Справедливость воспитывается в человеке с детства

<...> Все, что я говорил, касается женщин ничуть не меньше, чем мужчин: правда, конечно, тех женщин, у которых есть на то природ­ные способности. <...>

<...> Когда властителями в государстве станут подлинные фило­софы, будет ли их несколько или хотя бы один, нынешними почестя­ми они пренебрегут, считая их низменными и ничего не стоящими, и будут высоко ценить порядочность и ту честь, что с нею связана, но самым великим и необходимым будут считать справедливость; слу­жа ей и умножая ее, устроят они свое государство.

— Но как именно?

— Всех, кому в городе больше десяти лет, они отошлют в деревню, а остальных детей, оградив их от воздействия современных нравов, свойственных родителям, воспитают на свой лад, в тех законах, кото­рые мы разобрали раньше. Таким-то вот образом всего легче и скорее установится тот государственный строй, о котором мы говорили, го­сударство расцветет, а народ, у которого оно возникнет, для себя из­влечет великую пользу.

Книга восьмая

<...> В образцово устроенном государстве жены должны быть об­щими, дети — тоже, да и все их воспитание будет общим; точно так же общими будут военные и мирные занятия, а царями надо всем этим должны быть наиболее отличившиеся в философии и в военном деле.

— Да, мы в этом согласились.

— И договорились насчет того, что как только будут назначены правители, они возьмут своих воинов и расселят их но тем жилищам, о которых мы упоминали ранее; ни у кого не будет ничего собствен­ного, но все у всех общее. Кроме жилищ мы уже говорили, если ты помнишь, какое у них там будет имущество.

— Помню, мы держались взгляда, что никто не должен ничего приобретать, как это все делают теперь. За охрану наши стражи, под­визающиеся в военном деле, будут получать от остальных граждан

вознаграждение в виде запаса продовольствия на год, а обязанно­стью их будет заботиться обо всем государстве.

— Ты правильно говоришь. Раз с этим у нас покончено, то, чтобы продолжить наш прежний путь, давай припомним, о чем у нас была речь перед тем, как мы уклонились в сторону.

— Нетрудно припомнить. Ты закончил свое рассуждение об уст­ройстве государства примерно теми же словами, что и сейчас: а имен­но, что ты считаешь хорошим рассмотренное нами тогда государство и соответствующего ему человека, хотя мог бы указать на государст­во еще более прекрасное и соответственно на такого человека. Раз подобное государственное устройство правильно, сказал ты, все остальные порочны.

[Четыре вида государственного устройства]

— А мне и в самом деле не терпится услышать, о каких это четырех видах государственного устройства ты говорил.

— Услышишь, это нетрудно. Я говорю как раз о тех видах, кото­рые пользуются известностью. Большинство одобряет критско-лакедемонское устройство. На втором месте, менее одобряемая, стоит олигархия: это государственное устройство, преисполненное множе­ства зол. Из нее возникает отличная от нее демократия. Прославлен­ная тирания отлична от них всех — это четвертое и крайнее заболева­ние государства.

Аристотель

(384-322 гг. до н.э.)

Великий древнегреческий философ родился в семье врача прави­теля Македонии. Получил образование в академии Платона. Затем преподавал в своей аlma mater.

В годы странствий (367-347 гг. до н. э.) жил и работал в г. Ассе (Малая Азия), в г. Митилене (о. Лесбос), в г. Пелле (Македония). В 343-340 гг. до н. э. обучал и воспитывал сына царя — Александра, будущего завоевателя Ойкумены. По возвращении в Афины (334 г. до п. э.) основал свою философскую школу — Ликей.

Основные политические сочинения: «Политика», «Афинская по­литая», «Никомахова этика».

В отличие от Платона Аристотель выдвинул теорию естественно­го происхождения государства, которое, подобно живому организму, образуется из естественного стремления людей («политических осо­бей») к общему благу, объединяя семьи в селения, а селения в еди­ный полис. Поэтому государство не нуждается в радикальной искус­ственной трансформации в соответствии с потусторонним образцом (как у Платона), предполагающим изменение природы человека. Из реальных форм правления наилучшей Аристотель считал политию, сочетающую положительные черты олигархии и демократии.

Политика

Книга третья

Государственное устройство означает то же, что и порядок госу­дарственного управления, последнее же олицетворяется верховной властью в государстве, и верховная власть непременно находится в руках либо одного, либо немногих, либо большинства. И когда один ли человек, или немногие, или большинство правят, руководясь об­щественной пользой, естественно, такие виды государственного уст­ройства являются правильными, а те, при которых имеются в виду выгоды либо одного лица, либо немногих, либо большинства, явля­ются отклонениями. Ведь нужно признать одно из двух: либо люди, участвующие в государственном общении, не граждане, либо они все должны быть причастны к общей пользе. Монархическое правление, имеющее в виду общую пользу, мы обыкновенно называем царской властью; власть немногих, но более чем одного — аристократией (или потому, что правят лучшие, или потому, что имеется в виду выс­шее благо государства и тех, кто в него входит); а когда ради общей пользы правит большинство, тогда мы употребляем обозначение, об­щее для всех видов государственного устройства, — полития . И та­кое разграничение оказывается логически правильным: один чело­век или немногие могут выделяться своей добродетелью, но преус­петь во всякой добродетели для большинства — дело уже трудное, хотя легче всего — в военной доблести, так как последняя встречает­ся именно в народной массе. Вот почему в такой политии верховная власть сосредоточивается в руках воинов, которые вооружаются на собственный счет. Отклонения от указанных устройств следующие: от царской власти — тирания, от аристократии — олигархия, от по­литии — демократия. Тирания — монархическая власть, имеющая в виду выгоды одного правителя; олигархия блюдет выгоды состоятельных граждан; демократия — выгоды неимущих; общей же поль­зы ни одна из них в виду не имеет. <...>

Тирания, как мы сказали, есть деспотическая монархия в области политического общения... <...>

...Олигархия — такой вид государственного устройства, при кото­ром должности занимают люди состоятельные, по количеству сво­ему немногочисленные; демократия — тот вид, при котором должно­сти в руках неимущих, по количеству своему многочисленных. Полу­чается другое затруднение: как мы обозначим только что указанные виды государственного устройства — тот, при котором верховная власть сосредоточена в руках состоятельного большинства, и тот, при котором она находится в руках неимущего меньшинства, если ника­кого иного государственного устройства, кроме указанных, не суще­ствует? Итак, из приведенных соображений, по-видимому, вытекает следующее: тот признак, что верховная власть находится либо в ру­ках меньшинства, либо в руках большинства, есть признак случай­ный и при определении того, что. такое олигархия, и при определе­нии того, что такое демократия, так как повсеместно состоятельных бывает меньшинство, а неимущих большинство; значит, этот при­знак не может служить основой указанных выше различий. То, чем различаются демократия и олигархия, есть бедность и богатство; вот почему там, где власть основана — безразлично, у меньшинства или большинства — на богатстве, мы имеем дело с олигархией, а где пра­вят неимущие, там перед нами демократия. А тот признак, что в пер­вом случае мы имеем дело с меньшинством, а во втором — с боль­шинством, повторяю, есть признак случайный. Состоятельными яв­ляются немногие, а свободой пользуются все граждане; на этом же и другие основывают свои притязания на власть в государстве. <...>

Если конечной целью всех наук и искусств является благо, то высшее благо есть преимущественная цель самой главной из всех на­ук и искусств, именно политики. Государственным благом является справедливость, т. е. то, что служит общей пользе. По общему пред­ставлению, справедливость есть некое равенство; это положение до известной степени согласно с теми философскими рассуждениями, в которых разобраны этические вопросы. Утверждают, что справед­ливость есть нечто имеющее отношение к личности и что равные должны иметь равное. Не следует, однако, оставлять без разъясне­ния, в чем заключается равенство и в чем — неравенство; этот вопрос представляет трудность, к тому же он принадлежит к области поли­тической философии. <...>

Книга четвертая

Каким образом возникает наряду с демократией и олигархией так называемая политая и каково должно быть ее устройство...<...>

Вместе с тем станут ясными и отличительные признаки демокра­тии и олигархии. Прежде всего следует установить разграничение этих видов государственного устройства, а затем поступить так, как поступают со знаками гостеприимства, — взяв от каждого из них по половине, сложить их вместе. <...>

Теперь мы сказали о том, как должны быть устроены политии... <...>

В каждом государстве есть три части: очень состоятельные, крайне неимущие и третьи, стоящие посредине между теми и другими. Так как, по общепринятому мнению, умеренность и середина — наилуч­шее, то, очевидно, и средний достаток из всех благ всего лучше. При наличии его легче всего повиноваться доводам разума; напротив, труд­но следовать этим доводам человеку сверхпрекрасному, сверхсиль­ному, сверхзнатному, сверхбогатому или, наоборот, человеку сверх­бедному, сверхслабому, сверхуниженному по своему общественному положению. Люди первого типа становятся по преимуществу нагле­цами и крупными мерзавцами. Люди второго типа часто делаются злодеями и мелкими мерзавцами. А из преступлений одни соверша­ются из-за наглости, другие — вследствие подлости. Сверх того, лю­ди обоих этих типов не уклоняются от власти, но ревностно стремят­ся к ней, а ведь и то и другое приносит государствам вред. Далее, люди первого типа, имея избыток благополучия, силы, богатства дружеских связей и тому подобное, не желают, да и не умеют подчи­няться. И это наблюдается уже дома, с детского возраста: избалован­ные роскошью, в которой они живут, они не обнаруживают привыч­ки повиноваться даже в школах. Поведение людей второго типа из-за их крайней необеспеченности чрезвычайно униженное. Таким об­разом, одни не способны властвовать, и умеют подчиняться только той власти, которая проявляется у господ над рабами; другие же не способны подчиняться никакой власти, а властвовать умеют только так, как властвуют господа над рабами. Получается государство, со­стоящее из рабов и господ, а не из свободных людей, государство, где одни исполнены зависти, другие — презрения. А такого рода чувства очень далеки от чувства дружбы в политическом общении, которое должно заключать в себе дружественное начало. Упомянутые же на­ми люди не желают даже идти по одной дороге со своими противни­ками.

Государство более всего стремится к тому, чтобы все в нем бы­ли равны и одинаковы, а это свойственно преимущественно людям средним. Таким образом, если исходить из естественного, по нашему утверждению, состава государства, неизбежно следует, что государ­ство, состоящее из средних людей, будет иметь и наилучший госу­дарственный строй. Эти граждане по преимуществу и остаются в го­сударствах целыми и невредимыми. Они не стремятся к чужому доб­ру, как бедняки, а прочие не посягают па то, что этим принадлежит, подобно тому, как бедняки стремятся к имуществу богатых. Итак, ясно, что наилучшее государственное общение — то, кото­рое достигается посредством средних, и те государства имеют хоро­ший строй, где средние представлены в большем количестве, где они — в лучшем случае — сильнее обеих крайностей или но крайней мере каждой из них в отдельности. Соединившись с той или другой крайностью, они обеспечивают равновесие и препятствуют перевесу противников. Поэтому величайшим благополучием для государства является то, чтобы его граждане обладали собственностью средней, но достаточной; а в тех случаях, когда одни владеют слишком мно­гим, другие же ничего не имеют, возникает либо крайняя демокра­тия, либо олигархия в чистом виде, либо тирания, именно под влия­нием противоположных крайностей. <...>

Печатается по изд.: Аристотель. Политика // Аристотель. Сочинения: В 4 т. М., 1983. Т. 4. С. 457, 458, 459, 467, 503, 505, 507-508

Фома Аквинский

(1225 или 1226 —1274)

Средневековый итальянский философ, теолог и политолог. Ро­дился в Южной Италии в замке Роккасекка, близ Акуипо. В девятна­дцать лет (1244) стал монахом-доминиканцем. Получил известность как систематизатор схоластики и основатель нового философского направления его имени — томизма. Признан в числе пяти ведущих «учителей церкви». Похоронен в монастыре Фоссандова (южная Ита­лия). Основное политическое сочинение — «О правлении государей». Политические идеи Аквииата вытекают из учения Аристотеля о че­ловеке, как существе общественном, политическом, о естественном происхождении государства и его цели, заключающейся в общем благе. Политическое учение Аристотеля Аквинский согласовывает с христианской догматикой, доктриной верховенства, н непроти­воречивости божественного закона по отношению к естественному нраву. Отсюда вытекает, с некоторыми оговорками, право восстания народа против государя, если тот нарушает естественный принцип справедливости.

О правлении государей Книга I

Глава «О том, что нужно, чтобы вместе живущими людьми кто-то правил»

Человек нуждается в чем-либо, направляющем его к цели. Суще­ствует ведь естественно присущий каждому из людей свет разума, благодаря которому он в своих действиях направляется к цели. И ес­ли бы только человеку подобало жить одному, как живут многие жи­вотные, он не нуждался бы ни в чем ином, направляющем его к цели, но каждый сам был бы себе царем под властью Бога, наивысшего ца­ря, поскольку в своих действиях человек сам направлял бы себя дан­ным ему по воле Бога светом разума.

Для человека, однако, так как он существо общественное и поли­тическое, естественно то, что он живет во множестве, даже еще боле, чем все другие существа, ибо этого требует естественная необходи­мость. Ведь все другие существа от природы обеспечены нищей, по­кровом из шерсти, защитой, например, клыками, рогами, когтями или но крайней мере проворством в беге. Человек, напротив, создан так, что природа не наделила его ни одним из этих качеств, но вместо всего этого ему дан разум, благодаря которому он мог бы обеспечить себя всемэтим при помощи рук. Один человек, однако, не в состоянии справиться со всем тем, что должно быть обеспечено. Поистине, один человек сам но себе не смог бы выжить. <...>

Поскольку человеку приходится жить во множестве, так как он не может обеспечить себя жизненно необходимым, если останется один, то общество многих будет тем более совершенно, чем более оно Сможет обеспечить себя жизненно необходимым. Ведь в одной семье, живущей в одном доме, имеются какие-то вещи, необходимые для жизни, а именно столько, сколько нужно для естественных процес­сов — питания, продолжения рода и прочего в этом смысле; на одной улице — столько, сколько нужно для одного ремесла; в городе-го­сударстве же, которое является совершенной общностью, столько, сколько нужно для всех жизненно важных потребностей, но еще бо­лее — в одной провинции вследствие необходимости борьбы и вза­имной помощи против врагов. Поэтому тот, кто царит в доме, зовет­ся не царем, отцом семейства. Он, однако, имеет некоторое сходство с царем, из-за чего царей иногда именуют отцами народов. <...>

Глава «О том, насколько господство одного — наилучшее, когда оно справедливо, насколько противоположное ему — наихудшее. Доказы­вается при помощи многих соображений и аргументов»

Так же как правление царя — наилучшее, так правление тирана — наихудшее. Демократии же противопоставляется полития, в самом деле, как явствует из сказанного, оба эти правления осуществляются многими; аристократии же — олигархия, ибо в обоих случаях управ­ляют немногие; а монархии — тирания, ведь оба правления вершатся одним. Ранее было показано, что наилучшим правлением является монархия. Следовательно, если наилучшее противостоит наихудше­му, тирания неизбежно является наихудшим правлением.

Кроме того, единая сила более действенна в исполнении намечен­ного, чем рассеянная и разделенная. Ведь многие, объединившись вместе, тянут то, что не смогут вытянуть поодиночке, если разделить груз на каждого. Следовательно, насколько более полезно, когда си­ла, действующая во благо, более едина, так как она направлена к со­вершению добра, настолько более пагубно, если сила, служащая злу, едина, а не разделена. Сила же нечестивого правителя направлена ко злу множества, так как общее благо множества он обратит только в свое собственное благо. Итак, тирания более пагубна, чем олигар­хия, а олигархия, чем демократия.

Более того, правление становится несправедливым вследствие того, что, поправ общее благо множества, добивается блага только для правителя. Следовательно, чем больше отвергают общее благо, тем более несправедливо правление; а отвергают общее благо больше при олигархии, когда добиваются блага для немногих, и еще более отступают от общего блага при тирании, когда добиваются блага только для одного; ведь всей совокупности ближе многое, чем не­многое, и немногое, чем только одно. Поэтому правление тирана са­мое несправедливое... <...>

Глава «Заключение о том, что правление одного всецело является наилучшим. Показывается, каким образом множество должно себявести по отношению к нему, чтобы исключить возможность тира­нии, но даже в случае возникновения тирании ее должно терпеть, чтобы избежать большего зла»

Никколо Макиавелли

(1469-1527)

Выдающийся политический деятель и ученый-гуманист, один из первых политологов. Родился в дворянской, образованной семье. Учился и жил во Флоренции — одном из центров Возрождения. Принадлежал, как и большинство флорентийцев, к партии гвельфов, поддерживавшей Папу в его борьбе с императором Священной Рим­ской Империи, который в Италии опирался на партию гибеллинов. Образование Макиавелли получил, наблюдая смену режимов во Фло­ренции: тиранию Пьеро Медичи, попытку французского короля Кар­ла VIII установить монархию, теократию Савонаролы, установление республики (1498). Флорентийской республике Макиавелли слу­жил в качестве секретаря, ведавшего внутренними делами (т. е. вто­рого канцлера) вплоть до ее падения в 1512 г., после чего занялся на­учной и литературной деятельностью. Наиболее известные работы: «Государь», «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия», «История Флоренции».

ГОСУДАРЬ

Глава I. Скольких видов бывают государства и как они приобретаются