Константин Дмитриевич Ушинский. Наш глубочайший поклон и признательность классику педагогики.
– Великий Учитель Учителей, поясни нам смысл гуманного образования!
Константин Дмитриевич Ушинский:
Под именем гуманного образования надо разуметь вообще развитие духа человеческого и не одно формальное образование.
В гуманно-образовательном влиянии учения надо отличить собственно два влияния: влияние науки и влияние самого учителя.
Человека же можно развивать гуманно не только изучением классических языков, но ещё гораздо более и прямее: религией, языком народным, географией, историей, изучением природы и новыми литературами.
Реализм и гуманизм можно найти в каждой науке, и различие это заключается не в различии наук, но в различии способа их изучения.
Воистину, не только наука определяет гуманное направление образования, но сам учитель со своими способами и подходами.
Философ Иван Ильин.
Как долго скрывали его от нас.
– Назови, философ, свои главные идеи!
Иван Ильин:
– В одном человеку отказано: жить без веры.
– Источник веры – в горении сердца.
– Путь к вере и Богу именуется духовной любовью.
– Религиозность есть живая первопричина истинной культуры.
– Истинная учёность не уводит от Бога, а ведёт к нему.
– Жить – значит выбирать и стремиться.
– Только духовный опыт может указать человеку, что есть подлинно главное и ценнейшее в его жизни.
– Самым глубоким и могучим источником духовного опыта и веры является духовная любовь.
– Самое важное в воспитании – это духовно пробудить ребёнка и указать ему источник силы и утешения в его собственной душе.
Спасибо философу.
Василий Александрович Сухомлинский.
Вот какими страстными словами обращается он к каждому из нас:
Возлюби Ребёнка.
Возлюби его сильнее, чем самого себя!
Уверуй, что Ребёнок чище, лучше, честнее, талантливее тебя!
Всего себя отдавай детям!
И только тогда ты сможешь именоваться Учителем!
Вот придёт некий профессор от науки, примет позу всезнающего и иронически улыбнётся этим словам. «Ребёнка надо любить в меру… – скажет он. – Отдавать ему всего себя не надо».
Кого мы послушаемся, дорогие коллеги? Послушаемся профессора или Василия Александровича?
Конфуций.
Прислушаемся, что говорит своим ученикам Почтенный Учитель Кун.
Когда благородный муж учит и воспитывает, он ведёт, но не тянет за собой; побуждает, но не заставляет; указывает путь, но позволяет ученику идти самому.
Поскольку он побуждает, а не заставляет, учёба даётся ученику легко.
Поскольку он лишь открывает путь, он предоставляет ученику возможность размышлять.
Согласие между Учителем и учеником, лёгкость учения и возможность для ученика думать самому, – и составляет то, что называется умелым наставничеством.
Самое трудное в учении – научиться чтить Учителя.
Но лишь чтя Наставника, сможет перенять его правду.
Знаете, дорогие коллеги, что со мной сейчас происходит?
Левое ухо моё слышит из глубин 2500-летнего прошлого голос, а правое ухо улавливает эхо из будущего, отдалённого от меня тем же расстоянием. С обеих сторон узнаю голос Почтенного Учителя Куна. Вечная Истина озаряет мою душу, и я спешу влиться в толпу учеников, следующих за учителем и впитывающих Мудрость.
Леонардо да Винчи.
Наш поклон гению – художнику, мыслителю, учёному.
Он – фейерверк мудрости.
Чтобы...
– Чтобы творить жизнь, нужна сердечная теплота.
– Чтобы беречь красоту, не надо пасть в грязь.
– Чтобы завоевать почёт и уважение, нужна не сила, а великодушие.
– Чтобы побудить львят к жизни, надо встряхнуть царственную гриву и издать мощный раскатистый рёв.
– Чтобы заново родиться, нужно летать навстречу Солнцу.
Добавим от Сухомлинского:
Чтобы дать Ребёнку искорку знаний,
Учителю надо впитать в себя море Света.
Прекрасно!
Януш Корчак.
Сейчас мы услышим от него, как надо каждому находить свой источник Света. Он размышляет вслух.
Благодаря теории я знаю, а благодаря практике я чувствую.
Теория обогащает интеллект, практика расцвечивает чувства, тренирует волю.
«Я знаю» не значит: «действую сообразно тому, что знаю».
Чужие взгляды незнакомых мне людей должны преломиться в моём живом «я».
Из теоретических посылок я исхожу не без разбора.
Отклоняю – забываю – обхожу – увиливаю – пренебрегаю.
В результате я, сознательно или бессознательно, получаю собственную теорию, которая управляет поступками.
И это много, если что-нибудь, частица теории во мне приживётся, сохранит право на существование; в какой-то мере повлияет, отчасти воздействует.
Отрекаюсь помногу раз от теории, а от себя – редко.
Ну, что скажете, дорогие коллеги, не правда ли, отличная позиция для поиска в себе учительского Света?
Павел Петрович Блонский.
Вы не смущайтесь, пожалуйста, он сейчас задаст вам прямые вопросы, а вы подумайте, какими были бы ваши ответы.
– Учитель, смотри же, не являешься ли часто именно ты сам главным препятствием для обновления школы?
– Наша школа – школа жизни, но в этой школе жизни будет ли место для тебя, живой ли ты человек?
– Не отбываешь ли ты в классе опостылевшую тебе повинность за гроши ежемесячного жалования, и не проходит ли твоя личная жизнь где-то в стороне, то в томлении и тоске «культурной одиночки», то в моральном падении и опустошении души?
– Любить надо не школу, а детей, приходящих в школу; любить надо не книги о действительности, а саму действительность; не жизнь надо суживать до учения, но надо расширять учение до жизни!
– А самое главное: любите жизнь и как больше живите живой жизнью!
– Учитель, стань человеком!
Антон Семёнович Макаренко.
Как вы думаете, дорогие коллеги, о чём он хотел бы с нами поговорить? О воспитании мужества, которое мы забросили. Свет не достанется трусливым, а только храбрым, мужественным.
Мужество!
Попробуйте серьёзно, искренне, горячо задаться целью воспитания мужественного человека. Ведь в таком случае уже нельзя будет ограничиться душеспасительными разговорами. Нельзя будет закрыть форточки, обложить ребёнка ватой и рассказать ему о подвиге Папанина. Нельзя будет, потому что результат для вашей чуткой совести в этом случае ясен: вы воспитываете циничного наблюдателя, для которого чужой подвиг – только объект для глазения, развлекательный момент.
Нельзя воспитывать мужественного человека, если не поставить его в такие условия, когда бы он мог проявить мужество, – всё равно, в чём: в сдержанности, в прямом открытом слове, в некотором лишении, в терпеливости, в смелости.
Только мужественный Учитель способен воспитывать мужество в своих учениках. От трусливых и пугливых учителей такого ждать не приходится.
Ян Амос Коменский.
Он нарисует нам портрет Учителя. Узнаем ли мы в нем себя?
– Учителями должны быть люди набожные, честные, деятельные и трудолюбивые.
– Не только для вида, но и на самом деле они должны быть живыми образцами добродетелей, которые они должны привить ученикам.
– Настоящие учителя полагают, что они поставлены на высоко почётном месте и что
– им вручена превосходная должность, выше которой не может быть под Солнцем, именно, чтобы,
– маленькое подобие Бога доводить до сходства с Богом.
– Ближайшая задача будет состоять в том, чтобы
– мощно увлекать учеников благим примером, и чтобы
– ученики воспитывались по образцу Учителя.
– Наши учителя должны остерегаться походить на подорожных указателей, которые показывают, куда нужно идти, а сами не идут.
– Учителя должны заботиться о том, чтобы быть для учеников в пище и одежде – образцами простоты, в деятельности – примером доброты и трудолюбия, в поведении
– скромности и благонравия, в речах – искусства разговора и молчания.
– Словом, быть образцом благоразумия частной и общественной жизни.
– Они относятся к ученикам по-отечески, с серьёзным, страстным желанием им успехов.
Есть над чем думать, не так ли, дорогие коллеги!
Иоганн Генрих Песталоцци.
Ему уже восемьдесят лет, и он поёт «лебединую песню», посвящая нас в своё сокровенное.
– Вот истина, подтверждаемая при всех обстоятельствах: действенно, истинно и природосообразно формированию способствует лишь то, что захватывает человека, воздействуя на силы его природы во всей их совокупности, т.е. сердце, ум и руки.
– Истинное природосообразное образование по самой своей сути вызывает стремление к совершенству, стремление к совершенствованию человеческих сил.
Григорий Саввич Сковорода.
Нас ждёт весьма интересная и поучительная притча о Свете.
Дед и баба сделали себе хату, да не прорубили ни одного окошечка. Не весела хата. Что делать? После долгих размышлений решили выйти на свет и там достать Свет. Взяли мех, разинули его в самый полдень перед солнцем, чтобы набрать будто муки, и внесли в хату.
Сделали так несколько раз. Есть ли Свет? Смотрят, ничего нет. Догадалась баба, что Свет, как вино, из меха вытекает. Надобно поскорее бежать с мехом. Бегучи, застряли в дверях. Зашумел между ними спор. «Конечно, ты выжил из ума». – «А ты и родилась без него». Хотели подняться на высокую гору за Светом, но помешал им странный монах. «За хлеб-соль я открою вам секрет», – сказал он. По его совету старик взял топор и начать прорубать стену, приговаривая: «Свет весёлый, Свет жизненный, Свет повсеместный, Свет присносущий, Свет нелицеприятный, посети и просвети, и освети храмину мою». Вдруг отворилась стена и храмину наполнил сладкий Свет.
Что же получается, дорогие коллеги?
Зачем нам наполнять мехи Светом, чтобы таскать их вовнутрь.
Надо прорубить окно изнутри, чтобы дать Свету наполнить нас. А это окно не должно быть с видом на наши земные блага, а с видом на духовность свою.
* * *
Хорошо бывать в галерее живых классиков и мудрецов – наполняешься Светом.
Каждый из них говорит о чём-то своём, но не кажется ли вам, дорогие коллеги, что забота каждого – об одном и том же? Все они – люди разных эпох – строители от одного Храма. Может быть, у всех у них есть один Архитектор, и они выполняют его волю? Какая разница, из каких они эпох. Если уж выискивать, откуда они, то наш взор обратится на будущее, отдалённое от нас до Вечности. Все они, во главе своего Архитектора, стремятся утвердить в мире земного образования понимание Вечности. Смотрите, кем заложены камни Храма, и что на них высечено:
«Учитель» – Конфуций.
«Человек» – Сократ, Платон, Аристотель.
«Душа» – Квинтилиан.
«Радость» – Витторино да Фельтре.
«Мудрость» – Коменский.
«Любовь» – Песталоцци.
«Народность» – Ушинский.
«Свобода» – Толстой.
«Оптимизм» – Макаренко.
«Преданность» – Корчак.
«Сердце» – Сухомлинский.
Среди этих великолепий мы увидим камни, сияющие лучистыми мыслями и чувствами. Их клали преданные невидимому Архитектору великие деятели образования и творцы человеческих жизней и судеб.
И пришло время нам тоже поучаствовать в строительстве Храма, тоже послужить восхождению землян к Свету.
И что же мы высечем на нашем камне?
Примет ли Архитектор камень, на котором будет написано: «технологии», или же «стандарты», или же «ЕГЭ», или же «ЗУНы»? Архитектор сочтёт эти камни надругательством над Вечностью, превратит их в пыль.
А если на нашем камне мы со всем своим творчеством, со всем своим усердием и устремлённостью высечем слово «Духовность»? Преподнесём Архитектору дар наш и скажем: «Это от Учителей Двадцать Первого Века»? Что ответит нам Архитектор?
Пусть каждый из нас, дорогие коллеги, услышит в сердце своём Его голос.
* * *
На наших книжных полочках стоят книги классиков педагогики, мудрецов, мыслителей. И находим время, когда мы протягиваем руку, берём одну из них и вдумчиво читаем. А потом оставим открытой на рабочем столе: книга будет ждать нас, а мы будем спешить к ней.
Дорогие коллеги!
Может быть, в ком-то из вас возникнет желание сделать кого-либо из Учителей Человечества своим Учителем?
Разве не будет радостью и гордостью для нас быть учениками Коменского или Песталоцци, Ушинского или Сухомлинского, Макаренко или Корчака... Нам нужно только твёрдо сказать самому себе: «Я ученик Константина Дмитриевича Ушинского... или Василия Александровича Сухомлинского... или Антона Семёновича Макаренко… или...» А дальше читать книги своего учителя, мысленно с ним общаться и советоваться. Надо читать книги других Учителей тоже, но с целью более глубокого постижения своего Учителя и утверждения его идей в своём творчестве. Надо уметь быть преданным своему Учителю, иначе оборвём луч Света.
Учитель постоянно сопровождает нас.
Готовимся для завтрашних уроков – Он рядом с нами, советует.
Мы на уроке – Он наблюдает, подсказывает, улыбается нам.
Мы ошибаемся – успокаивает, помогает разобраться.
Мы перед Ребёнком, нам нужно моментально решать воспитательную задачу – Учитель шепнёт мудрость.
Нас покидает терпение, покидает воля – Он поделится своим терпением и волею.
Мы в творческом горении – подаст искру смелости, догадливости.
Он с радостью подарит нам весь свой Свет.
Он поможет нам очиститься и будет гордиться нами. Он полюбит нас.
Отведёт от гордыни, от зависти или от какого-либо унижающего нас поступка.
Увидят ученики наши, что держим в руках томик.
Спросят:
– Что это за книга?
А мы ответим:
– Это – книга моего Учителя.
Удивятся они:
– Вы же сами Учитель?! Разве у Учителя есть Учитель?!
Мы ответим:
– Я Учитель для вас, но Ученик для своего Учителя.
Спросят:
– Чему Он вас учит?
Мы скажем:
– Учит, как впитывать море Света.
Спросят:
– А вы прилежный ученик?
Мы ответим:
– Пусть ваше чуткое сердце заметит, как я расту.
Спросят:
– Где ваш Учитель? Он жив?
Мы ответим:
– Он жив, Он всегда рядом со мной. Он учит, чтобы я тоже был всегда рядом с вами.
* * *
Дорогие коллеги!
Дадим ли нашего учителя на поругание?
А такое ведь бывает?
Есть так называемые остепенившиеся учёные, которым очень хочется утвердиться и прославиться в мире образования, в сообществе учёных.
Что для этого нужно?
Нужна мощная свежая идея, нужна основательная творческая практика.
А если этого у него нет?
Тогда есть испытанный способ: выбрать какого-либо классика, какое-либо прославленное имя (особенно тех, которых нет в живых) и яростно на него нападать, критиковать, опровергать. Шум привлечёт внимание многих и имя критикана будет у всех на устах. Он уже становится известным. И может случиться, что ему подобные «увидят» в нём учёного, с которым надо считаться.
Так критиковали Сухомлинского за то, что он, видите ли, исповедует «филантропический» гуманизм.
А потом такие критиканы становятся профессорами, их могут выбирать в академики.
Так критикуют Выготского за его теорию развития, самую признанную в мире теорию, чтобы на этой почве утвердить свои несостоявшиеся «идеи» и «методические системы».
Так критикуют Макаренко за то, что его теория коллективного воспитания якобы несостоятельна, и это вопреки действительности.
Так критикуют Коменского за то, что, видите ли, «он погубил школу», придумав урок. Как защитить Учителя?
Защитить нужно не ответной критикой и нападками, не шумихой, превосходящей шумиху критиканов, а усилением своей творческой деятельности и демонстрацией силы идей Учителя.
Нам говорят мудрецы: лучшей защитой будет развитие действия в сторону невраждебную; можно разбить враждебные утверждения созиданием новых опытов. Как же должен был поступить истинный учёный? Послушаем, что скажет нам по этому поводу Песталоцци:
Я закончу свою лебединую песню словами: подвергайте всё испытанию, сохраните хорошее, а если в вас самих созрело нечто лучшее, то правдиво и с любовью присоедините к тому, что я пытаюсь также правдиво и с любовью дать вам на этих страницах.
* * *
Дорогие коллеги!
Кто из вас хочет внести в педагогическую науку свой вклад?
Идите в науку, освещайте своим Светом дебри науки. Внесите в неё понимание любви, радости и духовности.
Сознание многих учёных окутывает паутина мёртвых понятий.
Если хотите омертвить творческое педагогическое горение, подвергайте его обнаучиванию. Тогда с лёгкостью достигнете того, что оно, это горение, и для вас потеряет смысл, и другим будет трудно воспламениться от вас.
Педагогика – это живая жизнь, а не груда принципов и понятий; педагогическое творчество – как всплеск живой жизни, которая устремляется ввысь.
Наука только умеет консервировать живое творчество в застывших понятиях. Но когда откроем консервную банку, наука оттуда будет смотреть на нас как мумия.
Только живое восприятие творческого опыта, только живое образное слово могут сохранить притягательную силу педагогических устремлений.
Мысли, идеи гибнут в порыве их обнаучивания. Учёные больше любуются вычислениями и диаграммами, таблицами и схемами, чем живым Ребёнком. Они забывают о Ребёнке. Педагогическая наука сперва отречётся от детей, а потом займётся своими абстракциями и нормативами.
А дети, дети Света зовут на помощь!
Ребёнок в толпе.
Ребёнок в семье алкоголиков.
Ребёнок среди наркоманов.
Ребёнок среди извращенцев.
Ребёнок бомж.
Ребёнок брошенный.
Ребёнок презираемый.
Ребёнок обездоленный.
Ребёнок в руинах войны.
Ребёнок в мире криминала.
Ребёнок в болоте дурных зрелищ и соблазнов.
Ребёнок, угнетённый богатством.
Ребёнок, угнетённый нищетою.
Ребёнок во тьме равнодушия.
Ребёнок в агрессии взрослых.
Ребёнок – товар.
Ребёнок – сырьё.
Ребёнок – валюта.
Ребёнок во тьме.
Ребёнок в злобе.
Ребёнок голодный.
Ребёнок замёрзший.
Ребёнок в горе.
Ребёнок у пропасти.
Ребёнок перед смертью.
Ребёнок без школы.
Ребёнок без Учителя.
Ребёнок без Учителя!
Ребёнок без Учителя?!
Ребёнок...
Ребёнок...
Ребёнок...
Вот вам, искатели науки, педагогическое поле брани! Напишу отзыв, выступлю оппонентом, стану научным руководителем, проголосую за, – если только защищается диссертация о том, какой наукою сердца был спасён один единственный Ребёнок, который мерится не диаграммами и таблицами, не схемами и вычислениями, не мёртвыми понятиями и лживыми выводами, – а слезами диссертанта, обильно пролитыми на каждой странице его труда!
Истинная педагогическая диссертация – как манифест
– Сердца – раненого от детских трагедий,
– Духа – возмущённого общественным равнодушием,
– Рыцаря – мчавшегося с копьём за спасение чести и достоинства педагогической науки.
А иначе зачем она?
Может быть, чтобы сразу после так называемой «защиты» бросить её в камин и согреть руки.
От такой «научной» работы не будет Света.
Дорогие коллеги, Учителя – Светоносны!
Спасите педагогическую науку, входите в неё со своими факелами!
* * *
Иметь море Света, чтобы дарить его ученикам!
Это желание прекрасное.
Но надо ещё уметь дарить Свет.
Уметь!
Иначе дар наш, может быть, не будет принят учениками.
Сначала, дорогие коллеги, давайте воодушевимся тем, что в огненном желании нашем, с которым мы родились, было заключено зерно наших профессиональных способностей.
Каждый из нас внутри своего зерна уже есть талантливый Учитель, уже имеет неповторимый Учительский Образ.
Можно сказать смелее: мы родились, чтобы стать Учителями от Бога.
Однако надо дать зерну проявиться, чтобы стало оно нашим творческим умением, которое и поведёт по пути восхождения к вершинам педагогического мастерства.
Для этого нужно:
во-первых, чтобы Сердце и Разум лелеяли в себе воображаемую Учительскую Жизнь;
во-вторых, чтобы воображаемая Учительская Жизнь столкнулась с реальной педагогической действительностью.
Вот тогда и будет видно: не разобьётся ли наше воображение, как хрустальная ваза, не наступит ли разочарование, за которым последует бегство. Ибо педагогическая действительность не есть райский уголок, где разгуливают дети-цветы, дети-ангелы, глядя в глаза своим наставникам и улавливая каждое их наставническое слово и движение.
Нет, в этом образовательном уголке каждый ребёнок проявляет свой неповторимый характер.
Хотят ли дети воспитываться?
Да, но с условием: беречь сущность каждого.
Хотят ли дети учиться?
Очень даже, но без насилия.
Полюбят ли они своих учителей?
Только тех, которые будут дарить им Свет с любовью.
Конечно, возникнут трудности в проявлении наших стараний и творчества. Но мы сможем преодолеть их, если:
– наша свободная воля станет на страже нашего огненного желания;
– будет вдохновлять нас чувство устремлённости;
– трудности будут осмыслены как необходимые условия для нашего роста;
– ошибки станут для нас уроками, на которых будем учиться.
Желание быть Учителем должно закаляться в огне опыта, который выявляет наш неповторимый личностный образ. Но чтобы образ устремился к наиболее полному проявлению, нам нужно будет погрузить его в творческое горение. И так как совершенству нет предела, то будем неустанными и упорными в наших поисках и стараниях.
Наша внутренняя учительская жизнь, проходящая через внешнюю, обретёт путь постижения педагогической мудрости. Чтобы стать Учителем от Бога, надо верить в свою Искру Божью.
Сомневающийся в своих возможностях таким никогда не станет.
* * *
Трудностей, с которыми мы сталкиваемся в своей учительской жизни, очень много.
Часть из них бытового характера – они иногда отбивают охоту быть Учителем. Часть связана с условиями администрирования, в которых мы оказались – от них тоже может пострадать наше устремление. Нам нужно их выдержать. Хотя бывает и так, когда такого рода трудности не возникают: нет сложных бытовых проблем, а администрация идёт нам навстречу, поощряет нас, поддерживает и защищает.
Но есть трудность благословенная, которая, если мы примем её мужественно, то на всю жизнь охватит нас стремлением педагогического совершенствования.
То, что наше желание дарить ученикам Свет – огненное и радостное, – это ясно. Ясно также, что у детей тоже есть духовная устремлённость к Свету. Но надо ли нам воображать, что ученики так и примут наш дар – трепетно, радостно и с нетерпением? Например, так же, как мама даёт проголодавшемуся младенцу грудь, а тот ухватывается за неё обеими ручками и начинает жадно сосать, и не остановится, пока не насытится. Вот тогда и можно будет радоваться матери, видя блаженное личико ребёнка – дар её был принят и принёс ему пользу. Матери не нужно специально искать какое-либо сложное искусство, чтобы склонить ребёнка к кормлению. Это искусство не требует особых усилий воли и особой творческой практики: оно раскрывается в ней само собою, естественно.
Но ученики так же просто принимать Свет от Учителя не будут. Если бы впитывание Света учениками было так же естественно, как младенцы кормятся грудью, то потеряли бы смысл многие понятия, которые сейчас являются для нас загадкой: педагогическое искусство, педагогическое творчество, воспитание, обучение и т.д. Наш акцент переместился бы на проблемы: что и какие знания дать детям, чтобы им это было полезно, по какому режиму это делать. Такого рода проблемы, конечно, не потребовали бы от нас ни педагогического искусства, ни педагогическую науку.
Что это за священная трудность, которая никогда не даст покоя нашему творчеству, и всегда будет вести нас на грани испытания нашей учительской воли?
Обратимся, дорогие коллеги, к классику мировой психологии, Дмитрию Николаевичу Узнадзе, он поможет нам в этом разобраться.
* * *
Предлагаю вам осмыслить идею Дмитрия Николаевича об основной трагедии воспитания, и позволю себе приложить свои суждения.
Вначале условимся, что я буду пользоваться понятием «педагог» и буду иметь в виду: учитель, воспитатель, наставник, отчасти и родитель. Также в понятие «подросток» буду включать смысл: воспитанник, ученик, ребёнок, школьник. Это избавит нас от лишних комментариев и повторов.
А теперь сама идея об основной трагедии воспитания.
На пути педагогической практики в обилии встречаются ухабы, о которые спотыкается любой педагог. Но среди них есть один самый главный, самый опасный. Он пронизывает самую сердцевину педагогической практики. Имеется в виду пропасть, которая образовалась между устремлениями педагога и устремлённостью подростка.
Педагог стремится к благоденствию подростка. К своему благоденствию стремится и подросток. Эти устремления, по логике вещей, должны зародить между ними взаимопонимание и единение. Но на деле получается, что подросток избегает педагога, не хочет подчиниться его желаниям. Что же является причиной этого удивительного явления?
Причина в том, что педагог и подросток по-разному представляют благоденствие. Педагог видит в нём социальные цели, а подросток исходит из своих собственных интересов. Получается, что благие намерения педагога в отношении подростка последний воспринимает как покушение на его жизненные интересы.
Подросток защищает и охраняет свои личные устремления, он живёт моментом, он раб момента. Он не верит в будущее и никогда не променяет его на настоящее, никогда по своей природной воле никому не уступит своё удовольствие настоящего.
Педагог же своими интересами и заботами коренным образом противодействует такому настроению подростка: ему нужно ковать счастье будущего поколения, готовить подростков для будущей жизни. Потому он выдвигает перед ними свою волю как закон.
Но захотят ли подростки пересадить в свою духовную сущность чужой саженец и вырастить его? Многие из них возразят против воли своего педагога, многие с радостью уклонятся от неё, некоторые будут проявлять дерзость, грубость, прямое непослушание. Будет обман, будут хитрости. Конфликтам разного порядка не будет конца.
«Так рождается внутреннее противоречие, своего рода антиномия: стремление к нравственности вызывает в стенах школы безнравственность», что подвергается санкциям и наказаниям.
И становится возможным также явление, когда педагог вынужден проявить несправедливость, чтобы тем самым утвердить большую справедливость. А это совсем не будет понятно подростку, как деяние ради его же будущего блага. И начнётся вторая спираль недоразумений. Складываются долго действующие обстоятельства, которые сохраняют и укрепляют соперничество и раздор, и которые расщепляют единый образовательный процесс.
Вот какая трагедия воспитания! Педагог несёт подростку свои благие намерения насчёт его будущего. А подросток не то что с благодарностью принимает устремления педагога, но, в силу своих актуальных жизненных потребностей опровергает их, считает действия педагога агрессивными.
Может ли педагог отказаться от своих намерений в отношении подростка? Не может. Это его обязанность, это социальный заказ, который он обязан выполнить.
Тогда может ли подросток отказаться от своих актуальных потребностей, чтобы подвергнуть себя влиянию педагога? Тоже не может, потому что такова его природа.
И раз подростки добровольно не сдадутся, то педагог вынужден прибегать к насилию. Получается, что принуждение есть объективный закон образовательного процесса.
«Так идеал вторгается в действительность, и победа всегда остаётся за последней. Воспитатель всегда выносит из своей практики разбитые идеалы, а у подростка остаётся в памяти лишь история своего воспитания, да и она – как неприятный, дурной сон».
Трагедия усугубляется ещё другими обстоятельствами.
В школе педагог имеет дело не столько с одним, сколько с группой подростков. Может ли педагог повлиять на личность каждого, учесть интересы каждого, когда подростков много? Если это было бы возможно, вроде казармы, где офицер подчиняет тысячу солдат как одного, – тогда проблема воспитания личности не возникла бы перед нами. Но дело в том, что в воспитании личности мы должны иметь дело не со всеми сразу, но поодиночке.
Это обстоятельство создаёт неизбежную трудность. И это потому, что педагог должен исходить из общих интересов воспитания характера, из интересов общей дисциплины, отсюда даже индивидуальный подход к подростку он будет осуществлять с целью подчинения его непонятным ему общим установкам и невидимому будущему. А личные устремления его будут учтены в той мере, в какой они совпадают с общими установками.
«Чувствуете ли вы остроту трагедии воспитания?» – задает нам вопрос Дмитрий Николаевич.
Наверное, именно это вынудило кого-то бросить «эту симпатичную» – педагогическую – деятельность. А кто и сегодня несёт это тяжёлое ярмо воспитания, эта трагедия для него будет по-настоящему актуальным переживанием. Трудно встретить такого педагога, который был бы полностью доволен своей работой. Будущему педагогу всегда говорят об огромном значении воспитания молодого поколения – ковать счастье человечества. Им говорят, что профессия педагога есть самая увлекательная, и быть педагогом достоин не каждый, а только искренний человек.
Но как только он вкусит всю сладость и горечь образовательной практики, тогда и начнёт понимать, что означает это увлекательное выковывание счастья.
«Вот почему выслушивание этих фраз вызывает у педагога ироническую улыбку. Он уже не верит в величие своей профессии, и его опыт и практика подорвали веру в это и вместо красивых картин раскрыли перед ним горькую действительность, – из кузнеца счастья он превратился в источник бед для подрастающего поколения. Он чувствует это, он каждую минуту готов махнуть рукой на свою профессию и искать счастья в другом месте».
* * *
Дорогие коллеги!
Дмитрий Николаевич Узнадзе, как вы, наверное, догадываетесь, имеет в виду авторитарного педагога и авторитарную педагогику. Это такое видение образовательной действительности, когда педагог трагедию, провоцируемую объективным законом принуждения, принимает как свою трагедию и не видит трагедию подростка. В таком образовательном процессе делается жёсткое заключение: прямыми или скрытыми способами давить на противостоящую себе силу. Сила против силы, зло против зла! Что из этого может получиться? Конечно, не все педагоги, не все подростки разбегутся в разные стороны. Подростки будут ходить в школу, будут учиться, даже найдут в школе некую радость жизни. Но скука школьная, всё равно, не покинет их. Потому они, как правило, будут искать жизнь, свободу и удовольствия своих личностных устремлений скорее не в школе или в занятиях, а в совсем других сферах и других сообществах. А беда в том, что нет никакой надежды, чтобы современная социальная среда повсеместно благоприятствовала рождению и развитию в подростках духовно-нравственных и познавательных ценностей.
Противоречия в образовании, откуда истекает трагедия воспитания, есть объективная действительность. Да, подросток всегда будет защищать свои актуальные потребности, ибо в них радость и удовольствия. Как выразился Дмитрий Николаевич, он раб актуального момента. Это так будет и впредь, ибо такова природа в подростке, такова его сущность.
Но вот о педагоге можно сказать: останется ли и он тоже рабом (разумеется, не своих актуальных устремлений) тех ложных представлений, которые он воспринимает от авторитарных образовательных традиций, считая их истиной? Если да, тогда он окажется в зарослях авторитаризма. Нельзя быть гуманным, оставаясь авторитарным. Нам будет только очень жаль, что ему не удастся познать в своих учениках современное поколение детей, которых мы называем Детьми Света, и не порадует себя устремлением впитывания моря Света.
Дмитрий Николаевич не делает из факта трагедии воспитания трагические выводы. Скорее, наоборот.
Да, «это противоречие носит постоянный характер, это неизбежная трудность, возникшая в самой сердцевине воспитания».
Но с законами природы в подростке бороться не надо. Раз закон актуальных потребностей в подростке существует, значит, это правильно. Нет неправильных законов у природы. Нам лучше понять закон, сотрудничать с ним, и это будет в пользу и подростку, и педагогу.
Наша Педагогическая Воля, тем более объединённая, да ещё тем более творческая, в состоянии изменить направление образовательного процесса, и объективный закон принуждения не направит подростков на отчуждение от нас.
Дмитрий Николаевич искал выход в экспериментальной педагогике, что равносильно гуманной педагогике.
Экспериментальная (для нас – гуманная) педагогика, говорит он:
– разворачивает перед нашим взором картину психической жизни подростка;
– знакомит нас со всеми потенциальными и активными силами, скрытыми в его душе;
– открывает все богатства, заключенные в глубинах души подростка;
– проявляет то направление, по которому идёт развитие его духовной жизни;
– даёт знать о существенных признаках всех главенствующих этапов развития.
А теперь о заключениях Дмитрия Николаевича:
«…И всё это, конечно, даст возможность безболезненно и ненавязчиво сочетать наши цели социального характера с материалом духовного богатства ребёнка, с направлением его естественного развития.
Таким образом, почти незаметно мы достигнем цели: устремления социального характера станут частью личных устремлений ребёнка и будут усвоены».
И далее:
«Ознакомление с духовной жизнью ребёнка, особенно с развитием его естественных интересов откроет широкий путь любому воспитательному воздействию и, тем самым, ощутимо ослабит неистовство того трагического потока, который рождается и несётся на почве воспитания».
* * *
– Я не могу писать контрольную, видите, руку сломал.
– Пиши левой рукой.
– Будет неразборчиво, вы не поймёте.
– Это наша проблема.
– Не могу писать левой рукой.
– Напишешь контрольную через неделю.
– Через неделю не вылечусь.
– Напишешь, когда вылечишься.
– Я не знаю, когда...
– В конце года.
– Вряд ли.
– Тогда дадим переэкзаменовку на осень.
– Боюсь, что и тогда рука будет болеть.
– Ну что же, не получишь аттестат.
– Это всё, чем вы можете утешить меня.
– А что ещё?
– Надеждой какой-нибудь...
– Это школа, а не богадельня.
– Ну ладно, раз так. Это я нарочно забинтовал руку, чтобы испытать вас.
– Как ты посмел...
– Это почему? Должен ведь я знать, на чьей вы стороне!
– ......
* * *
Дорогие коллеги!
Предлагаю избавиться от одного заблуждения, которое влечёт за собой бесконечное множество неверных толкований и действий. Заблуждение заключается в тезисе о том, что школа готовит детей, молодое поколение, к будущей жизни.
Давайте сперва разберёмся, о какой подготовке и для какой будущей жизн
|