Особенности правоприменительной, интерпретационной, правореализационной юридической техники

Правоприменение – это не одна из форм реализации права, а особый тип осуществления права, который, в свою очередь, имеет свои формы. Как справедливо замечают некоторые ученые[1], пра­воприменение нельзя ставить в один ряд с использованием, исполнением и соблюдением. Это правовое явление имеет очень серьезные отличия и не является однородным с ранее названны­ми, а потому не может быть объединено с ними одним понятием «формы реализации права»[2].

Если взять в качестве основы для их группировки такой критерий, как субъекты, занимающиеся правопримени­тельной деятельностью, можно выделить два вида правопримене­ния:

1) исполнительно-распорядительный. Сюда относятся такие формы правоприменения, как конкретизация и контроль. В этих случаях правоприменительную деятельность выполняют государ­ственные служащие, занимающие различные должности в испол­нительных органах. Смысл их деятельности состоит в гармониза­ции частных (граждан и организаций) и публичных интересов. Есть все основания поручать им столь серьезную деятельность, поскольку они при этом обязаны руководствоваться принципом законности, т. е. точно соблюдать все требования нормативных актов. Кроме того, им должны быть присущи профессионализм и компетентность. Это обеспечивается предъявлением соответст­вующих требований к подготовке государственных служащих как при поступлении их на государственную службу, так и в процессе ее прохождения (аттестация, сдача квалификационных экзаменов и др.);

2) правоохранительный. Здесь речь идет о таких формах приме­нения, как установление юридических фактов, рассмотрение спо­ров и применение санкций за правонарушения. В подлинно раз­витой юридической системе в настоящий принцип возведено то, что рассмотрение споров и правонарушений осуществляется ком­петентными в этой сфере, правоохранительными органами, не за­висящими от политических или административных руководящих органов, защищенными от любого давления или угроз. Централь­ное место среди правоохранительных органов занимают суды. По мере развития общества роль судов будет возрастать. Поэтому в дальнейшем судебному правоприменению будет уделено особое внимание.

Правоприменительные акты являются результатом примене­ния права.

Акты применения права – это акты-документы, в которых формально закрепляются индивидуально-конкретные государ­ственно-властные решения компетентных органов по юридическо­му делу.

Акты правоприменения не только являются разновидностью правовых актов, но и имеют свои отличительные признаки:

· издаются государственно-властными компетентными орга­нами;

· имеют государственно-властный характер;

· обязательны для исполнения;

· содержат индивидуально-конкретные предписания;

· рассчитаны на однократное (одноразовое) применение;

· обеспечиваются силой государственного принуждения.[3]

Интерпретационный инструментарий интрепретационной юридической техники состоит из следующих двух частей:

1. собственно интерпретационная техника. Здесь имеются в ви­ду технические (т. е. созданные трудом человека и существующие объективно) средства (тексты нормативных документов, научная литература, множительная, компьютерная техника, приборы, ин­струменты и т. п.);

2. интерпретационная технология. В нее включаются все ос­тальные аспекты юридической работы, связанной с толкованием (приемы, способы, методы), которые имеют нематериальный ха­рактер и относятся к умению (искусству) проводить интерпрета­ционную работу^[4].

По своему удельному весу технология толкования явно переве­шивает. В работе по толкованию нормативных актов как нигде ве­лики не материальные, а именно интеллектуальные затраты (зна­ния, умение, мастерство, опыт). Именно на них и заострим вни­мание.

Структура интерпретационной технологии:

Толкование – это сложная интеллектуальная деятельность, ко­торая ведется по определенным правилам. При ее осуществлении используется целый набор приемов, способов, методов толкова­ния[5].

В русском языке эти термины порой используются как синони­мичные понятия или, по крайней мере, как очень близкие по смыслу. Однако между ними есть разница. Вот как предлагает раз­граничивать эти термины А. Ф. Черданцев[6]:

- прием – отдельная мыслительная операция;

- способ – совокупность таких приемов, однородных в опре­деленном смысле;

- метод – совокупность вместе взятых способов толкования. Однако здесь просматривается некоторая искусственность.

Методы – это скорее пути достижения цели по выяснению смыс­ла нормативных актов.

Знание указанных инструментов интерпретационной техноло­гии составляет профессиональный багаж юриста[7].

Рассмотрим наиболее важные способы толкования. Деятельность государственных органов, общественных организаций и отдельных лиц по разъяснению норм права – вторая сторона процесса толкования. В зависимости от юридических последствий, к которым приводит разъяснение, различают: официальное и неофициальное толкование.

Официальное толкование дается уполномоченными на то субъектами – государственными органами, должностными лицами, общественными организациями, оно закрепляется в специальном акте и имеет обязательное значение для других субъектов. Такое толкование является юридически значимым, вызывает правовые последствия. Оно ориентирует правоприменителей на однозначное понимание правовых норм и их единообразное применение[8].

Неофициальное толкование дается субъектами, не имеющими официального статуса, не обладающими по долгу службы полномочиями толковать правовые нормы. Такими субъектами могут быть общественные организации, научные учреждения, ученые, практические работники. Они осуществляют разъяснение норм права в форме рекомендаций и советов. Этот вид разъяснения не имеет юридически обязательного значения и лишен властной юридической силы.

Итак, по субъекту толкование права может быть официальным и неофициальным. Официальное толкование, в свою очередь, распадается на легальное и судебное. Легальное толкование – это то, которое исходит от органа, установившего данную юридическую норму (такое легальное толкование называют аутентическим), либо от иного государственного органа, особо уполномоченного законом или специальным поручением законодателя давать разъяснения по тем или иным правовым вопросам. Аутентическое разъяснение закона, исходящее от самого законодателя (для России в настоящее время – это Федеральное Собрание РФ), по существу есть новый закон[9].

Легальное толкование всегда является нормативным, т.е. общеобязательным. Однако границы этой общеобязательности могут быть различными. Если аутентическое толкование безусловно обязательно для всех лиц в государстве, то легальное толкование особо уполномоченными органами, как правило, имеет обязательную силу лишь в пределах специальной компетенции этих органов. Например, в соответствии со ст. 17 Закона о прокуратуре Генеральный прокурор Российской Федерации издает обязательные для исполнения работниками органов и учреждений прокуратуры приказы, указания, распоряжения, положения и инструкции, регулирующие вопросы организации деятельности системы прокуратуры Российской Федерации. Естественно, что в ряде этих документов содержатся обязательные для прокурорских работников разъяснения и по поводу содержания и применения норм права, не в последнюю очередь – уголовно-процессуального. Однако поскольку именно прокуроры осуществляют надзор за расследованием уголовных дел и вправе давать обязательные указания органам дознания (ч. 2 ст. 37 УПК РФ[10]), толкование правовых норм Генеральной прокуратурой на практике воспринимается органами предварительного расследования, независимо от их ведомственной принадлежности, как обязательное.

Судебное толкование – то, которое дает суд. Если оно содержится в решении (приговоре, определении, постановлении) по результатам рассмотрения конкретного дела, как правило, является не нормативным, а казуальным и юридически обязательным только для лиц, участвовавших в деле и в пределах решения суда, по сути носит как пишет Г.В. Дроздов «…нормативный характер»[11]. Другими словами, такое толкование дается обычно в интересах рассматриваемого дела. Однако если принять существование судебного прецедента как источника норм права, то казуальное толкование, которое содержится в судебном решении, давшем прецедент, трансформируется в случае приобретения судебным решением значения прецедента в нормативное, т.е. становится общеобязательным[12].

Особое место в уголовном судопроизводстве занимают толкования правовых норм, содержащиеся в решениях Верховного Суда и Конституционного Суда Российской Федерации. Приговоры, определения и постановления Верховного Суда формально не обязательны для нижестоящих судов, однако, будучи опубликованными, имея высокий профессиональный уровень и моральный авторитет, они служат ориентиром для судебной практики, приближаясь по своему фактическому значению к судебным прецедентам.

Сложнее вопрос с юридическим статусом разъяснений, которые Верховный Суд РФ вправе давать по вопросам судебной практики (ст. 126 Конституции РФ, п. 5 ст. 19 Закона от 31 декабря 1996 г. «О судебной системе РФ»). Долгое время считалось, что Пленум Верховного Суда на основании ст. 56 Закона от 8 июля 1981 г. «О судоустройстве РСФСР» дает руководящие указания, обязательные для всех судов, в силу чего содержавшиеся в них разъяснения закона были по существу его легальным толкованием. При этом не принималось во внимание, что дача судам обязательных руководящих разъяснений не совместима с принципом независимости судей и подчинения их не ведомственным разъяснениям, а только закону. Конституция Российской Федерации 1993 г. исправила этот недостаток. В ст. 126 Конституции говорится о даче Верховным Судом разъяснений по вопросам судебной практики, однако уже без указания на их руководящий характер. В этой связи ст. 56 Закона РСФСР от 8 июля 1981 г. «О судоустройстве РСФСР» (с изменениями от 29 мая, 3 июля 1992 г., 16 июля 1993 г., 4 января 1999 г., 2 января 2000 г., 25 июля 2002 г., 2 июля 2003 г.) находится в противоречии с положением ст. 120 Конституции Российской Федерации о том, что «судьи независимы и подчиняются только Конституции Российской Федерации и федеральному закону», и потому может действовать лишь в части, не противоречащей Конституции Российской Федерации и Федеральному конституционному закону «О судебной системе в Российской Федерации». Разъяснения правовых норм, содержащиеся в постановлениях Пленума Верховного Суда, не могут в настоящее время рассматриваться как легальное толкование в собственном смысле этого слова. Они – официальное судебное толкование, однако особого рода, так как, во-первых, даются не в интересах какого-либо конкретного дела, а в интересах закона, а во-вторых, в силу принципа независимости судей при осуществлении правосудия формально имеют для судов лишь ориентирующее значение. Вот почему было бы неправомерно требовать от судов, чтобы они ссылались в своих решениях не только на закон, но также и на постановления Пленума Верховного Суда. Вместе с тем ограничиться данным заявлением – значит не сказать всей правды. Практическая роль разъяснений правовых норм, содержащихся в постановлениях Пленума Верховного Суда России, распространяется далеко за рамки формально-юридических дефиниций[13]. Так же, как и решения Верховного Суда по конкретным делам, такие разъяснения воспринимаются нижестоящими судами как руководство к действию, ибо именно Верховный Суд РФ является высшей инстанцией страны для судов общей юрисдикции и, осуществляя свои полномочия по пересмотру уголовных дел в кассационном и надзорном порядке, он, безусловно, способен заставить уважать свою точку зрения по вопросам правового толкования. Поэтому фактически толкования закона Верховным Судом продолжают играть роль руководящих разъяснений.

Что же касается толкования юридических норм, содержащихся в постановлениях Конституционного Суда РФ, то толкование норм Конституционным Судом без сомнения относится к легальной разновидности и при этом сразу является нормативным. Оно дается не в интересах конкретного дела (хотя в дальнейшем данное дело и может быть пересмотрено ввиду возникновения новых обстоятельств), а в интересах закона и обязательно для всех. Такое толкование, не будучи аутентическим (то есть данным самим законодателем), по своему значению, на наш взгляд, даже выше аутентического, ибо в случае противоречия с последним преимущество останется за толкованием Конституционного Суда. Поэтому вполне уместны в решениях всех прочих судов ссылки на постановления Конституционного Суда по вопросам толкования норм права, в отличие от разъяснений, даваемых Верховным Судом РФ.

В случае признания Конституционным Судом той или иной нормы не соответствующей Конституции, последняя более не может применяться, и такой запрет не должен преодолеваться новым законотворчеством (ст. 79 ФКЗ от 21 июля 2004 г. «О Конституционном Суде Российской Федерации»). Однако в последнее время в ряде новых законов это требование не соблюдается. Так, в ГПК РФ и АПК РФ воспроизведены, а порой и усугублены процессуальные нормы, признанные Конституционным Судом РФ неконституционными[14].

В качестве примера можно привести п. 4 ст. 33 ГПК РФ в части «других» причин невозможности замены судей или рассмотрения дела в данном суде (Постановление Конституционного Суда РФ от 16 марта 1998 г. «О проверке конституционности ст. 44 УПК РСФСР и ст. 123 ГПК РСФСР в связи с жалобами ряда граждан»[15]); ч. 2 ст. 376 ГПК РФ (Постановление Конституционного Суда РФ от 23 июня 1992 г. «О проверке конституционности правоприменительной практики восстановления на работе, сложившейся при применении ч. 4 ст. 90 Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о труде, ч. 5 ст. 211 КЗоТ РСФСР и п. 27.1 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 26 апреля 1984 г. «О применении судами законодательства, регулирующего заключение, изменение и прекращение трудового договора»«[16]).

Представляется, что наряду с судебным толкованием следует выделять и толкование следственное, исходящее от органов предварительного следствия, дознания и прокуроров. Такое толкование может иметь внешнюю форму в виде нормативно-правовых указаний Генерального прокурора Российской Федерации, председателя Следственного комитета при прокуратуре РФ, а также следственных обычаев и решений, принимаемых органами предварительного расследования при производстве по конкретным делам.

Субъектом неофициального толкования являются лица, не уполномоченные по закону давать разъяснение правовых норм. Чаще всего оно содержится в выступлениях и научных публикациях юристов – ученых и практиков. Если такие разъяснения основываются непосредственно на теоретических правовых представлениях (причем не обязательно учитывающих легислативное содержание позитивного права, конкретных законодательных норм, а иногда им и противопоставляемых), то по критерию используемых для толкования средств они образуют доктринальное толкование (от лат.- учение).

Применительно к легальному толкованию права используется термин «субъект», олицетворяющий органы или организации, имеющие государственно властные полномочия со строго определенными зада­чами и функциями. Их действия носят обязательный характер, а также могут обеспечиваться мерами госу­дарственного убеждения и принуждения.

В структуре неофициального толкования приме­няется термин «участники». Участниками неофици­ального толкования являются трудовые лица, их кол­лективы и организации.

Неофициальное толкование может использовать и средства грамматического, логического, систематического и иных видов текстуального толкования, не основанных непосредственно на доктрине права, – в этом случае мы имеем дело не с доктринальным, а с юридическим толкованием позитивистского толка. Неофициальное толкование носит необязательный характер[17]. Однако источники подобных толкований – наиболее авторитетные комментарии законов, популярные учебные курсы, разъяснения членов высших законодательных, судебных и некоторых других инстанций и т.п. – способны играть существенную роль в правоприменительной практике.

Некоторыми авторами выделяются также такие разновидности неофициального толкования, как профессиональное и обыденное[18]. Последнее – это, по мнению названного автора, толкование норм права в общежитейском правосознании. Однако, как представляется, такое разделение не несет достаточной полезной нагрузки для понимания структуры и функций юридического толкования, ибо специально-юридическое понятие толкования норм права всегда предполагает сферу приложения, связанную с правореализацией. Реализация же норм права возможна лишь при соблюдении приемов и методов правильного толкования нормативных предписаний, и в этом смысле толкование всегда является профессиональным. Тогда на долю «обыденного» толкования остается лишь ошибочное представление о содержании правовых норм (с чем, собственно, и связывает обыденное толкование С.Г. Пишина). Но его вряд ли можно считать толкованием в юридическом смысле слова, ибо юридическое толкование – это не только правосознание, но и элемент реализации правовых предписаний.

Вместе с тем следует согласиться с С.Г. Пишиной, что «при осуществлении толкования необходимо соблюдать процессуальные требования к официальному толкованию, закрепленные правовыми нормами. Акт официального толкования должен быть издан уполномоченным на то государственным органом; иметь целевой характер и особую форму. В акты официального толкования нельзя включать положения, противоречащие действующему законодательству. При осуществлении официального толкования не следует создавать новые нормы права»^[19].

По объему применения от нормативных толкований-разъяснений отличаются «казуальные», т.е. относящиеся к тому делу, по которому вынесено решение, вступившее в законную силу. Среди них особое место всегда принадлежало и принадлежит судебным толкованиям, из которых складывается судебная практика. Толкование закона, содержащееся в решении (приговоре, определении) суда, относится к официальным казуальным толкованиям; оно обязательно только для данного дела. Однако толкование законов, содержащееся в решениях высших судебных инстанций, особенно верховных судов, всегда оказывало влияние на текущую судебную практику. По существу они имели не только силу авторитета, но и авторитет силы, так как кассационная и надзорная практика этих инстанций направляли деятельность нижестоящих судов в сторону именно такого, а не иного толкования законов. Кроме того, Верховный Суд, а также Верховный арбитражный суд наделены правом давать «разъяснения по вопросам судебной практики», обязательные для судов и всех государственных органов и должностных лиц, применяющих истолкованный закон[20].

Результатом толкования должна быть однозначность и полная ясность смысла нормы права. Особенность толкования по объему обусловлена его связью с конечным результатом уяснения и разъяснения смысла правовых норм, от которого зависит практический эффект толкования. В связи с результатом толкования различают буквальное (адекватное), расширительное (распространительное) и ограничительное.

Буквальное толкование – наиболее типичный и часто встречающийся вид толкования, когда «дух» и «буква» закона совпадают, т.е. словесное выражение нормы права и ее действительный смысл идентичны.

Однако так бывает не всегда. В силу объективных или субъективных причин словесное выражение воли законодателя и действительное содержание этой воли, выраженной в правовой норме, могут не совпадать. В таких случаях как исключение может применяться расширительное или ограничительное толкование.

При расширительном толковании действительный смысл и содержание правовой нормы шире, чем ее словесное выражение. Например, законодатель часто использует термин «закон» (судьи независимы и подчиняются только закону). Но истинный смысл слова «закон» состоит в том, что в этом случае имеются в виду все нормативно-правовые акты, а не только акты высших органов власти. То же самое касается и термина «судьи», поскольку имеются в виду и народные заседатели, и присяжные[21].

Ограничительное толкование применимо в тех случаях, когда действительный смысл нормы права уже, чем ее словесное выражение. Например, в норме права записано: «Все совершеннолетние дети обязаны содержать нетрудоспособных родителей». Однако не все дети обязаны это делать. От этой обязанности освобождаются нетрудоспособные дети, а также дети, которых родители не содержали и не воспитывали. В данном случае сужается круг субъектов, подпадающих под действие правового предписания[22].

При расширительном и ограничительном толковании устанавливается действительная воля законодателя, поэтому такое толкование не вносит никаких изменений в истинный смысл и нормы права.

Расширительное и ограничительное толкование следует отличать от аналогии закона, хотя между ними существует внешнее сходство. Аналогия предполагает пробел в праве, отсутствие соответствующей нормы права, где определенные факты не охватываются ни текстом, ни смыслом законодательства. Здесь происходит распространение закона на новый круг общественных отношений. При расширительном толковании такие факты охватываются смыслом законодательства, хотя в тексте правовой нормы это выражено неточно.

Подводя итог главы отметим, что по субъекту толкования оно может быть официальным и неофициальным.

Официальное толкование, в свою очередь, распадается на легальное и судебное. Толкование, осуществляемое органами в соответствии с представленными полномочиями в рамках его компетенции, является легальным толкованием. Оно обязательно для субъектов, которые подпадают под юрисдикцию органа, дающего толкование. Таковыми являются разъяснения Министерства юстиции, прокуратуры, органов внутренних дел.

Неофициальное толкование носит необязательный характер. Толкование по объему обусловлено его связью с конечным результатом уяснения и разъяснения смысла правовых норм, от которого зависит практический эффект толкования.

Следует различать два типа осуществления права:

1. непосредственный тип, или реализация права, когда субъекты, которым адресованы нормы права, поступают так, как этими нор­мами предписано;

2. правоприменительный тип, когда деятельности субъектов права по осуществлению правовых норм оказывается недостаточ­но и требуется участие государственного органа, для того чтобы осуществить предписанное правовыми нормами.

В реализации права заинтересованы не только законодатель, но и обладатели субъективных прав, а также государство и общество в целом, поскольку процесс реализации связан, как правило, с правомерным поведением, т. е. поведением, желательным для об­щества[23].

Нормы права формулируются по-разному. В одних содержатся дозволения (управомочивающие нормы), в других дается указание на обязанность совершить определенное поведение (обязывающие нормы), а в третьих формулируется запрет (запрещающие нормы). Соответственно этому обозначаются и формы реализации:

1) использование – осуществление своих прав, совершение субъектами права дозволенных правом действий (например, право на
получение высшего образования, право на свободу слова).

2) исполнение – обязательное совершение предусмотренных
нормой права действий. Речь в данном случае идет о реализации
предусмотренных нормами права активных обязанностей (напри-
мер, обучение в вузе предполагает совершение необходимых действий для усвоения учебных курсов, предусмотренных программой обучения: посещение лекций, подготовка к семинарам и активная работа в процессе их проведения, написание курсовыхработ и их защита).

3) соблюдение состоит в воздержании от совершения действий,
запрещенных нормами права. От субъектов права требуется исполнение пассивных обязанностей (например, не оскорблять сокурсников, не мешать им слушать лекции, не нарушать их непри­косновенность).

В процессе реализации прав документы используются для фик­сации наиболее значимых этих прав (права собственности, осо­бенно на недвижимость, права на обучение в вузе, права на полу­чение медицинской помощи, права на участие в выборах и др.). Осуществление свобод, установленных законодательством, не требуется удостоверять документально (например, участие в де­монстрации, свобода слова, передвижения, право на осмотр архи­тектурных ценностей).

Что касается исполнения, то здесь наблюдается увеличение ко­личества документов, его опосредующих. Исполнение обязанно­стей направлено на осуществление интересов управомоченной стороны, и их документирование повышает гарантии для заинте­ресованной стороны. Кроме того, документальная фиксация ис­полнения обязанности порой еще более важна для обязанного субъекта: документ позволит доказать добросовестное выполне­ние обязанности и избежать санкции[24].

Рассмотрим основные правила составления правореализационных документов. Документ должен:

· быть кратким;

· точным;

· ясным для адресатов;

· содержать все необходимые сведения (и это самое глав­ное).

Таким образом, следует отметить, что роль правоприменительной, интерпретационной, правореализационной юридической техники в современном обществе возрастает.