Поэма «Труды(работа) и дни» как исторический источник.

Основным нарративным источником для характеристики греческого общества раннеархаического времени является поэма Гесиода «Труды и дни». Исследователь, обращающийся к данному произведению как к историческому источнику, неизбежно должен предварительно рассмотреть основные источниковедческие вопросы, в первую оч-ередь первоначальный состав и время возникновения поэмы.

Уже в древности было известно, что гесиодовский корпус — явление сложное и гетерогенное (ср.: Paus. II, 26, 7: поэты, вставлявшие свои стихи в поэмы Гесиода). Ряд приписываемых поэту сочинений, дошедших до нас во фрагментах («Щит», «Каталог» и др.), в действительности ему не принадлежит¹. Еще в древности бытовало мнение, что и основные поэмы, приписываемые Гесиоду — «Теогония» и «Труды», принадлежат разным поэтам (ср.: Paus. IX, 27, 2). Жившие на Геликоне беотийцы утверждали, что Гесиоду принадлежат только «Труды и дни» (Paus. IX, 31, 5). Обе поэмы содержат как сходные, так и различающиеся мотивы.

Так, сопоставление мифа о Пандоре в «Теогонии» и «Трудах» обнаруживает смысловую путаницу²: в «Теогонии», к примеру, говорится об одной Эриде (ст. 225), а в «Трудах» их две (ст. 11—12)³. С другой стороны, пассажи о благоразумном царе, справедливо вершащем правосудие, близки по смыслу (Th. 80—92 — Op. 225—237). Б. А. Гронинген обратил внимание на лексическое сходство указанного места «Теогонии» и с другим пассажем «Трудов», повествующем о разборе тяжбы царями: neikos Th. 87 — Op. 29—35; ithëiëisi dikësin Th. 86 — Op. 36; agoreuôn, agorëphi Th. 86, 89 — agorë (agorai) Op. 29—30; kydainôn Op. 38 находит свою преувеличенную форму в theon hös hilaskontai⁴. Более того, по гипотезе Э. Бредли, ст. 654—659 «Трудов» о доблестном (или благоразумном— daiphrön) халкидянине Амфидаманте имеют в виду пассаж «Теогонии» о благоразумных владыках (ст. 80—92)⁵. Если ранее считалось, что «Теогония» написана на дельфийском говоре, а «Труды» — на древнеэолийском диалекте (А. Фик), то в последнее время специально исследовавший этот вопрос Г. Эдвардс пришел к выводу, что в языке обеих поэм нет ничего такого, что давало бы основание думать об их различных авторах⁶. Существенно и другое его наблюдение: негомеровские элементы, содержащиеся в обеих поэмах,— одни и те же.

С дешифровкой хеттских религиозно-мифологических текстов рядом классиков (начиная со статьи Ф. Дорнзайфа в 1934 г.) были вскрыты древневосточно-мэлоазийские элементы многих мифологем «Теогонии". Взаимосвязь с ближневосточной дидактической литературой обнаруживает и поэма «Труды и дни». Эти существенные обстоятельства склоняют к мысли о принадлежности обеих поэм Гесиоду: по справедливому замечанию А. Лески, не следует забывать, что отец Гесиода происходил из Кимы⁹, пограничной с малоазийско-ближневосточным миром.

Состав обеих поэм очевидным образом гетерогенен, они носят как бы лоскутный характер, будучи скроенными из множества стихотворных кусков. Что касается поэмы «Труды и дни», то это впечатление в первую очередь объясняется включением в ткань повествования множества стихотворных пословиц и поговорок; например, стихи (далее — ст.) 342—380 представляют собой непрерывно идущие одна за другой сентенции в один-два-три стиха, бытовавшие в древнегреческой крестьянской среде.

Присутствуют в поэме и явные вставки. Так, несомненным позднейшим прибавлением считаются ст. 1—10, вступление к поэме: Павсаний (IX, 31, 4) видел у живущих около Геликона беотян древнюю свинцовую плакетку с текстом «Трудов» без этого вступления. Ст. 120, отсутствующий в рукописях, приводится Диодором. Ст. 169, отсутствующий в ряде рукописей и в древних же воспроизведениях всего пассажа, вставлен в «прокловскую» схолию. Более того, в папирусном списке Невилля примерно V в. н. э. имеются ст. 169 b—е, отсутствующие в рукописях, схолиях и ранних средневековых текстах поэмы.

Примеры подобного рода можно было бы умножить, но и без того ясно, что поэма «Труды и дни» представляет собой сложное и многосплавное произведение, содержащее наряду с основным ядром многочисленные позднейшие интерполяции.

Вопрос о первоначальном составе поэмы «Труды и дни» — один из наиболее сложных в классической филологии, еще далекий от окончательного решения. В литературе по этому поводу были высказаны самые различные мнения. Согласно А. Фику, первоначальная поэма содержала лишь 144 стиха (введение: ст. 11—24, 42—46, 298—302; земледелие: 383—394, 405,407, 410—421, 423—429, 432—442, 444—447, 458—460, 465—473, 479—490; мореходство: 618—622, 624—642, 663, 665—676, 678— 688, 694)¹⁰. Отдельными произведениями он считал стихи о правом и неправом и земледельческий календарь (ст. 448—616)^п. Высказывались мнения о поэме как о двух отдельных произведениях («Труды», «Дни»), искаженных интерполяциями и разбавленных сборником сентенций, первоначально расположенных в алфавитном порядке (Ф. С. Лере), о составляющих ее восьми отдельных песнях, скомпонованных в одно произведение вокруг древнейшего гесиодовского ядра (А. Кирхгофф), о строфах, содержащих обращение к Персу, как несомненно гесиодовских местах (В. Христ) и т. д.¹².

В то же время П. Мазон, как и М. Круазе, отстаивал единство поэмы в целом, считая, что она включает лишь незначительное число вставок, в основном же композиция ее непрерывна и логично развивает изложение ¹³. Фактически такой позиций соответствует точка зрения и тех исследователей, которые подобно Т. Синклеру полагают, что вопрос о первоначальном составе поэмы неразрешим и нам лишь остается принять ее в таком виде, в каком она дошла до нас ¹⁴. Однако такой подход к составу поэмы антиисторичен, и в целом в литературе преобладает мнение о составном ее характере ¹⁵.

Так, по Г. Т. Уэйд-Гери, сначала поэтом в период тяжбы с Персом была написана поэма о правом и неправом суде; когда же спор был окончен, Гесиод продолжил поэму наставлением брату о полезных, богоугодных делах (erga); что же касается «Дней», то они были добавлены к сочинению Гесиода его неким продолжателем ¹⁶. В. Николаи насчитал в поэме 69 сильно различающихся блоков, связанных между собой скобами так, что изложение следует непрерывно, но эти связи вторичны. По мнению этого ученого, основной принцип построения поэмы — «чередование тона» ¹⁷.

Сразу отмечу, что вопрос о первоначальном виде поэмы прежде всего зависит от ее замысла, который определяется анализом ст. 27—39, повествующих о тяжбе Перса и Гесиода, т. е, излагающих суть положенного в основу поэмы конфликта и потому безусловно аутентичных первоначальному ядру произведения. Всесторонний анализ этого пассажа провел Б. Гронинген, данные которого приводят к определенному пониманию замысла поэмы — дать Персу наставления к земледельческому труду (подробней см. ниже). Отсюда к первоначальному тексту поэмы, на мой взгляд, принадлежат следующие стихи: ст. 11—24 (соревновательная Эрида)¹⁸ и 27—49 (экспозиция поэмы: спор с Персом за наследство; далее легкомысленному Персу внушается мысль о богоданной необходимости труда)¹⁹; 202—209 (притча о ястребе и соловье, долженствующая следовать за ст. 41 )²⁰, 213—309, 311—316, 320—341 (увещания Перса)²¹. Следующие далее ст. 342—380 представляют собой добавленную позднее подборку стихотворных народных пословиц и поговорок²². Со ст. 383 начинается основная часть поэмы — erga, причем отдельные ее части переставлены местами²³. Далее следует ряд сентенции и поговорок на различные темы (ст. 695—764), не относящихся к основному ядру поэмы²⁴. Возможно, в развитие erga (ст. 381—614) был позднее добавлен раздел о благоприятных для различных дел днях — ëmata (ст. 765—828)²⁵.

Таким образом, ст. 11—24, 27—49, 202—209, 213—309, 311— 316, 320—341, 383—560, 564—694 относятся, на мой взгляд, к гесиодовскому ядру поэмы. Композиционно первоначальный текст произведения состоял из prooimion (экспозиция)—тяжба с Персом, и erga, nautilië — этические наставления, побуждавшие Перса к земледельческому труду и мореходной торговле.

Что касается остальных стихов поэмы, то здесь следует различать пояснительные вставки античных филологов и поэтов лослегесиодовского времени (отмечены в примеч. 18—24), а также золотой фонд народной мудрости (ст. 342—380, 695— 764), включающий стихотворные пословицы и поговорки. Хронологически эти образцы крестьянской мудрости могут быть как старше или младше, так и синхронными поэме, вряд ли выходя далеко за пределы архаической эпохи.

Время составления поэмы может быть определено приблизительно. Античные источники по-разному определяли время жизни Гесиода. Так называемая «Биография Гесиода» через Иоанна Цеца синхронизирует его с архонтатом третьего Кодрида, т. е. указывает приблизительно на рубеж XI—X вв. «Паросская хроника» (§ 28) дает дату ок. 936 г. По Плинию (N. h. XIV, 1, 2), советам Гесиода — тысяча лет. По данным Геродота (II, 53), выходит, что Гесиод жил в IX в. Евсевий приводит три даты из жизни Гесиода— 1017, 809 и 767 гг. (вторая дата — со ссылкой на Порфирия [Euseb.—Hier., Chron., pp. 71, 84, 87 Helm]). Веллей Патеркул (1, 7) дает дату 801 г., з Аполлодор — 846 г.²⁶. Попытки астрономического исчисления времени составления «Трудов» по указанию на 60-й день восхода Арктура после зимнего солнцеворота (ст. 564—565), наиболее подробно обоснованные у Т. Оллена, хоть и не считаются бесспорными, но все же согласуются с большей частью свидетельств античных источников, указывая на раннеархаическое время²⁷.

Хронологические реперы, содержащиеся в поэмах Гесиода, указывают на предпочтительность отнесения жизни поэта к VIII в. Так, упоминание сицилийской Этны в «Теогонии» (ст. 860) подразумевает в качестве terminus post quem третью четверть VIII в., когда на острове были основаны древнейшие греческие колонии (см. ч. I, гл. 4), или предшествующие отрезки того же века. Хотя чтение Aitnës в указанном стихе восстановлено по aitnës двух рукописей комментария Цеца к Ликофрону (Alex. 688), при aidnës «мрачной (горы)» схолий, такое чтение выглядит органичным на фоне широкого географического кругозора «Теогонии», в которой упоминаются даже Истр и колхидский Фасис (ст. 339—340), ставшие известными в греческом мире, во всяком случае, не раньше Сицилии²⁸.

Чрезвычайно существенна для определения времени жизни Гесиода ссылка Плутарха на Лесха, повествовавшего о состязании Гомера и Гесиода на похоронах знатного халкидянина Амфидаманта (Plut. Mor. 153е—154а). Лесх же, лесбосский автор «Малой Илиады», был, по Фаниаду Перипатетику (ученик Аристотеля), современником Архилоха, но состязался и с Арктином (apud Clem. Alex. Strom. 1, 144). Таким образом, версия о состязании Гомера и Гесиода бытовала уже во второй половине VIII — первой половине VII в., что является надежным terminus ante quem для времени жизни Гесиода. Синхронизации Гесиода с Арктином соответствует также синхронизация его с коринфским поэтом середины — второй половины VIII в. Эвмелом, которому приписывалось прозаическое переложение произведений Гесиода (Clem. Alex. Strom. 6, 267). С такой нижней границей творчества Гесиода согласуется вскрытый Т. Брентенсгейном факт влияния гесиодовских поэм на произведения Архилоха, поэта второй четверти — середины VII в., которые содержат ряд точек соприкосновения, в том числе и текстуальных, с «Теогонией» и «Трудами».

Подытоживая приведенные свидетельства, время жизни Гесиода мы, как и большинство исследователей, относим к VIII в.

Биография Гесиода

При ретроспективном взгляде в глубь истории архаической Греции первой реальной личностью предстает Гесиод, сообщающий в своих поэмах сведения автобиографического характера. В дальнейшей традиции эти сведения подверглись переосмыслению, в результате чего личность поэта обрела мифический ореол.

Имя Гесиод — не обязательно настоящее имя автора поэм «Труды» и «Теогония»; скорее, судя по этимологии имени, это апеллятив, профессиональное прозвище. По этимологии Ф. Г. Велькера, приведенной в его издании «Теогонии» 1865 г. и поддержанной впоследствии Ф. Зольмзеном, имя Hësiodos (эолийское Aisiodos, новобеотийское Heisiodos) следует понимать как hieis ôidën — «поющий песнь», «певец»³⁴. Аналогичным образом, согласно «Состязанию Гомера и Гесиода», имя другого великого поэта — Гомера, по одному из объяснений, происходит из субстратного малоазийского слова, означавшего «слепца»; попав в греческий язык, оно стало обозначать исполнителя эпических песен, рапсода (Certamen 9—10)³⁵. Таким образом, имя Гесиод условно.

Автор поэмы «Труды», не назвавший себя по имени, сообщает некоторые сведения автобиографического характера. Так, ст. 631—640 повествуют об отце Гесиода:

В море тогда свой корабль быстроходный спускай и такою Кладью его нагружай, чтоб домой с барышом воротиться,

Как это делал отец наш с тобою, о Перс безрассудный,

В поисках добрых доходов на легких судах разъезжая.

Некогда так и сюда вот на судне заехал он черном

Длинной дорогой морской, эолийскую Киму покинув.

Не от избытка, богатства иль счастья оттуда бежал он,

Но от жестокой нужды, посылаемой людям Кронидом.

Близ Геликона осел он в деревне нерадостной Аскре,

Тягостной летом, зимою плохой, никогда не приятной.

По-видимому, не только отец, но и сам Гесиод происходил из Кимы эолийской. Об этом могут свидетельствовать источники (Strabo XIII, 3, 6. St. Byz. s. v. Kymë) и такие побочные обстоятельства, как сильное влияние восточной культуры на произведения поэта, а также сопоставление в эксцерпте Гераклида Понтийского из «Кимейской политии» Аристотеля пословицы «Не погиб бы бык, если б не был плохим сосед» (Ор. 348) с обычаем кимейцев, по которому при пропаже чего-либо потерпевшему возмещали убыток соседи (Arist. fr. 611. 38). Эолийские элементы в языке Гесиода также могут быть обязаны его происхождению из Кимы³⁷ (если это не общеэпические моменты).

Кима была древним городом, основанным эолийцами из фриконийской области Локриды, соседней с Беотией (Strabo XIII, 1,3; 3,3). Возвращение отца Гесиода из Кимы в Беотию может указывать, что в основании Кимы приняли участие и беотийцы³⁸. В занятии морской торговлей, весьма рискованном тогда,, отцу Гесиода не повезло, и тогда он обратился к земледельческому труду в Беотии, который давал более гарантированный заработок: бежав в свое время из Кимы от нищеты, он смог оставить здесь наследство двум своим сыновьям. Раздел этого наследства между Персом и Гесиодом и послужил поводом для написания поэмы «Труды и дни».

Перипетии тяжбы с братом Гесиод излагает во введении в поэму (ст. 27—39). Обычно суть дела понималась следующим образом: по смерти отца имущество было разделено между братьями, причем Перс с помощью подкупа «дароядных царей» сумел заполучить большую часть наследства. Он быстро спустил свою долю и, обеднев, решил предъявить свои претензии на отошедшую к Гесиоду часть отцовского имущества с помощью тех же взятколюбивых басилеев, в чем и преуспел. Гесиод, не полагаясь на возможность справедливого суда, предостерегает Перса, что есть высший — божий суд, воздающий по справедливости действующим неправедным образом³⁹.

Однако в последнее время Б. Гронинген существенным образом уточнил характер взаимоотношений Перса и Гесиода, что сделало более ясной цель написания последним поэмы «Труды». Он обратил внимание на временную разницу в ст. 37—38 пассажа, излагающего суть тяжбы: ëdë men gar klëron edassameth`, alla te polla harpazôn ephoreis., Голландский ученый напомнил, что аорист edassametha здесь выражает факт в его материальной сущности и фраза в целом означает, что Перс только пытался получить больше, чем ему полагалось по закону, но не преуспел, поскольку harpazôn ephoreis — это имперфект, противопоставляемый предшествующему аористу и выражающий усилие в прошлом (если бы это усилие было успешным, здесь читался бы новый аорист)⁴⁰. Это наблюдение в сочетании с рядом других соображений позволило Б. Гронингену дать следующую характеристику взаимоотношений между братьями⁴¹.

После раздела отцовского имущества Перс прилагал усилия: для получения большей доли, чем ему полагалось по закону. Ему в этом было отказано, и Перс стал публично выражать свое недовольство в общественных местах; его охотно слушали те, кто занимался главным образом политическими и судейскими делами,— лица из знати, симпатии которых он старался приобрести для более удачного исхода новой тяжбы с братом. Занимаясь этим, Перс упустил благоприятную для земледельческих занятий пору (ст. 30—32: не много времени на тяжбы и речи у того, у кого мало прожиточных годовых запасов, приносимых землей). Гесиод не внушает мысль, что Перс просто ничего не делает, он говорит лишь, что Перс в своей бессистемной деятельности упускает благоприятные моменты, установленные для различных дел Зевсом. Первый процесс и образ жизни Перса обедняли его все более (он просто выпрашивал у Гесиода и других людей средства — ст. 394—404). По мнению Гесиода, положение брата — а он ему остается братом — улучшится, если тот будет регулярно работать.

Исходя из этой, данной Б. Гронингеном, интерпретации взаимоотношений между братьями, можно заключить, что Гесиод и составил в качестве наставления Персу поэму о земледелии и морской торговле. На основании такой целенаправленности поэмы я и попытался выше определить ее первоначальный состав.

Следующий эпизод автобиографического характера, приведенный Гесиодом в поэме, связан с его поездкой на Евбею, где он принял участие в состязании поэтов на похоронах халкидского правителя Амфидаманта (ст. 646—662):

Если же в плаванье вздумаешь ты безрассудно пуститься,

Чтоб от долгов отвертеться и голода злого избегнуть,

То покажу я тебе многошумного моря законы,

Хоть ни в делах корабельных, ни в плаванье я не искусен.

В жизнь я свою никогда по широкому морю не плавал,

Раз лишь в Евбею один из Авлиды, где некогда зиму

Пережидали ахейцы, сбирая в Элладе священной

Множество войск против славной прекрасными женами Трои,

На состязание в память разумного Амфидаманта

Ездил туда я в Халкиду; заране объявлено было

Призов немало сынами его большедушными. Там-то,

Гимном победу стяжав, получил я ушатый треножник.

Этот треножник в подарок я Музам принес Геликонским,

Где они звонкому пенью впервые меня обучили,

Вот лишь насколько я ведаю толк в кораблях многогвоздных,

Все ж и при этом тебе сообщу я, что в мыслях у Зевса,

Ибо обучен я Музами петь несравненные гимны.

Прокл добавляет в комментарии к данному пассажу, что Амфидамант погиб в морской битве с эретрийцами у Лелантинской долины, которая произошла при афинском архонте Арксиппе, сыне Акаста. Состязание с Гомером на похоронах царя Амфидаманта Гесиод начал стихом 383 поэмы «Труды», т. е. прямо с описания земледельческих работ. По решению царя Панида, брата Амфидаманта, и сыновей последнего — Ганиктора и других, победа была присуждена Гесиоду как воспевшему мир и земледельческий труд, а не Гомеру, прославлявшему войну и чинимые ею бедствия⁴⁴.

Плутарх в своем комментарии к поэме «Труды и дни», дошедшем до нас в многочисленных фрагментах, выразил мнение, что все, касающееся поездки Гесиода в Халкиду на похороны Амфидаманта, состязания и победы в нем, не содержит ничего достоверного (fr. 84 Sandbach). В новое время одни филологи следовали мнению Плутарха (Э. Роде и его последователи), другие указывали на органичность данного пассажа в контексте поэмы (А. Кирххоф, П. Мазон), третьи воздерживались от определенного суждения по этому вопросу⁴⁵.

Следует признать, что аргументы сторонников подлинности данного эпизода поэмы «Труды и дни» более весомы. По мнению Т. Оллена, нет оснований подвергать сомнению аутентичность указанного места на основании одного лишь эстетского суждения Плутарха⁴⁶. Плутарх отказывается принимать этот эпизод за чистую монету, однако в другом своем сочинении сам приводит цитату из Лесха, повествовавшего о состязании Гесиода и Гомера на похоронах Амфидаманта (Mor. 153е— 154а).

Исследования последнего времени подтвердили справедливость мнения сторонников аутентичности данного пассажа. Сначала Г. Т. Уэйд-Гери, как упоминалось выше (примеч. 5), высказал предположение, что ст. 654—659 «Трудов», повествующие об Амфидаманте, подразумевают исполнение поэтом на состязании в Халкиде также «Теогонии». Затем У. Минтон и М. Уэст показали, что музы не случайно присутствуют в обсуждаемом отрывке: первоначально это были божества погребального характера; в ранней эпической поэзии их присутствие может не только акцентировать насилие или смерть, но также конкретность случая, в связи с которым такие героические темы отмечались. После этого Э. Брэдли указал, что у Гесиода сложилась концепция klea (славы) героя — славное соперничество среди земных царей в правосудии и гармонии, идущих от их родства с Зевсом (Th. 80—92),— это то, о чем Гесиод сообщал в своей эвлогии Амфидаманту. Наконец, Дж. Тедески детально рассмотрел этот пассаж в различных аспектах и пришел к выводу о его аутентичности поэме.

Приведенные данные свидетельствуют об аутентичности указанного пассажа первоначальному тексту поэмы. Остается добавить, что Амфидамант погиб в Лелантинской войне (Plut. Mor. 153f), наиболее аргументированная датировка которой приходится на VIII в. (см. Приложение I), что согласуется с наиболее вероятным временем жизни Гесиода.

Что касается хронологического соотношения поэм Гомера и Гесиода, то, как справедливо указал В. Николаи, мы не в состоянии определить, какие из них были созданы раньше, а какие позже. Можно лишь констатировать, что «Илиада» «Одиссея», «Теогония» и «Труды» близки ло набору поэтических приемов: проведенное Ф. Краффтом сопоставление «Трудов» с гомеровскими поэмами обнаружило мощный слой общих:

формул-связей, намного превосходящий слой специфически гесиодовских формул.

Остальные сведения о жизни Гесиода в основном связаны с обстоятельствами его насильственной смерти и столь же многочисленны, сколь и мало достоверны, за исключением, может быть, изгнания и самого факта гибели поэта.