Многоуровневый характер общения

Вопросы

1. Что такое профессиональная позиция педагога?

2. Каковы особенности общения, когда учитель ориентирован на то, чтобы быть прежде всего источником информации?

3. В чем особенности позиции учителя, бдительно следящего за по­рядком в классе?

4. Каковы позитивные и негативные моменты в деятельности учите­ля, занимающего позицию «заботливой наседки»?

5. В чем проявляется позиция невмешательства?

6. В чем особенности общения учителя, занимающего позицию стар­шего товарища?

1 ■ Что понимается под дистанцией общения?

8. Каковы особенности дистанционной, уровневой и кинетической позиций?

9. Что понимается под стилем педагогического руководства?

10. Что характерно для авторитарного стиля руководства? П. В чем особенности демократического стиля руководства?

12. Что характерно для либерального стиля?

13. Какие позитивные и негативные моменты можно выделить в ав-^ТоРитарном, демократическом и либеральном стилях?

Н. Что стоит за «сильными» способами воздействия педагога-«авто-Ритара»?

Глава 4

СОЦИАЛЬНЫЕ РОЛИ СУБЪЕКТОВ ПРОФЕССИОНАЛЬНО-ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ОБЩЕНИЯ

Вопрос о социальных ролях партнеров по общению представ­ляет определенный интерес для каждого педагога. Дело в том, что каждому человеку суждено выполнение различных социальных функций. В детстве человек является чьим-то сыном (дочерью). Затем в более зрелые годы он может стать отцом (матерью). В годы учебы мы являемся учениками, студентами, курсантами. В транс­порте мы пассажиры, в магазине — покупатели, на работе — ра­ботники, в поликлинике — пациенты. В течение лишь одного дня один и тот же человек может быть и сыном, и учеником, и пасса­жиром, и покупателем, и клиентом, и членом спортивной ко­манды, и членом уличной компании.

Очевидно, что выполнение каждой подобной функции будет иметь свои особенности и отличия. Со своими родителями школь­ник будет вести себя не так, как с учителями, а в школе совсем иначе, чем в магазине или в больнице. Положение хорошего уче­ника в классе не гарантирует ему успешное вхождение в спортив­ную команду или уличную компанию. Поэтому в своем классе он может вести себя свободно и раскованно, быть лидером в учебной деятельности, а в спортивной команде чувствовать себя робко и застенчиво и быть на правах отвергаемого.

Выполнение различных функций будет связано с различным поведением одного и того же человека. Ему придется вести себя не только так, как он хочет, а так, как «хочет» окружающая сре­да: общество, класс, спортивная команда, партнер по общению. В различных ситуациях взаимодействия с людьми человеку прихо­дится как бы исполнять различные роли: то послушного сына, то прилежного ученика, то дисциплинированного пассажира, то развязного члена дворовой компании.

Не следует путать эти социальные роли с известными нам ак­терскими ролями. Исполнять актерскую роль — значит выстраи­вать поведение на сцене или съемочной площадке в соответствия со сценарием и задумками режиссера. Исполнение «отсебятины» принимается ни режиссером, ни другими актерами, а порой и писателями. Поэтому актеру надо уметь играть: в одном месте пьесы он должен быть веселым и счастливым, в другом — грустным и несчастным, а в третьем — «умереть».

Социальные роли, о которых идет речь, обычно не подкреплены сценарием. И тем не менее их приходится исполнять как педа­гогам, так и их ученикам. Социальная роль — это нормативно одобренное, ожидаемое окружающими людьми поведение чело­века в определенных обстоятельствах. Педагогу важно хорошо представлять особенности этих ролей и использовать знания о них _в своей работе.

Глава 5

УРОВНИ ОБЩЕНИЯ ПЕДАГОГОВ И ШКОЛЬНИКОВ

Понятие «уровень» имеет несколько значений и используется как в естественно-математических, так и в социально-гуманитар­ных науках. Не случайно нам хорошо известны словосочетания «уровень жидкости», «уровень шума», «уровень радиации», «уро­вень образования», «уровень воспитанности» и т.п.

Это довольно условное понятие обычно вводят для того, что­бы осуществить какое-либо качественное разделение между раз­личными состояниями того или иного процесса. Например, поня­тие «уровень радиации» позволяет ввести условные ориентиры ин­тенсивности радиоактивного излучения. Низкие уровни радиации могут быть практически безопасными или малоопасными, а вы­сокие уровни — опасными или смертельно опасными для жизни человека.

Использование понятия «уровни общения» — это также некая условность. Под уровнями общения понимают определенные по­веденческие проявления, позволяющие судить об особенностях воздействия одного партнера на другого, о характере их взаимо­действия.

Следует отметить, что в психолого-педагогической литературе описано немало подходов к выделению особенностей общения партнеров.

Э.Берн описывает пять способов «совместного проведения времени», или общения, социальной группы, состоящей из двух или большего числа людей: ритуалы; времяпрепровождение; игра; близость; деятельность [8, с. 14].

В.Н. Сагатовский выделяет четыре уровня общения: манипу­лирования; «рефлексивной игры»; правового общения; нравствен­ного общения¹.

Ю. С. Крижанская и В. П. Третьяков, говоря о стиле общения как наиболее предпочитаемых «способах понимания других людей, коммуникации и действий в общении», выделяют три основных стиля: ритуальный, манипулятивный и гуманистический (Сагатовский В.Н. Социальное проектирование: (К основам теории) // Прикладная этика и управление нравственным воспитанием. — Томск, 1980).

По су­ществу, эти стили, определяющие поведение человека при взаи­модействии с другими людьми — партнерами по общению, явля­ются своеобразными уровнями общения [53].

Интересную, на наш взгляд, иерархию уровней общения пред­ложил А. Б.Добрович, выделивший семь уровней общения: при­митивный, манипулятивный, стандартизированный, конвенци­ональный, игровой, деловой, духовный. Мы расположили их в оп­ределенной последовательности — от низших к высшим уровням — и ввели соответствующие обозначения от -3 до +3. Рассмотрим их более подробно.

3 — духовный уровень

2 — деловой уровень

1 — игровой уровень

0 — конвенциональный уровень

— 1 — стандартизированный уровень

—2 — манипулятивный уровень

—3 — примитивный уровень

Примитивный уровень

Слово «примитивный» понятно всем и означает слишком упро­щенный, простой, несложно устроенный.

При общении на примитивном уровне хотя бы один из его участников (а возможно, что и оба) задается простыми вопро­сами: кто перед ним? С кем он имеет дело? Что представляет со­бой партнер по общению? Главное, что интересует автора подоб­ных вопросов, — кто сильнее: он или его партнер по общению? В зависимости от этого выбирается тактика взаимодействия с со­беседником, причем, как правило, также довольно примитив­ная.

Если оказывается, что партнер не соперник в физическом или интеллектуальном плане, то с ним можно не церемониться, мож­но смело пристраиваться к нему «сверху» и диктовать свои усло­вия общения. Например, физически крепкий подросток может подойти к менее сильному сверстнику и бесцеремонно попросить, а точнее, потребовать у него закурить или дать денег на недоста­ющую покупку. В случае отказа возможно предъявление более се­рьезных «аргументов» в виде ругательств, угроз или крепкого ку­лака.

Аналогично примитивный юноша может смело обнять пригля­нувшуюся ему девушку. Даже если она не хочет этого, то с ней не стоит церемониться, ведь сделать-то она ничего не сможет. А если к тому же окружающие сверстники поддержат подобную инициа­тиву, то это будет отличным признанием «правильности» бесце­ремонных по отношению к девушке действий, лучшим способом самоутверждения в их глазах. Точно так же примитивный партнер может легко оттолкнуть щуплого, менее сильного одноклассни­ка, пытающегося вступиться за своего товарища или девушку, может нагло нахамить взрослому прохожему, оказавшемуся перед толпой развязных подростков. А чего, собственно, бояться-то? Ведь сила на его стороне.

Если же оказывается, что партнер является серьезным сопер­ником, то к нему нельзя подходить с позиции силы, на него луч­ше не давить, нецелесообразно и даже опасно пристраиваться «сверху», поскольку такой партнер способен дать достойный от­пор. Например, физически крепкий юноша не только не позволит унижать себя, но и сам может наказать своего обидчика. Бойкая, голосистая женщина способна так прилюдно отчитать нахала, что тому станет неловко перед своими приятелями за свою неумест­ную шутку в адрес этой особы.

С такими людьми, как показывает опыт, лучше не связываться. С ними избирается иная тактика общения. Перед сильным можно извиниться, а хамство представить как шутку: «Да я пошутил. Ты что, шуток не понимаешь? Ну, извини». Иначе говоря, к более сильному сопернику примитивный партнер вынужден пристраи­ваться «снизу», хотя данная пристройка вряд ли его устраивает. При удобном случае сторонник примитивного общения постара­ется изменить ситуацию и пристроиться «сверху». Например, он может пригрозить более сильному юноше: «Ну, ты еще пожале­ешь об этом! Мы еще встретимся с тобой!» Правда, обычно по­добные угрозы произносятся либо тихо, чтобы не слышал сопер­ник, либо громко, но с безопасного расстояния.

В повести В. Распутина «Уроки французского» описывается не­сколько примеров примитивного общения. Вот один из них.

Я только что опять угодил в деньги и шел собирать их, когда заме­тил, что Владик наступил ногой на одну из рассыпавшихся по сторонам монет. Все остальные лежали вверх решками. В таких случаях при броске обычно кричат «в склад!», чтобы — если не окажется орла — собрать для Удара деньги в одну кучу, но я, как всегда, понадеялся на удачу и не крикнул.

— Не в склад! — объявил Вадик.

Я подошел к нему и попытался сдвинуть его ногу с монеты, но он оттолкнул меня, быстро схватил ее с земли и показал мне решку. Я Успел заметить, что монета была на орле, — иначе он не стал бы ее закрывать.

— Ты перевернул ее, — сказал я. — Она была на орле, я видел. Он сунул мне под нос кулак.

— А этого ты не видел? Понюхай — чем пахнет?

Мне пришлось смириться. Настаивать на своем было бессмысленно: если начнется драка, никто, ни одна душа за меня не заступится, даже Тишкин, который вертелся тут же.

Злые прищуренные глаза Вадика смотрели на меня в упор. Я нагнул­ся, тихонько ударил по ближней монете, перевернул ее и подвинул вторую. «Хлюзда на правду наведет, — решил я. — Все равно я их сейчас все заберу». Снова наставил шайбу для удара, но опустить уже не успел: кто-то вдруг сильно поддал мне сзади коленом, и я неловко, склонен­ной вниз головой, ткнулся в землю. Вокруг засмеялись.

За мной, ожидающе улыбаясь, стоял Птаха. Я опешил:

— Чего-о ты?

— Кто тебе сказал, что это я? — отперся он. — Приснилось, что ли?

— Давай сюда! — Вадик протянул руку за шайбой, но я не отдал ее. Обида перехлестнула во мне страх, ничего на свете я больше не боялся. За что? За что они так со мной? Что я им сделал?

— Давай сюда! — потребовал Вадик.

— Ты перевернул ту монетку? — крикнул я ему. — Я видел, что пере­вернул. Видел.

— Ну-ка, повтори, — надвигаясь на меня, попросил он.

— Ты перевернул ее, — уже тише сказал я, хорошо зная, что за этим последует.

Первым опять сзади меня ударил Птаха. Я полетел на Вадика, он быстро и ловко, не примериваясь, поддел меня головой в лицо, и я упал, из носу у меня брызнула кровь. Едва я вскочил, на меня снова набросился Птаха. Можно было еще вырваться и убежать, но я почему-то не подумал об этом. Я вертелся меж Вадиком и Птахой, почти не защищаясь, зажимая ладонью нос, из которого хлестала кровь, и в отча­янии, добавляя им ярости, упрямо выкрикивал одно и то же:

— Перевернул! Перевернул! Перевернул!

Они били меня по очереди, один и второй, один и второй. Кто-то третий, маленький и злобный, пинал меня по ногам, потом они почти сплошь покрылись синяками. Я старался только не упасть, ни за что больше не упасть, даже в те минуты мне казалось это позором. Но в конце концов они повалили меня на землю и остановились.

(Распутин В. Уроки французско­го // Школьная пора. — М.: Молодая гвардия, 1989. - С. 168—169.)

Следует отметить, что психически нормальный человек обыч­но не столь примитивен, сколь изображает это в определенной ситуации. Так, в компании подвыпивших сверстников школьник может вести себя неприлично по отношению к окружающим лю­дям: оскорбить встретившуюся девушку, нахамить старушке, по­издеваться над сверстником из другой компании. А вот в своей семье или в своем классе он, как правило, не позволит себе опу­ститься до примитивного уровня, а постарается выглядеть перед своими родителями и учителями нормальным сыном и учеником, человеком, уважающим достоинство родителей, педагогов и одно­классников, соблюдающим установленные правила поведения.

Однако если у школьника есть хоть какой-то опыт общения на примитивном уровне, то он может проявиться во взаимодей­ствии с его родителями или учителями. Особенно если взрослые сами демонстрируют примеры такого общения в семье или в школе. Не случайно мудрые педагоги стремятся не только созда­вать благоприятную атмосферу в школе, тем самым не позволяя себе и детям скатываться до уровня примитивного общения, но и заботиться о том, чтобы их ученики избегали общения с прими­тивными партнерами, не приобретали опыта примитивного об­щения.

Возможен ли выход на примитивный уровень общения со сто­роны педагога или же это удел лишь представителей иных про­фессий, а также невоспитанных учащихся?

К сожалению, факты примитивного общения встречаются и среди учителей. Обратимся к примеру из повести Е.Габовой «Школьные годы недетские».

Но на геометрии сегодня произошла катастрофа. Мы сразу видим, когда Заминированная не в духе. Тогда она в первую же минуту окатыва­ет класс таким холодным суровым взглядом, словно перед ней сидят не советские школьники, а ее заклятые враги. И высокие каблуки на ее красивых туфельках стучат особенно громко и ритмично.

Именно такой возникла Зинаида на геометрии. Обшарила глазами пустую крышку учительского стола и гаркнула: — Познакомьте меня с дежурным!

Ясно-понятно: дежурный забыл о своей обязанности — не принес из учительской классный журнал. Неужели поэтому можно так кричать?

Как назло, дежурной была Ирка.

Змея просто ненавидит ее. У Ирки нет математических способностей, ну нет, что сделаешь? А Зинаиду это здорово злит, словно Пунегова сама виновата в этом.

— Я, — произнесла Ирка обреченно и встала.

— А, Пунегова... Ну, если бы человек был. Не с человека и спроса нет. Я бы после таких слов пулей вылетела из класса, а Ирка тихонечко

села, и только краска хлынула к щекам.

Змея как ни в чем не бывало, сцепив вместе кисти рук, словно они у нее мерзли, пошла по рядам проверять домашнее задание. Никто на нее не смотрел, все лишь слушали громкий, ритмичный стук каблуков.

Она подошла к столу Пунеговой. Ирка, как все, раскрыла тетрадь. Мы решали задачу вместе, и я-то знала, что у нее все нормально. Но оказы­вается (это потом выяснилось), что мы одни из целого класса решили ее Другим способом, и Змея сразу подумала, что Ира у меня скатала. Да, я помогла ей, но ведь это не противопоказано?

Заминированная задержалась около Иры и зло спросила:

— Сама решила или списала?

— Сама, — шевельнула губами Ира.

— Решила или списала? — закричала эта истеричка. — Ну поплачь еще, поплачь...

И пошла дальше.

В классе стояла мертвая тишина. Все уткнулись в тетради и боялись, как бы гнев алгеброзы не перекинулся еще на кого-нибудь.

(Габова Е. Школьные годы недет­ские // Двойка по поведению. — М., 1989.-С. 151-152.)

Манипулятивный уровень

На манипулятивном уровне по крайней мере один из партне­ров пытается прибегнуть к различного рода ухищрениям и уловкам с целью получения определенной выгоды для себя.

Приемы, используемые манипуляторами, могут иметь доволь­но широкий диапазон.

Одни манипуляторы предпочитают демонстрировать своему партнеру агрессивность, враждебность или высокомерие. Исполь­зуя жесткие методы воздействия, они сознательно создают не­удобную для партнера атмосферу общения, в которой тот будет чувствовать себя неуютно, проявит большую покладистость, по­корность и готовность выполнить волю манипулятора.

Другие манипуляторы демонстрируют свое дружеское распо­ложение, готовность принять участие в решении проблем, сто­ящих перед партнером по общению. Они получают свой выигрыш за счет дружеских отношений и оказания услуг партнеру.

Есть манипуляторы, которые сознательно прикидываются не­счастными, больными, нуждающимися в помощи или опеке. Они столь искусно изображают свою беспомощность и зависимость от других лиц, что довольно удачно подчиняют окружающих своему влиянию.

Встречаются манипуляторы, умело сочетающие различные манипулятивные приемы и ловко пускающие их в ход в различных ситуациях.

Независимо от используемых приемов всех манипуляторов объединяет нечто общее: благодаря своим манипуляциям они вынуждают партнера по общению совершать выгодные им шаги. Манипуляции — это обман. Но не обычный, примитивный об­ман, а более тонкая игра.

Школьники довольно часто прибегают к использованию раз­личных манипуляций как в общении со сверстниками, так и в общении со своими родителями и учителями. Обратимся к приме­ру из известной повести Г.Белых и Л.Пантелеева «Республика ШКИД».

Прозвенел звонок, кончилась перемена. В класс четвертого отделения вошел Косталмед, он же Костей. — На гимнастику, живо! Ребята нехотя поплелись из класса.

— Живо! — подгонял Костец, постукивая круглой полированной па-дочкой.

Когда все вышли из класса, за партами остались сидеть Японец и Янкель.

— А вы что? — подняв брови, спросил Костец.

— Не можем, — скривив лицо, проговорил Японец. — У нас ноги болят.

Больные шкидцы по приказанию Викниксора освобождались от гим­настики.

— Покажите, — сказал Костец.

Японец, прихрамывая, подошел к воспитателю и поднял босую ногу. Нога на пятке пожелтела, вздулась, и в самом центре образовалось от­вратительное на вид нагноение.

— Нарыв в последней стадии, — стонущим голосом отрекомендовал Японец. — В уборную еле хожу, не только что на гимнастику.

— Ладно, оставайся, — сказал Костец. — А ты? — обратился он к Янкелю.

Янкель чуть ли не на четвереньках подполз к халдею.

— Сил нет, — прохрипел он. — Замучила, чертова гадина.

Он загнул брюки. На изгибе колена и дальше к бедру проходил страшный, красный с синеватыми прожилками шрам.

— Где это тебя угораздило? — поморщившись, спросил Костец.

— Дрова пилил, — ответил Янкель. — Пилой. Ходить не могу, дядя Костя, тем более упражнения делать.

— Оставайся, — согласился Костец и вышел из класса. Когда он вышел, Янкель плотно закрыв за ним дверь, сказал:

— Ну, брат, сейчас, пожалуй, можно и вылечиться.

С этими словами он подошел к своей парте, загнул брюки и, пому­солив ладонь, одним движением руки смыл страшную рану. То же самое сделал и Японец.

(Белых Г., Пантелеев Л. Респуб­лика ШКИД. — М.: Правда, 1988. — С. 221.)

Обладавший художественными способностями Янкель доволь­но часто украшал себя и своих товарищей язвами, ранами, опу­холями и другими «болячками», что позволяло манипулировать учителями и отлынивать от уроков и других нежелательных дел.

Однако к манипуляциям прибегают не только школьники, но и их учителя. Обратимся еще к одному примеру.

Он нарочно сунул палец в флакончик и измазал нос тушью. Тут уж Никто без смеха не мог на него смотреть. В классе стало шумно.

Зинаида Ивановна сначала никак не могла понять, в чем тут дело, но она скоро заметила Федину кляксу и даже остановилась от удивления.

— Это чем ты лицо испачкал, тушью? — спросила она.

— Ага, — кивнул головой Федя.

— А какой тушью? Этой?

Зинаида Ивановна показала на флакончик, который стоял на парте.

— Этой, — подтвердил Федя, и рот его разъехался чуть ли не до ушей.

Зинаида Ивановна надела на нос очки и с серьезным видом осмот­рела черные пятна на лице Феди, после чего сокрушенно покачала головой.

— Напрасно ты это сделал, напрасно! — сказала она.

— А что? — забеспокоился Федя.

— Да, видишь ли, тушь эта химическая, ядовитая. Она разъедает кожу. От этого кожа сперва начинает чесаться, потом на ней вскакивают вол­дыри, а потом уже по всему лицу идут лишаи и язвочки.

Федя перепугался. Лицо у него вытянулось, рот сам собою открылся.

— Я больше не буду мазаться тушью, — пролепетал он.

— Да уж думаю, что больше не будешь! — усмехнулась Зинаида Ива­новна и продолжала урок.

Федя поскорей принялся стирать пятна туши носовым платком, по­том повернул свое испуганное лицо к Грише Копейкину и спросил:

— Есть?

— Есть, — шепотом сказал Гриша.

Федя снова принялся тереть лицо платком, но черные пятна глубоко въелись в кожу и не стирались.

Гриша протянул Феде ластик и сказал:

— На вот. У меня есть замечательная резинка. Потри попробуй. Если она тебе не поможет, то пиши пропало.

Федя принялся тереть лицо Гришиной резинкой, но и это не помог­ло. Тогда он решил сбегать умыться и поднял руку. Но Зинаида Иванов­на, будто нарочно, не замечала его. Он то вставал, то садился, то при­поднимался на цыпочки, стараясь вытянуть руку как можно выше. Нако­нец, Зинаида Ивановна спросила, что ему нужно.

— Разрешите мне пойти умыться, — попросил жалобным голосом Федя.

— А что, уже чешется лицо?

— Н-нет, — замялся Федя. — Кажется, еще не чешется.

— Ну тогда посиди. На переменке успеешь умыться.

Федя сел на место и снова принялся тереть лицо промокашкой.

— Чешется? — озабоченно спрашивал Гриша.

— Н-нет, кажется не чешется... Нет, кажется, чешется. Не разберу, чешется или не чешется. Кажется, уже чешется! Ну-ка, посмотри, нет еще волдырей?

— Волдырей еще нет, но вокруг уже все покраснело, — шепотом сказал Гриша.

— Покраснело? — испугался Федя. — Отчего же покраснело? Может быть, уже волдыри начинаются или язвочки?

Федя снова стал поднимать руку и просить Зинаиду Ивановну отпус­тить его умыться.

— Чешется! — хныкал он.

Теперь ему было не до смеха. А Зинаида Ивановна говорила:

— Ничего. Пусть почешется. Зато в другой раз не будешь мазать лицо

чем попало.

(Носов Н.Н. Фантазеры. — М.: Дет­ская литература, 1977. — С. 126— 128.)

В этой ситуации к манипулированию прибегает учительница Зинаида Ивановна. Ее серьезный вид, сокрушенное покачивание головой проинформировали Федю о том, что он совершил глу­пость, за которую может горько поплатиться. Естественно, после этого ученик уже не мог даже думать о том, чтобы исполнять роль шута в классе, а был обеспокоен собственным здоровьем. А учи­тельница получила свой выигрыш в виде нормального поведения этого ученика и рабочей обстановки на уроке.

Американский психолог Э. Шостром в своей книге «Анти-Карнеги, или Человек-манипулятор» утверждает, что практи­чески каждый человек прибегает к манипуляциям в тех или иных ситуациях своей жизни, чтобы добиться для себя того или иного блага. Описывая различные способы манипулирования, автор вы­деляет четыре типа манипулятивных систем: активный, пассив­ный, соревнующийся и безразличный манипулятор. Рассмотрим их более подробно.

Активного манипулятораотличает использование активных ме­тодов воздействия на партнера по общению. Он энергичен, ини­циативен. У него всегда есть вопросы и предложения к партнеру, есть варианты необходимых действий и решений. Он сам ищет и, как правило, находит возможности для встречи с партнером с целью решения своих проблем.

Активный манипулятор максимально использует свое соци­альное положение: директора, начальника, учителя, попечителя, родителя, старшего по возрасту или званию. Философия актив­ного манипулятора заключается в том, чтобы главенствовать и властвовать любой ценой, чтобы строить общение с партнером путем пристройки «сверху». Поэтому он довольно часто использу­ет атрибуты авторитарного стиля воздействия: приказной тон, строгий голос, сердитый взгляд, категоричные высказывания, угрозы наказаний или других нежелательных для партнера послед­ствий.

Активным манипулятором может быть не только взрослый че­ловек, но также школьник или дошкольник, умело использую­щий активные методы воздействия на своих сверстников, учите­лей или родителей.

Пассивный манипулятор — это полная противоположность ма­нипулятора активного. Он получает свой выигрыш не за счет ак­тивного давления на партнера, не за счет пристройки «сверху», а благодаря разыгрыванию пристройки «снизу». Пассивный ма­нипулятор предстает перед партнером то беспомощным, то глу­пым, то бестолковым. Всем своим видом он дает понять, что у него сейчас очень сложные проблемы, что он несчастен, что у него не хватает ни способностей, ни сил, чтобы справиться с конк­ретной учебной задачей или жизненной ситуацией. Демонстри­руя свою вялость, пессимизм и пассивность, такой манипулятор

подвигает своего более активного партнера (сверстника или взрос­лого) думать и работать за себя, а следовательно, и на себя.

Соревнующийся манипуляторвыбирает довольно гибкую так­тику взаимодействия со своими партнерами. Для него жизнь — это постоянный турнир, состоящий из серии побед и пораже­ний. В этой жизни он отводит себе роль бдительного бойца, вни­мательно изучающего сильные и слабые стороны своих партне­ров по общению. И в зависимости от особенностей того или иного партнера он умело пускает в ход активные или, напротив, пас­сивные методы взаимодействия с ним. Если партнер слаб, то соревнующийся манипулятор энергично использует активные ме­тоды воздействия на него, умело пристраивается «сверху». Если же партнер является сильным соперником, то в ход идут пассив­ные методы взаимодействия, используется пристройка «снизу». Главное — получить свой выигрыш и добиться желаемого ре­зультата, а средства достижения не имеют существенного значе­ния для такого манипулятора. Следует, однако, отметить, что активный манипулятор не опускается до примитивного уровня общения, его активные методы хоть и оказывают давление на партнера, но выглядят более корректно, нежели у примитивно­го партнера.

Безразличный манипуляториграет в безразличие и индиффе­рентность. Всем своим видом он демонстрирует, что его мало вол­нуют происходящие события, не интересуют окружающие люди, что он безразличен к конкретному партнеру по общению и готов с легкостью расстаться с ним. На самом деле это безразличие ис­кусственное, напускное. И происходящие события, и окружаю­щие люди, и конкретный партнер по общению далеко не безразлич­ны такому манипулятору. Манипулирование безразличностью как раз и затевается с определенной целью — удержать партнера возле себя, заставить его поуговаривать себя, подчинить его себе.

Педагоги и родители также используют различные виды мани­пуляций в общении с детьми.

Ученые отмечают, что общаться с манипулятором довольно сложно. Ведь манипуляции и используются для того, чтобы пере­играть партнера по общению и добиться получения своего выиг­рыша. Некоторые люди, понимая, что ими манипулируют, пыта­ются также прибегнуть к манипулированию. Однако это удается далеко не всем. Ведь манипулятор сознательно затевает свои ма­нипуляции, заранее рассчитывает определенные ходы. Его мани­пуляции выглядят естественно, действия логически связаны друг с другом и вплетены в ткань естественного разговора по какой-либо существенной проблеме. А партнер, пытающийся экспром­том отвечать манипуляциями на действия манипулятора, как правило, к подобному не подготовлен ни психологически, ни логически, ни технологически. Поэтому если человек чувствует, что им начинают манипулировать, то лучше попытаться найти противоядие против манипулятора не через контригру, а через уход от его игры¹.

Стандартизированный уровень

Стандартизированный уровень общения иначе называют кон­тактом масок. При общении на этом уровне хотя бы один из парт­неров стремится скрыть свое истинное состояние, как бы спря­тать свое лицо за воображаемую маску. Почему он это делает?

Дело в том, что бывают случаи, когда общение носит вынуж­денный характер для человека. Он бы рад не общаться с тем или иным партнером, но обстоятельства заставляют его вступать в контакт. Например, ученик, оставленный после уроков, чтобы исправить неудовлетворительную отметку, вынужден общаться со своим учителем, выполнять все его задания и требования. Иначе он не добьется нужного результата. Школьник-правона­рушитель вынужден вступать в общение с инспектором милиции и давать ему объяснения по поводу своего поведения. Хотя, будь его воля, он не стал бы разговаривать с милиционером на по­добную тему.

Взрослые тоже довольно часто вступают в вынужденное обще­ние. В городском транспорте приходится отвечать попутчикам на самые различные вопросы: «Какая сейчас остановка?», «Как про­ехать до того или иного места?», «Сколько стоит билет?» Так уж устроена наша жизнь, что без обращений друг к другу мы не мо­жем обойтись.

Но в то же время порой невозможно общаться с каждым, кто пожелает вступить в контакт. Ведь человек бывает не расположен к общению в силу различных причин: из-за усталости, плохого настроения, болезненного состояния, погруженности в какие-то свои проблемы или заботы. Либо могут быть весомые причины для ухода от общения с конкретным человеком: старые обиды на него, недоверие к партнеру, склонному к различным хитростям, к обману, к нечистоплотным поступкам.

Стараясь как-то защитить себя от нежелательных контактов или, по крайней мере, ограничить их, человек и пытается «надеть маску», т.е. спрятать свое истинное состояние за неким извест­ным стандартом.

Так, ученик, оставленный учителем после уроков, может при­кинуться больным, или, говоря иначе, надеть «маску больного». И все попытки учителя привлечь его к учебной работе будут постоянно натыкаться на «головную боль», «сильное недомога­ние», «головокружение» и прочие «страдания» учащегося (В главе 8 будут рассмотрены некоторые типы манипуляторов и особенности используемых ими приемов манипулирования).

А по­скольку гуманное назначение педагогической профессии не по­зволит учителю заставлять работать «больного» ученика, то педагог будет вынужден прервать дополнительное занятие и направить учащегося к врачу или домой. Но именно этого и добивался уче­ник, которому не хотелось общаться с учителем после уроков, именно поэтому он использовал «маску больного».

Другой маской, позволяющей ограничить общение с нежела­тельным партнером, может служить «маска шута». Спрятавшись за такую маску, ученик станет реагировать на предложения учителя включиться в учебную работу несерьезными репликами, шутка­ми, усмешками и прочими атрибутами шутовства. Поэтому педа­гог будет испытывать серьезные затруднения в общении с учени­ком в такой маске.

Возможно также использование и других масок: «маска тигра» позволяет демонстрировать агрессивность и держать партнера на расстоянии; за «маской зайца» можно спрятаться, чтобы не на­влечь на себя гнева или насмешек со стороны более сильного партнера. Этой же цели могут служить «маска робости», «маска послушания», «маска угодливости».

Вот учитель обратился к своему ученику-старшекласснику с просьбой сходить за тряпкой и стереть с доски. А в ответ школьник не просто отказывается выполнить эту просьбу, а обрушивает на педагога бурю гнева и раздражения. В резких тонах, с дикой грима­сой на лице он бесцеремонно заявляет на весь класс: «А почему я должен стирать с доски? Я на ней не писал! Я Вам не мальчик на побегушках, чтобы бегать за тряпками! Пошлите дежурного, это его обязанность!» В данном случае ученик всем своим видом де­монстрирует учителю «маску тигра», предлагая ему общаться на стандартизированном уровне. Следует отметить, что, спрятавшись за подобную маску, ученик вполне может добиться желаемого — сделать так, чтобы учитель, во-первых, не заставлял его в данный момент отрываться от своих занятий; во-вторых, впредь опасался бы подходить к нему с подобными просьбами и поручениями.

Общение с человеком в маске довольно затруднительно, ведь маска для того и надевается, чтобы спрятать за ней что-то свое, личное. Даже если этим личным является элементарная лень. Кон­такт масок означает ограничение, накладываемое на участие собственной личности в диалоге, поскольку вместо себя человек предлагает партнеру общаться с той или иной маской. Подлинно­го общения с партнером в маске не получится. Поэтому если мы хотим общаться с человеком, а не с маской, то надо добиться снятия маски.

Как это сделать? Каких-то универсальных рецептов на этот счет нет и быть не может.

НО

Одним из эффективных средств является шутка, шутливый тон, своеобразная игра. Вот как описывает это А. С. Макаренко.

...Труднее было с такими симулянтами, как Ховрах. Уже на третий день у него начались солнечные удары, он со стонами залезал под кусты и укладывался отдыхать. С такими умел гениально расправляться Таранец. Он выпрашивал у Антона линейку и Молодца и с целой группой санитаров, украшенный флагами и крестами, выезжал на поле. Наибо­лее сильным средством у Таранца был Кузьма Леший, вооруженный настоящим кузнечным мехом. Не успеет Ховрах разнежиться в роще, как на него налетает «скорая помощь» для несчастных случаев. Леший мгно­венно устанавливает против больного свой мех, и несколько человек работают мехом с искренним увлечением. Они обдувают Ховраха во всех местах, где предполагается притаившийся солнечный удар, а потом вле­кут к карете. Но Ховрах уже здоров, и карета спокойно уезжает в коло­нию. Как ни тяжело было для Ховраха подвергнуться описанной меди­цинской процедуре, еще тяжелее ему возвратиться в свободный и в молча­нии принимать дозы новых лекарств в виде самых простых вопросов:

— Что, Ховрах, помогло? Хорошее средство, правда?...

(Макаренко А. С. Пед. соч.: В 8 т. — М., 1984. -Т. 3. - С. 395.)

Иногда и педагоги используют своеобразные маски в общении со школьниками. Обратимся еще к одному примеру.

Бывало, только входит наш Харлампий Диогенович в класс, сразу все затихают, и так до самого конца урока. Правда, иногда он нас зас­тавлял смеяться, но это был не стихийный смех, а веселье, организо­ванное сверху самим же учителем. Оно не нарушало дисциплины, а слу­жило ей, как в геометрии доказательство от обратного.

Происходило это примерно так. Скажем, иной ученик чуть припозда­ет на урок, ну примерно на полсекунды после звонка, а Харлампий Диогенович уже входит в дверь. Бедный ученик готов провалиться сквозь пол. Может, и провалился бы, если б прямо под нашим классом не нахо­дилась учительская.

Иной учитель на такой пустяк не обратит внимания, другой сгоряча выругается, но только не Харлампий Диогенович. В таких случаях он оста­навливался в дверях, перекладывал журнал из руки в руку и жестом, исполненным уважения к личности ученика, указывал на проход.

Ученик мнется, его растерянная физиономия выражает желание как-нибудь понезаметнее проскользнуть в дверь после учителя. Зато (Яйцо Харлампия Диогеновича выражает радостное гостеприимство, сдержанное приличием и пониманием необычности этой минуты. Он Дает знать, что само появление такого ученика — редчайший праздник |Для нашего класса и лично для него, Харлампия Диогеновича, что его Никто не ожидал, и раз уж он пришел, никто не посмеет его упрекнуть в этом маленьком опозданьице, тем более он, скромный учитель, кото­рый, конечно же, пройдет в класс после такого замечательного ученика сам закроет за ним дверь в знак того, что дорогого гостя не скоро отпустят.

Все это длится несколько секунд, и, в конце концов, ученик, не­