Глава 1. Мальчик, который выжил

Мистер и миссис Дурсль проживали в доме номер четыре Бирючиного проезда и могли с гордостью заявить, что, слава богу, они абсолютно нормальные люди. Их имена были бы самыми последними в списке тех, кого могли заподозрить в различных мистификациях, т.к. Дурсли всем своим видом демонстрировали отвращение к такому вздору.

Мистер Дурсль был директором фирмы «Гранингс», занимавшейся производством дрелей. Это был тучный, сбитый с очень короткой шеей мужчина, при этом обладавший очень пышными усами. В свою очередь, миссис Дурсль – худощавая блондинка, чья шея была в два раза длиннее обычного размера, для людей ее роста. Такая шея не была недостатком для нее, ведь любимым занятием миссис Дурсль была слежка за соседями сквозь садовую изгородь. У Дурслей был маленький сын по имени Дадли, и, по их мнению, не было создания чудеснее во всем свете.

Дурсли владели всем, чем хотели, но также у них была тайна, и те страшно боялись, что кто-то сможет раскрыть её. Они даже не представляли, что с ними будет, если соседи узнают про Поттеров. Миссис Поттер была родной сестрой миссис Дурсль, но они не виделись в течение уже нескольких лет. Вообще-то, миссис Дурсль даже делала вид, что сестры у нее вовсе нет, т.к. она и ее никчемный муж были настолько противоположны менталитету Дурслей, насколько это было возможно. Дурслей бросало в дрожь от одной только мысли, что скажут соседи, если Поттеры заявятся прямо на Бирючиный проезд. Также Дурсли знали, что у Поттеров тоже был сын, однако ни разу не видели его. Они были только рады этому, так как не потерпели бы общения Дадли с подобным ребенком.

Наша история начинается в серый и пасмурный четверг, когда Мистер и Миссис Дурсль проснулись. Облачное небо ничем не предвещало тех странных и мистических событий, которые скоро начнут происходить по всей стране. Мистер Дурсль напевал себе под нос, и собираясь на работу, завязывал самый скучный галстук. Миссис Дурсль, еле усадив на детский стульчик сопротивлявшегося Дадли, рассказывала мужу свежие сплетни.

Никто из них и не заметил пролетевшую прямо перед их окном огромную неясыть[1].

В половину девятого, Мистер Дурсль взял свой портфель, клюнул Миссис Дурсль в щеку и постарался поцеловать на прощанье Дадли, но промахнулся, потому что тот истерил и швырял кашу на стены. – Маленький грубиян, - посмеялся мистер Дурсль, когда выходил из дома. Затем, он сел в машину и выехал со двора.

Уже на углу мистер Дурсль заметил первый признак чего-то странного – кошку, которая изучала карту. На секунду мистер Дурсль не понял, что увидел, но затем резко затормозил и обернулся, чтобы взглянуть еще раз. На углу Бирючиного проезда сидела полосатая кошка, но карты рядом не было. И о чем это он думал? Должно быть, это просто была игра света. Мистер Дурсль снова поехал, на повороте бросив взгляд на кошку. На этот раз она читала указатель с надписью «Бирючиный проезд», нет – смотрела на указатель, кошки не умеют изучать карты или читать указатели. Мистер Дурсль встряхнул головой, пытаясь забыть о кошке, ведь сегодня его ожидал крупный заказ на дрели, который тот надеялся получить.

Но подъезжая к городу, дрели вылетели из головы мистера Дурсля, ведь пока он стоял в обычной автомобильной пробке, он не мог не заметить множество странно одетых людей. Они были одеты в плащи. Мистер Дурсль не выносил людей, которые надевали необычную, забавную одежду. Он предположил, что это новое глупое веяние моды, которой следует молодежь. Он стучал пальцами по рулю, когда заметил группу этих чудаков, шепчущихся о чем-то. Мистер Дурсль взбесился, когда понял, что они совсем не молодые, эти люди были старше него, а сами нарядились в изумрудно-зеленые плащи! Они раздражали его. Но тут мистеру Дурслю в голову пришла гениальная мысль – наверняка они просто собирают пожертвования. Ну, конечно! Наконец, пробка сдвинулась с места, мистер Дурсль доехал до парковки «Гранингс», и все его мысли вернулись к дрелям.

Мистер Дурсль всегда сидел в своем офисе на девятом этаже спиной к окну. Если бы все было наоборот, то в это утро вряд ли он смог бы сосредоточится на дрелях. Он не видел сов, снующих среди бела дня, хотя люди на улице раскрывали рты от удивления каждый раз, когда пролетала сова. Большинство и ночью-то их никогда не видело. У мистера Дурсля, не смотря ни на что, было прекрасное утро без единой совы. Он наорал на пятерых людей, сделал несколько важных звонков и покричал еще больше. К обеду мистер Дурсль был в прекрасном расположении духа и решил размять ноги, прогулявшись до булочной вниз по улице.

Он и совсем забыл обо всех людях в плащах, пока не встретил группу таких возле булочной. Он метнул в их сторону суровый взгляд, проходя мимо них, но, от этого ему вдруг стало не по себе. Эта группа также оживленно перешептывалась, однако чаши для сбора средств у них не было. Уже выходя из булочной с пончиком в портфеле, мистер Дурсль снова был вынужден пройти мимо них, и в этот момент он услышал часть их разговора:

– Поттеры, да вы правы, это я и слышал…

– …их сын, Гарри

Мистер Дурсль замер. Страх охватил его. Он обернулся на шептавшихся людей, как будто хотел спросить у них о чем-то, но решил, что лучше уж он промолчит.

Мистер Дурсль рванул через улицу, быстро поднялся в свой офис, гаркнул секретарше, чтобы его никто не беспокоил, взял телефон и уже почти закончил набирать свой домашний номер, когда вдруг передумал. Он положил трубку обратно, и, поглаживая свои усы, задумался. Как же это было глупо… Поттер не такая уж и редкая фамилия. Он был абсолютно уверен, что полно людей с фамилией Поттер, у которых есть сын Гарри. И если хорошенько подумать, он даже не был уверен, что племянника звали Гарри. Он его не видел-то никогда. Возможно, он мог быть Говардом, или Гарольдом. Не было никакой причины волновать Миссис Дурсль, она всегда обижалась на любое упоминание ее сестры. Он не винил ее в этом – если бы у него была такая сестра… но все остальное, все эти люди в мантиях…

Мистер Дурсль понял, что в это утро ему уже намного тяжелее сосредоточится на дрелях. В пять часов он вышел с работы настолько обеспокоенный, что врезался в кого-то снаружи двери.

– Извините, – ворчливо сказал он, когда пожилой мужчина пошатнулся и упал. Прошло несколько секунд до того момента, как Мистер Дурсль заметил, что мужчина был одет в фиолетовый плащ. Он выглядел так, как будто падение совсем его не расстроило. А, наоборот, на его лице сияла улыбка, и своим писклявым голосом, заставшим обернуться прохожих, сказал:

– Не волнуйтесь за меня, дорогой, ничто не сможет испортить мне настроение сегодня! Радуйтесь, Сами-Знаете-Кто ушел навсегда! Даже такие магглы как вы должны праздновать, праздновать в это радостный день!

Мужчина обнял мистера Дурсля и ушел.

Мистер Дурсль не мог сдвинуться с места. Его обнял совершенно незнакомый ему человек. К тому же, его назвали «магглом», чтобы это не значило. Его всего трясло. Он поспешил к своей машине и направился домой с надеждой, что просто у него разыгралась фантазия, хотя раньше такого никогда не происходило, ведь он не одобрял фантазеров.

Как только мистер Дурсль вырулил на Бирючиный проезд, первым, что он увидел – и что совсем не улучшило его настроение – это полосатая кошка, которую он видел этим утром. Сейчас она сидела на садовой изгороди. Он был полностью уверен, что это та самая кошка, ведь у неё были те же отметины вокруг глаз.

– Брысь! – прорычал Мистер Дурсль. Кошка не сдвинулась с места, а только лишь бросила в его сторону суроый взгляд. Это было нормальным поведением кошек? Мистер Дурсль надеялся на это всем сердцем. Собравшись, он зашел в дом и при этом, все еще решительно ничего не хотел говорить своей жене.

Миссис Дурсль провела приятый, как всегда, день. За ужином она рассказала мужу, что их соседка испытывает определенные трудности с дочерью, а Дадли, в свою очередь, смог выучить новое слово: «Не хочу!». Мистер Дурсль старался вести себя абсолютно нормально. Когда Дадли уложили спать, он отправился в гостиную чтобы успеть на последний выпуск вечерних новостей:

«И наконец, орнитологи повсеместно отметили необычное поведение популяции сов. Несмотря на то, что совы ночные охотники и днем их увидеть очень трудно, сегодня были зарегистрированы сотни случаев полетов этих птиц во всех направлениях с самого рассвета. Эксперты не могут объяснить с чего это вдруг совы решили сменить свой привычный распорядок». Диктор усмехнулся. «Очень загадочно. А сейчас Джим МакГаффин выступит с прогнозом погоды. Я надеюсь, сегодня ночью не ожидается осадков из сов, Джим?»

«Ну что ж, Тэд» - сказал ведущий прогноза погоды, – «Я этого не знаю, но с уверенностью могу заявить, что не только совы вели себя странно в этот день. Зрители из таких отдаленных друг от друга областей как Кент, Йоркшир и Данди звонили мне, чтобы сообщить о том, что вместо обещанного мной дождя у них был звездопад. Возможно, люди начали отмечать Ночь Костров раньше – однако она почти через неделю! Но сегодня ожидается сырая ночь».

Мистер Дурсль сидел остолбеневший в своем кресле. Звездопады по всей Британии? Совы, летающие среди бела дня? Странные люди в плащах на каждом углу? И перешептывания, перешептывания о Поттерах…

Миссис Дурсль вошла в гостиную с двумя чашками чая. Это было не очень хорошо. Он должен был сказать ей кое-что. Мистер Дурсль нервно откашлялся.

– Эмм, Петунья, дорогая… Ты… Ты давно ничего не получала от своей сестры, ведь так?

Мистер Дурсль заметил, что этот вопрос шокировал и разозлил её. В конце концов, обычно они делали вид, что сестры у нее вовсе нет.

– Нет, - отрезала она, – Почему ты спрашиваешь?

– Забавные новости, - пробормотал Мистер Дурсль. – Совы… звездопады… и забавно одетые люди в городе.

– И что? - перебила его Петунья.

– Ну, я подумал… может… это связано с такими… ну… как она?

Миссис Дурсль потягивала чай сквозь поджатые губы. Мистер Дурсль задумался, сможет ли он произнести фамилию Поттер, однако решил, что не сможет. Он постарался сказать об этом вскользь.

– Их сын должен быть ровесником Дадли, правда?

– Я думаю, да, - сухо ответила миссис Дурсль.

– И как же его звать? Не Говардом ли?

– Гарри. Простое и неприятное имя, как мне кажется.

– О, точно, - сказал мистер Дурсль, и его сердце бешено заколотилось, – Я абсолютно с тобой согласен.

Он больше не проронил ни слова об этом, когда поднимался в спальню. Пока миссис Дурсль была в ванной, мистер Дурсль подкрался к окну в спальне и пристально посмотрел на передний двор. Кошка все еще сидела там. Она оглядывала Бирючиный проезд, как будто ждала чего-то.

Возможно, ему мерещится? Может ли это быть как-то связано с Поттерами? Если это так… Если выяснится, что они были причастны ко всему этому – нет, он определенно не выдержал бы этого.

Дурсли легли спать, миссис Дурсль уснула быстро, а мистер Дурсль не спал, переваривая все произошедшее за сегодняшний день. Последним, что его утешило перед сном, была мысль, что если Поттеры во всем этом замешаны, то у них нет причины приближаться к Дурслям. Поттеры прекрасно знали, что Дурсли думают о них, и о таких как они. Мистер Дурсль не мог представить, как он и Петунья могут быть втянуты во всё творящееся вокруг. Он зевнул и отвернулся. Они никак к этому не причастны.

Как же он ошибался.

Видимо, мистеру Дурслю снился далеко не самый приятный сон, а кошка на улице не подавала никаких признаков сонливости. Она все еще сидела как статуя и не моргала, ее взор был устремлен на угол Бирючиного проезда. Кошка не шелохнулась, ни когда на соседней улице громко хлопнула дверь машины, ни когда над ней пролетели две совы, а пошевелилась только около полуночи.

На углу улицы, на который таращилась кошка, появился мужчина, появился так неожиданно и тихо, что вы могли подумать, якобы он просто вылез из-под земли. Хвост кошки дрогнул, а глаза сузились.

Никогда Бирючиный проезд не видел подобного человека. Это был высокий, худой и очень старый человек, судя по его седым волосам на голове и бороде, которые были достаточно длинные, чтобы обернуть их в качестве пояса. Он был одет в длинную мантию и фиолетовый плащ, который волочился по земле. Ноги были обуты в сапоги на высоком каблуке с пряжкой. Его голубые глаза были светлыми и яркими, они искрились за очками-половинками, державшимися на длинном и изогнутом носу, который, казалось, ломали минимум два раза. Этого человека звали Альбус Дамблдор.

Альбус Дамблдор как будто и не догадывался, что все, начиная от его имени и заканчивая внешним видом, не приветствовалось на этой улице. Он рылся в своей мантии, видимо что-то искал в ней. И он, казалось, заметил, что за ним следят, т.к. неожиданно поднял свой взор на кошку, которая все еще сверлила его взглядом с противоположной стороны улицы. Но вид кошки его только позабавил. Он усмехнулся и тихо произнес:

– Я мог и догадаться.

Наконец, он нашел то, что искал, в своем внутреннем кармане. По-видимому, это была серебряная зажигалка. Он откинул ее крышку, поднял прибор в воздух и нажал на нее. Ближайший уличный фонарь погас с небольшим хлопком. Нажал еще раз, уже соседняя лампа погрузилась во тьму. Он нажал так двенадцать раз, пока на улице не погасли все фонари, кроме тех, что находились возле сверлящего взгляда кошки. Если бы кто-то выглянул сейчас в окно, даже миссис Дурсль, они бы не смогли разглядеть, что происходит на тротуаре. Дамблдор закрыл Гасилку, положил ее в свою мантию и направился к дому номер четыре, где сел рядом с кошкой. Он на нее не смотрел, но через мгновение заговорил:

– Не ожидал встретить вас здесь, профессор МакГонагалл, и улыбнулся полосатой кошке, но та уже исчезла. Вместо нее, Дамблдор улыбался довольно суровой женщине, которая носила квадратные очки, похожие на отметины вокруг глаз той самой кошки. Она тоже носила плащ, но только изумрудного цвета. Ее темные волосы были собраны в тугой пучок. Было заметно, что она взволнованна.

– Как вы узнали меня? - поинтересовалась она.

– Дорогой профессор, я никогда не видел кошку, которая сидела бы столь неподвижно.

– Вы тоже были бы столь неподвижны, если бы просидели на этой изгороди целый день, - ответила профессор МакГонагалл.

– Целый день? В то время как вы могли праздновать со всеми остальными? Я заметил около десятка пиров и вечеринок на своем пути.

Профессор МакГонагалл сердито фыркнула.

– О, да, так и есть, все празднуют, - немедленно сказала она. – Они могли бы и поосторожнее отмечать, но нет – даже магглы заметили, что что-то не так. Это сказали в их новостях – она кивнула головой в сторону темного окна спальни Дурслей, – я все слышала. Стаи сов… звездопады… Как оказалось, не такие уж и глупые эти магглы. Они просто обязаны были что-то заметить. Звездопад вплоть до Кента – ставлю на то, что это был Дедалус Диггл. Он никогда не отличался особым умом.

– Ну не вините их, - осторожно сказал Дамблдор, - у нас не было повода для веселья около одиннадцати лет.

– Да, я знаю, - раздраженно сказала профессор МакГонагалл. – Но и терять головы тоже не надо. Они вели себя абсолютно безрассудно, гуляли по улицам среди бела дня, не надев маггловской одежды, распространяли слухи. Она бросила на Дамблдор острый и косой взгляд, надеясь услышать от него хоть что-то, но он молчал, и она продолжила.

– Как было бы прекрасно, если в тот самый день, когда Сами-Знаете-Кто, видимо, исчез, магглы узнали бы о нашем существовании. Я надеюсь, он и вправду исчез?

– Что ж, похоже на то, - сказал Дамблдор. Есть множество вещей, которые мы должны благодарить. Не хотите лимонных леденцов?

– Простите, что?

– Лимонные леденцы. Это такие маггловские сладости, они мне очень нравятся.

– Нет, спасибо, - холодно ответила профессор МакГонагалл, это был не подходящий момент для лимонных леденцов. – Как я уже говорила, даже если Сами-Знаете-Кто действительно исчез…

– Мой дорогой профессор, такой здравомыслящий человек как вы, мог бы называть его по имени. Все эти «Сами-Знаете-Кто» полная чепуха – одиннадцать лет я пытался уговорить людей, называть его истинным именем: Волдеморт, - профессор МакГонагалл вздрогнула, но Дамблдор, увлеченный двумя леденцами, не заметил этого. – Будет очень забавно, если мы продолжим его называть «Сами-Знаете-Кем». Я никогда не видел причин, чтобы боятся произносить имя Волдеморта.

– Да, я знаю, - сказала профессор МакГонагалл наполовину раздраженно, наполовину восхищенно. – Но вы не такой как все. Всем известно, что вы единственный, кого Сами-Знаете-… ну хорошо, Волдеморт, боялся.

– Вы льстите мне, - спокойно ответил Дамблдор. – У Волдеморта были силы, которых у меня никогда не будет.

– Только потому, что вы слишком ну… благородны, чтобы использовать их.

– Хорошо, что сейчас темно. Я не краснел так с тех пор, когда Мадам Помфри сказала мне, что ей нравятся мои новые теплые наушники.

Профессор МакГонагалл метнула острый взгляд на Дамблдора и сказала:

– Совы ничто по сравнению со слухами, которые гуляют вокруг. Знаете, о чем все говорят? Почему он исчез? О том, что остановило его в итоге?

Казалось, что профессор МакГонагалл наконец-таки дошла до того момента в разговоре, который волновал ее больше всего, реальная причина, по которой она сидела на холодной, твердой изгороди. Ее пронизывающий взгляд был направлен на Дамблдора. Очевидно, что в то, о чем «говорят», она не хотела верить до тех пор, пока Дамблдор не подтвердит ей этого. Однако Дамблдор был увлечен лимонными леденцами и не ответил.

– То, о чем говорят... – продолжила она, – прошлой ночью Волдеморт отправился в Годрикову Лощину. Он отправился к Поттерам. Ходят слухи, что Лили и Джэймс Поттеры… они… они мертвы.

Дамблдор кивнул. Профессор МакГонагалл охватил ужас.

– Лили и Джеймс… Я не верю… Я не хочу в это верить… О, Альбус…

Дамблдор пододвинулся к ней и похлопал ее по плечу.

– Я понимаю, я понимаю… – с грустью сказал он.

Когда она продолжила, ее голос все еще дрожал.

– Это еще не все. Еще говорят, что он пытался убить их сына, Гарри, но не смог. Он не смог убить этого маленького мальчика. Никто не знает, почему или как, но говорят, что когда он не смог убить Гарри, силы покинули Волдеморта – именно поэтому он мертв.

Дамблдор угрюмо кивнул.

– Это… это правда? – запнулась профессор МакГонагалл. – После всего того, что он совершил… скольких людей убил… он не смог убить маленького мальчика? Это просто поразительно… из всего, что могло остановить его… но ради всего святого, как Гарри смог выжить?

– Мы можем только догадываться, - сказал Дамблдор. – Однако правды можем и не узнать никогда.

Профессор МакГонагалл достала кружевной носовой платок и вытерла слезы. Дамблдор глубоко вздохнул, доставая из кармана часы и рассматривая их. Это были очень необычные часы. У них было 12 стрелок, но цифр не было. На их месте были маленькие планеты, которые вращались по кругу. Они заставили Дамблдора задуматься, затем он положил их в карман и сказал:

– Хагрид опаздывает. Я предполагаю, это он вам сказал, что я буду здесь.

– Да, - ответила профессор МакГонагалл. – А я не могу понять, почему именно здесь, а не в каком-либо другом месте?

– Я пришел оставить Гарри его тете и дяде. Они единственные оставшиеся его родственники.

– Не хотите ли вы сказать… не имеете ли вы ввиду людей, живущих в этом доме? – вскочив на ноги, воскликнула профессор МакГонагалл, указывая на дом номер четыре. – Дамблдор, вы не можете. Я следила за ними весь день. Вы не сможете найти двух более противоположных нам людей. И у них есть сын – я видела, как он пинал свою маму ногами и кричал, что хочет конфет. И Гарри Поттер будет жить здесь?

– Это лучшее место для него, - твердо ответил Дамблдор. – Тетя с дядей все объяснят ему, когда он станет постарше. Я написал им письмо.

– Письмо? – тихо переспросила профессор МакГонагалл, садясь обратно на изгородь. – Дамблдор, вы действительно думаете, что сможете объяснить все произошедшее в письме? Эти люди никогда не поймут его. Он станет знаменитым – легендой – я не удивлюсь, если в будущем этот день будет носить имя Гарри Поттера. О Гарри напишут книги, каждый ребенок на свете будет знать его имя!

– В точку, – сказал профессор Дамблдор, очень серьезно глядя на неё поверх своих очков-половинок. – Этого будет достаточно, чтобы вскружить голову любому мальчишке. Стал знаменитым еще до того, как научился ходить и говорить! Знаменит за то, о чем он, возможно, даже не вспомнит. Вы понимаете, насколько ему будет лучше, если он вырастет вдали от всего этого, пока он не сможет принять все это?

Профессор МакГонагалл открыла рот, но сглотнув свои слова возмущения, сказала:

– Да, да, конечно же, вы правы. Но как мальчик попадет сюда? Она вдруг посмотрела на плащ Дамблдора, подумав, что он прячет его под ним.

– Его привезет Хагрид.

– Вы думаете это мудро – доверить Хагриду что-то столь важное?

– Я доверил бы Хагриду свою жизнь, - сказал Дамблдор.

– Я не сомневаюсь в добрых намерениях Харгрида, - неохотно сказала профессор МакГонагалл, – но будем откровенны, он очень не острожный. Как правило, он… Что это было?

Тихий бурчащий звук нарушил тишину, царившую вокруг. Звук становился все громче, в то время, как они искали на улице признак приближающихся фар. Шум стал похожим на громкий рев, когда они посмотрели вверх – огромный мотоцикл свалился с неба и приземлился на дорогу прямо напротив них.

Если мотоцикл и был огромных размеров, то для мужчины, сидевшим верхом на нем – нет. Он был не менее чем в два раза выше нормального человека, и, по крайней мере, в пять раз шире. Проще говоря, он выглядел очень большим и одичавшим – длинные запутанные лохматые волосы и борода почти полностью покрывали его лицо, а руки были размером с крышки мусорных ведер, ноги в кожаных ботинках походили на детенышей дельфинов. Его большие мускулистые руки держали сверток из одеял.

– Хагрид, - с облегчением сказал Дамблдор, – ну наконец-то. А где ты взял мотоцикл?

– Я одолжил его, профессор Дамблдор, - сказал великан, аккуратно слезая с мотоцикла, – у молодого Сириуса Блэка. Я привез мальчика, сэр.

– У вас не возникло проблем?

– Нет, сэр, дом был почти разрушен, но я успел забрать его, прежде чем магглы начали собираться вокруг. Он уснул, когда мы пролетали над Бристолем.

Дамблдор и профессор МакГонагалл наклонились к свертку из одеял. Внутри был едва заметен спящий маленький мальчик. Под прядью его черных как смола волос, прямо на лбу, они смогли увидеть порез необычной формы, напоминавший разряд молнии.

– Это именно сюда…? - прошептала профессор МакГонагалл.

– Да, - ответил Дамблдор, – этот шрам останется у него навсегда.

– Дамблдор, но вы же сможете сделать с ним что-нибудь?

– Даже если бы я мог, то не стал бы. Шрамы могут быть полезными. У меня, например, чуть выше моего левого колена есть шрам, который в точности повторяет схему Лондонского метро. Ну, давай его сюда, Хагрид, пора заканчивать с этим.

Дамблдор взял Гарри на руки и направился прямо к дому Дурслей.

– Могу ли… могу я сказать ему «до свидания», сэр? - спросил Хагрид.

Он наклонил свою большую лохматую голову прямо над Гарри и, поцеловал его должно быть колючим поцелуем. Затем, Хагрид вдруг издал звук, похожий на вой раненой собаки.

– Тсс! – прошипела профессор МакГонагалл. – Ты разбудишь магглов.

– Пр-простие, - прорыдал Хагрид, доставая из кармана большой запятнанный носовой платок и спрятал свое лицо в нем. – Но я пр-просто не могу выдержать этого, Лили и Джэймс мертвы – и бедный маленький Гарри теперь будет жить с магглами.

– Да, да, это все очень грустно, но возьми себя в руки, Хагрид, иначе нас заметят, – прошептала профессор МакГонагалл, робко поглаживая Хагрида по его руке, а Дамблдор перешагнул через низенькую садовую изгородь и направился к входной двери. Он осторожно положил Гарри на порог, достал из своего плаща письмо и заправил его внутрь одеял Гарри. Затем он вернулся к ожидавшей его паре. Около минуты все трое стояли и просто смотрели на маленький сверток; плечи Хагрида дрожали, профессор МакГонагалл яростно моргала, а свет, обычно исходящий из глаз Дамблдора, казалось, исчез.

– Ну, - наконец сказал Дамблдор, – вот и все. Больше нам делать здесь нечего. Нам лучше уйти и присоединиться к празднованиям.

– Да, - сказал Хагрид подавленным голосом. – Мне бы пора вернуть мотоцикл. Спокойной ночи, профессор МакГонагалл, и вам, профессор Дамблдор.

Вытирая слезы рукавом куртки, Хагрид сел на мотоцикл, завел двигатель, и с ревом поднявшись в небо, исчез в ночи.

– Надеюсь, что мы скоро увидимся, профессор МакГонагалл, - кивнув ей, сказал Дамблдор. Профессор МакГонагалл тяжело вздохнула в ответ.

Дамблдор развернулся и пошел вдоль улицы. На углу он остановился и достал серебряную Гасилку. Он нажал на нее лишь раз и двенадцать шариков света отправились обратно в свои фонари, Бирючиный проезд вдруг озарился оранжевым светом и стало заметно полосатую крадущуюся кошку, которая затем завернула за угол. Потом посмотрел на сверток из одеял на пороге дома номер четыре.

– Удачи, Гарри, - прошептал он. Дамблдор развернулся на каблуках и с шелестом своего плаща исчез.

Ветерок шуршал аккуратными садовыми изгородями Бирючиного проезда, тихо расположившегося под чернильным небом, это самое последнее место, которое можно заподозрить в удивительных вещах. Гарри Поттер ворочался в своих одеялах, но не просыпался. Его маленькая ручка сжала письмо, лежавшее рядом с ним, Гарри крепко спал, не зная, что он особенный, не зная, что он знаменитый, не зная, что скоро его разбудит крик миссис Дурсль, когда та откроет входную дверь, чтобы выставить пустые бутылки из под молока, или что следующие несколько недель он проведет, вытерпливая тычки и щипки своего кузена Дадли… Он даже не знал, что в этот самый момент, люди тайком встречались по всей стране и, подымая бокалы, шепотом произносили:

– За Гарри Поттера – мальчика, который выжил!

[1] Нея́сыти (лат. Strix) — род птиц семейства совиных.(www.wikipedia.org)