Молодость и старость (возраст)

Юность и отважна и полна героизма, а в летах человек осторожен и редко увлекается.

(А. Герцен)

Возраст человека отражается на его поведении, хотя сам он этого иногда не замечает. Но зависимость эта, разумеется, отнюдь не прямолинейна: иной молодой человек ведет себя как зрелый мужчина; женщина — как ребенок; характерное для старика — чуждо некоторым людям самого преклонного возраста и свойственно иногда далеким от него.

Связь возраста с мускульной, физической стороной поведения очевидна. По нашей терминологии, эту связь можно выразить в понятиях «веса тела» и «мобилизованности». Нормальный, здоровый ребенок «легок» — он мгновенно мобилизуется; но он слаб — поэтому он легко и демобилизуется. Молодой человек в сравнении с ним «тяжелее» и много сильнее — мобилизованность его полнее и устойчивее. После расточительности в движениях ребенка для молодости характерна свобода сознательных, целеустремленных движений.

Человек зрелых лет еще «тяжелее», сил у него не меньше, чем у молодого, но он уже знает им цену, поэтому он тратит силы иногда даже и расточительно, но только ради существенных для него результатов; отличать же важное от несущественного научает его жизненный опыт. По мере старения человек делается все «тяжелее» — сил у него все меньше и он все скупее расходует их. Наконец, в глубокой дряхлости человеку едва достает сил на движения самые необходимые. Эта сторона поведения неоднократно отмечалась и описывалась; еще С. М. Волконский построил остроумную схему зависимости походки человека от его возраста, общей конституции и здоровья (см. 28).

На характере движений человека отражаются и физическая конституция человека (худой, полный, тучный), и состояние здоровья (вообще и в данный момент), и общее душевное состояние, настроение в данный момент, и степень заинтересованности в том деле, которым он занят, и воспитание. Влияние одних факторов (тучность, болезнь, пониженное душевное настроение, неудачи и незаинтересованность в деле) сказывается на характере движений примерно так же, как и старение; влияние противонаправленных им — как молодость. («Благовоспитанный человек становится старше, но никогда не стареет», — вспоминает А. И. Герцен шутливое замечание Бернацкого. — 36, т.2, стр. 297).

Для театрального искусства представляет интерес влияние возраста не только на мускульную подвижность человека, но и на его сознание, а далее — на поведение в борьбе.

Исходным принципом здесь может служить связь возраста с кругом интересов человека. Ребенка интересует в окружающем мире все, и больше всего то, что наиболее неожиданно, непохоже на привычное. Старика интересует немногое и главным образом что-то одно — определенное. Подросток, со школьных лет устойчиво «одержимый» одним интересом (музыкой, математикой, историей), — такое же редкое явление, как и старик, сохранивший широкий круг интересов, жадный ко всему новому. О первом говорят, что он «не по годам зрел», о втором, что он «молод душой». Такие случаи не так уж редки, но все же они — исключение из общего правила; иначе они не удивляли бы.

«Мы все к двадцатилетнему возрасту были бы великими химиками, математиками, ботаниками, зоологами, если бы это жгучее любопытство ко всему окружающему не ослабевало в нас по мере накопления первоначальных, необходимейших для нашего существования знаний»,— приводит Ст. Рассадин слова К. Чуковского (119, стр.219).

Интересы ребенка мимолетны и поэтому поверхностны, но круг их чрезвычайно широк; интересы старика устойчивы и глубоки. Между этими полюсами расположены люди всех возрастов — каждый более или менее близок либо к тому, либо к другому, не в том, так в другом. Каждый доживающий до старости проходит эту дистанцию по-своему: один задерживается на первых этапах пути, другой — в середине, третий обгоняет своих сверстников, старея преждевременно... Гете, Станиславский сохраняли черты молодости в самых преклонных летах {105).

Видоизменения с возрастом интересов и целей человека, вероятно, связаны с эволюцией его потребностей.

У только что появившегося на свет живого существа есть, в сущности, одна общая врожденная потребность — жить. В соприкосновениях с внешней средой она преобразуется — первоначально в ряд элементарных потребностей. Эти потребности производные от исходной (жить) и более определенные. Они связаны уже не только с внутренней средой организма, но и с первыми представлениями о внешнем предметном мире. Так возникает осознание ребенком своих желаний. Но вначале у него нет еще представлений о средствах удовлетворения этих элементарных потребностей — желаний. Цель возникла, но еще не отделилась в сознании от средств ее достижения.

По мере удовлетворения подобного рода потребностей дальнейший опыт ребенка научает его различать цели и средства; ребенок начинает понимать, что для достижения желаемого можно сделать и то, и другое, и третье — что возможен выбор; а далее — что нужно сделать сначала одно, потом другое, потом третье и что потребность может быть удовлетворена в определенной степени. Так возникает дифференцированный ряд: потребность — цель — средства. Звенья его и связь между ними все более отчетливо осознаются.

Исходная потребность постепенно расширяется, преобразуясь в ряд новых производных потребностей, интересов и целей. Первоначально эти производные потребности выступают в качестве средств, и в их выборе человек руководствуется прошлым опытом; он осваивает средства более эффективные и отказывается от малоэффективных. Но некоторые, наиболее эффективные, оказываются настолько сложными, что овладение ими становится целью — новой производной потребностью. Безуспешный опыт ограничивает развитие потребностей — их размножение — и концентрирует усилия на исходной, вынуждает искать новые пути ее удовлетворения. Успешный опыт, наоборот, укрепляет развитие исходной и стимулирует возникновение все новых и новых производных — умножает их число. Каждая из них осознается как заинтересованность в чем-то, а далее, в зависимости от реальных окружающих обстоятельств, как вполне определенная цель, требующая действий — средств ее достижения.

Так, одновременно с дифференциацией потребностей происходит и отбор — концентрация. В их строе возникает своего рода иерархия — динамическая субординация: одни приобретают все большее значение, крепнут и подчиняют себе менее значительные, другие отмирают или изменяются в корне. Относительно легко достижимые цели становятся средствами продвижения к целям трудно достижимым, а трудные средства сами превращаются в цель, если жизненный опыт свидетельствует о их незаменимости.

Для преобразования потребностей человека необходимы: исходная, первоначальная потребность жить и сила, энергия. Благодаря живой силе потребность удовлетворяется во внешнем мире; он питает, развивает эту силу и научает применять ее. Возникновение, расширение и отмирание производных потребностей обусловлены поэтому как продуктивным опытом, так и опытом непродуктивным — ограниченностью сил. Ограниченность реальных возможностей человека противостоит расширению его интересов и целей, ведет к их отбору и к концентрации усилий. В этом отборе значительную, а в итоге — через ряд посредствующих звеньев — решающую роль играют факторы социальные. Именно они делают возможным безграничное расширение потребностей человека в познании и переустройстве мира. В результате человек одновременно и приспосабливается к окружающей среде и сам приспосабливает действительность к своим наиболее существенным, специфически человеческим потребностям.

Рост сил стимулирует расширение круга потребностей и умножение интересов; убавление сил сокращает круг потребностей, заставляет отбирать наиболее существенные и подавлять противонаправленные («соблазны»), подчинять самым существенным все остальные.

В молодости сил у человека прибавляется, к старости они идут на убыль. Пока силы прибывают, потребностей становится больше и больше, и для молодого человека они более или менее равно значительны; он пробует одно, другое, третье и стремится охватить все; не успевая, он вынужден от чего-то отказаться и сгоряча делает поспешно то один выбор, то другой...

Зрелость, в сущности, наступает тогда, когда увлеченность многим уравновешена сознанием своих реальных возможностей. Налицо и максимально широкий круг интересов и строгая их иерархия. Человек учитывает многое, считается со всем, что знает и может узнать, но устойчиво стремится к чему-то определенному, самому для него важному.

С годами, когда сил у человека недостает, учет изменений, происходящих в окружающем, становится недостаточно точным и полным. Человек начинает ориентироваться все больше на то, что он воспринимал и понимал, когда сил и интересов у него был избыток. Это можно назвать «старением интересов». Теперь преобладает не процесс умножения потребностей, а процесс их концентрации, и «дряхлость интересов» — это полная, преимущественно оборонительная собранность всех целей вокруг какой-то одной заинтересованности. Интересы замыкаются в узком кругу. Они могут быть возвышенно идеальными, духовными, могут быть грубо материальными, но связи с окружающей реальностью за недостатком энергии не ведут их к преобразованиям. Целеустремленность молодости питается этими связями — поэтому она наступательна и гибнет, лишенная возможности преобразования, как погиб лермонтовский Мцыри в монастырском заточении. «Старость консервативна, это ее главное несчастье»,— сказал А. М. Горький (48, стр.63).

Любопытной, хотя и несколько односторонней иллюстрацией к изложенному представляются рассуждения Аристотеля в «Риторике»:

&&&&

«Так как старики прожили долго и во многом были обмануты и ошиблись, и большинство дел человеческих дурно, они ничего не утверждают с достоверностью и все ценят в меньшей мере, чем следует. И все они полагают, но ничего не знают; в своей нерешительности они всегда прибавляют может быть и пожалуй. И обо всем говорят так, ничего не утверждая с полной определенностью».

«Они подозрительны по причине своей недоверчивости, а недоверчивы по причине своей опытности. Вот почему нет у них ни сильной любви, ни сильной ненависти. По завету Бианта, они любят, готовые возненавидеть, и ненавидят, готовые полюбить».

«Они не жаждут ничего великого и необыкновенного, но лишь того, что полезно для существования. Они не щедры, потому что имущество — одна из необходимых вещей, а вместе с тем они знают по опыту, как трудно приобрести и как легко потерять».

«Они робки и всего заранее опасаются, ведь они настроены противоположно юношам: их охладили годы, а юноши пылки. Так старость прокладывает дорогу робости, ибо страх есть своего рода охлаждение».

«Они не поддаются надеждам, благодаря своей опытности, так как большинство житейских дел дурно и по большей части оканчивается плохо... Они больше живут воспоминаниями, чем надеждой, ибо для них остающаяся часть жизни коротка, а прошедшая длинна, надежда же относится к будущему, а воспоминания к прошедшему».

«И гнев их пылок, но бессилен. А из страстей одни у них исчезли, другие утратили свою силу, так что они не поддаются и не следуют желаниям, а выгоде. Оттого люди, достигшие этого возраста, кажутся благоразумными, ибо страсти их ослабели и подчиняются выгоде».

«Юноши милосердны из-за своего человеколюбия, а старики из-за своего бессилия, ибо на все бедствия они смотрят как на близкие к ним». (Цит. по 61, стр.26-27.)

&&&&

Черты юности и молодости, существенные для нашей характеристики возраста, отметил Герцен: «Юность, где только она не иссякла от нравственного растления мещанством, везде непрактична... быть непрактическим — далеко не значит быть во лжи; все обращенное к будущему имеет непременно долю идеализма. Без непрактических натур все практики остановились бы на скучно повторяющемся одном и том же» (36, т.1, стр.145). «...Беззаботность свойственна всему молодому и не лишенному сил, в ней выражается доверие к жизни, к себе» (36, т.1, стр.328).