Язык права в процессе правового воздействия на общественные отношения

Правовое воздействие — взятый в единстве и многообразии весь процесс влияния права на социальную жизнь, сознание и поведение людей.

Аспекты правового воздействия:

— информационно-психологический (мотивационный). Характеризуется воздействием правовой информации на мотивы субъектов;

— воспитательный (ценностно-ориентационный). Характеризуется воздействием правовой информации на внутренний мир субъекта, на формирование в сознании людей ценностных представлений, на правовое воспитание личности;

— социальный. Характеризуется совокупностью факторов, образующих социальную среду действия права. К ним относят: доведение правовых норм и предписаний до всеобщего сведения; направление поведения субъектов путем постановки в правовых актах социально полезной цели; формирование правом социально полезных образцов поведения; социально-правовой контроль и т. п.

Способы правового воздействия:

Запрет означает возложение на субъекта пассивной обязанности не совершать определенных социально вредных деяний. Предупреждает совершение социально вредных поступков. Запрет может быть общим (адресованным всем гражданам) и специальным (рассчитанным на определенную ситуацию или категорию лиц); прямым (зафиксированным в запрещающей норме) и косвенным, логически вытекающим из обязывающей нормы (обязанность бороться с терроризмом свидетельствует о его запрете); управомочивающим (предоставление права для использования лишь в определенных интересах, что свидетельствует о запрете его использования в других обстоятельствах).

Обязывание предполагает адресное возложение обязанности на определенного субъекта. Свидетельствует о необходимости выполнения конкретных социально полезных действий под страхом наказания.

Дозволение выражается в предоставлении субъекту возможности совершать определенные деяния по удовлетворению личного или общественного интереса по усмотрению самого субъекта. Широкое использование дозволений, стимулирующих социально полезные поступки и рассчитанных на перспективу, наблюдается при демократических режимах. Но любое дозволение вовсе не означает свободы без границ. Люди должны быть готовы морально и профессионально к использованию дозволений. С их помощью общество, государство и личность проверяются на зрелость.

Правовое воздействие материализуется в слове, в форме правового языка. Юридический язык всегда задавал точку зрения на все им обозначаемое, тем самым точно отражая правовую систему того общества, в условиях которого он функционировал (см. примеры в учебнике Т. В. Губаевой, гл. 2 «Язык и мышление юристов»).

Со сменой принципов, конституирующих понимание права, меняется и смысловой строй юридического языка. Современная действительность, как известно, вновь ставит проблему трансформации юридического языка. Так, действующее законодательство, юридическая наука и правоприменительная практика оперируют понятиями «приоритет прав и свобод человека и гражданина», «разделение властей», «акционерное общество», «брачный договор», «предпринимательская деятельность гражданина» и т. п.

В то же время юридический язык способен оказывать и обратное влияние на правовую систему общества. Дело в том, что слова, используемые в ходе конструирования права и его институтов, задают те или иные схемы восприятия действительности, например: право — справедливость — истина; право — справедливость — революционная целесообразность; право — справедливость — безусловное признание, уважение и соблюдение прав человека; наказание — возмездие; наказание — устрашение; наказание — кара; наказание — восстановление социальной справедливости и т. п.

Поэтому к использованию слова в юридическом языке необходимо относиться с особой осторожностью. Нельзя забывать, что через слово и законодатель, и правоприменитель получают доступ к специфическим механизмам управления мышлением и убеждениями людей, к власти над общественным сознанием. От того, какими способами законодатель конструирует правовые понятия, зависит интенсивность информационного влияния права и эффективность правового регулирования в целом.

Требование к языку права в процессе воздействия на общественные отношения:

— категоричность;

— четкость;

— детальная определенность требований;

— ясность, недвусмысленность;

— наличие ключевых слов, отражающих систему общественных ценностей.

Приложение 4

Проблемы усовершенствования языка нормотворчества*

Язык представляет собой средство человеческого общения, т. е. создания, передачи, восприятия и хранения информации. Языковая коммуникация — основа управления человеческим поведением. Язык позволяет формулировать мысли, т. е. делать их доступными для других. Никакие социальные явления не существуют вне языка и коммуникации. Право не является исключением. Язык как средство коммуникации «живет» в текстах. Это означает, что и нормы права возможны только при наличии текста.

Для того чтобы текст выполнял свою функцию, он должен соответствовать поставленным целям и задачам. Достигается это правильным подбором языковых единиц (слов, словосочетаний, предложений), соответствующих требуемому стилю текста. В числе функциональных стилей русского языка выделяют официально-деловой (официально-документальный) стиль. К нему относят и нормативно-правовой (законодательный) подстиль, выражающий специфику коммуникативных свойств нормативных правовых актов, создаваемых государством. Такому тексту присущи такие черты, как официальный характер, безэмоциональность, связанность и последовательность, ясность и простота, точность и определенность выражения, формализм.

Деятельность государства, направленная на создание новых текстуальных правовых норм или изменение уже существующих норм права, традиционно именуется правотворчеством или правовым нормотворчеством. Результатом такого текстуального нормотворчества является появление специальных актов, которые имеют обобщенное название нормативные правовые акты. Наиболее значимыми среди них для внутригосударственной деятельности являются законы.

Искусство законодателя в техническом аспекте как раз и заключается в том, чтобы перевести на «язык права» то, что призвано служить делу упорядочения человеческих отношений. Достигается это при помощи юридической технологии — системы знаний о средствах, приемах и методах достижения наиболее эффективной правовой коммуникации. Составной частью юридической технологии является законодательная техника — система правил (приемов), предназначенных для формирования законодательного текста и проведения содержащихся в нем предписаний в жизнь. Законодательная техника является составной частью юридической техники, которая принципиально не отличается от первой, но относится ко всем правовым текстам, а не только к текстам законов. Соответственно, к области приложения юридической техники обычно относят правотворчество, правоприменение и толкование правовых текстов. В структуре юридической техники в ракурсе рассматриваемой проблематики в первую очередь следует выделить такие важные языковые элементы, как юридические понятия (юридическая терминология) и способы толкования правовых текстов.

Успех всего процесса законодательного нормотворчества во многом зависит от его технико-юридической обеспеченности. В правотворческой деятельности используются три группы понятий: общеизвестные, специфические и специальные понятия. Специфические понятия относятся к юридическим терминам. Юридический термин — это слово (или словосочетание), которое, будучи использовано в законодательстве, представляет собой обобщенное наименование юридического понятия, имеющего точный и определенный смысл, и отличается смысловой однозначностью и функциональной устойчивостью. Для обозначения понятий (терминов) в нормативных правовых актах используются следующие приемы: словообразование, переосмысление, сочетание слов, заимствование. Ни один нормативный правовой акт не обходится без дефиниций (определений). Под дефиницией понимается логический прием, позволяющий: 1) формулировать критерии для отличия изучаемого объекта от других объектов; 2) формировать значение вновь вводимого знакового выражения или уточнять значение имеющегося выражения. Особое значение имеют дефиниции, содержащиеся в законах. Такие дефиниции именуют законодательными дефинициями. Нормативные дефиниции должны отвечать следующим требованиям: 1) в них должны фиксироваться существенные признаки; 2) следует избегать «порочного круга», когда определение прямо или косвенно повторяет то, что уже содержится в определяемом понятии; 3) нормативные дефиниции должны быть адекватными. Особую роль в этом механизме играет интерпретация. Интерпретация (толкование) правовых текстов, рассмотренная в самом широком смысле, неразрывно связана с самим правом как таковым. Социальная действительность получает правовой смысл тогда, когда она текстуально воспринимается социальным субъектом и истолковывается им как нормативно ценностная и социально правообязывающая. Задача интерпретатора заключается не только в уяснении и объяснении логического смысла правового текста, но и в понимании его, которое дается через восприятие той культурной среды, которая «породила» сам текст. Для интерпретации правовых текстов прибегают к специальным приемам, способам толкования. Выделяют следующие основные способы толкования: филологический (включающий в себя лексическое и синтаксическое толкование), систематический, логический, исторический и функциональный.

* Поляков, А. В. Язык нормотворчества и вопросы юридической техники / А. В. Поляков. — СПб., 2009.

Приложение 5

Толкование норм права и проблема однозначности правового текста*

Проблема однозначности неизбежно возникает в любой ситуации употребления языка. Это объясняется тем, что наряду с объективной реальностью в слове представлен и субъективный взгляд на нее — определенная идея, смысловая позиция, точка зрения, так или иначе отражающая социальную роль субъекта, его интересы, систему ценностей и т. д.

Отбор языкового материала всякий раз соответствует некоторой внутренней логике построения текста, рассчитанной на понимание, на достижение ожидаемого эффекта речевого воздействия. В конечном итоге содержание текста оказывается потенциально многозначным, то есть допускает различные варианты истолкования, тем более что адресат сообщения воспринимает его творчески, в зависимости от своих интеллектуальных возможностей, мировоззренческих установок и многих других параметров, характеризующих данного индивида.

Следовательно, проблема однозначности высказывания связана с адекватным пониманием его смысла и сводится не просто к использованию определенных словесных форм, но к совместимости систем мышления и «моделей мира», сложившихся в сознании субъекта и адресата речи.

Проблема однозначности правового текста была впервые поставлена классической римской юриспруденцией. Римские юристы видели свою задачу в том, чтобы «все отрасли законов сделать ясными», освободить от «излишних повторений и несправедливых противоречий, дабы их искренность давала всем людям быструю помощь» (Юстиниан).

Закон есть словесное волеизъявление законодателя, и его предписания должны исполняться всеми в соответствии с «буквой закона». Для этого надо правильно понимать смысл нормативных требований, однако между «буквой» и «духом» закона возникают некоторые расхождения, ибо «права устанавливаются не для отдельных лиц, а общим образом», и законы просто не могут быть написаны так, «чтобы они обнимали все случаи, которые когда-либо произойдут» (Юстиниан). Поэтому тот, кто осуществляет юрисдикцию, восполняет путем толкования смысл юридического правила применительно к конкретным обстоятельствам и выносит решение в соответствии с правом.

Процедура толкования рассматривалась как своего рода «посредничество» между «буквой» и «духом» закона («толкование» = interpretatio, от interpres = посредник, вестник, прорицатель, объяснитель).

Классическая римская юриспруденция признавала обязательным правило “Expressum facit cessare tacitum” («Ясно выраженное не оставляет места произвольным толкованиям»). Однозначный текст закона должен был полностью соответствовать этому требованию — так, чтобы в нем не содержалось ничего, что могло бы дать основания для сомнений, и воля законодателя подлежала единообразному толкованию.

Если же приходилось толковать неясный, двусмысленный закон, римские юристы отдавали предпочтение тому значению, «которое лишено порока» (Юстиниан)

В ходе рецепции римского права в европейских странах продолжались споры различных юридических школ о том, следует ли решать дела по «букве» или по «духу» закона. В стремлении к полнейшей однозначности законодательного текста нередко вообще запрещали какие бы то ни было толкования. Тем не менее окончательная тенденция выразилась все-таки в том, чтобы признать не только дозволенность, но и обязательность толкования законов, рассматривая эту процедуру в качестве необходимого условия реализации воли самого же законодателя.

Актуальность толкования возрастает в периоды серьезных общественных и политических сдвигов, когда в условиях интенсивного законотворчества возникает необходимость в юридически точном определении того, как следует понимать новые нормы права.

В отечественной юриспруденции наибольшее распространение получил взгляд на толкование как на деятельность, выступающую в виде как уяснения, так и разъяснения смысла права. Такая позиция позволяет всесторонне учитывать особенности реконструкции воли законодателя субъектами толкования: ведь важно не просто воспринять определенную информацию «для себя», но и сделать ее доступной «для других» (правовое предписание, понятное лишь одному субъекту толкования, теряет смысл).

К конкретным способам толкования относятся:

1) уяснение словесного текста нормы с помощью лексико-грамматического анализа, устанавливающего точное значение отдельных слов, понятий, терминов, связей между ними (грамматическое толкование);

2) уяснение смысла правовой нормы путем установления ее связей с другими нормами (систематическое толкование);

3) уяснение смысла норм права с опорой на факты, связанные с историей возникновения толкуемых норм (историческое толкование);

4) уяснение смысла норм права с учетом логики построения системы прав и обязанностей, с использованием средств формальной и диалектической логики при познании правовых явлений (логическое толкование).

В зависимости от объема различаются буквальное (или адекватное), распространительное (или расширительное, экстенсивное) и ограничительное (или рестриктивное) толкование. При буквальном толковании, которое чаще всего встречается на практике, смысл толкуемой нормы полностью совпадает с тем, что выражено непосредственно в тексте источника права. При распространительном толковании раскрывается действительное содержание закона, которое может быть более широким по сравнению с исходной текстуальной формой. При ограничительном толковании закон применяется не ко всем случаям, определенным буквальным текстом этого закона. Независимо от объема толкования результат не должен противоречить подлинной воле законодателя, на что, в частности, указывают ст.ст. 342 и 346 ч. 2 УПК РСФСР — неправильное толкование закона, противоречащее его точному смыслу, признается основанием к отмене или изменению приговора.

В целом по отношению к распространительному или ограничительному толкованию в юриспруденции разработаны определенные принципы, которые применяются на практике: исключительные законы подлежат ограничительному толкованию; законы, устанавливающие смягчение ответственности, могут быть толкуемы распространительно; изъятия из общих правил подлежат ограничительному толкованию.

Следующая проблема, которая возникает при юридическом анализе феномена толкования, — это результаты праворазъяснительной деятельности и правовая природа актов толкования. В зависимости от субъектов принято различать два основных вида толкования и соответственно две группы актов: а) официальное толкование; б) неофициальное толкование.

Официальное толкование исходит от субъекта, специально уполномоченного на то законом РФ (законодательные и представительные органы, органы исполнительной власти, органы судебной власти, органы прокуратуры, т. е. граждане или коллективы граждан, наделенные государственно-властными полномочиями). Акты официального толкования имеют юридическую силу и обязательны для всех правоприменяющих субъектов.

Что касается толкования, которое не имеет официальной обязательной силы, то его субъектами могут быть как специалисты в области права (доктринальное толкование — в учебниках, научных статьях, монографиях и т. п.), так и непрофессионалы (обыденное толкование).

Таким образом, действие традиционного принципа “Interpretatio cessat In Claris” («Толкование ведет к ясности») направлено на то, чтобы исключить всякую неопределенность и возможность искажения сути правовых норм, тем самым повышая эффективность правового регулирования.

С точки зрения словесности в юриспруденции к правовому тексту предъявляются требование однозначности. Однозначным следует считать такой текст, который способен вызвать одно, и притом строго определенное понимание. Напротив, текст считается многозначным, если в процессе его восприятия возможны разнонаправленные представления о той реальности, которая отражена в нормативном правовом тексте.

Следует различать два вида многозначности: во-первых, когда используются слова с альтернативными значениями (например, «несовершеннолетний», «хозяйствующий субъект», «выборы»), и, во-вторых, когда употребленное слово не имеет достаточной смысловой четкости (обычно это отвлеченные слова иноязычного происхождения типа «фальсификация», «экоцид» либо редко употребляемые слова, относящиеся к пассивному лексическому фонду — «врачевание», «промышленный образец»).

Наиболее простым и очевидным способом устранения многозначности нормативного правового текста представляются легальные дефиниции, посредством которых законодатель не просто уточняет терминологию, но и придает достаточную определенность и логическую четкость всему категориально-понятийному аппарату, использованному при формулировании норм права. Отсутствие легальных дефиниций нередко приводит к разнобою в терминологии, к подмене и смешению понятий, к загромождению нормативного правового текста словами и сочетаниями, не имеющими юридически значимого смысла.

Таким образом, проблемы толкования норм права имеют немаловажное значение как для законодателей, так и для правоприменяющих субъектов, и справедливо утверждение, что культура толкований представляет основное богатство юридического профессионального сообщества.

* Губаева, Т. В. Словесность в юриспруденции : дисс. ... докт. юрид. наук / Т. В. Губаева. — Казань, 1996. — 340 c.

Приложение 6

Международный язык и его правовой статус*

Проблема международного языка известна с древнейших времен. Государства, стремившиеся к экономическому, политическому и культурному сотрудничеству, должны были согласовать вопрос о приемлемом сторонами «общем языке», который мог быть эффективно использован в переговорном процессе, а также для составления различных договоров. Определенное распространение получали на разных этапах истории Древнего мира арамейский, латинский, греческий языки, причем латынь сохраняла свое доминирующее положение в Западной Европе вплоть до середины XVIII века. В XVIII–XIX вв. предпочтение отдавали французскому языку, а с начала XX века в дипломатии все чаще применялся английский.

Следует отметить, что принцип равноправного применения языков сторон в международных соглашениях формировался на протяжении весьма длительного исторического периода — едва ли не до середины XX века выбор дипломатического языка осуществлялся «по праву сильного» на основе традиционного положения “Cuius regio elus lingua” («Кто управляет, того и язык»). Так, например, противоречия между Великобританией и Францией отразились в постоянных спорах по вопросу о применении языков в работе Лиги Наций (1919–1946 гг.): представители Франции соглашались на использование английского языка, но все же требовали, чтобы французский текст считался превалирующим.

Современный международный правопорядок предполагает иное отношение к выбору международного языка. «Государства выступают на международной арене в национальной форме, неотъемлемым элементом которой является язык, — пишет В. И. Евинтов. — Свои национальные языки государства применяют для оформления важнейших источников международного права — договоров. Они разрабатываются на принятых в практике Генеральной Ассамблеи ООН дипломатических языках, используемых большинством населения земного шара в странах, принадлежащих к разным социально-экономическим системам и имеющих разные системы права». Согласно ст.ст. 110 и 111 Устава Организации Объединенных Наций к таким языкам относятся языки государств, ставших Первоначальными Членами Организации Объединенных Наций, а в Правилах процедуры Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций официальными и рабочими языками названы английский, арабский, испанский, китайский, русский и французский языки.

Как член мирового сообщества. Российская Федерация заключает международные и межгосударственные договоры и соглашения, участвует в работе международных организаций, системах коллективной безопасности. региональных государственных и межгосударственных союзах. В международных отношениях с иностранными государствами Российская Федерация руководствуется основными принципами мирового сообщества: признает и уважает суверенитет всех стран, свободу самоопределения, принципы неприменения силы или угрозы силой и невмешательства во внутренние дела других государств. Российская Федерация действует в соответствии с принципами добросовестности, мирного урегулирования споров, уважения и соблюдения прав и свобод человека, включая права национальных меньшинств; а также выполняет другие обязательства, вытекающие из общепризнанных принципов и нормы международного права и международных соглашений.

Государства-участники международных отношений стремятся к конструктивному сотрудничеству в целях сохранения мира, защиты основных прав и свобод человека, упрочения международного правопорядка и др. Для двусторонних и многосторонних контактов государств в процессе реализации их международной правосубъектности необходимо выбрать приемлемый для каждой из сторон язык международного общения и определить порядок его использования в официальной сфере, т. е. установить правовой статус международного языка (языка межгосударственного общения).

С точки зрения словесности понятие «международный язык» предполагает две разновидности — естественную и искусственную. С точки зрения юриспруденции возникает вопрос, какой из вариантов может претендовать на статус международного языка, используемого в официальных отношениях государств и в международных организациях. Следует еще раз отметить, что любой национальный язык представляет собой самобытную стандартизованную форму речи, которая всегда воспринимается в качестве «представителя» отдельного народа или культуры: «в судьбах слова — судьбы говорящего общества». Многосторонние и разнообразные контакты цивилизаций и этносов в конце концов приводят к тому, что естественное широкое распространение получает язык одной из доминирующих культур, который становится de facto международным, поскольку им владеет большинство населения и его начинают применять в межнациональном общении.

Однако подобная посредническая роль опасна для языка в том смысле, что могут быть деформированы либо вообще утрачены его органические связи с духовной культурой конкретного этноса. Это превратит язык в «пустой звук», психологически нереальный и «ничей», коль скоро он уже не будет выражать национальное самосознание, ибо нет «между» — народа с определенными идеалами и стремлениями, фиксируемыми в языке, а есть лишь желание «заполучить» удобное, единое средство общения разноязычных людей. Девальвация социально-психологической ценности языка всегда отрицательно сказывается на его общем состоянии и проявляется, в частности, в резком падении уровня речевой культуры.

* Губаева, Т. В. Словесность в юриспруденции : дисс. ... докт. юрид. наук / Т. В. Губаева. — Казань, 1996. — 340 c.

Приложение 7