IV. Аффективный аспект сенсомоторных реакций

Познавательный аспект форм поведения состоит в их структурировании, а аффективный аспект — в их энергетике (или, как говорит П. Жане, в их «экономии»). Эти два аспекта являются одновременно неустранимыми, неразделимыми и дополнительными, поэтому вас не должно удивлять то, что между их соответствующими эволюциями наблюдается примечательное сходство. В общем, тогда как когнитивный схематизм переходит от первоначального состояния сконцентрированности на собственной деятельности к построению объективного и децентрированного окружающего мира, аффективность тех же сенсомоторных уровней происходит из состояния недифференцированности между «я», с одной стороны, и физическим и человеческим окружением, с другой, чтобы построить затем ряд

обменов между дифференцированным «я» и личностями (межличностные чувства) или вещами (интересы варьируются в зависимости от уровней).

Но изучать аффективность грудного ребенка гораздо сложнее, чем изучать его познавательные функции, т. к. велик риск чрезмерного и ошибочного сравнения с эмоциональностью взрослых. Большая часть известных работ имеет психоаналитическую природу, кроме того, в течение долгого времени исследователи ограничивались реконструкцией элементарных стадий, исходя из взрослой психопатологии. Благодаря работам Р. Шпица, К. Вольфа и Т. Гуэн-Декари психоанализ ребенка стал, напротив, экспериментальным, а благодаря изысканиям С. Эскалопа, основанным на психоанализе и теории Левена, он освободился от фрейдистских элементов и достиг уровня объективного анализа и проверки.

1. Исходный недуализм (однозначность). Эмоции, свойственные двум первым стадиям (I-II, § I), вписываются в контекст, уже описанный Ж. М. Болдуином под названием «недуализм», характеризующийся, и в этом нет сомнений, отсутствием самосознания, т. е. никакой границы между внутренним или пережитым миром и набором внешних реалий не существует. Впоследствии Фрейд говорил о нарциссизме, не отмечая в должной мере, что речь идет о нарциссизме без Нарцисса. Позднее Анна Фрейд уточнила это понятие «начального нарциссизма», т. е. первоначальной индифференциации между «я» и другим. Валлон описывает эту же индифференциацию в терминах симбиоза. Но важно заметить, что в той же степени, в которой «я» остается не осознающим самого себя, т. е. недифференцированным, любая эмоциональность имеет центром собственное тело и деятельность, поскольку только разделение на «я» и на «другого» или на «не-я» допускает существование эмо-циональной децентрации как познавательной функции. Поэтому суть понятия нарциссизм имеет значение только при условии уточнения того факта, что речь идет не о сознательной концентрации на «я», впрочем идентичной тому, чем оно станет после своего формирования, а о бессознательной концентрации через индифференциацию.

Учитывая вышеизложенное, можно сказать, что эмоции, наблюдаемые в недуалистическом контексте, изначально происходят от общих ритмов, соответствующих ритмам спонтанной и общей деятельности организма (§ I): чередование между состояниями напряжения и отдыха и т. д. Эти ритмы дифференцируются в поисках приятных стимулов и в тенденциях к избежанию неприятных.

Один из наиболее изученных симптомов удовлетворения — улыбка — имеет многочисленные интерпретации. Ш. Бюлер и Кайла видели в ней специфическую реакцию на человека. Но, с одной стороны, вначале физиологическая улыбка наблюдается после сосания, без всякого визуального стимула. С другой стороны, было отмечено очень раннее возникновение улыбок в присутствии движущихся объектов. Реакция на человеческое лицо была изучена посредством более или менее полных масок (глаза и лоб безо рта и т. д.), аналогичных «приманкам», которыми пользуются этологи школы Тинберга и Лоренца, чтобы изучить перцептивные пусковые механизмы (выключатели) врожденных механизмов. В этом отношении наблюдается ведущая роль глаз и верхней части лица, и некоторые авторы (Боулби) рассматривают эти стимулы как аналогичные наследственным выключателям (IRM)¹. Но, согласно Шпицу²

¹ IRM — innate releasing mechanisms.

² R. Spitz, Lapremiere annee de la vie de I'enfant; Genese despremieres relations objectales, Paris, 1958.

и Вольфу, более разумным представляется видеть в улыбке только знак узнавания комплекса стимулов в контексте удовлетворения потребностей. Таким образом, сначала ребенок не узнает «другого», но поскольку улыбка ребенка очень часто провоцируется, поддерживается, усиливается или бывает «ответной» на улыбку другого человека, она более или менее быстро становится инструментом обмена или подражания и, следственно, понемногу — средством дифференциации людей и вещей (первые долгое время являются лишь особо активными и непредвиденными центрами, ассимилированными в зависимости от собственных реакций без непосредственной дифференциации с вещами).

2. Реакции-посредники (промежуточные). В течение стадий III и IV мы наблюдаем, что по причине возрастающей сложности форм поведения увеличивается число психологических удовлетворений, добавляющихся к органическим удовлетворениям. Мы отмечаем возникновение новых состояний в присутствии незнакомого, все более и более дифференцированных по сравнению с состояниями, связанными со знакомым: волнение в присутствии лиц, посторонних среде (Шпиц), реакции на странность (чуждость) ситуаций (Мейли) и др., и более или менее значительную терпимость к стрессу, и эта терпимость возрастает, если конфликт происходит в контексте контактов, приятных в другое время.

Контакт с людьми становится все более и более важным, что обозначает переход от подражания к коммуникации (Эскалона). На самом деле, до того, как будут дополнительным образом построены «я» и «другой», так же как и их взаимодействия, мы присутствуем при выработке целой системы обменов благодаря имитации и чтению жестовых указателей и мимики. Ребенок реагирует на людей все более и более специфически, т. к. они действуют иначе, нежеливещи и т. к. они действуют согласно схемам, которые могут находиться во взаимосвязи со схемами собственного действия. Итак, рано или поздно возникает некая причинность, относящаяся к личностям в той степени, в которой они доставляют удовольствие, покой, оказывают поддержку, предоставляют безопасность и т. д.

Но важно понять, что комплекс этих эмоциональных изменений связан с общей структурализацией форм поведения. «Полученные мною факты, — заключает Эскало-на, — говорят о том, что процесс, предлагаемый Пиаже в качестве „познания", можно отнести ко всем адаптативным аспектам умственного функционирования: возникновение таких функций, как коммуникация, модуляция эмоций, контроль за возбуждением, возможность различать (разнообразить) реакции, некоторые аспекты объектных отношений, такие как идентификация, в любом случае являются результатом последовательных этапов сенсомоторного развития до того, как функции будут связаны с ego в более узком смысле»¹.

3. Объектные отношения. В течение стадий V и VI (с подготовкой на стадии IV) мы наблюдаем процесс, названный Фрейдом эмоциональным «выбором объекта», который он рассматривал как перемещение «либидо» с нар-циссического «я» на личность родителей. Сегодня психоаналитики говорят об объектных отношениях, и с тех пор, как Гартманн и Рапопорт настояли на автономии «я» по отношению к либидо, они понимают появление этих объектных отношений как отмечающее двойственный состав «я», отличного от чужого, и чужого, становящегося объектом эмоций. Ж. М. Болдуин уже давно настаивал на роли ими-

¹ S. К. Escalona, Patterns of infantile experience and the developmental process, ThePsychoanal. Study of the Child, vol. XVIII (1963), p. 198.

тации в выработке «я», что подтверждает связь и взаимное дополнение формирований ego и alter.

Проблема состоит в том, чтобы понять причины децен-трации эмоциональности на личности другого, одновременно отличной и аналогичной «я», раскрывающегося в связи с ней, происходящей на этом уровне развития, а главное — понять, каким образом осуществляется эта де-центрация. Мы предположили, что эмоциональная децен-трация связана с когнитивной децентрацией, не только потому, что одна доминирует, но поскольку обе осуществляются в соответствии с одним общим процессом. В той мере, в которой ребенок прекращает связывать все вокруг со своими состояниями и своей собственной деятельностью, чтобы заместить мир изменчивых картин без пространственно-временной устойчивости и внешней, или физической, причинности окружающим миром постоянных объектов, структурированным согласно групп пространственных перемещений и согласно объективированной и соотнесенной с пространством причинности, его эмоциональность будет также связана с этими постоянными объектами, располагаемыми в пространстве, и источниками внешней причинности, которыми становятся люди. Таким образом, составление объектных отношений находится в тесной связи со схемой постоянных объектов.

Эта гипотеза, очень правдоподобная, но тем не менее не доказанная, была проверена недавно Т. Гуэн-Декари¹. Канадский психолог, как мы видели (§ II), на 90 субъектах проверила регулярное развитие этапов формирования схемы объекта. На этих же субъектах она проанализировала эмоциональные реакции в зависимости от шкалы «объект-

¹ Th. Gouin-D&arie, Intelligence et affectivite chez lejeune enfant, Delachaux & Niestle', 1962.ных отношений» (наблюдаемая эволюция, таким образом, не вызывает сомнений, хотя и менее регулярна, чем эволюция когнитивных реакций). Эти два вида исследований позволили Т. Гуэн показать существование значимой связи между ними¹, поскольку этапы эмоциональности соответствуют в общих чертах у каждой группы субъектов этапам построения объекта².

Эти различные когнитивно-эмоциональные корреляции и межличностные взаимодействия определяют нюансы, которыми характеризуются реакции на госпитализм (психическое расстройство после длительного отрыва от дома). Под этим термином психоаналитики Шпиц, а затем Голдфарб, Боулби и др. подразумевают последствия разлуки с матерью, отсутствия матери и воспитания в приютах. Собранные факты показали существование систематических задержек (впрочем, избирательных) развития или даже остановок и регрессии в случае длительной разлуки.

¹ Ж. Антони также показал существование пробелов в схеме постоянного объекта у психотических детей с нарушениями объектных отношений. См.: Six applications de la theorie genetique de Piaget it la theorie et a la pratiquepsychodynamique, Revue suisse de psychologie, XV, № 4,1956.

² Остается заметить, что, в той мере, в какой проверяются подобные корреляции, т. е. в какой мере эмоциональность связана с комплексом поведения, не определяясь при этом ни причиной, ни эффектом познавательных структурирований, точно так же основным фактором в объектных отношениях является отношение как таковое между субъектом и эмоциональным объектом: это взаимодействие между ними, а не обязательно фактор «мать», действующий как варьируемая независимая, как это и предполагает неофрейдистский психоанализ. Как хорошо показала С. Эскалона, которую ее тонкие наблюдения по индивидуальной и дифференциальной психологии привели к более релятивистской позиции, одна и та же мать вызывает разные реакции в зависимости от общего поведения ребенка, так же как и разные дети вызывают разные реакции у одной матери.

Но и в этом случае необходимо принимать во внимание ряд факторов: ведущую роль играет не сам материнский элемент как эмоционально специализированный (во фрейдистском значении), но недостаток стимулирующих взаимодействий; последние же могут быть связаны с самой матерью, как матерью биологической, поскольку сформировался особый образ обмена между этой личностью, с ее характером, и этим ребенком, ею рожденным.Глава 2

Развитие восприятия

Что касается развития когнитивных функций у ребенка, глава 1 показала нам, и следующие это подтвердят, что сен-сомоторные структуры являются источником последующих операций мышления. Это значит, что мышление возникает из действия в совокупности, трансформируя объекты и реальность, и что познание, формирование которого можно проследить у ребенка, в основном является активной и оперативной ассимиляцией.

Эмпирическая традиция, имевшая огромное влияние на педагогику, напротив, рассматривает познание как некую копию реальности, а мышление при этом возникает только из перцепции (не говоря об ощущениях). Даже великий Лейбниц, защищавший мышление от сенсуализма (добавляя nisi ipse intellectus к обороту nil est in intellectu quod поп priusfueritin sensu), согласен с тем, что, если формы понятий, суждений и умозаключений не происходят от «чувств», их содержимое полностью происходит от них: как будто бы в умственной жизни существуют только ощущения и разум, ...забывая о действии!

Итак, чтобы понять процесс развития ребенка, необходимо изучить эволюцию его восприятия, определив роль сенсомоторных структур или схематизма. Восприятие представляет собой особый случай сенсомоторной деятельности. Но его отличительная черта состоит в том, что оно происходит от образного аспекта познания реальности, тогда как действие (в том числе и сенсомоторное) в основном оперативно и трансформирует реальность. Таким образом,

важно — и это главный вопрос — определить роль перцепции в интеллектуальной эволюции ребенка по отношению к роли действия или операций, проистекающих из него в ходе внутреннего усвоения и последующего структурирования.