Соборно-иерархическая деятельность.

Весь строй и уклад приходской и епархиальной жизни старообрядческой Церкви и соборно-иерархическое управление ее покоятся на церковных канонах: общесоборные начала пронизывают ее насквозь, снизу доверху. Приходы управляются общинно-хоровым порядком: все дела в них решаются общим согласием законных и равноправных членов общины - прихода. Церковные попечители, старосты и все служащие в храме Божием и сам священник избираются общим советом и решением всего прихода. Кандидаты в священники или в диаконы рукополагаются или переводятся из одного прихода в другой епископом, по избранию и решению прихода. Сам епископ избирается всей епархией и утверждается Освященным Собором, созываемым ежегодно. Такова краткая схема общинно-иерархического строя Церкви, установленного с апостольского времени^[434].

В гонительные времена этот строй не мог полностью осуществляться, но общее состояние его все же оставалось незыблемым. Собирались на общую молитву по избам, где-нибудь на задворках, в заброшенных амбарах, в хлевах и в другом подполье, даже в лесах и за болотами - старообрядцы и в таком положении решали свои церковные дела и нужды сообща, соборне, с общего совета, вот в таких стеснительных обстоятельствах даже еще объединеннее, единодушнее, как будто единым сердцем и единым духом. Даже в мрачное царствование Николая I епископы избирались народом и соборне утверждались. Но, разумеется, вся епархия не имела возможности принимать участие в выборах епископа, они и происходили в глубокой тайне, как и самое поставление. Не могли и Соборы быть в полном составе - при участии правильно избранных уполномоченных от приходов или епархий, священников и мирян. Соборы созывались преимущественно из одних епископов, которые всегда находились под страхом быть захваченными, арестованными и сосланными; созывались на короткое время и под нелегальной защитой известных лиц... С получением же свободы, именно с 1905 г., Освященные Соборы старообрядческой Церкви стали созываться с разрешения правительства открыто, преимущественно в Москве, на Рогожском Кладбище. Открывались они торжественно, неизменно в праздничный или воскресный день, когда служилась Божественная литургия московским архиепископом в сослужении всех съехавшихся архиепископов и многих десятков священников, прибывших на Собор из самых отдаленных мест необъятной России. Молящихся за таким богослужением бывало тысячами, не только епископы и священники, но и множество уполномоченных мирян от епархий и от приходов; присутствовать же могли и все желающие члены Церкви. Соборные дела решались пред лицом всей Церкви. Только в 1911 г. архиепископ Иоанн созвал Собор без участия уполномоченных от мирян, что вызвало бурю возмущения и негодования во всей Церкви. "Какой же был тогда исход всего дела? Какой другой, - отметим словами преподобного Викентия Лиринского, - кроме общепринятого и обыкновенного. Именно: древность была удержана, а новизна отвергнута"^[435]. Тот же Собор постановил: на следующие Соборы избирать от каждой епархии по два священника и по два мирянина, а от Москвы и от Московской епархии - по пять священников и по пять мирян, имея в виду многонаселенность этой епархии, а также и самой столицы с многочисленными в ней старообрядческими приходами. Кроме того, на соборах участвовали и представители старообрядческих братств.

Соборные заседания тянулись довольно долго: обычно созываемые на десять дней, Соборы иногда и дольше этого времени заседали. Их обсуждению и решению подлежали разнообразные вопросы: об избрании новых епископов, о замещении ими вдовствующих епархий, об учреждении новых епархий; рассмотрение дел по жалобам на епископов и суд над последними, а также суд и над остальными священнослужителями - иереями, диаконами; вопросы пастырские, брачные, богослужебные, требные, уставные и общего церковного благочиния; вопросы воспитания и обучения детей, подготовки учителей, законоучителей и пастырей; вопросы воссоединения и примирения с Церковью старообрядцев других согласий, защиты и укрепления церковной веры и ее основ, вопросы миссионерские, начетнические и многие другие. Вообще все вопросы духовного содержания подлежали Собору. Заседания Соборов разделялись на две категории: закрытые и открытые. На закрытых заседаниях решались вопросы лишь судные, по обвинению духовных лиц в каких-либо проступках и грехах. В этих судебных заседаниях миряне не участвовали, допускались лишь миряне-обвинители и свидетели по делу. Все же остальные вопросы обсуждались и решались публично и при участии всех уполномоченных от епархий. Постановления и решения Освященных Соборов были обязательны для всех епархий и приходов. Соборы иногда обращались к пастырям и ко всей всероссийской пастве с особыми Посланиями, Наставлениями, Увещеваниями и тому подобными грамотами. Нельзя не отметить наиболее яркие из них, до сих пор не потерявшие своего жизненного значения и силы. Так, Собор 1913 г. обратился ко всем священнослужителям и всем древлеправославным христианам с "Архипастырским наставлением" о взаимоотношениях между мирянами и духовными лицами. В некоторых приходах миряне, председатели общин, руководствуясь лишь правительственными правилами о старообрядческих общинах, не считались с властью священника и даже епископа. Собор разъяснил им, что каноны церковные для Церкви важнее, сильнее и преимущественнее всех гражданских законов и что поэтому и их необходимо соблюдать. Собор приводил ряд канонов, устанавливающих власть епископов во всех церковных делах и вещах. В церкви все должно твориться с благословения епископа или священника: приход - это не гражданское учреждение, не акционерное или торговое общество: здесь все должно быть творимо с молитвою и благословением Божиим, и все должно быть подчинено воле Божией; взаимоотношения должны быть не формальные и бездушные, а сердечные, смиренно уступчивые, любовно-братские, воистину христианские. "Хранящия бо священные каноны, - цитирует Собор книгу Кормчую, - Владыки и Бога помощи сподобляются; сия же преступающий в конечное осуждение себя влагают. Божественным канонам не сохраняемых, различна преступления бывают, оттого же Божий гнев на нас сходит и многия казни и последний суд"^[436]. Собор призывает как архипастырей и пастырей, так и всех христиан к неуклонному хранению и соблюдению церковных канонов, ясно и определенно установивших взаимоотношения между пастырями и паствой.

Тот же Освященный Собор издал "Архипастырское увещание возлюбленным о Христе чадам: священнослужителям, мужам и женам". Как некоторые священнослужители, так, в особенности, миряне начали носить одежду, несвойственную христианам, и в таковой приходить даже в церковь на богослужение. "Вместо обыкновенного, носимого ранее скромного покроя одежды, - замечает Собор о некоторых старообрядческих священниках, - они стали носить одежду с широкими рукавами, разного цвета, выражающую, скорее, вид щегольства, несвойственного скромности лиц духовных". Собор напоминает, что к прекращению сего недуга еще в 1907 г. последовало соборное определение: "Ношение ряс с широкими рукавами как одежды, усвоенной священниками господствующей церкви после Никона, бывшего патриарха, и не имеющей за себя данных ни в канонах, ни в истории древней Церкви, воспретить". Еще более неприличную одежду носят мужчины и женщины. Собор рядом выдержек из святых отцов древней Церкви: Иоанна Златоустого, Григория Богослова, блаженного Иеронима - сильно изобличает как позорность и бесстыдность для истинных христиан носить таковую одежду, так, тем более, и преступность приходить в ней в церковь на молитву перед Богом. Всем пастырям, всем отцам и матерям Собор напомнил слова Господа, сказанные через пророка Софония: "Будет в день жертвы Господня, и отмщу на князя и на вся облаченныя в одеяния чуждыя, и отмщу на вся превратная в день той, исполняющия храм Господа Бога своего нечестием и лестию" (Софонии, 1:5, 8 и 9).

Неоднократно Освященные Соборы издавали разного рода определения и увещания и против другого очень распространенного обычая - брадобрития. По определению собора 1911 г., была издана особая брошюра "во врачевание сего недуга". В ней осуждается не только брадобритие, но и ношение мужчинами, в особенности духовными лицами, длинных волос на голове, как у женщин. "Что же хуже и противнее этого, - приводятся слова св. Епифания Кипрского в этой брошюре, - бороду, образ мужа, остригать, а волосы на голове отращивать"^[437]. "Если же это воспрещено мирянам вообще, - приводится далее толкование на 96-е правило Шестого Вселенского Собора по греческой Кормчей, - тем более - клирикам и священным лицам, которые должны поучать народ и словом, и делом, и внешним благочестием"^[438]. Еще Апостол Павел писал: "Не сама ли природа учит нас, что если муж растит волосы, то это бесчестие для него" (1 Коринф., 11:14; зачало 148-е). Означенную брошюру подтвердил и Собор 1916 г., однако вынужден был в своем новом "Увещании" признать, что "грех брадобрития" в такой степени распространяется, что им заражены старообрядцы всех согласий - и беглопоповцы и беспоповцы^[439]. Последние, по словам Собора, применяют ко своим брадобрийцам мудрый совет св. Иоанна Златоустого: "И псов в церкви претерпим покоя ради церковного" (Толковой Апостол. Л. 686)^[440].

Освященный собор 1916 г. обратил должное внимание на то, что "в некоторых церквах Божиих служба божественная оскверняется с нарушением благочиния - не благообразно и не по чину: чтение и пение исполняется слишком спешно и невнятно, без всякого умиления и внимания к смыслу произносимых слов. К тому же пение совершается с отступлением от древних общепринятых напевов, с бесчинными, насилующими природу, напряженными воплями, с прикрасами, с излишней вычурностью голосов - несвойственными церковным установлениям и последованиям". Собор по этому поводу обратился ко всем "благоговейным иереям, честным диаконам, достопочтенным церковным попечителям и всем православным христианам" с нарочитым "Отеческим наставлением". В нем он изобличает и строго осуждает эти уклонения и бесчиния и требует, чтобы "чтение и пение в церквах совершалось тихо и разумно, со вниманием, а не борзяся" (Предисловие к Псалтыри), чтобы "божественная служба совершалась по церковному уставу сполна, чинно и немятежно, чтобы священники и диаконы с великим тщанием имели предстояние ко Господу", чтобы поющие в церкви, выражаясь определением Шестого Вселенского Собора, "не употребляли бесчинных воплей, не вынуждали из себя неестественного крика, и не вводили ничего несообразного и несвойственного Церкви; но с великим вниманием и умилением приносили псалмопение Богу, назирающему сокровенное" (75 правило). В заключение Собор "просит всех и умоляет: сохранять во всей чистоте учение веры, соблюдать правила церковные, исполнять церковный чин по святоотеческим уставам и не вводить ничего нового - ни в пении, ни в чтении, а следовать издревле принятому святоотеческому обычаю". Последний Освященный Собор старообрядческой Церкви, состоявшийся еще в свободной России, не обольшевиченной, не обезвоженной, был открыт в Москве, на Рогожском Кладбище, 31 мая 1916 г.^[441] Заседания его проходили в атмосфере бурного мятежа по всей стране, при явно обозначившемся разложении всего государственного организма. Тем не менее, все заседания Собора были проведены в обычном порядке, решения его по всем подлежащим его обсуждению вопросам прошли спокойно и приняты единодушно. Этот Собор отличался от всех предыдущих тем, что на него прибыли два "православных" епископа, Андрей Уфимский, и Иосиф Углицкий в качестве представителей Совета единоверческого съезда. Они представили Собору письменное "Обращение единоверцев" по вопросу о прекращении церковного раскола, возникшего в России со времен Никона. Собор посвятил обсуждению этого вопроса с участием поименованных представителей единоверия особое заседание. Оно не дало благих результатов и только лишь выяснило неполноту и неискренность единоверческого "Обращения"^[442]. Замечателен этот Собор еще тем, что он канонизировал старообрядческих святых мучеников: епископа Павла Коломенского, протопопа Аввакума и с ним сожженных сострадальцев, а также замученных никонианами боярыню Феодосию Морозову (в иночестве - Феодору), княгиню Евдокию Урусову, Марию Данилову и других - и установил совершать им службы, пока по Общей Минее, до составления им отдельных служб^[443]. С того же Собора начали во всей старообрядческой Церкви совершаться службы поименованным святым мученикам по Общей Минее.

Уже с 1905 г., с момента объявления "начал веротерпимости", пошли присоединения к старообрядческой Церкви духовных лиц господствующей церкви. Этому факту не очень-то обрадовались старообрядцы: уже Собор 1909 г. вынес постановление: "Принимать таковых лиц только по тщательном испытании (Василия Великого Правило 5). Что же касается определения их на приходы, то оно может быть только по тщательном исследовании их жизни (Сардикийского Собора правило 10 и Лаодикийского - 12) и по изучении ими церковного устава и христианских обрядов, причем предварительно снесясь об этом с Московским архиепископом". Освященные Соборы весьма заботливо охраняли свою церковную среду от всякого чуждого ей влияния и от заражения каким-либо противным обычаем или новшеством. Как в этом смысле, так и вообще в качестве центра всей церковной жизни и руководящего начала ее Освященные Соборы св. Церкви имели и имеют огромное для нее значение. По определению журнала "Церковь", Собор - это не собрание архиереев, съехавшихся только посовещаться между собою и потолковать о малозначительных делах, имеющих лишь местное значение или личный характер. Собор есть общий голос всей Церкви. Он отражает в себе все стороны ее жизни, все ее потребности и нужды. Он охватывает всю совокупность накопившихся в течение года церковных вопросов и требований времени, дает им авторитетное разъяснение и разрешение. "Подобно сердцу, непрестанно вливающему свежие токи крови в организм, Собор дает всей церковной жизни спасительное направление: мертвых духом оживляет, слабых поддерживает и ободряет, сильных ведет на общую церковную работу, на борьбу со злом мира и его неправдами, возбуждает и вдохновляет на подвиги и самоотверженное служение Церкви".

Большое значение для церковной жизни имели в рассматриваемый период и ежегодно созывавшиеся почти по всей России епархиальные съезды. Раньше их совсем не было в старообрядчестве: немыслимо даже было и созывать их в прежнее гонительное время. Теперь же они получили законное существование и широкое развитие. Они объединяли в себе не только всю епархиальную власть во главе с епископом, но и все приходы данной епархии и были связующим звеном с Освященными Соборами. Они задавали тон всей епархиальной и приходской жизни, разрешая самые разнообразные вопросы и нужды епархии и приходов: о поднятии просвещения на местах, об открытии школ, об учреждении епархиального начетничества для защиты Церкви от ее врагов, об открытии учительских курсов, об устройстве благотворительных обществ, о кассе взаимопомощи, о борьбе с пьянством, развратом и всякими пороками людскими; рассмотрение различных дел, касающихся духовенства и причта, вопросы церковной практики и многие другие. Опыты епархии, решения и постановления епархиальных съездов имели значение и для Освященных Соборов. Епархиальные съезды созывались не только в Европейской России, но в Сибирских епархиях, даже в отдаленной Амурской области, и оттуда слышалось горячее биение церковного сердца и голос церковного народа.

В "золотой" период старообрядческой истории стали возможны и требуемые канонами церковными ежегодные объезды епископами своих епархий. Они имели для правильного развития церковной жизни не меньшее значение, чем епархиальные съезды, а в некоторых случаях и обстоятельствах даже большее. Один приезд епископа в приход, торжественная его встреча с колокольным звоном, с многочисленным народом, его архиерейское служение с подобающею проповедью - да это же крупное событие, великий праздник прихода, целое движение церковное, хотя и местного характера. Оно привлекает к себе внимание людей и иных упований и исповеданий и часто бывает поводом к их объединению церковному. В приходах бывают различного рода недуги и недоразумения, разногласия и расхождения, бывают неудовольствия то священником, то попечителями, то самим приходом - и приезд епископа все это может уладить и уврачевать. У сибирских епископов были столь обширные епархии по своей географической растянутости, что на их объезд затрачивалось время всего года, причем, за отсутствием железных и шоссейных дорог, во многих местах приходилось совершать передвижение или верхом на лошади, или просто пешком по горам и трущобам. Епископы несли чисто апостольский подвиг. Зато паства всегда встречала их с любовью и с искренней преданностью. Таковые объезды неизменно были благотворными и многоплодными.

В помощь епископу по управлению епархией, епархиальными съездами избирались епархиальные советы. Лишь Московский архиепископский Совет избирался Освященным Собором. С 1862 г. в Москве существовал Духовный Совет. При энергичном и твердом в управлении архиепископе Антонии он был действительно его лишь помощником. Но при слабом архиепископе Савватии он делал попытки заменить собою соборное управление, посему с удалением Савватия с кафедры был упразднен и самый Духовный Совет. Лишь с 1911 г. в помощь архиепископу Иоанну стал избираться Собором архиепископский Совет, состоящий из двух епископов, четырех священников (в числе их могут быть и диаконы), шести мирян и шести кандидатов к ним: одного епископа, двух священников и трех мирян. Права Совета были ограничены, и было оговорено, что он ни в каком случае не может заменять собою соборное управление Церкви. Избирался он по особому "Положению"^[444].

Освященные Соборы Российской старообрядческой Церкви неоднократно решали в описываемый период превратить московскую архиепископию во всероссийскую митрополию. Еще в 1906 г., потом и в следующем, 1907 г., соборно было постановлено возвести архиепископа Иоанна в сан митрополита. Но он решительно отказывался от этой чести то по смирению, то по нерешительности, боясь, как бы не сделать этим неприятное правительству. Но в 1914 г. русскими войсками была завоевана Буковина с Белокриницкой митрополией и сам митрополит тогдашний, Макарий, переехал в Москву. Тогда снова поднят был вопрос об учреждении митрополии в Москве, и снова решен он был в положительном смысле. Но не осуществлен. Утверждать митрополита Макария на Московской кафедре найдено было и неудобным, и не вполне каноничным, да и сам он решительно отказался быть Московским митрополитом. Возвести же в сан митрополита тогдашнего архиепископа Мелетия и таким образом учредить Московскую митрополию со всероссийским значением признано было неблагоприятствующим моменту, так как тогда шла война и вся страна была занята ею. Могли обвинять старообрядчество враги его, что оно воспользовалось несчастным положением страны и устроило себе в России митрополию. Освященный Собор 1916 г. постановил: "Возведение Московского архиепископа в сан митрополита отложить до более благоприятного времени". Но такового пока не наступило^[445].

Всероссийские съезды^[446]

Наряду с Освященными Соборами, возникло в старообрядческой Церкви новое учреждение - Всероссийские Съезды. Начало им положено в 1900 г. Созывались они и раньше, вызываемые крайними нуждами Церкви или тяжелым ее положением. Мы отмечали таковые Съезды, например, состоявшиеся на Иргизе и в Москве в 30-х годах XVIII в. по вопросу о приобретении епископа и устройстве за границей старообрядческой архиерейской кафедры. Но то были Соборы, с таким наименованием они и вошли в историю старообрядчества. А это - Съезды как новое явление, со своим особым уставом (положением), со своими задачами и целями, созываемые ежегодно, иногда и два раза в год, при чрезвычайных требованиях, почему таковые Съезды и назывались "чрезвычайными". С 1900 г. по 1917 г. включительно состоялось восемнадцать^[447] всероссийских ежегодных Съездов и несколько чрезвычайных. Уже третьим Съездом было "утверждено и принято к руководству" "Положение о Всероссийских Старообрядческих Съездах", в котором поставлены следующие задачи и цели их:

а) содействовать выяснению нужд и развитию нравственных начал среди старообрядческого населения;

б) рассматривать и обсуждать вопросы, относящиеся к воспитанию и обучению юношества по правилам святых канонов;

в) входить с ходатайствами на Высочайшее имя, а также в министерства и во все другие правительственные учреждения к должностным лицам, для чего выбирать из своей среды депутации;

г) содействовать распространению полезных сведений, а также учреждению и развитию училищ и школ, в которых преподавание Закона Божия должно быть по принятым в старообрядчестве книгам;

д) содействовать основанию и развитию учреждений для обеспечения неимущих лиц на случай старости и болезни;

е) содействовать всякому полезному делу, клонящемуся к устройству общественной старообрядческой собственности и восстановлению прав священства, оберегая оное законными путями от преследований;

ж) поощрять лиц, потрудившихся для старообрядчества, денежными и благодарственными наградами;

з) входить с ходатайствами к Освященным Соборам епископов, в частности, с просьбами о церковно-общественных нуждах.

"Положение" это на следующих Съездах дополнялось, и круг вопросов и дел Съездов постепенно расширялся. Сама организация Съездов и его исполнительных учреждений постепенно складывались и определялись. Первый Съезд избрал Комитет для ходатайств перед правительством по старообрядческим вопросам и нуждам. Второй уже избрал "Всероссийское Общественное Старообрядческое Попечительство", из которого выделен совет Попечительства из девяти лиц. Тогда же решено иметь при Совете особое "Бюро", которое давало бы всякие справки по всем старообрядческим, главным образом, правовым вопросам. В дальнейшем Съезды избирали лишь "Совет Всероссийских Съездов", при котором существовал особый "Совещательный Отдел", дававший по всем вопросам, касающимся старообрядчества, советы и ответы, указания и разъяснения. С первых же Съездов потребовалось установить взаимоотношения между ними и Освященными Соборами. Второй Всероссийский Съезд представил особую "Докладную записку" очередному Освященному Собору, состоявшемуся в 1902 г., который и вынес следующее постановление от 27 июля: "Выслушав Докладную записку уполномоченных от второго Всероссийского Съезда старообрядцев и приняв его просьбу о том, чтобы Освященный Собор утвердил и узаконил таковые Съезды, мы, Освященный Собор, признаем эти Съезды законными, полезными и необходимыми и посему постановляем: устраивать таковые ежегодно и благословляем собирать их нашему собрату, боголюбивому епископу Арсению (Уральскому). Каждый епископ должен в своей епархии указать и избрать таких лиц, которые, имея уполномочие от обществ своих епархий, приезжали бы по приглашению епископа Арсения на Всероссийские Съезды старообрядцев". И первые два Съезда были созваны по благословению того же епископа Арсения и происходили под его руководством. Возникали, однако, между этими двумя верховными учреждениями кое-какие недоразумения под влиянием некоторых духовных лиц, поднимавших на Соборах ропот против Съездов, которые будто бы вторгаются в чисто иерархическую область. Но каждый раз таковые недоразумения разъяснялись и устранялись. "Освященные Соборы хотя и называются в канонах "соборами епископов", но они в то же время суть и Соборы Церкви, то есть мирян, при участии которых происходят. В свою очередь, и Всероссийские Съезды не суть Съезды только мирян, но и духовенства. Освященные Соборы суть верховный орган церковно-иерархического управления; Всероссийские Съезды - орган церковно-гражданского единения старообрядцев. Оба эти учреждения взаимно охраняют и дополняют друг друга"^[448].

До учреждения Съездов старообрядчество на местах было предоставлено самому себе; при тогдашнем бесправии местные власти делали с ним, что хотели: хорошие власти обращались с ним по-хорошему, иногда даже покровительствовали, защищая его от насилий и всяких произволов местного духовенства господствующей церкви; дурные же власти поступали дурно и заодно с духовенством творили над местными старообрядцами разного рода насилия: закрывали их молитвенные дома, грабили их церковное имущество, преследовали старообрядческих священнослужителей, отдавали под суд старообрядцев за какие-либо проявления своих верований и преданий: поставили, например, святой крест над воротами в церковный двор, пропели, может быть, "Святый Боже", провожая покойника на кладбище или завели какую-нибудь школку для обучения детей церковному чтению, о которой пронюхал местный православный священник или, что страшнее, миссионер - и в таких случаях местным старообрядцам приходилось собственными средствами защищаться. В старообрядчестве не было центрального учреждения, которое заступилось бы за них, похлопотало бы перед правительством или просто дало бы какой совет или указания и т.п. На местах, конечно, были свои деятели и ходатаи, и им недешево стоили разного рода удовлетворения требований и капризов местных властей. "Поговорите со старообрядцами, и они вам укажут, - провозглашалось это с трибуны Государственной думы, - кого они содержали: не только исправники и становые, не только губернаторы, но и генерал-губернаторы пребывали на содержании у старообрядчества"^[449].

Но подобные средства защиты местного старообрядчества были и незаконны, и малонадежны, и всегда зависели от усмотрения местных властей, нередко - от капризов и увлечений модами их франтоватых жен. Всероссийские же Съезды, взявшие на себя долг защиты всего старообрядчества перед правительством, сразу же подняли бодрость и самочувствие старообрядцев по всей России, во всех приходах, даже в самых отдаленных от центра, в так называемых "медвежьих углах". И оттуда полились непрерывным и многоводным потоком на Всероссийские Съезды жалобы и просьбы, сообщения и стоны местных старообрядцев на их бесправие, на чинимые над ними насилия, притеснения, издевательства, кощунства и всякие безобразия. Уже на втором Съезде читались и обсуждались об этом доклады от разных приходов и от отдельных депутатов и частных лиц. Всероссийские Съезды, сами бесправные и непризнанные, собиравшиеся в первые годы под постоянной угрозой быть накрытыми и отданными под суд, все же воодушевлены были необыкновенным дерзновением выслушивать стоны и жалобы своих гонимых братьев и доводить их до сведения центрального правительства. Трудно оценить огромное значение Всероссийских Съездов в истории старообрядчества. Они не только представляли его перед правительством и защищали, но и организовывали его на местах, объединяли, выясняли его положение, нужды, требования, давали ему должное направление, вдохнули в него дух силы и твердости, дух правосознания и уверенности в победе его правоты. Избираемый Съездами Совет по несколько раз в год представлялся министру внутренних дел и другим правительственным лицам, включительно до Высочайших особ, с настойчивыми ходатайствами за старообрядчество, докладывая им о его нуждах, страданиях и всеобщем его горе. Длинный ряд тогдашних министров внутренних дел, часто сменявшихся: Сипягин, Плеве, Святополк-Мирский, Булыгин, Витте, Дурново, Столыпин, Горемыкин - все они принимали у себя представителей Съездов, выслушивали их доклады, жалобы, сообщения и через них знакомились с фактическим положением старообрядчества в стране, с его нуждами и желаниями. Уполномоченные Съездов представлялись и другим министрам: просвещения, юстиции, военных дел, бывали и у обер-прокурора Синода К.П. Победоносцева. Раньше правительственные лица знали о старообрядцах лишь то, что им доносили из разных мест явные и тайные враги старообрядчества. В этих доносах старообрядчество обыкновенно рисовалось самыми мрачными красками, старообрядцы представлялись темными изуверами, опасными врагами церкви и государства, заслуживающими лишь преследования и презрения. Из непосредственных докладов и сообщений самих старообрядцев, именно представителей Всероссийских Съездов, правительство услышало совершенно другое о старообрядчестве и было поражено лживостью прежних сведений о нем. За всю длинную историю старообрядчества министры впервые стали лицом к лицу с ним, узнали о нем настоящую, неподдельную правду во всей ее ужасающей полноте, о его бесправии и творимом над ним насилию на местах. Аудиенции представителей Съездов у министров не носили характера обычных, только почтительных поклонов. Нет, это были продолжительные беседы, в которых раскрывались и деятельность по отношению к старообрядчеству местных администраторов, их произвол и насилие, и мрачная картина тяжелого положения старообрядцев в собственной стране. Уполномоченные Съездов не стеснялись говорить правительству самую откровенную правду о самых высоких администраторах губерний и областей, как бы она ни была неприятна.

Между центральным правительством и Всероссийскими Съездами старообрядцев установилась сама собой в высокой степени полезная связь. Первые пять лет деятельность Всероссийских Съездов заключалась, главным образом, в ознакомлении правительства с истинным положением старообрядчества в стране, с его внутренней сущностью, с его верованиями, нуждами, потребностями и желаниями; в постоянных жалобах на непрекращающиеся произвольные действия местной администрации, в раскрытии противозаконной деятельности врагов старообрядчества и в собирании того богатого фактического материала, который скоро сослужил такую благодарную службу всему старообрядчеству: все доклады и прошения Съездов легли в основание работы правительства и Комитета министров по вопросам старообрядчества. Этот же материал лег и в основу Высочайшего указа от 17 апреля 1905 г. о началах веротерпимости. С этого времени деятельность Съездов по отношению к правительству приняла другой характер - законодательный. В правительстве пошли "совещания" по вопросу об устроении положения старообрядчества. Шестой Всероссийский Съезд избрал особых уполномоченных для участия в этих совещаниях. Много трудов и знаний эти уполномоченные приложили, чтобы совместно с правительством выработать "Положение о старообрядческих общинах", которое и издано было Высочайше 17 октября 1906 г. и потом поступило в Государственную Думу в качестве законопроекта для рассмотрения и утверждения. Оно во многом не удовлетворяло старообрядчество. Уполномоченные Всероссийских Съездов вошли в контакт с Государственной Думой, и в ней самой, под их влиянием, образовалась из членов Думы специальная "старообрядческая комиссия", которая и переработала правительственный законопроект о старообрядческих общинах. Как мы уже сообщали в своем месте, этот законопроект, принятый Государственной Думой, был отвергнут Государственным Советом и был снова возвращен в Думу, в "согласительную комиссию". Немало трудов положили Совет Съездов и его уполномоченные при прохождении законопроекта и в Государственном совете, и в согласительной комиссии. В то же время Совет Съездов находился в постоянном общении и с правительством, представляя ему по разным старообрядческим вопросам и нуждам, а также по многочисленным нарушениям на местах изданного закона о старообрядчестве со стороны администрации и судебных властей, доклады и прошения и почти всегда с успехом добиваясь министерских циркулярных разъяснений и дополнений к данному законоположению.