Татуировки у взрослых больных с расстройствами личности и поведения

Значение татуировок в диагностике психических и поведенческих расстройств

Curtis Michael ALLGIER. Татуировки и психопатия.

А.Д. Борохов

Госпиталь Кирьят-Шломо (Израиль)

Обследование пациента в психиатрии имеет специфические особенности. Формально его можно разделить на 2 части: вербальную (речевой контакт врача или медсестры с обследуемым) и оценку не­вербальных характеристик.

К неречевым элементам относятся внешний вид, походка, позы, действия, движения, мимика и жестикуляция, которые имеют характерные осо­бенности при различных видах психопатологии.

К атрибутам внешнего вида относятся одежда больного, его причёска, а также пирсинг, шрамы и татуировки, обнаруживаемые при физикальном осмотре. Физикалыный осмотр пациента или об­следуемого — неотъемлемая часть психиатриче­ского осмотра. На практике в силу тех или иных причин эта часть обследования производится средним медицинским персоналом и та инфор­мация, которую он получает, может помочь в поста­новке диагноза, выявлении скрытых или явных агрессивных тенденций, суицидальных попыток, злоупотребления психоактивными веществами, сексуальных отклонений и т.д.

Впервые татуировка упоминается в библейских текстах, в книге Левитов, причем с негативным оттенком: Бог говорит Моисею о запрете доброволь­ного повреждения человеческого тела с целью на­несения специфических «меток»; позже Папа Адриан I издаёт для христиан запрет на татуи­ровки. Подобные религиозные запреты сущест­вуют в иудаизме и исламе.

На протяжении многих веков татуировка ис­пользовалась как символ этнической или религи­озной принадлежности (у египетских жрецов, ранних христиан, крестоносцев), социального ста­туса в криминальном мире (якудза, триады), а также как признак его социального отчуждения (насиль­ственное татуирование — например, порядковые но­мера в концлагерях).

С середины прошлого века татуировка полу­чает широкое распространение в молодежной среде, особенно — в неформальных группировках (хиппи, панки, рокеры, металлисты, спортивные и музыкальные фанаты и т.д.). Так называемая мода на татуировки, появившаяся в конце 80-х годов про­шлого века, активно поддерживалась и поддержи­вается глянцевыми журналами путём публикации фотографий лиц, добившихся успеха в шоу-биз­несе, знаменитых спортсменов, удачливых бизнес­менов. Непременным акцентируемым атрибутом является наличие татуировки. Иными словами, та­туировка стала не только эталоном богемного об­раза жизни, но и символом избранности и успеха. По мнению многих мастеров-тату, татуировка отра­жает неповторимую индивидуальность личности, придает сексуальный шарм.

В настоящее время, взгляды специалистов на мотивы татуирования разделились: одни видят в татуировке дань моде, другие — влияние соци­альной среды, третьи — психопатологию.

Мы придерживаемся интегральной позиции, согласно которой наличие татуировки в каждом конкретном случае определяется как социальными условиями, так и характерологическими чертами и психопатологическими проявлениями личности. На практике изобразительная характеристика та­туировки, её групповая принадлежность и смы­словая нагрузка используются как для идентифи­кации личности носителя, его социальной и про­фессиональной принадлежности, так и — в ряде слу­чаев — для её психопатологической оценки.

Актуальность данной работы заключается в том, что она может значительно расширить список невербальных проявлений целого ряда психиче­ских и поведенческих расстройств. Добровольно нанесённые татуировки, как и другие невербальные признаки, могут играть существенную роль в диаг­ностике психических и поведенческих расстройств, особенно в случаях, когда обследуемый преднаме­ренно стремится ввести медицинский персонал в заблуждение, давая ложное объяснение смысла татуировки, вообще отказываясь что-либо объяс­нять или просто давая ответы типа «по глупости, по молодости».

За период 1987-2010 гг. нами было изучено 467 пациентов (412 мужчин и 55 женщин), имевших ис­кусственную дерматографию (татуировки) и нахо­дившихся под наблюдением психиатра.

В качестве углубленного объекта исследования были избраны молодые мужчины с клинически подтвержденным психиатрическим диагнозом, имевшие татуировки и наблюдавшиеся в специа­лизированных лечебных учреждениях России, Казахстана и Израиля. Предметом исследования стала изобразительная и смысловая интерпретация 1 576 татуировок, выявленных нами у 412 больных с разными видами психических расстройств. Все диагнозы были установлены в строгом соответ­ствии с критериями МКБ-10. Кроме того, по анало­гичной методике обследовано 78 здоровых молодых людей, имевших 134 татуировки (контрольная группа).

Для интегральной оценки татуировок у лиц с психическими и поведенческими расстройствами была создана рабочая классификация, построенная на оценке 3 основных параметров: изобразительной характеристики (ось А), групповой принадлежности (ось В) и смысловой нагрузки татуировки (ось С).

Параметры оси А служат для изобразительной характеристики татуировок и включают в себя оценку изображения по его форме, размеру, количе­ству и локализации. Параметры оси В свидетельст­вуют о групповой принадлежности носителя (куль­товая, этническая, военная, профессиональная, криминальная и т.п.).

Параметры оси С указывают на смысловую на­грузку татуировки (агрессивно-угрожающая, демонстративно-протестная, декоративно-укра­шающая, памятно-сентиментальная, функцио­нальная и т.п.).

Татуировки у взрослых больных с расстройствами личности и поведения

Как показали результаты изучения 162 паци­ентов с расстройством зрелой личности (по старой терминологии — психопатия), имевших на момент исследования 814 татуировок, их нанесение во многом зависело от типа личности. У больных с ан­тисоциальным расстройством (72 человека) татуи­ровки носили множественный характер, в среднем — от 5 до 8 на человека.

Из них 44,6% могли быть интерпретированы как агрессивно-угрожающие (оружие, хищники, сцены насилия). Типична татуировка, изобра­жающая пирата с ножом в зубах, на клинке ножа — надпись «ИРА»; она распространена среди осуж­денных за хулиганство и бандитизм.

При этом но­ситель, как правило, пытается ввести в заблуж­дение медицинский персонал, рассказывая романтическую историю своей любви, в память о которой, якобы, и была нанесена описанная та­туировка. Истинный смысл татуировки — совер­шенно иной.

В действительности носитель ото­ждествляет себя с пиратом (корсаром, морским разбойником), являющимся жестоким граби­телем, не признающим никаких нравственно-эти­ческих норм. Нож — наиболее распространённое холодное оружие, используемое в преступном мире. Надпись «ИРА» — не женское имя, а крипто­грамма «Иду Резать Актив».

Подобная надпись яв­ляется выражением прямой и явной угрозы лицам, сотрудничавшим с администрацией ла­геря, или вставшим на путь исправления. 22,3% татуировок могут быть интерпретированы, как статусно-стратификационные («воровские кресты, звезды, перстни»).

Они носят идентификаци­онную функцию, указывая на иерархию в крими­нальном мире. Например, парное изображение под ключицами оскаленной пасти тигра — судим за хулиганство; пауки на паутине — за употреб­ление или сбыт наркотиков; кошачьи морды — за мошенничество; 6-8-конечные «воровские» звезды — злостный нарушитель режима или вор в законе. Перстни с разными знаками и геометри­ческими фигурами соответствуют статьям уго­ловного кодекса, по которым данный субъект от­бывал наказание.

На долю демонстративно-протестных татуи­ровок пришлось 14,4%. Это — различные символы свободы — чайка, парусник, бегущий олень, над­писи и криптограммы. Среди них — широкоизве­стный в российском уголовном мире так назы­ваемый знак зоны (5 точек, расположенных «кон­вертом»; символизирует пребывание в местах ли­шения свободы «по краям-вышки, посредине-Я»), В Израиле аналогичный знак зоны имеет свою специфику: 3 точки, образующие равносторонний треугольник («Я — впереди, за мной — 2 кон­воира»).

На долю татуировок этих 3 групп — агрессия, протест и принадлежность к тому или иному уровню иерархии криминального мира — при­шлось свыше 80% всех татуировок, выявленных у данной группы больных. Была установлена вы­раженная связь между наличием у больных аг­рессивно-угрожающих и демонстративно-проте­стных татуировок и совершёнными ими актами физической агрессии или демонстративными на­рушениями общепринятых норм поведения.

Среднее число татуировок на 1 носителя у больных с эмоционально-неустойчивым расстрой­ством личности было значительно меньше: 2-4. Среди татуировок, выявленных у 51 такого боль­ного, ведущее место тоже заняли татуировки демонстративно-протестного и агрессивно-угрожающего характера (соответственно 32,3 и 16,4%), а также свя­занные с иерархией уголовного мира (15,4%).

У 39 больных с истерическим расстройством личности, помимо изображений демонстративно-протестного и агрессивно-угрожающего характера, было значительное число (35,5%) татуировок деко­ративно-украшающего и памятно-сентименталь­ного характера. В определенной степени этим про­являются такие черты характера, как склонность к драматизации и преувеличенной экспрессии эмоций. Между уровнем эмоциональности и наличием татуировок памятно-сентиментального ха­рактера имеется прямая зависимость. При этом следует отметить, что при перечисленных типах расстройств личности большинство татуировок (57,4%) носят подражательный характер и свиде­тельствуют о желании походить на того или иного криминального авторитета.

Полученные нами данные убедительно демон­стрируют сочетание большого числа татуировок с высоким уровнем агрессивности, конфликтности и криминальности у больных с антисоциальными, эмоционально-неустойчивыми и истерическими расстройствами личности, т.е. характер татуировки помогает выделить среди обследуемых или паци­ентов группу лиц повышенного риска, склонных к агрессивным и импульсивным действиям, на­правленным на себя и окружающих.