Русской Православной Церкви?

Протоиерей Лев Лебедев

Почему я перешел в зарубежную часть

Русской Православной Церкви?

Двадцать два года я служил священником Русской Православной Церкви, находясь в каноническом подчинении Московской Патриархии. На двадцать третьем году служения решил перейти в послушание иерархии Русской Православной Церкви Заграницей... Не все мои знакомые и близкие люди понимают такое решение. He все православные люди вообще понимают суть разногласий между епископатом Русской Зарубежной Церкви и епископатом Московской Патриархии. Ради этих людей я и попытаюсь рассказать о том, что меня привело к указанному решению.

Если сразу в нескольких словах определить основную причину моего ухода из Московской Патриархии, то нужно сказать, что это невероятная, тотальная лживость, которой проникнуто в этой Патриархии все: образ служения и поведение епископата и большей части духовенства, их взаимоотношения, отношение к верующему народу, к власть имущим, наконец, к правде Божией.

Я пришел к вере и Церкви в двадцать семь лет от роду, сознательно; до этого был не только неверующим, но даже и некрещеным. Шел 1962 год - разгар хрущевских гонений на Церковь, когда закрывались храмы, разгонялись духовные школы, преследовалось духовенство, подвергались издевательствам верующие люди.

В том году я окончил исторически факультет Московского Университета, у меня была перспективная тема дипломной работы, поддержка научного руководителя, в издательстве “Знание” выходила в свет моя брошюра “Как раскрываются загадки и тайны истории”. Для начинающего специалиста совсем неплохо; предо мной открывалась вполне реальная научная карьера...

При всей моей известной всему свету греховности, была у меня одна черта, которая меня тогда спасла и, надеюсь, еще спасет. Это - любовь к истине, искреннее желание ее искать и находить. Со старших классов школы я увлекался философией, пытаясь найти ответы на трудные вопросы об устройстве бытия, смысле жизни человека вообще и моей личнойжизни, в частности. При этом искал я не такую теорию или религию, которые могли бы идейно оправдать мое внутреннее состояние, внешнее положение, замыслы, увлечения и т. п., а именно объективную истину, как таковую, даже если она окажется против меня и всех моих привычек и пристрастий. И Господь Бог но милости своей отверз стучащему. Когда я пережил личную встречу со Христом духовно, для меня уже не существовало препятствий, хотя Божия Истина, действительно, оказалась против меня.

В 1964 году я стал пономарем-алтарником, в 1968 году был рукоположен в сан священника. Иначе говоря, к Церкви я пришел отнюдь не ради устройства своего земного благополучия и уж, конечно, не ради того, чтобы сознательно обманывать себя и других.

Невольно, по немощи сознания я впадал во многие обманы и самообманы. Так, скажем, я защищал бездейственную позицию Московской Патриархии перед лицом хрущевских издевательств над Церковью, повторял уверения Патриархии, что “линия Патриарха Сергия” - это единственно возможный путь спасения Церкви, одобрял начавшееся участие РПЦ в экуменическом движении, веря, что это действительно попытка свидетельствовать Православную истину инославному западному миру, закрывая глаза себе и другим на вопиющее безобразное отношение к Церкви и верующим со стороны многих архиереев и священников, пытаясь объяснить это “человеческими немощами”, которые “у всех у нас есть”... Мне казалось тогда, что в целом епископат Московской Патриархии, приспосабливаясь к богоборческому режиму государства, угодничая перед ним, в самом деле имеет в виду “защитить”, “спасти” Церковь от еще больших преследований и гонений. То есть мне казалось, что наши архиереи - это искрение люди, чуть ли не мученики, которым из любви к Церкви приходится идти на унижение и разного рода сделки с совестью.

По отношению к некоторым епископам такое мнение было вполне справедливым, но только к некоторым, немногим и отнюдь не к большинству, не к Патриархии в целом!

Глаза на правду вещей открывались постепенно, не сразу, но все-таки открывались и мне, и многим известным мне православным людям. Теперь, как бы подводя итог длительному пути раздумий, ошибок, их обнаружения, исторических и духовных исследований, можно суммировать эту обретенную, так нелегко правду вещей следующим образом.

Русская Православная Церковь пережила и еще продолжает переживать, кажется, никогда не виданную эпоху исключительных чрезвычайных испытаний. Их можно лишь отчасти уподобить разве только эпохе гонений на христианство I-IV веков. Хотя в XIX - начале XX века некоторые прозорливцы и предсказывали грядущие потрясения, не будет ошибкой считать, что в целом Русская Православная Церковь, её иерархия, духовенство, накануне 1917 года еще не представляли себе, что с Россией, с её Православием может произойти то, что произошло... Поэтому никто из нас не вправе осуждать в личном отношении кого-либо из иерархов, других духовных лиц периода 1917-1941 годов за то, как они вели себя тогда, ибо кто из нас ныне может сказать точно, как он бы себя повел в те страшные времена! Ныне дело не в личном осуждении или оправдании кого-либо, а в том, чтобы объективно разобраться в том, что произошло внутри самой нашей Церкви, иккаким последствиям привело и еще приводит в наши дни.

Сущность происходящего с 1917 года в России - промыслительно попущенное испытание всех и вся как бы огнем (Кор 3, 13-14) или стихийным бедствием (Мф 7,26). В частности у иерархии и духовенства помимо чисто личных испытаний испытывалось еще и их пастырское отношение к Церкви.

С 1917-го года происходила не просто смена власти, когда на место прежнего правительства приходит другое, в ином составе, что было бы делом чисто политическим, которое никак бы не затрагивало основ нашей Церкви и веры и по отношению к которому Церковь, как “царство не от мира сего” могла бы занять нейтральную позицию и затем проявить к новой власти такую же лояльность, какую проявляла к власти прежней. Происходила революция,сознательно направленная против Христианства,против русского народа и его вековых устоев духовно-нравственной жизни. То есть, революция в полном и точном смыслеантихристова, не в ругательном значении этого слова, а в том буквальном его значении (анти-христианства), который откровенно выражался в лозунгах, заявлениях, декларациях самой революции. Она привела к власти такое же анти-Христово „правительство", хорошо организованное и идейно сплоченное сообщество уголовников, как в политическом смысле, так и в чисто криминальном!.. Ибо, лукаво говоря на словах одно, а делая прямо противоположное, обходя и попирая свои же собственные декреты и законы, это “правительство” обрушило нечеловеческий, уму не постижимый кровавый террор не только и даже не столько на своих действительных или мнимых политических противников, сколько на главных противников духовных, то есть на Православную Церковь. Естественно, чтовсеправославные, кто мог и как мог боролись с революцией и новой властью, многие сотни тысяч с оружием в руках на полях гражданской войны, до последней капли крови...

Только после того, как все человеческие средства борьбы были использованы и не дали нужных результатов, то есть после окончания гражданской войны в пользу богоборческой власти, обнаружилось, что “новая власть” - этоБожие попущение для наказания ииспытания(!!!) русского народа.Внешне, в некоем гражданско-юридическом плане, он вынужденбыл подчиниться этой власти, новнутренне, в душе и сознании всегда определял ее и по сей день определяет как властьантихристову и незаконную, то есть неБогом установленную,как попускается создателем вообще всякое зло в этой земной жизни для вразумления и испытания людей.

На страшном опыте России прообразовалось (моделировалось) то, что ожидает человечество и всех христиан Mipa при собственно Антихристе - последнем, подлинно всемирном “вождь и учителе” перед концом земной истории человечества. Совершенно очевидно, что прав церковный русский народ, определяющий свое отношение к революции и созданному ей богоборческому государству с точки зрения отношены света к тьме, Христа к Beлиapy,Церкви к Антихристу. С этой же точки зрения должно было, естественно, определять свое отношение к революционному государству и церковное руководство.

Но прежде чем говорить о позиции епископата и духовенства Русской Православной Церкви в этом важнейшем вопросе, напомним, что после своей окончательной победы “новая власть” в течение 20-х и особенно 30-х годов не прекращала зверских репрессий против Церкви. В 1930 году газета “Правда” в лице своего редактора Е. Ярославского в передовой статье призвала превратить “пятилетку промышленного развития в пятилетку полного уничтожения религии”. Но за пять лет не получилось. Не получилось и за десять. А потом грянула война. В 1943 году, в разгар войны, исход которой был еще не ясен, советское государство (а оно, как теперь выяснилось всегда было даже и не советским!) в лице Сталина возродило в определенных границах внешнюю церковную жизнь, но с конца 50-х - в начале 60-х годов, при Хрущеве, начало новые гонения. После Хрущева храмы не закрывались, духовенство уже не преследовалось, но тотальная дискриминация верующих продолжалась вплоть до начала “перестройки”. Тем самым вполне обнаружилось, что “советское” государство могло менять политическую тактику в отношении Православной веры и Церкви, но не могло изменить своейприроды как государствауголовного,переступающего во всех нужных для себя случаях свои собственные законы, иантихристова, продолжающего питаться антихристианской идеологией и духом.

Все это - беспрецедентное положение вещей. Даже в эпоху гонений Римской империи в I-IV веках дело обстояло несколько иначе. Империя была языческим государством с широкой веротерпимостью, то есть допускавшим существование каких угодно религий. Церковь Христова преследовалась им в то время в значительной мере потому, что как раз христианство не было веротерпимымпо самой своей сущности. Христианин не мог “почтить” богов официального римского пантеона, не мог принести положенных жертв к статуе императора, в чем усматривалосьгражданское, политическое неповиновение государству. Христиане открыто обличали язычество, как поклонение диаволу и бесам, противное Богу истинному, и тем наносили явное оскорбление императорской власти, исповедовавшей веру в определенных “богов”. Очень важно отметить, что во множестве случаев представители римской власти, истязуя христиан, говорили им, что христиане вольны верить в своего Бога, как хотят, что власть не требует от них отречения от веры, от учения христианства, но требует только, чтобы они принесли жертвы и тем “божествам”, которых почитает императорская власть, и таким образом выразили бы свое почтение к законнойвласти, к государству, поскольку ритуал такового жертвоприношения был тогда предусмотрен государственным законодательством. Но христиане, будучи действительно лояльными к власти, никак не могли быть лояльными к религии, к идеологии этой власти! Те из них, кто из страха перед мучениями доставали себе по знакомству фиктивные справки (свидетельства) о том, что они якобы приносили установленные жертвы “богам”, даже такие христиане в случае последующего их покаяния подвергались по канонам Церкви определенному наказанию - епитимии...

Позиция Церкви и церковной власти эпохи гонений I-IV веков, таким образом, совершенно ясна: никакого согласия с язычеством, никакой причастности его культам и ритуалам, никакой идейной или иной поддержки религиозным заблуждениям власти! А ведь христиане тех времен тоже имели и знали послания Апостолов Петра и Павла, где -есть такие слова: “Итак, будьте покорны всякому человеческому начальству для Господа: царю ли, как верховной власти, правителям ли, от него посылаемым для наказания преступников и для поощрения делающих добро... Бога бойтесь, царя чтите” (1 Петр 2, 13,17). “Напоминай им повиноваться и покоряться начальству и властям” (Тит 3.1).

“Итак, прежде всего прошу совершать молитвы, прошения, моления, благодарения за всех человеков, за царей и за всех начальствующих, дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте" (1 Тим 2. 1-2).

Недавно, в № 24 “Московского Церковного вестника” за 1990 год было, опубликовано “Воззвание архиерейского собора” Московской Патриархии по поводу отношения к Русской Зарубежной Церкви, где приводилась последняя цитата из 1-го послания к Тимофею Апостола Павла с таким объяснением: “Очевидно, что Апостол Павел, призывая христиан совершать молитву за власти Римской империи, которые в ту эпоху чаще всего выступали как гонители, давал заповедь на все времена молиться за гражданские власти...”. В связи с этим Патриархия утверждает, что Зарубежная Церковь, осуждая советскую власть, занимается “суетным политиканством” и “попирает заветы Апостола”.

Очевидно, однако, совсем другое:в ту эпоху, то есть в то время, когда писали свои послания Апостолы Петр и Павел, власти Римской империи как раз не выступали как гонители! Гонения начались после того, как послания были написаны, и когда они начались, то первыми, кто пошел против власти, не пожелав отречься от Христа и принести жертвы идолам, былисами Апостолы Петр и Павел, все другие Апостолы и безчисленный сонм мучеников! Это обстоятельство было хорошо известно христианам эпохи гонений и теперь известно всем православным, кроме Московской Патриархии. И уж совсем не “очевидно”, что Апостол дал заповедь “навcе времена молиться завсегражданские власти” это “богословский”вымысел Московской Патриархии, которая как-то вдруг забыла церковную историю, например, тот случай, когда Василий Великиймолился о смертиимператора Юлиана Отступника как гонителя веры и Церкви, или как Иоанн Златоуст обличал нравы императорского двора, за что подвергся низвержению и гонению, как другие отцы и преподобные обличали (вплоть до прещения) даже православных (!) царей за их нравственные беззакония...

Так как же быть с заповедью о послушании гражданским властям? Это вполне разъясняется из слов того же Апостола Павла: “Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти, не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению... Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от нее, ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся: ибо он не напрасно носить меч: он Божий слуга, отмститель в наказаниеделающему злое" (Рим 13, 1-4).

Вот уж поистине совершенно очевидно, что речь идет о такой власти, которая соответствует своей природе, как Божие установление. А если меч начальника окажется направлен против добра и в защиту зла? Как тогда? Тогда Церковь должна делать все, чтобы остановить меч беззакония так же, как это сделал святитель Николай буквально руками остановивши меч палача, занесенный над главами невинно осужденных и обличивший и отлучивший несправедливого представителязаконной гражданской власти, пока тот не принес достойного покаяния. Во всяком случае придется признать, что данный начальствующей или данная власть государства, если совершают беззакония, то выступают не как Божьи слуги. И потому ни о каком “послушании” их беззакониями речи быть не может! Из смирения пред Богом и Его Святым Промыслом, или из страха за себя можнотерпетьбеззакония власти, никак не обличать их, можно и молиться о заблудшей власти, прося Бога обратить ее на путь покаяния и справедливости, но одобрять беззакония, признавать их правым деломбыло бы попранием не только всех апостольских заветов, но и самой правды Божией.

Св. Исидор Пелусиот, повторяя основные мысли своего учителя Иоанна Златоуста, толкует слова Апостола “несть власти аще не от Бога” в том смысле, что Богом установлен и благословен самыйпринцип власти, чиноначалия, иерархического устройства человеческого общества. Павел не сказал “несть начальник аще не от Бога, но разсудил о самом начальствовании, - пишет учитель Церкви, - ...поелику равночестность по обыкновенно возжигает часто войну, то Бог не попустил быть народоправлению, но установил царскую власть, а потом за нею и многие начальства”.. Далее св. Исидор приводить в пример устройство семьи, учебы, организацию среди животных, рыб и птиц, устройство тела человеческого и заключает так: “Потому вправе мы сказать, что самое дело, разумею власть, сиречь начальство, и власть царская установлены Богом.Но если какой злодей беззаконно восхитил сию власть, то не утверждаем, что поставлен он Богом, но говорим, чтопопущено ему, или изблевать свое лукавство, как фараону и в таком случай понести крайнее наказание, или уцеломудрить тех, для кого нужна и жестокость, как царь вавилонский уцеломудрил иудеев”. (Цит. по книге протопресв. Георгия Граббе “Правда о Русской Церкви на родине и зарубежом", Джорданвиль, 1989).

Таково апостольское и святоотеческое учение, учение Церкви о мирской власти и об отношении к ней в различных случаях.

Что же с этой точки зрения сказать о безпрецендентной российской ситуации после 1917 года, когда не один “злодей”, но целое сообщество злодеев“восхитило власть” в государстве, тем самым неизбежно превратив самое это государство в злодейское и преступное по отношение к собственному народу, ко всякой правде, откровенно руководившееся антихристианской идеологией, то есть - в государствоантихристово?

Прежде всего то, что вопрос об отношении Церкви к такому государству был отнюдь не просто политическим и уж тем более не “политиканским”. С глубоко духовной точки зрения это был вопрос вопросов, от решения которого зависела вся духовная судьба Русской Православной Церкви!

Так как же решила Русская Церковь этот вопрос? Мы уже отметили, что церковный народ раз и навсегда ответил на этот вопрос, исходя из отношения Христа [а значить и Церкви Его] к Антихристу. Но после гражданской войны народ должен был надолго хранить свой ответ в молчании, в глубине сознания и сердца. Точно также, вместе с народом ответил на этот вопрос и святой Патриарх Тихон, что особенно проявилось в егоанафемевсем творившим беззакония и убийства, во многих других обращениях и словах. Но он вынужден был внешне, умолкнуть, нося свое отношение к “новой власти” в глубине души. Никогда он не подписывал перед смертью того “завещания” 1925 года, которое ему приписывают; оно - подделка, что отлично доказано в уже цитированной книге о. Георгия Граббе, Так же, как антихристову власть, определили новое государство и многочисленные епископы, безчисленное множество священнослужителей, монахов и мирян, принявших за это мученическую смерть или пожизненное заключено и далекие ссылки. Также смотрел на вещи в глубине души и митрополит Сергий (Страгородский) и те, кто остались с ним на свободе. Но была одна очень значительная часть Русской Православной Церкви, которая оказалась в итог гражданской войны за рубежом и потому могла говорить свободно, иерархи, духовенство, многие миряне этой части Церкви и говорили, свидетельствовали перед всем миром в соответствии с правдой Божией, что советское государство антихристово и преступно, разоблачали его зверства и беззакония. Голос этой части Русской Православной Церкви выражал, следовательно,мнение всей её Полноты.

Эта свободная часть Русской Церкви возникла еще в России, в разгар гражданской войны в соответствии с распоряжением св. Патриарха Тихона от 7/20 ноября 1920 года, которым определялось в случае невозможности сношений с церковным центром образовывать на местах церковные управления во главе со старейшим по хиротонии епископом. Так возникло, например, церковное управление Юга России, занятого частями Белой Армии. Архипастыри и пастыри этой части Церкви боролись всеми доступными им средствами слова, молитвы, разъяснений с богоборческими силами, поддерживая тех, кто боролся с ними силой оружия, часто и погибая вместе со сражающимися бойцами. Естественно, что уцелевшие покидали Россию вместе с Белой Армией и множеством беженцев-мирян (а это вкупе - миллионы русских людей), дабы не сдаваться на “милость” антихристов. Интересно отметить, что в наши дни некоторые иерархи и духовные лица Московской Патриархии говорят о тех епископах и духовенств так, что они-де “сбежали” за границу, как бы бросив Родину и паству, спасаясь сами... Лживость подобного суждения очевидна. Побежденная армия, если может уйти, уходит, а не сдается. К тому же Армия и беженцы былипаствой духовенства, уходившего вместе с ними… Уходили и для того, чтобы увезти святыни. Так, Курский епископ Феофан с несколькими монахами ушел за границу вместе с чудотворной Курской-Коренной Знаменской иконой Богоматери, так как эта икона успела подвергнуться надругательству новой власти. Икона стала Одигитрией всего Русского Зарубежья.

Там, за границей, русские епископы, естественно, должны были организовать какое-то церковное управление для правильного руководства делами многочисленной паствы, оказавшейся в изгнании Было создано Высшее Церковное Управление. В 1921 году оно созвало очень представительный Собор Русской Православной Церкви Заграницей, который дал совершенно правильную оценку происходящему в России и той власти, которая там утвердилась. Собор происходил в Югославии в Сремских Карловцах (отсюда прозвище - “карловацкая церковь”, “карловчане”). И зарубежное ВЦУ и Собор сохраняли каноническую связь с Патриархом Тихоном, то есть с Церковью в пределах Отечества. После обличений Собора в адрес “советской” власти под сильным нажимом Патриарх Тихон вынужден был издать указ о роспуске заграничного ВЦУ. Зарубежная часть Церкви подчинилась. Управление было упразднено и взамен его избран Синод во главе с выдающимся иерархом Митрополитом Антонием (Храповицким). Против этого Синода Патриарх Тихон не возражал(нужно же было как-то управляться этой части Русской Церкви!) Признавая законность и каноничность Синода Зарубежной части Церкви, заместитель патриаршего Местоблюстителя Митрополит Сергий Страгородский писал его архиереям братские письма. Еще 12 сентября 1926 года он писал иерархам этой части Русской Церкви: “Польза самого церковного дела требует, чтобы вы общим согласием создали для себя центральный орган церковного управления... не прибегая к нашей поддержке”.

В свою очередь, заграничный Синод сохранялканоническое единение с митрополитом Сергием, пока он действовал в рамках канонов, не превышая власти и не отступая от правды Божией. Все здесь на своих местах, все законно и правильно. Так что язвительный упрек сегодняшнего руководства Московской Патриархии в её “Воззвании” 1990 года в том, что Русская Зарубежная Церковь является-де “наследницей” того Высшего Церковного Управления, которое распустил Патриарх Тихон, - это очередная неправда Патриархия, желает как бы “укусить” зарубежников. Но укус получился уж очень безсильным ввиду очевидной лживости обвинения.

Между тем в ту пору, в начале 20-х годов в России происходили страшные события. Достаточно вспомнить кампанию по изъятию церковных ценностей якобы для спасения голодающих. Недавно широко опубликованное секретное письмо Ленина ВЦИКу окончательно подтвердило, что цель кампании была вовсе не в помощи голодающим, а в том, чтобы под этим благовидным предлогом обогатить “новую власть” и физически уничтожить как можно больше духовенства и верующих. С такой изощренной, поистине сатанинской (“бешеной”, по образному выражению самого Ленина) силой политической уголовщины пришлось иметь дело Русской Церкви в пределах Отечества. Война против Церкви велась без всяких правил и законов.

Возник раскол “живоцерковников” обновленцев, называвших себя “революционными священниками”. Они полностью приветствовали и одобряли во всем “новую власть”, получили от неё большую часть храмов. Тогда казалось, что в интересах Церкви нужно выбить унихиз рук основной “козырь” - признание “новой власти”. Патриарх Тихон, под сильным нажимом ГПУ, написал нечто вроде “покаяния” за то, что выступал против революции и заявил: “Я отныне советской власти не враг". Потом в личных беседах он говорил: “..Но я не сказал, что я ейдруг”.Вместе с тем, до самой смерти в 1925 году Патриарх Тихон отказывался заочно судить заграничных русских архиереев, выступавших против “новой власти”.

Примерно такую же позицию заняли тогда и после кончины святого Патриарха многие иерархи, в том числе и заместитель Местоблюстителя митрополит Сергий, в руках которого оказалось церковное управление, так как все Местоблюстители были в тюрьмах.

В этой позиции все было понятно. Смиряясь перед промыслом Божиим, попустившим утвердиться новой власти, нужно было отказаться от политической борьбы с ней. Вот это и был тот предел, та граница, до которой можно идти Церкви Христовой в обществе, где власть восхитили антихристовы силы. Ибо все имеет свой предел. Он выражен и самой правдой Божией так: “Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными; ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмой? Какое согласие между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного с неверным? Какая совместимость храма Божия с идолами” (2 Кор 6. 14-16).

В применении к советской действительности 1920-х годов это означало, что можно примириться с самим существованием антихристова государства как с неизбежным злом, заявить об отказе от внешней “силовой” с ним борьбы, вражды, даже конфронтации. Но никак нельзя было вступать в “дружеское общение”, “согласие”, “соучастие”, “совместимость”!

Среди некоторой части напуганного духовенства тогда было мнение, что для сохранены “живых сил” Церкви нужно идти на всё. Отвечая на это мнение святой Митрополит Петроградский Вениамин из тюрьмы перед расстрелом писал, что оно следствие неверия во Христа, ибо в конечном счете, не “Вениамины” и иные люди спасают Церковь, а Сам Христос как Глава Ея, а верующие люди должны стоять за веру и правду вплоть до смерти, не боясь ее и не боясь за судьбу Церкви. Священномученик Вениамин сам показал пример такого стояния. Он шел на компромисс с богоборческой властью только до того предела, до какого можно было идти в соответствии с правдой Божией, как она выражена в вышеприведенных словах Апостола Павла. И был разстрелян. И за это прославлен в лик святых!

“Бешеной” энергии новой власти было недостаточно простой гражданской лояльности со стороны Церкви; ей нужно было заставить Церковьслужить своей антихристовой политике! Пользуясь методами коварства, обмана, угроз расправы с Церковью, личных угроз, подкрепляемых арестами и тюремными заключениями “новая власть” в 1927 году очень сильно поднажала на Митрополита Сергия и епископов его окружения. И случилосьнепоправимое.

Своей печально известной “декларацией” 1927 года Митрополит Сергий и его Синод объявляли, что“оставаясь православными” они желают считать “Советский Союз” (- это преступное и антихристово государство! -)“своей гражданской Родиной, радости и успехи которой - наши радости и успехи, а неудачи - наши неудачи”. Здесь налицо хитрейшая подтасовка и смещение понятийРодины и государства. Родиной можно считать Российскую землю как территорию с её народами, но объявлять “Родиной” Советский Союз как государствоозначало попрание смысла и духа самого христианства как религииправды, отречение от самой правды Божией, предательство Церкви и страдавшего народа. Это явилось преступлением гораздо более глубинным и страшным, чем даже ересь (кстати, предательство Иуды - это ведь тоже не “ересь” в некоем академическом ее понимании). Посему, какое значение имело то, что после 1927 года Московская Патриархия хранила (ито лишь до определенного времени!) все догматическое учение Православия, чем она пытается оправдаться! Такая “православность” Патриархии после декларации 1927 г. тотчас превратилась в своего рода музейное хранение набора отвлеченных умозрительных представлений, хотя и правильных, но совершенно лишенных “духа и силы” (1 Кор 2,4).

Декларацией Митрополита Сергия переступалась граница, которую нельзя было переступать, церковное управление Патриархии вступало в дружескоеобщение, согласие, соучастие, совместимость света с тьмой, праведности с беззаконием, веры с неверием. Но поскольку на самом деле такая совместимость в сущности своей невозможна, поскольку идейным оправданием её являетсяЛожь.Московская Патриархия как бы провалилась в область лжи, после чего всё буквально всё. что бы в ней ни делалось и ни говорилось оказывалось под печатью, под знакомь лжи,помеченным или отмеченным этим знакомь. Из этой лжи, как из единого корня произрастало потом все многоветвистое древо лживости Московской Патриархии.

Негласным приложением к Декларации 1927 года явилось согласие Митрополита Сергия и его сподвижников, используя “канонические”, “церковные” средства, допускать к служению в Церкви тех, кто угоден “новой власти”, и запрещать служение или не допускать к нему тех, кто не угоден, а также теми же “церковными” средствами бороться со свободным голосом Русской Зарубежной Церкви. В том же 1927 году митрополит Серий уже совсем не в братском тоне и духе потребовал от всех зарубежных русских архиереев подписки (!) в лояльности советской власти под страхом запрещения в служении, на что ни духовно, ни морально, ни канонически он не имел никакого права. Кроме того он просто узурпировал власть в Церкви, нарушив многие каноны и традиции Соборности, о чем написано много и подробно.

Стало ясно, что в Патриархииустами архипастырей Христовых начал говорить антихрист. И говорит её устами по сей день. Вот этого то и добивалась “новая власть”! Но это означало, что Московская Патриархия вступает в раскол в единой дотоле Русской Церкви.

После этого Зарубежная часть Русской Православной Церкви вынуждена была прервать каноническое общение с Московской Патриархией (и должна была прервать!). Так в одной Церкви возникло два управления - в России и за рубежом

Декларация 1927 г. явилась лишь исходной точкой того образа поведения иерархии Московской Патриархии, который получил название “линии Митрополита Сергия” или “сергианства”. Сущностью его стало полное послушание богоборческой власти во всем, в том числе во всей внутренней жизни Церкви, полное одобрение не только советской власти как таковой, но и всех актов и направлений её внутренней и внешней политики, полное приветствие и одобрение даже еёкоммунистической идеологии, как “прогрессивной” и соответствующей “идеалам Христа на земле”. На моей памяти в 50-х, 60-х, 70-х и 80-х годах не было такого более или менее крупного “деяния” партии и правительства СССР, на которое бы Патриархия не отозвалась “возвышенным” одобрением и согласием. Без возмущения невозможно было читать “Журнал Московской Патриархии”, и многие бросили его читать. Вот уж в Московской Патриархии воистину началось безудержное "политиканство" и не только “суетное”, но и насквозь фальшивое!

Громким “оправданием” сергианской линии при этом служило лживое утверждение, что Церковь и должна, по Апостолу Павлу, почитать гражданскую власть, как будто речь шла об обычной гражданской законной власти, не пронизанной тотальным беззаконием, в том числе и по отношению к Церкви... Поэтому понадобилась еще одна громогласная ложь: никаких гонений на веру и Церковь в СССР нет! Негромким “оправданием” всей этой лживости и служило уверение, что “сергианская линия” тем самым якобы спасала и спасает Церковь, её литургическую жизнь от полного уничтожения.

В последнем нужно разобраться. С точки зрения исторической совершенно очевидно, что “сергианство” никого и ничегоне спасло. Под топор репрессий пошли в большинстве даже и те, кто поддержал Декларацию. С духовной точки зрения Церковь невозможноспасти путемпредательства, попранием правды Божией и вообщелжи, так как ложь - орудие диавола - врага Бога и Церкви. Такими средствами можно только погубить Церковь и её внутреннюю жизнь, что и произошло, как мы ниже покажем. Если спросить, а что было бы, если бы тогда, в 1927 году, митрополит Серий и его окружение ответили новой власти так: мы лояльны к власти, отказываемся от всякой политической борьбы против неё, но мы не можем допустить никакого вмешательства властей во внутрицерковные дела, здесь мы должны быть свободны и действовать согласно канонам, традициям, собственным мнениям, а не по указаниям советской власти. Что было бы в таком случае? Да то же самое,что и было! Точно также громилась бы Церковь, как и громилась она в конце 20-х и в 30-х годах. Ведь даже “революционные священники” обновленцы оказались в ГУЛАГЕ! Зато в 1943 году, когда Сталин вынужден был отчасти возродить внешнюю сторону церковной жизни. Церковь могла бы войти в полосу возрождения с должной внутренней свободой!

Свобода Церкви не вовнешнихпроявлениях деятельности её иерархии и духовенства; внешние обстоятельства могут налагать множество непреодолимых препятствий на пути желаний церковной власти. Такой полной внешней свободы Церковь никогда в истории не имела, иметь не может, да и не предусмотренатакая свобода ни для кого в этой темной жизни. Поэтому глубоко ложным является и лукавый упрек в адрес Русской Зарубежной Церкви, содержащийся в вышеупомянутом “Воззвании” Московской Патриархии 1990 г., что и архиереи Зарубежной Церкви в своих внешних действиях тоже находятся в зависимости от мирских властей, например от властей фашистской Германии... Неужели Патриархия знать не знает о том, что свобода Церкви - в её внутренней жизни, куда входят вопросы избрания, назначения и перемещения иерархии и духовенства, устройства приходской деятельности, свободное приняло решений относительно других сторон внутренней жизни в соответствии с канонами, со свободным соборным рассуждением?

Иногда и в этой сфере Церковь вынуждена подчиняться внешнему насилию. Но одно дело - в отдельныхслучаях подчиняться насилию, другое дело - во всех случаях подчинить себя диктату нецерковных и даже антицерковных сил! Безконечно повторяя в кривомтолковании слова Спасителя: