ФРАНЦИЯ ПРИ КАПЕТИНГАХ (987-1328 гг.). 2 глава

Новым элементом эпохи Филиппа стали уже упоминавшиеся Генеральные штаты. Созвав их впервые в 1302 г. для поддержки в противостоянии с папой Бонифацием VIII, король обращался к ним и в последующие годы. В 1308 г. они были созваны по вопросу о тамплиерах, в 1314 г. - в целях изыскания новых средств для военных расходов. И после смерти Филиппа это сословно-представительное собрание созывалось, прежде всего, при нужде королей в средствах.

Но созыв этого органа сословного представительства, помимо указанных конкретных потребностей имел и более глубокие причины, вытекавшие из тенденций исторического развития Франции в конце ХIII - начале ХIV в. Королевская власть, располагавшая сравнительно действенным административным аппаратом и материальными ресурсами, стала распоряжаться не только в своем домене, который к началу ХIV в. составлял 3/4 королевства, но и во всем государстве. Такая централизация находила поддержку в широких слоях дворян, горожан и церкви. Но, одновременно, это и ограничивало свободы, вольности и привилегии указанных социальных групп. То есть нарушались привычные рамки общественных отношений, при которых каждое сословие и каждая группа населения имела определенные права, гарантированные обычаем. Поэтому, решая общегосударственные задачи и нарушая при этом привычные порядки, королевская власть могла совершать ту или иную акцию лишь с согласия сословий. Иными словами, для проведения активной общегосударственной политики король не располагал достаточными силами и вынужден был обращаться за помощью к сословиям через собрания из представителей.

Сложился определенный порядок работы Генеральных штатов. Представители каждого сословия заседали отдельно и представляли собой как бы 3 палаты. Часто король созывал не все штаты, а отдельные палаты, которые объединялись на совместное заседание лишь для выработки ответа королю. В отличие от английского парламента (о котором - в следующей теме), Генеральные штаты были более слабой организацией. Слабость их заключалась в разобщенности сословий во Франции. Первые два - дворянство и духовенство смотрели на третье сословие с пренебрежением, как на податное, обязанное их содержать. К тому же и сепаратизм в стране еще был не изжит.

Филиппу IV наследовал его старший сын Людовик Х, прозванный Сварливым (1314-1317). Здесь опять можно вспомнить о черствости Филиппа, бросившему как-то на одном из заседаний королевского совета традиционно брюзжащему сыну: "Людовик, ну не будьте таким сварливым". Впрочем, Луи действительно был известен своей раздражительностью. Он легко поддавался злобе, копил малейшие обиды, как скупец золотые монеты. Любимым его занятием было стрелять по голубям, которых слуга выпускал из корзины. В случае промаха принц набрасывался с бранью на слугу, не так выпустившего птицу. Известны и поступки посерьезнее. После известного процесса, стоившего Людовику потери неверной жены, в Сене находили трупы слуг, которых, как тогда шептали, пытал оскорбленный муж за содействие изменам. Впрочем, и он изменял Маргарите с кем попало, устраивая потом сцены ревности. При таком характере он мало подходил для роли короля, оставшись в истории с репутацией рогоносца и обидным прозвищем. Единственным важным государственным актом, совершенным им, да и то из-за нужды в деньгах, было освобождение от личной зависимости крестьян королевского домена в 1315 г. При этом он повторил, причем в еще более грубой форме, опыт своего отца. Дать крестьянам деньги за выкуп их свободы он обязал вернувшихся в страну ломбардских и еврейских коммерсантов. Но, получив деньги, Людовик вновь изгнал из Франции и тех, и других, не забыв конфисковать их имущество. Но вскоре вновь разрешает им вернуться, ибо в их отсутствие казна много недополучала[116].

Второй брак Людовика с неаполитанской принцессой оказался несчастливым - родившийся наследник вскоре умер вместе с матерью, а вслед за ними в мир иной отправился и сам король. Все это породило подозрение в отравлении королевской семьи, хотя явных доказательств не было найдено (или не искали?). В течение последующих 10 лет на престоле побывали средний и младший сыновья Филиппа - Филипп V и Карл IV. Они тоже не сумели оставить мужского потомства и в 1328 г. трон переходит к племяннику Филиппа Красивого - Филиппу VI Валуа. Так завершилась во Франции эпоха правления прямых потомков Гуго Капета. Одной из причин столь стремительно угасания до того активной и деятельной семьи, происшедшее на фоне укрепления государства, которое она возглавляла, была жестокая расправа Филиппа IV с легкомысленными женами его сыновей. Проведенный открытый судебный процесс, очевидно, деморализовал их и сказался на всей дальнейшей жизни этих последних представителей династии.

ФРАНЦИЯ В ХIV-ХV вв.

Филипп VI, как указывалось, основал династию Валуа (1328-1589). Ему удалось добиться некоторого увеличения территории королевства - присоединить в 1343 г., за деньги, область Дофинэ в Бургундии. Эта область с тех пор стала традиционной собственностью наследника престола, которого стали называть - дофин. Вскоре, однако, длительная вражда с Англией прервала относительно мирную жизнь страны длительной войной.

СТОЛЕТНЯЯ ВОЙНА(1337-1453). Причины ее - в сложном переплетении личных, политических и хозяйственных интересов двух государств. Одна из них - постоянные претензии Франции на владение Фландрией, тесно связанной с английской экономикой. Туда вывозилась на обработку английская шерсть. К тому же, владея землями на Западе Франции, Англия видела во Фландрии и удобный плацдарм для давления на своего основного политического конкурента в Западной Европе.

Другой причиной, для правящих элит того времени, пожалуй, более существенной, даже основной, стал династический конфликт, выразившийся в притязании на французский престол английского короля из-за смены династии во Франции. Дело в том, что если во Франции после смерти младшего сына Филиппа Красивого не осталось его прямых наследников, то в Англии рос его родной внук - сын дочери Изабеллы и английского короля Эдуарда II - будущий английский король Эдуард III. Но во Франции королевский трон традиционно не передавался по женской линии. Следовательно, дочь Филиппа и ее сын не могли считаться претендентами на корону отца. Для подтверждения этого, чтобы не отдавать корону англичанам, французы даже вспомнили "Салическую правду", согласно которой земельное наследство не могло наследоваться женщинами[117]. В Англии же сложился иной порядок престолонаследия, позволявший женщине вступать во владение наследством, в том числе и престолом. Эти разногласия привели к тому, что Англия не признала законность перехода французской короны в руки Валуа.

С точки зрения феодального права претензии Эдуарда III были вполне справедливы. К решению вопроса о французской короне он начал готовиться уже с 1328 г., то есть с избранием Валуа на трон. Кстати, во Франции уже после смерти Людовика Х был поднят вопрос об отстранении женщин от прав на трон. Но тогда не нашли убедительных доказательств этому, а в 1328 г. вспомнили о "Салической правде".

Настойчивость англичан определялась двумя моментами. Один из них был связан с идеей возродить раннесредневековую универсальную, но аморфную монархию. Однако в ХIV в., в условиях формирования новых самобытных, национальных государств такая идея уже являлась анахронизмом. Другой момент был более актуален с практической точки зрения и тогдашних условиях действительно не имел иного решения, кроме военного. Ведь согласно западноевропейской средневековой традиции и договору 1259 г., владея доменами во Франции (и, прежде всего Аквитанией), английский король являлся вассалом короля французского. Или, иными словами, король Франции был сюзереном французских владений англичан. Такая ситуация, довольно распространенная в отношениях между крупными феодалами в Западной Европе, при смене сюзерена или вассала разрешалась принесением очередной вассальной присяги. Но в рассматриваемом случае это требовало приезда во Францию английского короля или его посланника и принесения присяги новому монарху Франции, то есть Филиппу VI Валуа. В противном случае, согласно обычаю, вассал терял права на свои владения. Принесение же присяги Филиппу Валуа означало отказ от претензий внука Филиппа Красивого на французский трон, что не принималось ни честолюбивым Эдуардом III, ни стоявшей за ним английской аристократией. Значит - война.

Ко всему добавился чисто экономический интерес и французских дворян, и английских к жемчужине спорных земель - к Аквитании[118]. Англичане упорно держались за Аквитанию не только из-за феодальных амбиций. Ведь из нее английская казна ежегодно получала почти столько же, сколько давали ей все остальные владения Плантагенетов. При этом в отличие от Ирландии или Уэллса, Аквитания ведь не была английской колонией и не требовала расходов на борьбу с местным населением. Наоборот, оно было вполне лояльно настроено по отношению к англичанам, которые были далеко, регулярно покупали вина и другие сельскохозяйственные продукты, которыми так была богата Аквитания. Можно вспомнить о традиционном сепаратизме экономически развитого юга Франции, не желавшего переходить под жесткий контроль французской короны.

Французские короли не меньше английских нуждались в доходах и считали то, что Аквитания досталась англичанам по воле случая, исторической несправедливостью, которую следует исправить любым путем.

Первый период войны (1337-1364) и положение во Франции.Войну против Англии начали французы, выбрав момент, когда молодой Эдуард III увяз в войне с Шотландией и, как полагали во Франции, надолго. Поэтому в 1337 г. было объявлено об очередной конфискации Аквитании. Но пока французские рыцари предавались сладостным воспоминаниям о недавней победе при Касселе (о поражении при Куртрэ не вспоминали), англичане в шотландских горах проходили трудную боевую выучку, особенно во взаимодействии конницы и пехоты, что потом им очень пригодилось в разгоревшейся войне с Францией. Французы, как будет показано далее, пехоту недооценивали.

Но начало войны оказалось катастрофичным для французов не только из-за лучшей военной подготовки англичан. В конце концов, ресурсы стран, особенно людские, были несопоставимы. Середина ХIV в. была временем слабых королей на французском троне. Основатель династии Валуа, Филипп VI, хотя и был энергичным, но недалеким и находился под сильным вилянием своей жены - Жанны Хромоножки, которой попросту боялся. После ее смерти от чумы в 1450 г. он, наконец, решил пожить в свое удовольствие. В свои 57 лет он вторично женился на невесте своего сына, молоденькой красавице Бланке Наваррской и так отдался любви, что забыл обо всем, требуя лишь от своих лекарей возбуждающих снадобий. Полгода такой супружеской жизни свели его в могилу. И такую жизнь король вел после нескольких поражений от англичан, первое из которых французы потерпели при Слейсе в 1340 г.

После объявления об аннексии Аквитании конфликт развивался вяло. Англичане еще воевали в Шотландии, французы просто ждали, что же предпримет Эдуард III. А он быстро завершил шотландскую компанию и в 1340 г. высадился с небольшими силами во Фландрии. Против 2 тыс. английских рыцарей, сопровождавшихся лучниками, французы выставили 20 тыс. матросов и солдат, а также около 500 дворян (больше не набралось, ибо французские рыцари не любили море) и генуэзских наемников на 50 галерах. Командовал французами адмирал, бывший смотритель королевских вод и лесов, престарелый Бегюше. Он не послушал совета опытного генуэзского капитана, рекомендовавшего французам выйти со своими неуклюжими крупными судами из устья Шельды в открытое море. Наоборот, все свои суда французы связали канатами в 3 ряда, будто защищали замок. Англичане же, с помощью фламандских лодок-плоскодонок взяли французские суда на абордаж и уничтожили их. После битвы в Англии говорили: "Рыба там съела столько французов, что если ли Бог дал ей речь, то она заговорила бы по-французски".

Так в результате неумелого командования более крупные французские силы потерпели поражение, и война на все последующее время была перенесена на французскую территорию. После битвы, однако, поскольку конфликт оказался внутрисемейным делом потомков Капетингов, молодой Эдуард предложил Филиппу VI поединок, но тот отказался. Впрочем, и благородство Эдуарда было весьма ограниченным. Ведь перед битвой никто иной, как он разрешил своим воинам в своим воинам в случае победы взять столько с побежденных, сколько унесет каждый.

Затем настал черед поражениям Франции на суше. Первое из них произошло при Креси в 1346 г., когда французы совершили очередную тактическую ошибку. Дело в том, что в начале царствования Филиппа VI, в упоминавшейся битве при Касселе французские рыцари легко разгромили облаченных в тяжелые доспехи фламандских пехотинцев. После этого они уверовали в превосходство своей конницы и сделали вывод о ненужности пехоты. И при Креси Филипп бросил свою конницу против английской пехоты, представленной, однако, в отличие от фламандцев, лучшими тогда в Европе лучниками и те рассеяли французских рыцарей, понесших ощутимые потери[119].

Численность противников была приблизительно по 14-20 тыс. Но англичане переиграли в тактике. Основываясь на опыте войны в Шотландии, и не имея такой рыцарской кавалерии, как у французов, Эдуард спешил часть своих рыцарей, чем не только укрепил свою оборону, но и придал уверенность лучникам, которые увидели, что в случае отступления их не бросят. Сыграло роль и то, что рыцари у Эдуарда были фактически наемниками и подчинялись не своим сеньорам, а непосредственно королю. Французы же были представлены обычным недисциплинированным феодальным ополчением.

Филипп VI не проявил себя полководцем. Пойдя на поводу у рыцарской спеси, он не дал отдыха им после марша и даже не собрал перед боем военный совет. В начале сражения Филипп бросил против боевого построения англичан генуэзских наемников-пехотинцев. Они были встречены градом стрел и, непривыкшие к такой тактике, бросились врассыпную. Взбешенный король прямо на отступавших пустил рыцарскую конницу. Не признававшие дисциплины рыцари, не дожидаясь перестроения всей армии, горя желанием сразиться с англичанами, для начала изрубили и затоптали собственную пехоту, и лишь потом начали разрозненные атаки на противника. Медленно передвигаясь на усталых лошадях по мокрому полю, они стали прекрасной мишенью для английских лучников, которые целились, прежде всего, в слабее защищенных лошадей. Затем к упавшим всадникам подбегали состоявшие в английском войске наемники - ирландцы и уэллсцы, которые специальными длинными ножами вспарывали животы лошадям и стаскивали с них неповоротливых рыцарей. Французы бежали, потеряв в итоге около 1,5 тыс. рыцарей и более 10 тыс. пехоты.

И при подготовке к битве проявился типично средневековый менталитет Филиппа VI: от третьего сословия он потребовал только денег для своих дворян, а сами "пусть сидят дома, берегут свои семьи и торгуют".

Вскоре после этого Филипп умер от избытка любви и трон перешел к его сыну Иоанну Доброму, хотя, скорее он был взбалмошным, непоследовательным и слабовольным. Обидевшись на отца, который увел у него невесту, всем жаловался на это. Потом, хотя и женился, увлекся мужчинами. После убийства своего очередного фаворита (Карла Испанского) Иоанн 4 для ходил заплаканным. Даже его сын, дофин Карл, сказал отцу, что непристойно так распускаться. С начала правления этого Иоанна королевская монета обесценилась в 80 раз. Лишь в покровительстве искусству он преуспел.

И вот этот король возглавил борьбу с вторгшимся в 1356 г. со стороны Аквитании английским отрядом Черного Принца - сына Эдуарда III, прозванного так за черные доспехи. Поход этот отличался непривычной жестокостью англичан. С их стороны это был обыкновенный разбойничий набег. Но неожиданно они наткнулись на всю французскую 20-тысячную армию во главе с королем и, при своей малочисленности растерялись (их было всего 6 тыс., в том числе лишь 1 тыс. рыцарей). Но эта битва при Пуатье окончилась для французов очередной катастрофой. От предложенной помощи городского ополчения Иоанн высокомерно отказался и решил, что, так как при Креси англичане победили, будучи пешими, то и французам теперь следует слезть с лошадей, чтобы избежать повторения ошибки. Но французские рыцари не сняли доспехов и неповоротливые, путаясь в высокой мокрой от росы траве, медленно пошли на штурм холма, где засели приготовившиеся к обороне англичане. Встреченные градом стрел, французы, и до того действовавшие несогласованно из-за ссоры двух маршалов, вообще смешались: передние бросились назад, мешая шедшим за ними. Воспользовавшись суматохой, английские рыцари оседлали коней и, атакуя сверху, буквально разгромили французов, напоминавших в своих панцирях вареных черепах. В результате, если отец Иоанна был разбит при Креси потому, что бросил свою конницу против английской пехоты, сам Иоанн потерпел поражение, поступив наоборот.

В итоге французы потеряли убитыми примерно 5-6 тыс. человек, из них почти половину - рыцарей. 2 тыс. знатных французов попало в плен, в том числе и король с младшим сыном. Больше думая о славе воина, чем о своей стране, Иоанн дал пленить себя, оставив государство без главы. Старший сын с приближенными бежал с поля битвы, что хотя бы сохранило преемственность власти. Англичане, пленившие короля французов, чуть было не устроили драку, споря, кто первым его пленил, чтобы претендовать на крупный выкуп. В итоге Иоанн стал пленником старшего по рангу. И хотя после битвы знатные пленники были приглашены победителями на пир, битва это долго считалась национальным позором Франции. После этой битвы королю было предписано покидать сражение при угрозе плена.

После серии поражений в стране наступил кризис: война разрушала города, приходили в упадок ремесла и торговля; большие убытки терпело сельское население, причем не только в местах военных действий, где проходившие войска вытаптывали поля, забирали запасы и сжигали деревни. Даже монастыри разорялись, ибо уменьшавшиеся десятины не обеспечивали всех монахов. После поражений по Франции бродили толпы наемников, которые грабили и насильничали. От них не отставали и собственные дворяне. Когда позднее Карл VI собирал войска, многие французские рыцари брали с собой повозки, чтобы валить на них награбленное. А так как война велась на французской земле, понятно, что грабить они собирались своих же. В те годы появился современный смысл у слова "бандит"[120].

Дворянство оказалось деморализовано, тем более, что в плену Иоанн подписал перемирие (мир в Бретиньи 160 г.), признав все захваты Черного Принца. Этим он предавал интересы страны, которая еще не собиралась капитулировать. Впрочем и англичане понимали шаткость достигнутых с Иоанном договоренностей - принц Эдуард отказался принять капитуляцию Иоанна.

Парижское восстание (1356-1358). В таких условиях подняло голос третье сословие, особенно парижане. Когда в 1356 г. дофин Карл срочно собрал Генеральные штаты, чтобы получить необходимые средства на продолжение войны и выкуп короля, разбитые дворяне не смогли прибыть в необходимом составе и из 800 делегатов 400 представляли третье сословие. Это была внушительная сила зарождавшейся буржуазии городов Северной Франции. Вместо того чтобы, по обыкновению, ассигновать королю требуемые субсидии и разойтись, штаты потребовали от дофина наказать негодных королевских советников и назначить новых. Дофин был возмущен "неслыханной наглостью" и распустил штаты. Но, не решив финансовых проблем, вскоре вынужден был собрать новые, которые, однако, оказались еще более несговорчивыми. Они выдвинули ряд требований, изложенных под общим названием "Великого мартовского ордонанса". Требования были следующими:

1. Сбор налогов и расходование средств должен совершаться под контролем Генеральных штатов (для чего они должны собираться 3 раза в год);

2. Чистка всего высшего государственного аппарата от негодных чиновников и введение в высший совет лица по рекомендации штатов;

3. Решительная борьба с частными войнами феодалов и вооружение горожан для борьбы с англичанами и бродячими шайками наемников.

Чтобы поддержать выдвинутые требования, парижане начали вооружаться. Руководящую роль в этом движении стал играть купеческий прево (старшина) Парижа - суконщик Этьен Марсель, разбогатевший на поставках королю, но из-за поражения переставший торговать с двором, которому нечем стало платить. Париж оказался в руках Марселя. Новое распределение налогов, совершенное уже под его контролем, главным бременем легло, однако, на городские низы - ремесленников, а также на другие города. Это привело к новым волнениям в Париже. Восставшие ворвались в королевский дворец и убили некоторых приближенных дофина. Сам Карл спасся лишь благодаря тому, что Марсель надел ему на голову шапку с цветами восставших (синим и красным).

После этого дофин бежал из Парижа, собрал некоторые средства и стал готовиться к борьбе с непокорной столицей. Начал он с продовольственной блокады своей столицы.

Но в это время вспыхнуло восстание крестьян, известное под названием Жакерия[121]. Оно началось в мае 1358 г. в окрестностях г.Бове, к северу Парижа, и вскоре распространилось на другие районы Северной Франции.

Из причин восстания следует, прежде всего, выделить последствия Столетней войны, наиболее разорявшей именно север страны, и особенно ни чем и никем не защищаемых крестьян: армии обеих сторон вытаптывали поля, уничтожали скот, забирали припасы; с прекращением военных действий появлялись отряды уже упоминавшихся наемников-бандитов. К тому же расходы дворян на войну постоянно росли: надо было и отряды снаряжать, и, особенно после катастрофы при Пуатье, собирать деньги для выкупа родственников из плена. Единственным источником у феодалов были, естественно, крестьяне, которых они стали усиленно принуждать выкупаться на волю, причем за огромную сумму, повисавшую на крестьянах длительными долгами.

Ситуацию обострила прокатившаяся по стране в 1349 г. эпидемия чумы - "Черной смерти". На выживших крестьян налагались повинности умерших. Стала, правда, расти и наемная плата, но под давлением дворян были изданы декреты о запрете ее увеличения.

Все вместе взятое вело к голоду, сокращению населения, которое уменьшилось примерно на 30% и, прежде всего, за счет крестьян. Деревни пустели, поля зарастали, люди начинали роптать.

Ко всему добавилось резкое падение престижа дворян как защитников народа. Ведь именно этим своим статусом феодалы оправдывали свое положение господ. Получилось же, что и защитить своих крестьян они не сумели, и поборы увеличивали, что не просто переполнило чашу терпения, но и породило ожесточение, выразившееся в лозунге восставших крестьян: "Перебьем всех знатных до последнего!"

Движение вспыхнуло в провинции Бовези, где разрозненные деревенские отряды быстро стали объединяться. Вскоре у них появился предводитель, бывший солдат Гильом Каль(Шарль). Не имея никакой цели, кроме отмеченного лозунга, крестьяне в ярости нападали на дворянские замки, сжигали архивы с податными списками, а заодно и сами замки вместе с их обитателями. Поскольку многих рыцарей в условиях войны в замках не оказалось, расправлялись с их женами, детьми, престарелыми родителями[122]. Дворяне в ужасе разбегались, прятались у более знатных, располагавших лучшими укреплениями и вооруженными отрядами.

Каль же, понимая, что первоначальная паника у господ не будет долгой, начал искать союзников среди горожан. Восставшие заключили соглашение с Этьеном Марселем и по его просьбе разрушили ряд замков под Парижем, мешавшие подвозу продовольствия в город. В ответ парижане прислали крестьянам в помощь отряд под командой Жана Вальяна.

Дворяне тоже собирались с силами. Они объединились вокруг оказавшего в районе восстания короля Наварры Карла Злого[123]. Тот сначала не хотел втягиваться в возникший конфликт, но, как старший в рыцарской иерархии, возглавил борьбу с крестьянами. Этьен Марсель узнав, кто возглавил дворян, отозвал отряд Жана Вальяна[124]. Крестьяне остались один на один с жаждавшими мести рыцарями, которым помогли и англичане, располагавшиеся поблизости. Из солидарности они не только пропускали через свои заставы французских дворян, спешивших на помощь попавшим в беду собратьям, но и предложили Карлу Злому вооруженную поддержку. 10 июня противники сошлись для решительной битвы. Но еще до ее начала Гильома Каля заманили якобы для переговоров, вероломно схватили и казнили[125]. После этого собравшиеся вооруженные крестьяне были разбиты и дворяне разъехались в поисках участников восстания по деревням. Теперь уже дворяне не щадили никого. Целые деревни сносились с лица земли. Убивали каждого из крестьян, если от его одежды исходил запах гари - значит, участвовал в поджогах замков. Когда стало ясно, что некому будет в деревнях работать, дофин Карл в августе объявил амнистию крестьянам. Но расправа затянулась до октября. В итоге на Северо-Востоке Франции было перебито около 20 тыс. крестьян.

Подавление восстания усилило дворян и предрешило судьбу восставшего Парижа. Организованная дофином продовольственная блокада била, прежде всего, по городским низам. Среди восставших начались стычки, в одной из которых был убит и Этьен Марсель. Парижские буржуа пошли на попятную и открыли городские ворота подошедшим отрядам дофина Карла. После короткой расправы над наиболее активными из восставших парижан, status quo в городе был восстановлен.

Правление Карла V (1364-1380). Король Иоанн Добрый умер в плену, и дофин стал королем под именем Карла V. В отличие от коротышки Карла Злого, старший сын Иоанна был долговязым, широким, но его правая рука от малейшей нагрузки тут же распухала, и он не мог долго держать меч. Потому он не участвовал в битве при Пуатье, хотя находился рядом и даже попытался броситься на выручку отца. Но приближенные, чтобы хоть один сын короля останется. Но, возможно, именно физический недостаток, мешавший Карлу стать истинным рыцарем, делал его более рассудительным, способным к государственным делам, за что он и был прозван Мудрым.

В период царствования Карла V военное счастье повернулось к Франции лицом. Этому способствовало, во-первых, то, что понесшие большой урон от англичан и "жаков" дворяне поняли необходимость сплочения вокруг короля. К такому же выводу после Парижского восстания пришел и городской патрициат. Во-вторых, укреплению государства способствовала серия мероприятий, проведенная королем.

Учитывая свой негативный опыт общения с Генеральными штатами, Карл избегал к ним обращаться и для решения вопросов, требовавших общественной поддержки, собирал виднейших представителей от королевского дома, крупных светских и духовных феодалов, а также профессоров Парижского университета (Сорбонны) и верхов столичных буржуа. С помощью таких "собраний нотаблей" была реформирована налоговая система, установлен контроль над сборщиками налогов, что привело к сокращению произвола и вымогательств. Это позволило упорядочить набор войск; их оснастили артиллерией, построили мощный флот.

К тому же горький опыт поражений научил французскую элиту если не уважать третье сословие, то хотя бы использовать его в войне. Карл и его кружение поняли, что война перестала быть "делом королей" и обратились к народу, пытаясь организовать массовое сопротивление горожан и крестьян. Главнокомандующим был назначен не титулованный аристократ, как было заведено, а мелкий дворянин из Бретани (то есть даже не совсем француз) - Дюгеклен, который отказался от традиционных крупных сражений и предпочитал внезапные нападения с использованием жителей захваченных англичанами городов.

Всё это позволило французам перейти в наступление, которому способствовали начавшиеся в Англии смуты (о которых - в следующей теме). И к концу правления Карла V англичане были вытеснены с большей части их континентальных владений. Впрочем, постепенно, в условиях побед, у французских феодалов вновь разыгрались и традиционные захватнические аппетиты, и сословная спесь. В результате сотрудничество дворян с третьим сословием ослабевает.

Феодальные усобицы конца ХIV - начала ХV в. и народные восстания. Карл V умер, оставив 12-летнего наследника. Королевством начали править братья покойного, которые больше всего думали о собственном обогащении. Когда же новый король, Карл VI (1380-1422) достиг совершеннолетия, оказалось, что он совершенно неспособен управлять страной. Недалекий, но очень чувственный король всем делам предпочитал развлечения. К тому же вскоре он и вовсе сошел с ума.

Безумство Карла VI некоторые исследователи объясняют шестикратным кровосмешением у Валуа и их родственников, Капетингов, начиная еще с Людовика IХ. Карл с юности был эротоманом. Едва в 17 лет женившись, он стал участником "балов Адама и Евы", на которых все танцевали голыми, в том числе и его 14-летняя жена Изабелла Баварская, придумавшая эти "балы" в устроенном ею в Венсенском лесу "Дворе любви". О развращенности юной королевы ходили легенды.

Принцы и магнаты немедленно воспользовались ослаблением королевской власти и не только обособились в своих владениях, но затеяли очередную борьбу за влиянием на короля, в которой выделились две соперничавших партии: герцоги Бургундские и герцоги Орлеанские. Бургундцы представляли внушительную силу на востоке страны. Присоединив путем брачного союза Нидерланды, они были заинтересованы в установлении нормальных отношений с Англией, ибо от этого зависело процветание юго-западной части Нидерландов - Фландрии. От Парижа они стремились дистанцироваться и в дальнейших событиях, вплоть до середины ХV в. вели самостоятельную, часто проанглийскую политику.