Пиши Дома Нужные Работы

Обратная связь

Второе рождение: дискуссия конца 50-х — начала 60-х годов

 

В конце 50-х — начале 60-х гг. развернулся второй этап дискуссии о предмете социальной психологии и вообще о ее судьбе в советском обществе. Два обстоятельства способствовали новому обсуждению проблемы.

Во-первых, запросы практики. Решение экономических, социальных и политических проблем требовало более пристального анализа психологической стороны соответствующих процессов. Механизмы конкретного взаимодействия общества и личности должны были быть исследованными не только на социологическом, но и на социально-психологическом уровне. «Запросы» на социально-психологические исследования поступали буквально из всех сфер советской действительности: промышленного производства, коммунистического воспитания, массовой информации и пропаганды, демографической, спортивной и проч.

Во-вторых, произошли изменения и в общей атмосфере духовной жизни общества, что было связано с некоторым смягчением идеологического пресса, начинавшейся «оттепелью» и позволяло обсуждать судьбу социальной психологии (так же, впрочем, как и социологии) уже не в качестве «буржуазной науки», а по существу проблемы.

Характерно, что дискуссия вновь началась в рамках психологии, хотя в ней приняли участие и социологи. Опять сыграл роль такой фактор, как большая защищенность психологии от идеологического давления по сравнению с социологией. Да и сама социологическая наука переживала свое второе, официальное рождение, в то время как психология достаточно прочно стояла на ногах, располагая солидными теоретическими работами и разветвленной экспериментальной практикой. Немаловажным обстоятельством явилось и то, что контакты с зарубежной наукой получили в психологии значительно большее развитие, что обусловило большее знакомство ученых с ситуацией именно в области «психологической социальной психологии» на Западе.



Дискуссия началась в 1959 г. статьей А.Г.Ковалева, опубликованной в журнале «Вестник ЛГУ» [21], после чего была продолжена на II Всесоюзном съезде психологов в 1963 г. Почти одновременно дискуссия шла и на страницах журнала «Вопросы философии». Основная полемика касалась не только кардинального вопроса «быть или не быть» социальной психологии, но и более конкретных — о предмете социальной психологии и ее «границах» с психологией и социологией. Несмотря на обилие точек зрения, все они могут быть сгруппированы в несколько основных подходов. Впрочем, общим для всех было абсолютное «амнистирование» социальной психологии, т.е. признание ее права на существование и в условиях социалистического общества. Отдельные рецидивы опасений, пришедшие из первой дискуссии 20-х гг., проявлялись лишь в том, что некоторые авторы стыдливо заменяли термин «социальная» психология на термин «общественная», что, вероятно, рассматривалось как характеристика ее благонадежности. Так, именно под этим названием был введен учебный предмет в программу курса в Вечернем университете марксизма-ленинизма и довольно долго продолжал существовать там в таком обозначении.

Что касается конкретных вопросов, то при их обсуждении обозначились, как это имело место и в западной социальной психологии, две ветви: «психологическая социальная психология» и «социологическая социальная психология». Хотя определения эти и не употреблялись, различие подходов проявилось в толковании как самого предмета, так и границ между социальной психологией и родственными дисциплинами. В определении предмета социальной психологии сложились три подхода.

Первый, получивший преимущественное распространение среди социологов, утверждал социальную психологию как науку о «массовидных явлениях психики» [2]. В рамках этого подхода разные исследователи выделяли разные явления, подходящие под определение. Иногда больший акцент делался на изучении психологии классов, других больших социальных общностей, и в этой связи — на отдельные элементы общественной психологии больших социальных групп (традиции, нравы, обычаи) [45]. В других случаях больше внимания уделялось формированию общественного мнения, таким специфическим массовым явлениям, как мода и пр. В рамках этого же подхода согласно говорилось о необходимости изучения коллективов. Специфически были разделены термины «социальная психология» и «общественная психология». Плехановский термин «общественная психология» был интерпретирован как определенный уровень общественного сознания, т.е. как обозначение необходимого явления, в то время как термин «социальная психология» был закреплен за названием науки.

Второй подход, представленный преимущественно психологами, видел главным предметом исследования в социальной психологии личность. Оттенки проявлялись здесь в толковании контекста исследования личности — то ли с точки зрения типологий личности, ее особенностей, положения в коллективе, то ли, главным образом, в системе межличностных отношений и общения. Часто в защиту этого подхода приводился довод, что он более «психологичен», что и дает большие основания рассматривать социальную психологию как часть психологии.

Наконец, в ходе дискуссии обозначился и третий, «синтезирующий» подход к проблеме. Социальная психология была рассмотрена здесь как наука, изучающая и массовые психические процессы, и положение личности в группе. В этом случае проблематика социальной психологии представлялась достаточно широкой: практически весь круг вопросов, исследуемых в различных школах социальной психологии, включался в ее предмет (см. подробнее [2, с. 13—14]). По-видимому, такое понимание более всего отвечало реально складывающейся практике исследований, а значит и практическим потребностям общества, поэтому оказалось наиболее укоренившимся [2, с. 7].

Но согласие в понимании круга задач социальной психологии еще не означало согласия в понимании ее соотношения с социологией и психологией. Что касается первой, то, поскольку в социологии шла довольно острая дискуссия относительно предмета, сколь-нибудь однозначного ответа на вопрос о границах найдено не было. Эти границы, впрочем, довольно рыхлы до сих пор как в мировой, так и в отечественной социальной психологии. На протяжении длительного времени несколько проблемных областей просто пересекались: например, социология личности и психология личности, социология малой группы и социальная психология малой группы [26] и т.п. Вместе с тем, если сегодня эта ситуация не кажется драматичной, то в дискуссии 50—60-х гг. ей придавалось порою именно такое значение. Вопрос о границах социальной психологии и общей психологии также не был разрешен полностью, хотя какие-то ориентиры и были выстроены; в частности, предполагалось, что основной водораздел проходит по линии личность — личность в группе, хотя конкретное содержание этой оппозиции толковалось по-разному, в зависимости от приверженности автора к той или иной психологической школе. (В отличие от социологии, про которую в ее марксистском варианте вообще не принято было говорить как про науку, обладающую «школами», в психологии проблема решалась более спокойно и принималось, например, деление на «московскую» и «ленинградскую» школы). Так, в «ленинградской школе», более всего представленной Б.Г.Ананьевым, личность трактовалась как совокупность целого ряда факторов, включающих разные уровни — от биологических до социальных. Позже эта позиция была представлена в схеме К.К.Платонова, где уровни были описаны достаточно подробно и названы «подструктурами личности»: биологически обусловленная подструктура, психологическая подструктура, подструктура социального опыта, подструктура направленности личности [60]. В «московской школе», прежде всего в концепции А.Н.Леонтьева, предлагался совершенно иной подход: личностью именовалось лишь социальное качество, приобретенное человеком, порожденное его деятельностью [33]. Естественно, при таких различиях проблема личности в социальной психологии неизбежно получала различную трактовку.

Несмотря на недосказанность во многих вопросах, дискуссия на втором ее этапе имела огромное значение для дальнейшего существования и развития социальной психологии. В целом она означала конституирование социальной психологии как относительно самостоятельной дисциплины, на первых порах утвердившейся в качестве таковой в составе психологической науки. Такое решение имело два следствия: оно определяло специфику институционализации советской социальной психологии и специфику решения ее методологических проблем. Первое следствие дало знать о себе по тому, где и как были созданы первые научные и учебные «единицы» этой дисциплины. Социальная психология отныне заняла прочное место в структуре научных конгрессов по психологии (начиная с 1963 г.). В 1962 г. в Ленинградском университете образуется первая в стране лаборатория социальной психологии, а в 1968 г. кафедру с таким названием возглавил Е.С.Кузьмин (в МГУ такая кафедра была создана позже, в 1972 г., под руководством Г.МАндреевой). Обе кафедры возникают на факультетах психологии по той простой причине, что социологических факультетов тогда просто не было. В то же время создаются многочисленные социально-психологические лаборатории и центры, также тяготеющие к психологическим учреждениям, или непосредственно «в практике», например, на промышленных предприятиях. В 1972 г. создается сектор социальной психологии в Институте психологии Академии наук СССР. Таким образом, по целой совокупности причин социальная психология институционализируется как психологическая дисциплина. (Более далеким отзвуком этой ситуации явилось и то, что в перечне профессий, по которым присваивались ученые степени кандидата и доктора наук ВАК СССР, социальная психология оставалась в рубрике «психологические специальности», и лишь много позже она была уравнена в правах — в 1987 г. в социологии появилась специальность «социальная психология»).

Второе следствие касалось решения методологических проблем социальной психологии. Коль скоро она «проходила» по рубрике психологических дисциплин, ее взаимоотношения с марксизмом строились по иной модели, чем в социологии. Марксистский подход не выступает здесь в качестве прямого идеологического диктата, но заявляет о себе преимущественно как преломленный в общепсихологической теории некоторый философский принцип. Это не освобождало от идеологических «вкраплений» в проблематику социальной психологии. Наиболее ярко они проявлялись в оценке западных школ социальной психологии, хотя и здесь довольно редко в форме прямых политических «обличений», но, скорее, как критика «ложной методологии» (впрочем, пропорции того и другого варьировали у разных авторов). Апелляции к идеологии присутствовали и в освещении некоторых конкретных проблем, например, коллектива, «психологии социалистического соревнования» и пр. «Идеологический диктат» не насаждался извне или каким-нибудь прямым вмешательством со стороны государственных органов или партии — скорее, он проявлялся как «внутренняя цензура», поскольку основная масса профессионалов была воспитана в традициях марксистской идеологии.

Гораздо важнее опосредованное «влияние» марксизма на социальную психологию через философские основания общей психологии. В данном случае необходимо назвать прежде всего психологическую теорию деятельности, разработанную на основе учения Л.С.Выготского о культурно-исторической детерминации психики. Теория деятельности, развитая в трудах С.Л.Рубинштейна, А.Н.Леонтьева, А.Р.Лурия, была принята большинством представителей психологической науки в СССР, хотя и в различных ее вариантах [2, 12]. Наиболее полно она была интернализована социальной психологией «московской школы», на психологическом факультете МГУ (где деканом был А.Н.Леонтьев) [32, 33]. Кардинальная идея теории, заключающаяся в том, что в ходе деятельности человек не только преобразует мир, но и развивает себя как личность, как субъект деятельности, была воспроизведена в социальной психологии и «адаптирована» в исследованиях группы. Содержание названного принципа раскрывается здесь в понимании деятельности как совместной, а группы — как субъекта, что позволяет изучать ее характеристики в качестве атрибутов субъекта деятельности. Это, в свою очередь, позволяет трактовать отношения совместной деятельности как фактор интеграции группы. Наиболее полное выражение этот принцип получил позже в психологической теории коллектива [53].

Принятие принципа деятельности фундаментальным в значительной степени обусловило весь «образ» социальной психологии как науки. Во-первых, это предполагало акцент не на лабораторные, но на реальные социальные группы, поскольку лишь в них присутствуют действительные социальные связи и отношения; во-вторых, принятый принцип определил логику построения предмета социальной психологии. В программах курса социальной психологии эта логика выглядит следующим образом.

Раздел 1 — введение, где традиционно обозначается предмет социальной психологии, основные вехи ее истории, методологические принципы и конкретные методы исследования.

Раздел 2 — общие характеристики общения и взаимодействия (т.е. коммуникация, интеракция, социальная перцепция), интерпретированные в контексте общественных и межличностных отношений.

Раздел 3 — социальная психология групп: больших (организованных и стихийных, а также массовых движений) и малых (куда включаются вся групповая динамика, а также проблемы развития группы на основе развития в ней совместной деятельности), психология межгрупповых отношений.

Раздел 4 — социальная психология личности, где выделены проблемы социализации, социальной установки, взаимоотношения личности с группой, то есть социальной идентичности и специфики познания личностью социального мира.

Раздел 5 — практические приложения социальной психологии [2].

Описанный подход охватывает практически все традиционные области социальной психологии. Его специфика — лишь в трактовке и последовательности изложения проблем, диктуемых принципом деятельности.

Преломленная таким образом марксистская методология не отгораживала советскую социальную психологию от развития мировой науки, хотя «коренное, качественное отличие» от последней достаточно настойчиво подчеркивалось как символ «марксистского подхода». В действительности некоторые следствия из приложений теории деятельности оказываются весьма близкими современным поискам, особенно европейской социально-психологической мысли с ее акцентом на необходимости учета «социального контекста» [3]. Определенную роль в таком содержательном оформлении социальной психологии сыграла и общекультурная традиция российской мысли, задавшая большую, чем, например, в американской социальной психологии, ориентацию на гуманитарный характер знания или, как минимум, на примирение сциентистских и гуманистических принципов (например, наследие М.М.Бахтина).

 






ТОП 5 статей:
Экономическая сущность инвестиций - Экономическая сущность инвестиций – долгосрочные вложения экономических ресурсов сроком более 1 года для получения прибыли путем...
Тема: Федеральный закон от 26.07.2006 N 135-ФЗ - На основании изучения ФЗ № 135, дайте максимально короткое определение следующих понятий с указанием статей и пунктов закона...
Сущность, функции и виды управления в телекоммуникациях - Цели достигаются с помощью различных принципов, функций и методов социально-экономического менеджмента...
Схема построения базисных индексов - Индекс (лат. INDEX – указатель, показатель) - относительная величина, показывающая, во сколько раз уровень изучаемого явления...
Тема 11. Международное космическое право - Правовой режим космического пространства и небесных тел. Принципы деятельности государств по исследованию...



©2015- 2024 pdnr.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.