Понятие и способы структурирования общения

Понятие структуры общения. Видное место при оценке ре­зультатов операции по анатомии общения занимает пласт ком­муникативных образований, существенных для понимания структуры рассматриваемого явления в целом. Под структу­рой общения следует понимать совокупность основных элемен­тов, из которых складывается этот процесс. При этом структурная характеристика общения может быть дана при­менительно как к его основным элементам, так, в свою оче­редь, и относительно внутренней структуры каждого из них.

Логические основания для структурирования общения как процесса. В качестве логического основания для моделирования структуры общения как процесса в целом может быть взята ха­рактеристика его относительно автономных элементов, кото­рые различаются друг от друга набором своих специфических качеств и выполняемых функций. Таковы, на наш взгляд, следу­ющие компоненты общения, отвечающие этим требованиям:

— субъекты общения;

— средства общения;

— потребности, мотивация и цели общения;

— способы взаимодействия, взаимовлияние и отражение влияний в процессе общения;

— результаты общения.

Каждый из названных компонентов, в свою очередь, мо­жет быть предметом структурного и функционального анализа.

Наряду с вычленением и дифференциацией отдельных эле­ментов общения возможен и предельно обобщенный, интеграль­ный подход к его структурированию. Тогда правомерно говорить не об отдельных элементах, а о различных сторонах или пластах процесса общения в целом.

Различные подходы к обобщенной характеристике структу­ры общения. В одних случаях общение рассматривают как комму­никативный процесс, характеризующийся обменом информации между общающимися индивидами. Тогда в центре внимания ока­зываются процессы вербальной или невербальной коммуникации, механизмы лингвистической и семиотической связи, процессы вос­приятия и понимания человека человеком и др.

В других случаях внимание исследователей сосредоточи­вается не на психическом контакте между общающимися, а на способах и механизмах их совместного поведения в процессе взаимодействия. В таком случае рассматриваются вопросы структуры групповой деятельности, различные аспекты диф­ференциации и интеграции совместной деятельности людей в процессе их межличностного общения.

Итак, непосредственное общение лицом к лицу невозмож­но без взаимного восприятия друг друга и обмена информаци­ей. Точно так же, как обмен информацией, и взаимное восприятие друг друга не исключает определенного взаимовли­яния и взаимодействия между людьми.

Еще более обобщенно можно говорить о двух сторонах общения: внутренней, перцептуально-коммуникативной, связан­ной с психическим состоянием общающихся, с уровнем адек­ватности или неадекватности их восприятия и взаимопонимания друг друга, и внешней, интеракционной, связанной с поведени­ем и взаимодействием общающихся индивидов.

Аналогичным образом представляется правомерным рас­сматривать и "поведение взаимодействующих индивидов, нахо­дящихся между собой в состоянии определенной связи, как внешнюю очевидную сторону общения.

Основания для расчленения различных структурных пла­стов общения. До настоящего времени было принято различать феноменологию общения со стороны определения ее внутрен­ней структуры как процесса, соединяющего в себе две состав­ляющие — коммуникацию и интеракцию. Нередко указывается и на перцепцию как равновеликий пласт в структурной харак­теристике общения наряду с коммуникацией и интеракцией[14].

Но при данном подходе не меньшие основания для вычле­нения в структуре общения имеют и такие явления, как понима­ние и взаимопонимание партнеров, их эмоциональное отношение друг к другу, сопереживание, интуитивное ощущение друг дру­га и др. Безусловно велика здесь и роль процессов, связанных с формированием впечатления субъектов друг о друге.

А последнее, т. е. впечатление, является результатом не только непосредственного восприятия, но и понимания субъек­тами общения друг друга на основе как своего жизненного опы­та, интуиции, так и под влиянием эффекта имиджа партнера, который может оказаться обманчивым продуктом искусной ма­нипуляции.

Существенное влияние на восприятие и взаимное понима­ние партнерами друг друга способна оказать и та атмосфера, в которой происходит это общение, уровень эмоциональной предрасположенности или, наоборот, эмоциональной предвзя­тости при осуществлении контакта, даже просто ситуативное психическое состояние каждого из них в данный момент.

Восприятие и соответственно этому "перцептивная сто­рона" общения не может, таким образом, рассматриваться как рядоположенная с ее коммуникативной и интерактивной сто­ронами, поскольку она в действительности не сторона всего процесса общения, а лишь одна из его составляющих наряду с другими, хотя и весьма существенная.

Если же говорить о перспективе дополнения современно­го видения и исследования многогранного процесса человечес­кого общения, то в числе этих сторон, на наш взгляд, заслуживают особого внимания в первую очередь те, которые связаны с характеристикой как рефлексии, так и тех отношений, которые складываются в ходе взаимодействия и взаимо­влияния людей друг на друга. Показательно, например, то вни­мание именно к этим сторонам общения, которое мы находим в фундаментальном труде современного американского социаль­ного психолога Дэвида Майерса [3]. Можно, конечно, спорить с последним о том, насколько социальную психологию уже сей­час было бы правомерно сводить преимущественно к изучению общения. Бесспорно, однако, то, что его видение и исследова­ние общения с точки зрения того, "как люди думают друг о друге, как они влияют друг на друга и как относятся друг к другу", представляет большой шаг вперед по пути углубления и развития концепции общения [3, с. 29].

Интегральная модель социально-психологического об­щения. Каждый из рассмотренных выше подходов по-своему правомерен в той степени, в какой он схватывает и описывает какие-то частные параметры структуры социально-психоло­гического общения. Однако в качестве серьезной методологи­ческой предпосылки исследования общения наряду с частным подходом крайне необходима интегральная, обобщенная модель структуры социально-психологического общения.

В качестве названной модели структуры общения пред­ставляется правомерным предложить такую характеристику общения, которая предусматривала бы дифференциацию пос­леднего по одному основанию на содержание и форму.

В таком случае с содержательной, внутренней стороны общение могло бы рассматриваться как коммуникативный про­цесс взаимного выражения психического состояния и обмена информацией, между тем как со стороны формы можно было бы говорить о поведенческом аспекте общения, реализуемом в процессе интеракции, то есть взаимодействия людей, их пове­дения по отношению друг к другу.

Но в свою очередь как коммуникация, так и интеракция могут одновременно каждый в отдельности рассматриваться как со стороны формы, так и со стороны содержания (см. схему 16).

Схема 16

Субъект и объект общения

Исходная предпосылка общения. Элементарным услови­ем или исходной предпосылкой общения является прежде всего наличие индивидов, которые оказываются в состоянии нала­дить между собой какой-то контакт. Простейшей моделью меж­личностного общения является пара индивидов, которые связаны между собой. Каждый из членов этой пары, в свою очередь, может рассматриваться одновременно и как объект, и как субъект социально-психологического общения.

Наличие у участников общения этих двух различных ро­левых функций — "быть субъектом" и "быть объектом" — не­совместимо с понятием общения, как полагает М. С. Каган, на том основании, что пребывание одного из партнеров в качестве объекта для другого лишает его качеств субъекта. Обще­ние, по его мнению, "является таковым лишь до тех пор, пока субъект сохраняет свою субъективность (почему обязательно субъективность? — Б. П.) во взаимоотношениях с другим субъектом, а этот последний ориентируется на своего партне­ра именно как на партнера по совместной деятельности, т. е. как на субъекта же, а не как объект" [4, с. 133].

В этом рассуждении исключается как раз вариант возмож­ности одновременного совмещения двух ролевых ипостасей "субъекта" и "объекта" общения в одном лице. Или ты субъект, но тогда не объект. Или наоборот.

Между тем субъект-объектная характеристика ролевого статуса индивида в общении призвана фиксировать не его лич­ностные качества или характер отношения к партнеру (уважи­тельное как к субъекту или неуважительное, манипуляторское как к объекту), а всего лишь различие срезов в общении с точ­ки зрения наблюдателя и исследователя этого процесса.

И тогда один и тот же участник коммуникативного акта может рассматриваться либо как субъект (когда исследуются его мотивы, цели, впечатления по отношению к другому), либо как объект (когда изучается аналогичное отношение другого к нему). Значит, такая трактовка не ставит нас перед драмати­зацией по схеме: "Ты или он — кто из вас объект, а кто субъект?". Здесь главное другое — чье отношение к другому оказывается в поле зрения исследователя.

Аналогичное нашему пониманию этого вопроса мы нахо­дим у А. А. Бодалева. Взаимодействуя с другими людьми, как считает он, человек может одновременно выступать в роли и субъекта, и объекта общения. Как субъект он познает своего партнера, определяет к нему свое отношение (это может быть интерес, безразличие или неприязнь), воздействует на него с целью решения какой-либо конкретной задачи.

В свою очередь, он сам является объектом познания для того, с кем общается. Партнер адресует к нему свои чувства и старается на него повлиять. При этом следует подчеркнуть, что пребывание человека одновременно в двух "ипостасях" — объекта и субъекта — характерно для любого вида непосредственного общения людей, будь то общение одного учащегося с другим или учащегося и учителя [5, с. 14].

Но соотношение понятий "субъект" и "объект" общения может рассматриваться и в несколько иной плоскости, прибли­женной к той, о которой говорит М. С. Каган. И тогда в поле зрения оказывается не взгляд наблюдателя-аналитика на век­тор направленности отношений общающихся индивидов, а их собственные отношения друг к другу.

Понятие субъекта общения и отношения. Если есть индиви­ды, которые готовы и способны вступить в психологический кон­такт друг с другом, то каждый из них может рассматриваться в качестве субъекта, складывающегося между ними межличност­ного взаимодействия и межличностных или функциональных отношений.

В широком смысле слова, под субъектом общения следует понимать того или тех индивидов, которые активно участвуют в ситуации общения. Кроме показателя степени активности можно говорить о смысловом значении понятия "субъект общения" применительно к характеру восприятия партнера по коммуникации другим участником этого процес­са. В таком случае принято также различать понятия "субъект" и "объект общения".

Соотношение понятий субъект и объект общения-отноше­ния. Активный участник или субъект общения может относиться к другому участнику как к субъекту же (и тогда он интересен прежде всего в качестве равноправного партнера, личности и индивидуальности) или только как к объекту или средству удовлетворения своих потребностей и интересов. В таком слу­чае правомерно говорить не о партнерском, межличностном об­щении, а об общении функционально-ролевом и притом таком, которое не опосредовано личностно.

В качестве объекта общения по отношению к человеку могут выступать не только люди, но и животные. Последние, однако, нередко воспринимаются и как "равноправные" субъек­ты. Любимцы своих хозяев — собаки и кошки — получают от них не только имена и клички. Они обнаруживают индивиду­альность в своем характере и манерах поведения с хозяином.

Несмотря на субъект-объектный характер, такое обще­ние человека с животным, как правило, несет на себе печать избирательности в отношениях друг к другу, эмоциональной привязанности и бескорыстия.

Объектом общения для человека является и природа в це­лом, лес, море, небо, поля и луга — неиссякаемый источник ра­дости, эмоционального отношения, впечатлений и символической значимости для человека. Не менее богат возможностями для общения человека и мир предметно-вещной среды, созданной его руками [4, с. 250].

В тех случаях, когда у субъекта нет реального партнера по общению он может восполнить его отсутствие своим вооб­ражением. Вспомним "Шахматную новеллу" Стефана Цвейга. В ней рассказывается о человеке, который не только выдержал суровое испытание одиночного заключения, благодаря вообра­жаемой игре в шахматы, но и добился потом на шахматном поприще феноменальных успехов.

Итак, объектом общения для субъекта может быть дру­гой реальный или воображаемый человек, природа, животный мир и предметно-вещная среда, т. е. все многообразие окружа­ющего человека мира.

Средства общения

Многообразие средств общения. Наряду с самим фактом наличия индивидов другим важным условием общения являет­ся существование средств, с помощью которых налаживается и поддерживается межиндивидуальная связь.

Средства социально-психологического общения достаточ­но многообразны. На это обстоятельство обращал внимание в свое время еще В. М. Бехтерев, который писал: "...Устное и пе­чатное или писанное слово, мимика и жесты и, наконец, действие, возбуждающее подражание, — вот те способы или средства, бла­годаря которым устанавливается общение в массе лиц и которыми достигается установление известного взаимоотношения от­дельных лиц в общественных группах" [6, с. 11].

Однако удельный вес названных выше элементов в сис­теме знаковых средств межличностного общения далеко не рав­нозначен. Особое место в системе средств человеческого общения принадлежит речи, поскольку последняя является не только специфически человеческим, но и вместе с тем самым сильным раздражителем.

Речь как главный инструмент человеческого общения. Нельзя не согласиться в этой связи с Б. Ф. Поршневым, кото­рый отмечал, подчеркивая это обстоятельство, что речь явля­ется "суперраздражителем", отличающимся от других раздражителей не только количественно, не только силой свое­го воздействия на нервную систему. «Человеческие слова спо­собны опрокинуть то, что выработала "первая сигнальная система", — созданные высшей нервной деятельностью услов-норефлекторные связи и даже врожденные, наследственные бе­зусловные рефлексы. Она, как буря, может врываться в, казалось бы, надежные физиологические функции организма» [7, с. 142—143].

Конечно, эффективность речевого воздействия в значи­тельной степени определяется его содержательностью и богат­ством языковых средств, культурой и выразительностью речи.

Не случайно функциональное значение человеческой речи как средства и фактора социального общения за последнее вре­мя все в большей мере становиться предметом специального исследования.

В этой связи заслуживает внимания концепция "речевого общения", предложенная известным филологом, психолингвис­том и социальным психологом А. А. Леонтьевым [8]. Общение рассматривается им прежде всего как речевая деятельность, ко­торая анализируется во взаимосвязи с общением и с точки зре­ния ее психологической обусловленности.

Представляет несомненный научный интерес предложен­ная А. А. Леонтьевым психологическая структура процесса речевого общения и место в ней ориентировки и планирования как исходного этапа любого акта деятельности, за которым следуют этапы исполнения и контроля, функционально-целе­вые, групповые и ролевые факторы, характеризующие особен­ности ориентировки в ситуации и собеседнике.

В целом разрабатываемая А. А. Леонтьевым концепция речевого общения представляет собой, на наш взгляд, фунда­ментальное направление исследований, имеющее ключевое зна­чение для понимания феномена психологии человеческого общения в целом.

Вместе с тем, как это уже отмечалось ранее, общение, в том числе и так называемое "речевое" не может сводиться к деятельности. Да и сама квалификация речи А. А. Леонтьевым как таковой в качестве вида общения (независимо от того, яв­ляется она инструментом межличностного контакта или радио- или телевизионной речью) представляется нам некорректной.

Сама речь при всей ее огромной значимости — это всего лишь инструмент или средство человеческого общения, кото­рое никак не перекрывает собой всей реальной полноты и мно­гогранности этого процесса в целом. А с точки зрения и позиций гуманистической психологии язык и речь, равно как абстракт­ное мышление и ортодоксальная наука, ограничивают возмож­ности реализации в общении потенциала глубинных резервов человеческой психики, связанных с подсознанием, здоровой ир­рациональностью и интуицией (А. Маслоу).

Между тем одной из ведущих тенденций развития со­временной психологии, педагогики и психотерапии, находя­щих выражение прежде всего в концепции гуманистической психологии А. Маслоу, является использование и реализа­ция в человеческом общении именно этих глубинных плас­тов социальной психики.

Это, разумеется, не дает оснований для недооценки зна­чимости ни живой контактной устной речи, ни выразительнос­ти печатного слова. Известно, сколь велика сила слова как способа установления не только рационального, но и эмоцио­нального контакта.

Так, чрезвычайно многообразна палитра слов, способных передать самые различные оттенки испытываемых человеком переживаний. В русском языке, например, около 5000—6000 слов, с помощью которых можно выразить все возможные эмо­циональные состояния человека. Богата разнообразием при этом не только стилистика, но и способ интонирования речи.

Невербальные средства общения. Весьма значимы и мно­гообразны наряду с вербальными (речевыми) и невербальные средства общения, мимика и пантомимика, поза, жесты, движе­ния, походка, манера держаться, вплоть до той дистанции, на которой находятся друг от друга общающиеся индивиды.

Особенно выразительна человеческая мимика. В произ­ведениях такого тонкого психолога, каким является Лев Тол­стой, запечатлено множество самых различных оттенков чувств, отразившихся так или иначе на лице его героев Так, например, в романе "Война и мир" исследователями найдено 85 оттенков выражения глаз и 97 оттенков человеческой улыб­ки, раскрывающих особенности состояния и эмоционального отношения человека к окружающему его миру (П М. Якобсон).

Не только мимика, но и другие из этих средств являются предметом специального психологического изучения как, на­пример, язык телодвижений в работах известного австралийс­кого исследователя Аллана Пиза. Читателей его работ привлекает возможность научиться угадывать мысли и чувства других людей по их позам и жестам [9]. А кому не известна индивидуальность человеческой походки или этнические осо­бенности дистанции человеческого общения: короткая дистан­ция контакта, характерная для темпераментных южан и, наоборот, гораздо большая дистанция, свойственная общению между собой "холодных" северян.

Велики и психотерапевтические возможности невербаль­ных средств общения. На основе использования психологичес­ких эффектов телесного контакта между людьми и их выразительных телодвижений в ситуации совместного действия в американской социальной психологии получили развитие различные виды терапевтического, группового тренинга. Таковы, например, группы телесной и танцевальной терапии и др. [10].

С точки зрения информативности внешних характеристик человека как фактора эффективности общения необходимо на­ряду с собственно невербальными, выразительными средства­ми его коммуникативного поведения учитывать и такие элементы его внешности, как: а) физический облик; б) вырази­тельное поведение; в) оформление внешности [11]. Однако, как показывают исследования, осуществленные А. А. Бодалевым и его школой, восприятие и понимание человеком человека яв­ляется результатом комплексного воздействия всех названных выше факторов, связанных как со свойственными ему средства­ми вербального и невербального общения, так и с учетом ха­рактеристик его внешних данных [11].

При этом особая роль в качестве фактора понимания людь­ми друг друга в ситуации общения остается за таким главным инструментом их коммуникативного поведения, каким являет­ся речь. Об этом более всего свидетельствуют результаты ис­следования влияния речевой психологической установки на процесс взаимного восприятия человека человеком.

Общение как коммуникация

Сводится ли общение к сообщению информации? Необхо­димость структурного анализа такого сложного социально-пси­хологического явления, как общение, привела к расчленению последнего на ряд составляющих, в числе которых наибольшее внимание исследователей в начале 70-х годов оказалось сосре­доточенным на коммуникативных аспектах человеческого вза­имодействия.

В свою очередь, при изучении коммуникации получила пре­имущественное развитие трактовка последней как процесса пе­редачи и обмена информацией[15]. При этом информационный подход к пониманию коммуникации был склонен к отождествлению последней не только с процессом обмена информацией, но и феноменом общения в целом. В определенной мере и автор этих строк признает свою долю недолгого участия в формиро­вании такой тенденции [12, с. 140—141], от которой он вскоре отошел, предложив не сводить общение к обмену информацией [1,с. 178].

Позже (в 1988 году) с аналогичных позиций выступил и М. С. Каган [14, с. 148—149]. Он вполне обоснованно заявил о том, что общение никак не может быть приравнено ни к пере­даче сообщений, ни даже к обмену сообщениями (или информа­цией), как оно трактовалось тогда в нашей философской и психологической литературе, очевидно, не без влияния успе­хов информативно-кибернетических подходов ко многим дру­гим научным проблемам того времени.

В качестве альтернативы такой трактовки общения М. С. Каган предложил формулу: "Общение — это процесс выра­ботки новой информации, общей для общающихся людей и рож­дающей их общность (или повышающей степень этой общности)" [14, с. 149]. При этом он возражал и тем авторам, которые склоня­лись к отождествлению понятия общения с "обменом" (И. А. Джи-дарьян), приравнивая последнее к "диалогу".

Нам представляется не беспочвенной такая озабоченность М. С. Кагана процессом развития однобоких трактовок в дей­ствительности куда более сложного явления, каким является общение.

Вместе с тем в нашем понимании общения уже с 1971 года, как отмечалось выше, было заложено представление о его вы­сокой степени многогранности, предполагающей рассмотрение этого процесса не только как обмена информацией, но и взаи­модействия и взаимовлияния, равно как и процесса разверты­вания взаимоотношений, эмоционального сопереживания, соучастия и взаимопонимания [1, с. 178].

Что касается предложенной М. С. Каганом формулы "Обще­ние — это процесс выработки новой информации для общающихся людей и рождения их общности", то она нам представляется разви­тием у этого автора уже отмеченной нами ранее позиции нормативно-этического подхода к проблемам общения. С этой точки зре­ния, по сути, экзистенциалистской по своему характеру, "подлин­ным" общением как раз и является именно такое, которое духовно обогащает и сближает людей в отличие от неподлинного, носящего сугубо утилитарно-заземленный характер.

Нельзя не согласиться с М. С. Каганом в оценке несом­ненных достоинств именно такого общения. Аналогичный взгляд и рассуждение о ценности и одновременно трудности, почти невозможности достижения таких эталонов межличнос­тного контакта мы находим у Сомерсета Моэма.

«Каждый из нас, — писал он, — одинок в этом мире. Каж­дый заключен в медной башне и может общаться со своими со­братьями лишь через посредство знаков. Но знаки не одни для всех, а потому их смысл темен и неверен. Мы отчаянно стре­мимся поделиться с другими сокровищами нашего сердца, но они не знают, как принять их, и поэтому мы одиноко бредем по жизни, бок о бок со своими спутниками, но не заодно с ними, не понимая их и не понятые ими. Мы похожи на людей, что живут в чужой стране, почти не зная их языка, им хочется высказать много прекрасных, глубоких мыслей, но они обречены произ­носить лишь штампованные фразы из разговорника. В мозгу их бурлят идеи одна интересней другой, а сказать они могут разве что: "Тетушка нашего садовника забыла дома свой зон­тик"» [13, с. 150].

Здесь мы опять возвращаемся к альтернативе: если "Об­щение — это только то, что так глубоко и почти недостижи­мо", в отличие от простой передачи информации, то вправе ли мы говорить о его возможности и реальности для подавляюще­го большинства участвующих во взаимодействии людей?

Или надо признать, что здесь мы имеем дело всего лишь с нравственно-этическим эталоном, целью и вершиной подлин­но человеческого общения, которая не отменяет, однако, всего того, что относится к ее основанию, т. е. ко всему многообра­зию повседневных форм человеческого взаимодействия, несу­щего на себе печать утилитарности и суетности.

Иными словами, на наш взгляд, здесь вопрос о сути и струк­туре общения переносится в другую плоскость, касающуюся уже характеристики уровня и разновидностей последнего.

Однако все сказанное выше не снимает актуальности воп­роса о соотношении понятия общения с его чисто информаци­онной квалификацией.

Не только общение в целом не исчерпывается коммуни­кацией, но и она, в свою очередь, не может быть сведена толь­ко к информационному процессу.

При этом суть дела не меняется от включения двух пред­ложенных М. С. Каганом дополнительных критериев:

1) выработки новой информации;

2) рождения общности.

Получение новой информации может оказаться результа­том чисто машинной (компьютерной) обработки каких-то исход­ных данных и, следовательно, не иметь к живому человеческому общению вообще никакого отношения.

В свою очередь, и самый энергичный обмен информаци­ей, рождающий в процессе взаимодействия между людьми но­вую информацию, далеко не всегда может квалифицироваться в качестве высшего уровня межличностного общения, если он никак не затрагивает интимных, глубоко внутренних сторон их душевной индивидуальности.

Точно так же и рождение новой общности не выводит нас за рамки обмена информацией. Эта общность может носить временный и весьма односторонний характер и вместе с тем возникнуть в результате трезвого учета взаимных интересов на основе имеющейся информации у взаимодействующих партнеров.

Многозначность смысловых значений понятия коммуни­кации. В качестве коммуникативного процесса общение может рассматриваться в той мере, в какой оно характеризует психо­логический контакт, связь, сообщение взаимодействующих индивидов. При этом смысл, вкладываемый в феномен психо­логического контакта и связи, устанавливающейся между ин­дивидами в ситуации общения, может колебаться в широчайшем диапазоне, от констатации факта простого восприятия людь­ми друг друга или их взаимной передачи от одного к другому утилитарной информации до самых больших глубин взаимно­го расположения и взаимопонимания.

Для одних контакт может означать понимание смысла пе­редаваемой друг другу деловой информации. Для других же это прежде всего способность почувствовать и понять скры­тый от поверхностного восприятия духовный настрой и психи­ческое состояние человека. И тогда здесь вполне применима та мотивация общения, которую имел ввиду К. С. Станиславский обращаясь к актерам, когда говорил о том, что "при общении вы прежде всего ищете в человеке душу, его внутренний мир" [14, с. 271].

Коммуникация и информация в общении. Но при таком понимании коммуникации как многогранного и многокаче­ственного процесса духовно-психологической связи, устанав­ливающейся между людьми в процессе общения, совершенно очевидна ограниченность ее трактовки как чисто информаци­онного процесса.

Конечно, в рамках любой разновидности общения между людьми происходит обмен информацией, понимаемой в предель­но широком смысле. В последнем значении в человеке инфор­мативно все — от содержания речи до позы, жестов, мимики его лица и звучания голоса. Но информацией для другого это становиться только тогда, когда он психологически готов к ее восприятию и адекватной интерпретации.

При всем богатстве средств сообщения и взаимной дешиф­ровки психического состояния друг друга у партнеров по об­щению адекватной переработке и осмыслению поддается, как правило, только какая-то доля передаваемой информации.

А из этого следует, что значительная и, как правило, боль­шая часть содержания коммуникации остается за порогом со­знания общающихся индивидов. В таком случае это содержание коммуникации не несет для партнеров осознанной информации. Но и выходя за рамки информационного обмена, это содержание способно сказаться на интуитивном уровне эмоционально-энергетического взаимовлияния партнеров.

Коммуникация как глубинная психологическая связь Есть и другая, не укладывающаяся в рамки утилитарного обмена безличной (деловой) информации функция коммуникации как глубинной психологической связи субъектов общения. Она со­стоит в передаче элементов уникальности в психическом со­стоянии и структуре личностного потенциала общающихся. Как справедливо отмечал тот же К. С. Станиславский, "для того чтобы общаться, надо иметь то, чем можно общаться, т. е. прежде всего свои собственные переживания, чувства и мыс­ли" [14, с. 277].

Из сказанного должно быть очевидно, что коммуника­ция, как мы ее понимаем, не может быть сведена к информа­ционному процессу передачи и приема информации в ситуации общения.

Коммуникация как энерго-информационное поле Показа­тельно то, что узко утилитарный, даже технократический под­ход к феномену коммуникации, ставший модным для многих представителей гуманитарных наук, склонных к отождествле­нию коммуникации с чисто информационным процессом, сегод­ня уже нередко не разделяют даже специалисты, выступающие по праву профессиональной принадлежности к области физики и медицины с технократических позиций. Для части из них обще­ние представляет собой не просто информационное, а энерго-ин­формационное поле [15], [16].

Основным механизмом энерго-информационного или эмо­ционально-энергетического обмена в процессе коммуникации партнеров по общению является психическое заражение.

В некоторых видах творческого общения, таких, напри­мер, как взаимодействие дирижера с оркестром, оно приобре­тает особую значимость.

Дирижер воздействует на оркестр, заражая его своим эмо­циональным настроением. При этом состояние дирижера не только заражает оркестр, но и передается его слушателям [17]. Тем самым под влиянием музыки и психологического контакта дирижера с оркестром и слушателями создается мощное и динамичное эмоционально-энергетическое поле их взаимного сопереживания и общения.

Коммуникация как душевное взаимопроникновение в про­цессе межличностного общения. Высшим и наиболее трудно до­стижимым уровнем психологической коммуникации в процессе межличностного общения является эффект душевного взаимо­проникновения.

В философских концепциях экзистенциализма и персона­лизма только такое общение, при помощи которого "Я" как уни­кальная и неповторимая индивидуальность обнаруживает себя в другом, и является подлинным, т. е. коммуникацией. Этот подход противопоставляется теории "общественного догово­ра", в основе которой лежит восприятие людьми друг друга лишь в рамках взятых на себя обязательств. Коммуникация же рассматривается как альтернатива договору: "Контакт вмес­то контракта". Это позволяет говорить о такой ситуации, ког­да встреча между "Я" и "Ты" создает "Мы" как особый персональный опыт — коммуникации душ [18, с. 230].

Подчеркивая значимость достижения именно такого уров­ня общения как сугубо межличностной коммуникации, Н. А. Бердяев говорил о том, что в «подлинном общении нет объектов, личность для личности никогда не есть объект, все­гда есть "Ты"» [19, с. 361].

Однако достижение такого уровня душевной коммуника­ции предполагает преодоление мощного барьера внутренней психологической защиты личности, оборачивающегося ее гер­метичностью, а значит, и препятствием на пути углубленного контакта с другими людьми.

Тот же Н. А. Бердяев, который "много общался с людь­ми", в своих исповедальных размышлениях о себе признавался в том, что он "носил маску для защиты своего мира", что ему была свойственна "крайняя скрытость и сдержанность", что он более всего "чувствовал одиночество именно в обществе, в общении с людьми" [19, с. 53—54].

"Я, — писал он, — слишком отстаивал свою судьбу. Я всегда обманывал все ожидания. Также обманывал и ожидания всех идейных направлений, которые рассчитывали, что я буду их человеком. Я всегда был ничьим человеком, был лишь сво­им собственным человеком, человеком своей идеи, своего при­звания, своего искания истины" [19, с. 55].

Вместе с тем даже самый высокий уровень индивидуаль­ной уникальности, неповторимости личности, равно как и мощь ее творческого потенциала, совсем не исключает потребности и способности к душевному соприкосновению с миром другой, такой же индивидуальности и даже самоотверженного проник­новения в этот другой мир.

Нельзя не согласиться с другим выдающимся ученым, на­шим современником Д. С. Лихачевым, который говорит об этом так: "Мы не часто задумываемся над тем, что сознание чело­века обладает удивительной способностью проникать в созна­ние другого человека, понимать других людей, сопереживать им, постигать самые интимные чувства и настроения челове­ческой души. Человек входит в мир другого человека, испол­ненный стихией собственного бытия, и тем не менее он способен любить, проникать в чужое бытие, облечься в него как в свое собственное, всецело "покинуть" себя ради другого и тем са­мым утвердить себя полностью и настоящим образом. В этом проникновении в чужое бытие, в другую душу есть момент встречи, совместного переживания и взаимодействия, и этот момент, как мне кажется, составляет самую суть, основной нерв общения" [20].

Таким образом, очевидно то, что коммуникация может рас­сматриваться в качестве такого межличностного общения, ко­торое позволяет достигать наиболее высокого уровня сочувствия, соучастия, сопереживания и взаимопонимания меж­ду партнерами. Этим же рубежом душевного взаимопроникно­вения в процессе межличностного общения может быть обозначен тот этический, равно как и духовно-нравственный идеал, к которому люди могут стремиться как к высшей и впол­не самодостаточной ценности их коммуникативного поведения.

13.5. Общение как информационный процесс[16]