюбивых, честных и способных людей (выделено Коменским). Они не должны терпеть лжестудентов, которые, подавая другим вредный пример бездействия и роскоши, расточают отцовское имущество и губят свои годы» /10, с. 461/. Вот вам еще один наказ из прошлого. У нас ведь тоже, к сожалению, встречаются способные лодыри. А слово «студент», между прочим, переводится с латинского как "усердно занимающийся». Стоит напомнить об этом некоторым студентам.
Не сомневаюсь, что каждому педагогу будет интересно и полезно прочитать «Великую дидактику» Я. А. Коменского. Содержание глав просто зовет нас ознакомиться с ней. Многое в «Великой дидактике» было поступком со стороны Коменского. Так, глава I называется «Человек есть самое высшее, самое совершенное и превосходнейшее творение» /10, с. 261/. Провозгласить такое в эпоху господства религии, когда человек считался плодом и сосудом греха, глубоко религиозному Я. А. Коменскому было нелегко, но истина, очевидно, для него была дороже. Далее три главы посвящены «приготовлению к вечности», в которую он верил. Но традиционное церковное утверждение человеческой греховности и ее искупления приобретает у Коменского гуманистическое содержание. Причем его гу-
манизм значительно отличается от гуманизма эпохи Возрождения. Если ее представители призывали к изучению человека и его качеств, то Коменский пошел дальше: он твердо верил в огромные творческие силы и способности человека, которые могут и должны быть развиты в процессе обучения и воспитания. (Опять актуальная мысль для нашего времени!) Посмотрите на его последующие главы:
V. Семена образования, добродетели и благочестия заложены в нас от природы.
VI. Человека, если он должен стать человеком, необходимо формировать.
VII. Формирование человека легче всего происходит в раннем возрасте. Оно даже в этом возрасте и может происходить.
VIII. Юношество должно формироваться совместно, и для этого нужны школы.
IX. Школам нужно вверять всю молодежь обоего пола.
X. Обучение в школах должно быть универсальным.
XI. До сих пор не было совершенных школ.
XII. Школы можно преобразовать к лучшему.
XIII. Основою преобразования школ является точный порядок во всем.
XIV. Точный порядок для школы следует заимствовать у природы.
XV. Основы для продолжения жизни.
XVI. Требования к обучения и учению, то есть как учить и учиться.
XVII. Основы легкости обучения и учения.
XVIII. Основы прочности обучения и учения.
XIX, Основы кратчайшего пути обучения.
XX. Метод наук в частности.
XXI. Метод искусств.
XXII. Метод языков. ХХШ. Метод нравов.
XXIV. Метод внушения благочестия.
XXV. Если мы желаем, чтобы школы были вполне реорганизованы на подлинных началах истинного христианства, должно или удалить книги язычников или, по крайней мере, пользоваться ими с большей осторожностью, чем это было до сих пор.
XXVI. О школьной дисциплине.
XXVII. О четырехступенном устройстве школ в соответствии с возрастом и успехами учащихся.
XXVIII. Идея материнской школы.
XXIX. Идея школы родного языка.
XXX. Очерк латинской школы.
XXXI. Об академии, путешествиях и коллегии света.
XXXII. О всеобщей совершенной организации школ.
ХХХШ. Об условиях, необходимых для практического применения этого всеобщего метода /10, с. 260, 261/.
В своей педагогической деятельности Я. А. Коменский пережил два периода: девизом первого было — учиться у всего, у каждой книги. Это был период «всеохватывающего образования», «пансофического» (от гр. софия — «мудрость», пансо-фия — «всемудрствование, всезнание»). Но затем он понял, что невозможно объять необъятное. Тогда наступил второй период его деятельности, период самоограничения, отбора самого необходимого материала, чтобы учить не пустому, а полезному. Важна была и остается его идея: «сообщить ученикам не отдельные, разрозненные знания, а систему зна-
ний, энциклопедию, которая могла бы связно удержаться в памяти, снабдить сведениями о самом основном в каждой науке и сделать учащегося универсально образованным человеком» /М. Шагинян, 11, с. 434/. Широко известны слова Я. А. Коменского: «Человек, обученный основательно, есть дерево, имеющее свой собственный корень, питающее себя собственным соком и поэтому постоянно растущее, приносящее плоды».
Стремясь оживить преподавание и вызвать у детей интерес к знаниям, Коменский написал ряд пьес на основе материала учебника «Открытая дверь к языкам». Эти пьесы вошли в его книгу «Школа — театр» или «Школа — игра». (Сравните наши ролевые и деловые игры!)
В Венгрии по приглашению царя Ракоци Коменский создает пансофическую школу (кабинеты физики, механики, естественноисторических наук, типографию, где он напечатал «Школа — театр»). Выступая за разгрузку учащихся, Коменский боролся не с количеством наук, а с методами их освоения. Он считал, «что все имеющее между собой связь должно быть преподаваемо одновременно, параллельно друг с другом» /10, с. 492/. (Сейчас мы это называем межпредметными связями.)
«Надо уметь отбирать только нужное», — вторит ему М. Шагинян /II, с. 437/. «Если из наших знаний исключить то, что менее необходимо, то у нас было бы в распоряжении по меньшей мере вдвое больше времени и мы затрачивали бы вдвое меньше труда», — это уже утверждение Коменского /10, с. 368/. Неправда ли, как своевременно звучат его рекомендации. Их можно бесконечно продолжать: «Все нужно преподавать основательно, кратко и убедительно... Все, что находится во взаимной
связи, должно преподаваться в такой же связи. Все должно вестись в неразрывной последовательности, так, чтобы все сегодняшнее закрепляло вчерашнее и пролагало дорогу для завтрашнего» /10, с. 367, 368/.
Трудно переоценить заслуги Я. А. Коменского в области педагогики. Уже при жизни он приобрел мировую известность как автор лучших учебников, которые использовались еще в XIX в. Он первый ввел принцип наглядного обучения, издав иллюстрированный учебник «Мир чувственных вещей в картинках» (1658). По этому учебнику учились Лермонтов, Пирогов, Герцен и многие другие известные люди не только в России, но и во многих странах Европы, признавая три источника познания:
чувства, разум и веру, Коменский главную роль отводил чувствам, при этом обучение и воспитание он рассматривал в неразрывном единстве.
«Я. А. Коменский оказал огромное влияние на развитие мировой педагогики и школьной практики. Многие его дидактические положения вошли в современную теорию обучения» /9, с. 499/. Хочется особо подчеркнуть, что, разрабатывая педагогическую систему дошкольного, школьного и академического обучения и воспитания, он прекрасно понимал, что обучение стоит денег, и поэтому обращался к власть предержащим с просьбой не жалеть средств на обучение молодежи и приводил слова отца протестантского движения М. Лютера: «Где на построение городов, крепостей, памятников, арсеналов расходуется одна золотая монета, там нужно израсходовать сто золотых монет на правильное образование одного юноши, который, возмужав, может показать путь другим ко всему честному; он имеет большее значение, чем блестящие дворцы,
груды золота и серебра, медные ворота и железные засовы» /10, с. 476/. Не мешало бы и нашим властям руководствоваться этим давним мудрейшим принципом. Согласны?
1.4. Педагогика XVIII-X1X вв.
Этот период дал тоже немало знаменитых представителей, внесших большой вклад в педагогическую науку. Остановимся лишь на немногих из них. Начало XVIII в. подарило миру французского философа-просветителя, горячего борца за просвещение народа Жан-Жака Руссо (1712-1778). Выходец из семьи часовщика, он служил лакеем, писцом, гувернером, учителем музыки, секретарем французского посольства в Венеции, был дружен с Дидро и другими просветителями, сотрудничал в энциклопедии, куда писал статьи главным образом о музыке.
Педагогические воззрения Руссо изложил в книге «Эмиль, или О воспитании». Она занимает промежуточное место между трактатом и художественным произведением. В ней он критикует книжный характер обучения, оторванный от жизни; предлагает учить тому, что ребенку интересно, чтобы ребенок был активным участником собственного обучения и воспитания. Интересна мысль Руссо о том, что даже положительное воспитание — это в какой-то мере насилие над личностью ребенка, а потому он призывал присматриваться к нему и доверять ребенку его самовоспитание. В своей книге Руссо не столько уделяет внимание образованию, сколько нравственному воспитанию, которое, есте-
ственно, не мыслит без религиозной основы. В отличие от Вольтера Руссо апеллирует не к просвещенному разуму, а к религиозному чувству, живущему, по его мнению, в сердце как внутренний голос совести. Он был ярым врагом догматизма и схоластики, поборником развития у детей самостоятельного мышления, настаивая на активизации обучения, его связи с жизнью, с личностным опытом ребенка, особое значение придавал трудовому воспитанию.
Педагогические и политические взгляды Руссо не нравились властям, поэтому, опасаясь ареста, он покинул Францию, пытаясь найти спокойствие на родине, в Женеве. Однако его преследовали не только французские католики, но и швейцарские протестанты. Зато идеи Руссо нашли благодарных поклонников в лице Д. Н. Фонвизина, Н. М. Карамзина, А. Н. Радищева, А. С. Пушкина, Н. Г. Чернышевского, А. И. Герцена, Л. Н. Толстого в России, а также И. Канта, И. Г. Фихте, И. В. Гёте, Ф. Шиллера и других знаменитых людей в Германии /12, с. 431/.
Идеи Руссо получили дальнейшее развитие и практическое воплощение в трудах великого швейцарского педагога-демократа Иоганна Генриха Песталоцци (1746-1827), который утверждал, что цель обучения — в развитии человечности, в гармоническом развитии всех сил и способностей человека. Он считал, что воспитание должно быть природосообразным: оно призвано развивать присущие человеческой природе духовные и физические силы в соответствии со свойственным ребенку стремлением ко всесторонней деятельности.
Главная заслуга И. Г. Песталоцци в том, что он один из основоположников дидактики начального
обучения. Его теория элементарного образования включает умственное, нравственное, физическое и трудовое образование, которое осуществляется в тесной связи и взаимодействии, чтобы в итоге получить гармонически развитую личность /б, с. 463/. Его идею развивающего обучения К. Д. Ушинский назвал великим открытием /13, с. 95/. Песталоцци разработал методику обучения детей счету, измерению и речи, расширил элементарное содержание обучения, включив в него сведения из геометрии, географии, а также рисование, пение и гимнастику. Песталоцци выступал за создание такой школы, которая «... удовлетворяла бы потребности народных масс, охотно бы принималась ими и была бы в значительной мере созданием их собственных рук» /14, с. 279/.
|
|