ДОГОВОР ХРАНЕНИЯ ИЛИ ПОКЛАЖИ (DEPOSITUM)

1. Договором depositum называется реальный кон­тракт, по которому лицо, получившее от другого лица ин­дивидуально-определенную вещь (поклажепринимателъ, де­позитарий), обязуется безвозмездно хранить ее в течение определенного срока или до востребования и по окончании хранения возвратить в целости и сохранности лицу, пере­давшему вещь на хранение (поклажедателю, депоненту).

Характерные признаки этого договора сводятся к следующим.

Во-первых, depositum — контракт реальный: обяза­тельство из этого договора возникало посредством пере­дачи вещи: одно соглашение о том, что известное лицо обещает принять на хранение вещь другого лица, еще не устанавливало обязательства из договора хранения.

Во-вторых, как правило, предметом договора хране­ния (как и предметом ссуды) являлась вещь индивиду­ально-определенная. Однако в римском праве был допу­щен и договор о хранении вещей, определенных родо­выми признаками; но передачу на хранение таких вещей нельзя признать соответствующей характеру данного до­говора; недаром депозитум вещей, определенных родо­выми признаками, называют depositum irregulare, т.е. не

обычный, не нормальный вид договора, а особый, ис­ключительный.

Не требуется, чтобы поклажедатель был собственни­ком отдаваемой в поклажу вещи; можно отдать на хране­ние и чужую вещь (например, находящуюся у поклаже-дателя в пользовании, в закладе и т.п.). Но не может быть предметом договора хранения вещь, принадлежа­щая поклажепринимателю.

В-третьих, цель передачи вещи — хранение ее по-кла-жепринимателем. Поклажеприниматель не только не становился собственником вещи; он даже не являлся ее владельцем; он только держатель вещи на имя поклаже-дателя, не имеющий также и права пользоваться вещью.

В-четвертых, существенным признаком договора de­positum (отличающим его от договора найма) являлась безвозмездность.

В-пятых, вещь могла быть передана по этому дого­вору на определенный срок или до востребования; сле­довательно, включение в договор срока хранения не су­щественно.

В-шестых, по окончании срока хранения (а при бес­срочном договоре — по заявлению поклажедателя) вещь в соответствии с целью договора должна быть возвраще­на поклажедателю, притом (в случае обычного, нормаль­ного depositum) именно та индивидуальная вещь, которая была принята на хранение.

2. Договор хранения (подобно договору ссуды) не устанавливал равноценных, эквивалентных прав и обя­занностей для той и другой стороны (как то имело место, например, при договорах купли-продажи, найма имуще­ства и т.д.). Поскольку depositum характеризовался при­знаком бесплатности хранения, поклажеприниматель не имел такого же основного права требования к поклаже­дателю, каким являлось требование поклажедателя о воз­врате переданной на хранение вещи в целости. Но de­positum не являлся и таким последовательно односто­ронним договором, как заем, из которого иск получала только одна сторона — заимодавец.

Как и при договоре ссуды, из depositum вытекало основное требование поклажедателя о возврате вещи, защищаемое прямым иском — actio deposit! directa; и только в качестве случайного, возникающего при извест­ных обстоятельствах, давался иск поклажепринимателю, именуемый actio depositi contraria, с помощью которого поклажеприниматель мог взыскивать с поклажедателя убытки, если тот, давая вещь на хранение, виновным об­разом причинил убытки поклажепринимателю, не знав­шему о пороках переданной вещи.

3. Права и обязанности сторон. На поклажепринима-теле лежала обязанность хранить вещь в течение опреде­ленного времени, после чего вернуть поклажедателю;

это — главное, основное обязательство из договора de­positum. Безвозмездный характер хранения ослаблял тре­бования, предъявляемые к хранителю: про него говорят, что он «custodiam non praestat». Это выражение нельзя понимать в том смысле, что хранитель не отвечает за то, будет ли принятая вещь в сохранности или нет: посколь­ку хранитель вещи был обязан ее вернуть, и это его обя­зательство являлось юридическим, защищенным с помо­щью иска, очевидно, он не мог не отвечать за целость и сохранность вещи.

Формулу, что поклажеприниматель custodiam non praestat, следует толковать в том смысле, что, поскольку поклажеприниматель не извлекал из договора никакой для себя выгоды, хранил вещь безвозмездно, он был вправе ограничиваться более элементарными мерами, хранить вещь, как это делают обычные, заурядные люди, а также должен был принимать те меры, какие, быть мо­жет, предусмотрены в договоре. Принимать какие-либо специальные, более сложные меры для охраны вещи де­позитарий не обязан. Он должен хранить вещь, как обыкновенный средний хозяин. Другими словами, по­клажеприниматель отвечал, если в его действиях, во всем его отношении к вещи проявлен dolus (умысел) или culpa lata (грубая небрежность), но не отвечал, если его можно упрекнуть только в culpa levis (легкой вине).

Связь пределов ответственности поклажепринимате-ля с принципом безвозмездности договора поклажи, от­меченная выше, нередко приводилась римскими юри­стами в объяснение того, что поклажеприниматель не отвечает за culpa levis. Особенно подробно и ярко разъ­яснен этот вопрос Гаем. Гай писал, что если тот, кому мы отдали на хранение какую-нибудь вещь, утратит ее neglegenter, т.е. по небрежности, он не будет нести ответ­ственности за утрату. Свой ответ Гай так и мотивирует:

ввиду того, что поклажеприниматель принимает вещь не в своем интересе, а в интересе того, от кого он данную вещь получил, он несет ответственность только в преде­лах dolus, т.е., если вещь погибает вследствие его dolus;

за небрежность он не отвечает, так как лицо, доверяю­щее хранение своей вещи небрежному другу, должно пе­нять на себя; впрочем, грубую небрежность принято ста­вить наравне с dolus (D. 44. 7. 1.5).

Приведенный отрывок из сочинения Гая прямо под­тверждает тот принцип, что ввиду безвозмездности дого­вора поклажеприниматель не отвечал, если не был особо внимательным по отношению к вещи; он не должен был лишь намеренно причинять вред поклажедателю (это — ответственность за dolus) и не должен допускать грубой небрежности — culpa lata.

Употребленное Гаем выражение «передача вещи на хранение небрежному другу» отражает мельком древней­шую форму, служившую цели хранения. Договор покла­жи в качестве реального контракта является сравнитель­но поздней формой. Между тем, несомненно, и в более отдаленные периоды римской жизни случаи отдачи ве­щей на хранение должны были встречаться. Как же их оформляли юридически? Прямого юридического средст­ва для этой цели не было. Поэтому прибегали к гораздо более сильному средству, а именно: вещь передавалась тому, кто должен был ее хранить, на праве собственно­сти с обязанностью (основанной на fides, на честности) вернуть по истечении известного времени полученную вещь обратно. Так как подобного рода передача вещи в

собственность основана на полном доверии к получате­лю, то она называлась доверительной, фидуциарной; а так как такое доверие в подобного рода случаях чаще всего могло быть проявлено только в отношении близко­го знакомого, друга, то отсюда такая доверительная пере­дача вещи в собственность, направленная по существу на цель хранения, получила название fiducia cum amico. По­этому Гай в приведенном выше тексте и упоминает о «небрежном друге».

Указанными историческими корнями данного дого­вора, вероятно, объясняется та особенность actio deposit! directa, что присуждение по этому иску в случаях обра­щения с вещью не в соответствии с договором (напри­мер, в случае пользования вещью, принятой на хране­ние), а также в случае виновного невозвращения вещи влекло для хранителя бесчестье (infamia).

Здесь, быть может, сказывается отголосок более ста­рых времен, когда данное обязательство было еще не до­говорным, а деликтным, когда хранитель нес штрафную ответственность. Установлением строгой ответственности, выражающейся в бесчестье, сопровождавшем нарушение со стороны хранителя лежавшего на нем обязательства, имелось в виду вернее обеспечить возврат вещи.

По окончании хранения поклажеприниматель обязан был возвратить вещь, а также доходы от нее, если они получены были за время хранения.

4. Обязанность поклажедателя, как уже отмечено выше, являлась случайно привходящей в отдельных слу­чаях; поэтому для поклажепринимателя не было создано основного (прямого) иска, а давалась actio deposit! con-traria. С помощью этого иска поклажеприниматель искал с поклажедателя возможные убытки, а также вознаграж­дение на издержки на вещь, если они произведены по прямому указанию поклажедателя или по существу яв­ляются необходимыми издержками (например, прокорм принятых на хранение рабов, животных).

Необходимые издержки не должны были ложиться на поклажепринимателя, потому что ему не принадлежа-

ло право пользоваться принятыми на хранение вещами. Что касается издержек не необходимых, а только хозяй­ственно целесообразных, то вопрос об их возмещении является спорным.

5. Некоторые случаи поклажи имели настолько свое­образные черты, что их приходится выделить в качестве особых разновидностей этого контракта.

Так, иногда лицо вынуждено отдавать свои вещи в особо тяжелой обстановке (например, во время пожара, наводнения или иного бедствия либо опасности; так на­зываемая depositum miserabile, несчастная, горестная по­клажа). В преторском эдикте такие случаи были выделе­ны в том смысле, что поклажеприниматель, принявший вещь на хранение при особо тяжелых условиях в случае причинения ущерба поклажедателю, отвечал в двойном размере ущерба. Ульпиан (D. 16. 3. 1. 1—4), комментируя это место преторского эдикта, объясняет и оправдывает повышение ответственности тем, что в указанных слу­чаях поклажедатель вынужден был доверять свои вещи другому лицу внезапно. Когда поклажедатель при нор­мальных условиях отдает кому-то вещь, а тот потом ее не возвращает, то следует принять во внимание, что покла­жедатель сам выбрал себе хранителя и должен отчасти пенять на себя. Когда приходится устраивать свои вещи в минуту тяжелой опасности, некогда выбирать подхо­дящего хранителя, проявлять должную осмотрительность в выборе, приходится отдавать вещи кому удастся.

Таким образом, ни в каком легкомыслии, незнании людей и т.д. упрекать поклажедателя при depositum mis­erabile было нельзя. Тем тяжелее вероломство поклаже­принимателя, не возвращающего вещь, отданную ему вследствие крайней необходимости. Естественно, что в этих случаях была установлена повышенная ответствен­ность поклажепринимателя.

Специальную разновидность договора хранения со­ставляет так называемый depositum irregulare (необычная, ненормальная поклажа); так называлась отдача на хране­ние денег и других вещей, определенных родовыми при-

знаками. Если названные вещи передавались в особом хранилище (ящике, шкатулке и т.п.), они тем самым по­лучали индивидуализацию и тогда никакого своеобразия договора не было. Если же вещи, определенные родовыми признаками, отдавались поклажепринимателю без какого-либо их обособления в некоторое целое, получающее зна­чение индивидуально-определенной вещи, а непосред­ственно, то в результате смешения переданных вещей с однородными вещами поклажепринимателя полученные вещи становились предметом права собственности покла­жепринимателя, на которого возлагалась в таких случаях обязанность возвратить не те же самые вещи, какие им были получены, а только такое же количество вещей, та­кого же рода, какие были получены. Эта разновидность || договора и носит название depositum irregulare, т.е. deposi- r turn, не по правилам, не обычно совершаемый, а особый, [ исключительный. Depositum irregulare на первый взгляд L имеет много общего с договором займа: одинаковый предмет договора (вещи, определенные родовыми призна­ками), переход права собственности на переданные вещи к лицу, получившему их, и вытекающее отсюда перенесе­ние на получателя вещей риска их случайной гибели, на­конец, обязанность возврата не полученных вещей, а только такого же количества вещей такого же рода. При всем этом внешнем сходстве контрактов — depositum ir­regulare и mutuum — между ними остается существенная разница. Цель договора займа заключается в том, чтобы удовлетворить хозяйственную потребность заемщика, т.е. лица, получающего деньги или иные вещи, определенные родо­выми признаками. При иррегулярной поклаже хозяйственное назначение и цель договора — прямо противоположны; услугу оказывает принимающий деньги или иные вещи, определен­ные родовыми признаками.

ДОГОВОР ЗАКЛАДА

1. В тех случаях, когда залог сопровождался переда­чей вещи (так называемый заклад, см. разд. V, гл. IV, § 7, п. 2), между сторонами (наряду с залоговым правом)

устанавливались договорные отношения, имеющие ха­рактер реального контракта.

Древнейшая форма залогового права — flducia — со­провождалась для получившего вещь только моральной обязанностью вернуть вещь, после того как обеспеченное с помощью залога обязательство будет погашено; с тече­нием времени эта обязанность стала признаваться юри­дической (давалась actio fiduciae).

2. При залоге в форме pignus устанавливалось двусто­роннее обязательство: залогодатель отвечал за возможный вред, понесенный залогопринимателем от заложенной вещи (приводившийся выше пример: передано больное животное, заразившее скот получателя); залогопринима­тель обязан был относиться к вещи с заботливостью хо­рошего хозяина и после погашения обеспеченного зало­гом обязательства вернуть вещь. Залогодателю давалась actio pigneraticia directa, залогопринимателю — actio pignerati-cia contraria.