Понятие права собственности и развитие этого института в Риме

1.Римское право было системой права, построенно­го на начале частной собственности.

Индивидуальной собственности отдельного гражда­нина исторически предшествовала общественная собст­венность племени, родового объединения, семьи.

2.В развитии римского права особенно большое значение имело право собственности на землю.

Земля с самого начала римской истории стала сосре­доточиваться в руках патрициев, а плебеи-земледельцы страдали от малоземелья. Можно считать установлен­ным', что борьба плебеев с патрициями представляла со бой в первую очередь именно борьбу за землю и лишь наряду с этой борьбой шла борьба за расширение поли­тических прав плебеев.

В республиканский период одновременно существо­вали и государственная, общинная, и частная собствен­ность на землю.

Развитие рабовладения, а также ростовщичества имело последствием преимущественное развитие частной собственности. В руках богатых патрициев сосредоточи­вались большие земельные владения (латифундии). В ча­стности, богатые патриции увеличивали свое землевладе­ние путем захвата земель за счет ager pablicus. Завоева­тельные войны очень расширили этот государственный земельный фонд. Земля из состава ager publicus формаль­но могла быть получена только во временное пользова­ние, но каждым гражданином. Однако фактически эту землю захватывали только богатые, так как только у них были средства, необходимые для освоения земли. К тому же ввиду влияния этих людей государство не отбирало у них землю и временное пользование превращалось в право собственности.

Параллельно с образованием крупных землевладений (латифундий) шло обезземеление мелких крестьян. Крупное землевладение, пользовавшееся дешевым раб­ским трудом, производило настолько дешевый хлеб, что мелкое крестьянское хозяйство не могло с ним конкури­ровать. К тому же на рынке стал появляться дешевый заморский хлеб. Кроме того, именно крестьянство выне­сло на себе тяжесть продолжительных войн; в крестьян­ском хозяйстве в результате войн наблюдалось и сокра­щение рабочих рук, и запустение земель. Сколько-нибудь развитого кредита в Риме не было. Поэтому для мелкого, да и среднего крестьянства не было другого пу­ти, кроме продажи своей земли богатым людям и пре­вращения в пролетариев (в понимании того времени пролетарий — неимущий, который не может дать госу­дарству ничего, кроме proles, своего потомства, который живет на помощь от государства в виде бесплатной раздачи хлеба и т.п. или на подачки от богачей, которым пролетарии продавали свой голос на выборах).

3.Для обозначения права собственности в Риме пользовались термином dominium, а примерно с конца республиканского периода — также proprietas. Термин dominium обычно дополняется словами ex iure Quiritium, т.е. по праву квиритов, римских граждан; этим добавле­нием обозначали, что право собственности (главным об­разом на землю) первоначально принадлежало римскому народу, а затем в виде права частной собственности — римским гражданам. Право квиритской собственности было недоступно для перегринов и не распространялось на провинциальные земли.

4.Земли вокруг Рима, а затем — вообще италийские, равно как рабы и скот, служившие для обработки земли, были наиболее ценными в хозяйстве римского крестья­нина, были его основными средствами производства. На­званные важнейшие вещи носили наименование res man-cipi (этот термин происходит от слов manus — рука и capio — беру, однако, как видно из названных категорий res mancipi, нельзя сказать, что это такие вещи, которые можно забрать в руки; manu capere означало «захватить своей рукой», своевольно; видимо, в самые отдаленные времена происходил односторонний захват этих вещей).

Другие вещи, кроме перечисленных, назывались res пес mancipi. Практическое значение этого деления вещей состояло в том, что приобретение права собственности на вещь, принадлежавшую к числу res mancipi, не могло происходить путем неформальной передачи такой вещи собственником другому лицу; для этой цели требовалось совершение либо манципации, т.е. торжественного обря­да, предполагавшего наличие передаваемой вещи или ее символа (например, комка земли как символа земельного участка) и состоявшего в произнесении особых формул в присутствии пяти свидетелей и весовщика, взвешивании на весах металла и пр., либо in iure cessio (буквально — «уступка на суде»), т.е. посредством мнимого судебного спора.

Формы mancipatio и in hire cessio имели место во всех отраслях частного права (включая и право семей­ное). В этих формальностях, которые требовались при отчуждении res mancipi, некоторые исследователи усмат­ривают общественный контроль, т.е. пережиток эпохи общественной собственности, а отсюда делают вывод, что право индивидуальной собственности на res mancipi возникло позднее, чем на другие вещи. Однако в сохра­нившихся источниках познания римского права нет на­дежных данных для суждения о происхождении деления вещей на res mancipi и res пес mancipi¹. Введение такого сложного обряда, как манципация, некоторые исследова­тели объясняют тем, что римский законодатель в интере­сах сохранения крепкого крестьянского хозяйства стре­мился сложной формой отчуждательной сделки преду­предить легкомысленное отчуждение самого необходимо­го в хозяйстве имущества.

Ко времени абсолютной монархии различие res man­cipi и res пес mancipi отпало. Составители кодификации Юстиниана даже произвели соответствующие изменения классических текстов (интерполяции); например, слово mancipatio заменили словом traditio, означавшим неформальную передачу вещи.

5. Когда римское общество утратило прежний патри­архальный характер, когда хозяйственная жизнь стала более развитой, оборот более оживленным, подвижным, соблюдение сложных форм манципации и in iure cessio стало крайне затруднительным. Нередки стали такие слу­чаи, когда при отчуждении res mancipi вещь просто (без всяких формальностей) передавалась отчуждателем (на­пример, продавцом) приобретателю (покупателю). Одна­ко по цивильному праву получалось, что, поскольку не исполнена ни манципация, ни in iure cessio, вещь (не­смотря на ее передачу и даже несмотря на уплату приоб­ретателем покупной цены) продолжала оставаться в соб­ственности отчуждателя (продавца).

Такой выводне соответствовал принципам дейст­вующего права, так как приводил к тому, что продавец, получивший за проданную и переданную вещь ее цену, мог истребовать вещь обратно от покупателя, а возмож­ность подобного результата нарушала прочность деловых отношений, вселяя неуверенность и подрывая стимулы к совершению приобретательных сделок. Положение было исправлено без отмены цивильного требования сложных формальных способов приобретения res mancipi, а в по­рядке регулирования претором дела защиты частных прав. Именно в тех случаях, когда отчуждатель вещи, не смущаясь тем, что он сам же эту вещь продал и передал приобретателю, предъявлял, опираясь на сохранившееся за ним формально право квиритской собственности, свой собственнический иск (виндикацию) об истребовании вещи, претор по просьбе приобретателя вещи (ответчика) приходил к последнему на помощь. Именно он включал в формулу иска эксцепцию, что вещь должна быть при­суждена истцу лишь при том условии, если она не была им продана и передана ответчику; поэтому такая эксцеп-ция называлась exceptio rei venditae et traditae; другое ее название exceptio doli, т.е. возражение о том, что истец, предъявляя свою виндикацию, поступает недобросовестно.

Таким образом, претор защищал приобретателя ве­щи от виндикационного иска собственника. Однако по­ложение приобретателя продолжало оставаться непроч­ным; он мог утратить вещь при таких обстоятельствах, что защитить свои интересы в порядке владельческого интердикта было невозможно, а собственнического иска он предъявить не мог, так как по цивильному праву соб­ственником оставался отчуждатель вещи. Поэтому при­обретателю, не оформившему приобретения права собст­венности, преторский эдикт предоставил особый иск — actio in rem Publiciana. В формуле этого иска претор предлагал судье удовлетворить иск, если окажется, что, провладей истец установленный давностный срок, он стал бы квиритским собственником данной вещи, т.е. в формулу вводилась фикция (как будто истец провладел давностный срок); следовательно, этот иск являлся одним из примеров actio ficticia.

Actio Publiciana в этом случае давалась против любо­го лица, у которого оказывалась вещь (абсолютная защи­та). Разумеется, если вещь попадала во владение квирит-ского собственника и приобретателю приходилось предъ­являть свою actio Publiciana к квиритскому собственнику, последний выставлял против иска ссылку на свое кви-ритское право (exceptio iusti dominii). Однако претор обессиливал это возражение, давая истцу реплику, что «вещь продана и передана».

В итоге оказывалось, что лицо, приобретшее вещь без соблюдения требуемых формальностей, получало все­стороннюю защиту как в случаях, когда ему приходилось выступать в качестве ответчика, так и в тех случаях, ко­гда он должен был выступать истцом. Вследствие этого хотя приобретатель вещи (при указанных выше обстоя­тельствах) и не становился собственником, но вещь прочно закреплялась в его имуществе, in bonis; отсюда пошло обозначение данного отношения термином «бонитарная», или «преторская» собственность.

6.Параллельно с развитием бонитарной собственно­сти создался особый институт (в конце республиканского периода) — право собственности перегринов (получив­ших особые иски в эдикте praetor peregrinus) и право собственности на земли в провинциях'. С развитием оборота эта пестрота видов права собственности стала неудобной.

Различие права собственности квиритов и перегри­нов смягчалось по мере ассимиляции ius civile и ius gen­tium; различие права собствен­ности на италийские земли и земли в провинциях теряло свое значение в связи с представлением ius Italicum про­винциальным городам, с одной стороны, и с распространением земельного налога (vectigal), первоначально взи­мавшегося только с провинциальных земель, на земли италийские, с другой стороны. Постепенно сглаживалась разница между квиритской и бонитарной собственно­стью, равно как утрачивало значение деление вещей на res mancipi и res пес mancipi. В результате получалось единое (по выражению классиков марксизма — абст­рактное) право частной собственности, перешедшее в последующие эксплуататорские формации.

7.Не всякая вещь могла быть предметом права част­ной собственности; наряду с этим не всякая вещь, при­надлежащая лицу на праве частной собственности, могла быть предметом распоряжения или, как нередко выра­жаются, быть предметом оборота. Так, например, теку­щая вода (aqua profluens), как вечно изменяющаяся в своем составе, воздух (атмосфера), как не поддающийся исключительному (обособленному) обладанию по своей беспредельности, не состояли ни в чьей частной собст­венности, являлись res omnium communes («общими всех вещами»), разумеется, до тех пор, пока не произошло «обособление»; вода, взятая из реки в бочку, составляла обычный предмет частной собственности. Такие вещи, как яды, а в римских условиях — запрещенные книги, находясь в частной собственности граждан, не могли быть предметом оборота. Обе эти категории вещей, т.е. те вещи, которые не могут быть предметом права част­ной собственности, и те вещи, которые не могут быть предметом распоряжения (оборота), охватывались одним общим наименованием res extra commercium (вещи, изъ­ятые из оборота); остальные вещи в противоположность изъятым из оборота назывались вещами, находящимися в обороте, res in commercio.

Кроме названных выше примеров вещей, изъятых из оборота, к этой категории относились также; res divini iuris — вещи, предназначенные служить религиозным целям (храмы, жертвенники) или вообще признаваемые священными (городские стены, могилы и др.); res publiсае — государственные вещи, предназначенные служить государственным целям (например, крепости, тюрьмы и т.д.), в том числе и такие, на которые установлено обще­ственное пользование, usus publicus: публичные дороги, публичные реки, театры и т.п. (D.I 8.1.6 pr.).

Res publicae не только не состояли в собственности граждан; они не предмет частной собственности и Рим­ского государства или римской общины. Публичные вещи были изъяты из частной собственности и из част­ного оборота. Это сказывалось, между прочим, в том, что, если римский магистрат сдавал такую публичную вещь в аренду, отношение рассматривалось не как сделка частного права, а как административное распоряжение.

2. Содержание права частной собственности

1.Право собственности является наиболее обшир­ным по объему правом на вещь. Римские юристы не оста­вили точного определения права собственности, но упо­минали об основных правомочиях собственника. Собст­веннику принадлежало ius utendi (право пользования ве­щью), ius fruendi (право извлечения плодов, доходов), ius abutendi (право распоряжения). К этим элементам содер­жания права собственности можно было бы добавить ius possidendi (право владеть вещью), ius vindicandi (право ис­требовать вещь из рук каждого ее фактического обладате­ля, безразлично — владельца или держателя).

2.Однако перечень отдельных правомочий собст­венника не является и не может являться исчерпываю­щим. Принципиальный взгляд римских юристов на пра­во частной собственности таков, что собственник имеет право делать со своей вещью все, что ему прямо не за­прещено.

Отсюда следует, что при всей широте права собст­венности оно не является все-таки неограниченным. С древнейших времен был установлен ряд законных ограни­чений права собственности главным образом на недви­жимости. Например, еще по законам XII таблиц собстг-венник земли обязан был допускать на свою землю сосе­да для собирания (через день) плодов, упавших с сосед­него участка; каждый из соседей должен был терпеть проникновение на свою землю всякого рода immissiones (дыма, пара, копоти и т.д.) с соседнего участка, если всякого рода «воздействие» вызывалось нормальным ис­пользованием соседнего участка.

3. Приобретение и утрата права частной собственности

1.Факты, с наступлением которых лицо приобретает право собственности, называются способами приобрете­ния права собственности (modus acquirendi), а те юриди­ческие факты (в особенности сделки), которые служат основанием для приобретения права собственности, на­зываются титулом приобретения (titulus acquirendi).

Способы приобретения права собственности делятся на первоначальные и производные. Первоначальным на­зывается такой способ приобретения, при котором право приобретателя устанавливается независимо от предыдущего права на данную вещь. К этой категории относятся прежде всего такие способы приобретения, с помощью которых приобретается вещь, никому не принадлежащая (захват бесхозяйных вещей), а затем и такие, когда у приобретае­мой вещи есть собственник, но право приобретателя воз­никает совершенно независимо от этого предыдущего пра­ва (приобретения по давности владения; см. ниже, п. 4).

При производном способе приобретения право при­обретателя основывается на праве предшествующего собственника, выводится из его права.

Практическое значение различия первоначальных и производных способов приобретения вытекает из того, что, поскольку при производном способе право переда­ется одним собственником другому, получает примене­ние правило: «никто не может передать другому больше прав, чем имел бы сам». При первоначальном приобре­тении права собственности нет «праводателя», ограни­ченность правомочий которого могла отразиться на со­держании права приобретателя.

2. Производное приобретение. Важнейшим и наиболее распространенным способом приобретения права собст­венности была передача вещи (traditio). Разумеется, не всякая передача вещи вела к переходу права собственно­сти от одного лица к другому. Когда собственник отдавал свою вещь на хранение, в пользование, в заклад, он так­же совершал передачу, но в этих случаях передача не со­провождалась переходом права собственности. Переход права собственности посредством традиции имел место только тогда, когда вещь передавалась и принималась с намерением передать — получить ее в собственность. Та­ким образом, традицию в качестве способа приобретения права собственности можно определить как передачу од­ним лицом другому фактического владения вещью с целью передачи права собственности на эту вещь.

Римское право отчетливо разграничивало обязатель­ственный договор об отчуждении вещи (куплю-продажу) и само отчуждение в смысле перехода права собственно­сти (передачу вещи). Traditio, или передача вещи, также была договором, так как предполагала соглашение между передающим вещь и принимающим, но договором, имеющим вещно-правовые последствия — переход права собственности. Если в этом отношении воля передающе­го и воля принимающего не соответствовали одна дру­гой, traditio не могла привести к переходу права собст­венности от одного лица к другому.

Сложнее обстояло дело, если по вопросу о переходе права собственности соглашение сторон достигнуто, но было разногласие относительно цели традиции (causa). По этому вопросу в содержащихся в Дигестах отрывках из сочинений различных юристов даются различные от­веты. Так, юрист Юлиан (D.41.1.36) приводит такие примеры: передается земельный участок, причем пере­дающий имеет в виду передачей участка исполнить волю завещателя, а принимающий считает основанием передачи обязательство по договору; передается денежная сумма, причем передающий преследует цель дарения, а принимающий берет деньги взаймы. Юлиан высказывается в том смысле, что это разногласие относительно цели пе­редачи не препятствует переходу права собственности от одного лица к другому. Напротив, Ульпиан (D.I 2.1.18 pr.) рассуждал так, что, поскольку в последнем случае нет соглашения ни о передаче в дар, ни о передаче взаймы, традиция не имеет силы.

Это разногласие юристов сводится к тому, является ли traditio сделкой абстрактной (т.е. отвлеченной от пре­следуемой в конкретном случае цели, causa, и потому приводящей к переходу права собственности независимо от осуществления цели) или же сделкой каузальной (т.е. предполагающей для своей действительности осуществ­ление цели, causa, откуда и название «каузальная сдел­ка»). Юлиан стоял на точке зрения абстрактности тради­ции; точка зрения Юлиана может быть признана господ­ствующей в литературе римского права.

Таким образом, traditio как способ приобретения права собственности предполагала следующие элементы:

а) переход владения вещью к приобретателю по воле от-чуждателя; б) так называемую легитимацию на передачу, т.е. право передающего вещь на ее отчуждение; такое право нормально принадлежит собственнику, но упол­номочен на отчуждение иногда и не собственник (зало­говый кредитор); в) соглаше­ние сторон о том, что владение вещью передается для В перенесения права собственности на передаваемую вещь;

г) не должно быть запрещения для передающего вещь отчуждать ее (например, такое запрещение было уста­новлено для мужа в отношении отчуждения земельного участка, полученного им в приданое за женой).

3. Первоначальное приобретение. Захват бесхозяйст­венной вещи (occupatio rei nullius). В римском праве суще­ствовало правило, что вещь, не изъятая из оборота, но и не имеющая собственника, поступает в собственность того, кто первый ее захватит, primo occupanti (первому захватившему), с намерением присвоить себе. Путем та­кого захвата можно было приобрести право собственности на вещи, которые вообще еще не имели собственни­ка (дикие животные, рыбы в реке и т.п.), а также на ве­щи, брошенные собственником (т.е. вещи, от которых собственник отказался).

Брошенные вещи не следует смешивать с вещами потерянными и спрятанными. В каком случае надо при­знать вещь брошенной, в каком — потерянной или спря­танной, решается на основании всей обстановки каждого случая. Если лицо находит какую-нибудь ветошь, старые тряпки и т.п., оно вправе считать найденные вещи вы­брошенными; если же оно замечает какую-то более или менее ценную вещь, нет основания предполагать, что вещь выброшена собственником, скорее можно считать, что вещь потеряна. Если лицо, нашедшее потерянную вещь, захватит ее себе, это приравнивалось по римскому праву к краже. Нашедший вещь обязан был принять ме­ры к отысканию ее собственника. Все расходы, связан­ные с хранением вещи и отысканием собственника, на­шедший вправе был переложить на последнего, но спе­циального вознаграждения за находку римское право не предусматривало.

Спрятанные вещи вообще продолжали находиться в собственности того лица, которому они принадлежали до этого. Но если вещи спрятаны так давно, что установить и отыскать их собственника невозможно, они признава­лись кладом (thesaurus). В древнем римском праве клад рассматривался как составная часть вещи, в которой он спрятан (обычно земли), а потому принадлежал ее собст­веннику. Начиная со II в. н.э. для поощрения отыскания кладов (и следовательно, включения спрятанных иму-ществ в оборот) клад стал признаваться принадлежащим в половине собственнику земли, в которой клад открыт,, и в другой половине — лицу, открывшему клад.

4. Приобретение права собственности по давности владения. Юрист Гай в своем комментарии к провинци­альному эдикту (D.41.3.1) говорил, что приобретение права собственности по давности владения введено по соображениям «общественного, публичного блага» (bonopublico), чтобы не создавалось на большие промежутки времени, а то и навсегда неуверенности и неопределен­ности в собственнических отношениях: интересы собст­венников (тех вещей, которые закрепляются по давности владения за другими лицами) подобного рода правилом не нарушаются, так как в их распоряжении был доста­точный промежуток времени, чтобы отыскать и истребо­вать свои вещи.

Из этих слов Гая видна сущность приобретения пра­ва собственности по давности владения. Лицо получает вещь в свое владение добросовестно. Оно имеет основа­ние считать себя собственником. Объективно же поло­жение иное; право собственности принадлежит другому лицу, и если это последнее лицо предъявляет иск об изъ­ятии вещи и доказывает на суде свое право собственно­сти, добросовестному владельцу приходится отдавать вещь. Однако если в течение определенного, предусмот­ренного в законе, срока иск об изъятии вещи не предъ­являлся, то целесообразность требовала, чтобы положе­ние добросовестного владельца получило окончательное закрепление, чтобы никакие дальнейшие потрясения в его хозяйстве на почве истребования вещи ее прежним собственником не могли иметь места. Провладев (при наличии известных предположений, о которых речь ни­же) вещью в течение установленного (давностного) сро­ка, владелец превращался в собственника. Его право не выводилось из права прежнего собственника, а возника­ло заново; поэтому приобретательная давность относится к первоначальным способам приобретения права собст­венности. Таким образом, приобретательную давность можно определить как такой способ приобретения, права собственности, который сводится к признанию собствен­ником лица, фактически провладевшего вещью в течение установленного законом срока и при наличии определенных условий.

В классическом праве институт приобретательной давности имел двойственный характер на почве различия ftis civile и ius gentium. В ius civile приобретательная давность (usucapio) признавалась еще в эпоху XII таблиц'. Сроки владения в ту пору были установлены очень ко­роткие (для земельных участков — два года, для осталь­ных вещей — один год); условия приобретения были простые: кроме факта владения требовалось только, что­бы вещь не была краденой.

В провинциальном эдикте появился другой вид дав­ности longi temporis praescriptio, назначение которой со­стояло в том, чтобы распространить действие давности по субъекту на перегринов, по объекту — на провинци­альные земли. Сроки этой новой давности были более продолжительны: 10 лет, если приобретающий по давно­сти и то лицо, которому в связи с давностным владением угрожает утрата права, живут в одной провинции (inter praesentes, между присутствующими), и 20 лет, если эти два лица живут в разных провинциях (inter absentes, меж­ду отсутствующими).

Юстиниан объединил оба эти вида давности (usu­capio и longi temporis praescriptio). Условия приобретения права собственности по давности в конечном итоге оп­ределялись следующим образом: а) необходимо владение вещью; б) притом — добросовестное; в) владение должно иметь законное основание (iustus titulus), которое могло бы само по себе привести к приобретению права собст­венности, если бы не помешало этому какое-то внешнее препятствие, например, владение имеет в качестве за-, конного основания куплю-продажу и последующую пе­редачу вещи, не сделавшие покупателя собственником потому, что продавец сам не имел права собственности на вещь; г) владение должно продолжаться в отношении, движимых вещей три года, в отношении недвижимых — 10 или 20 лет (как было при longi temporis praescriptio);

д) наконец, необходима была способность вещи к при­обретению по давности (res habilis); такой способностью не обладают вещи, изъятые из оборота, краденые (хотя бы данный владелец был добросовестным) и некоторые другие.

5.Спецификация (переработка вещей). Этим терми­ном обозначается изготовление из данного материала новой вещи (переработка одной вещи в другую), напри­мер, сделана ваза из металла, мебель из досок и т.п. Если и материал и труд принадлежали одному лицу, вопрос о праве собственности решался просто: новая вещь при­надлежала тому же лицу. Но если труд по переработке приложен к чужому материалу, то классические юристы решали вопрос по-разному: одни (сабиньянцы) призна­вали собственником вещи того, чей был материал; другие (прокульянцы) считали, что вещь должна принадлежать тому, кто ее сделал, с обязательством оплатить собствен­нику материала его стоимость.

В литературе римского права сделана попытка (про­фессором Московского университета П.Э. Соколовским в книге, изданной на немецком языке, Die Philosophic im Privatrecht. Halle, 1902, Bd.I, S.S.69—111) объяснить раз­личие взглядов римских юристов влиянием греческих философских течений. Прокульянцы находились, с этой точки зрения, под влиянием Аристотеля и перипатети­ков, считавших, что при всей важности материи новая вещь, nova species, создается только благодаря новой форме, какая придана материи. В решении же вопроса сабиньянцами сказалось влияние стоической философии, придававшей решающее значение материи.

В законодательстве Юстиниана вопрос был решен следующим образом: если, несмотря на переработку, вещь можно возвратить опять в первоначальный вид (на­пример, изготовленную из металла вазу переплавить в слиток металла), вещь принадлежит собственнику мате­риала; если же это невозможно (например, в случае изго­товления мебели из досок), вещь поступает в собствен­ность того, кто произвел спецификацию, но при условии его добросовестности и с обязательством вознаградить собственника материала в размере полученного обогаще­ния.

6. Соединение и смешение вещей. Если какая-нибудь вещь присоединялась к другой вещи так, что превраща­лась в ее составную часть, она в силу утраты самостоя­тельного существования поступала в собственность того, кому принадлежала эта другая вещь. Например, бревно, использованное лицом, не имеющим на него права соб­ственности, при произведении своего строения, не со­ставляло предмета отдельного права собственности, а принадлежало собственнику, строения, причем послед­ний обязан был возместить собственнику бревна двой­ную его стоимость (если по какой-либо причине — по­жар, перестройка и т.п. — бревно отделялось от здания, прежнее право собственности на него восстанавливалось, если двойная стоимость бревна не была получена).

В случае присоединения вещи к другой (в качестве ее основной части) право на присоединившуюся вещь принадлежало собственнику основной вещи заново, и поэтому приобретение признавалось первоначальным, а не производным.

Такого рода присоединение вещей имеет место, когда проводятся посевы, насаждения, возводятся строения, ко­торые рассматривались в Риме как pars soli, часть земли (отсюда правило: superficies solo cedit, строение поступает в собственность того, кому принадлежит земля).

От составной части вещи нужно отличать вещи при-надлежностные (к какой-то главной вещи) или принад­лежности главной вещи. Составная часть не имеет само­стоятельного физического существования, вследствие чего на нее и не может быть права собственности, от­дельного от права собственности на всю вещь в целому, Принадлежность вещи имеет самостоятельное физичечское существование, но хозяйственно она тяготеет к дру­гой вещи, являющейся по отношению к ней главной ве­щью. Это «тяготение» выражается в том, что совместное пользование обеих вещей (главной и принадлежности) хозяйственно более целесообразно, чем раздельное их использование. Примером таких вещей в римских усло­виях мог служить земельный участок (главная вещь) и сельскохозяйственный инвентарь (принадлежность). Юридическое значение принадлежности заключалось в том, что если актом воли управомоченных лиц (или за­коном) не было установлено в конкретном случае от­дельного права на принадлежностную вещь, то на нее распространялись те же правоотношения, какие установ­лены относительно главной вещи (за отсутствием иного соглашения или указания закона «принадлежность следу­ет за главной вещью»).

Смешение вещей представляет собой такое их со­единение, когда нельзя указать, какая из вещей поглоти­ла другую (когда они, так сказать, поглотили взаимно друг друга), например сплав из двух металлических пред­метов. Смешение приводит к установлению права общей собственности лиц, имевших право собственности на вещи, подвергшиеся смешению. Если смешаны однород­ные сыпучие тела (например, зерно одного сорта, при­надлежащее разным собственникам, ссыпано в одно об­щее зернохранилище), то за каждым собственником при­знается индивидуальное право на то количество, которое принадлежало ему до смешения.

7.Утрата права собственности. Право собственно­сти утрачивается: а) если вещь погибает физически (на­пример, сломана или разбита) либо юридически (изыма­ется из оборота); б) если собственник отказывается от своего права (будет ли это сопровождаться передачей пра­ва другому лицу или без такой передачи, например собст­венник просто выбрасывает свою вещь); в) если собствен­ник лишается права помимо своей воли (вследствие кон­фискации вещи, приобретения права собственности на нее другим лицом в силу давностного владения и пр.).