Ну а что военные ученые могли дать военным для применения на поле боя?

— Только морковку «принципиальной возможности». Не зря ведь Карл Линней говорил, что Господь оставил мир микроорганизмов для себя. Но он и аэрозоль в диапазоне размеров частиц 1–5 микрон оставил для себя. Более однородный аэрозоль научились получать аж в начале 1960-х годов благодаря использованию распылителей, работающих на центробежном принципе. Но оптимум их работы — частицы с размером в диапазоне 20–100 микрон, что также не могло удовлетворить военных.

Получаемый мелкодисперсный аэрозоль вел себя непредсказуемо. В американском наставлении по применению химического и биологического оружия (FM 30-10) , изданном в 1962 году, летчику рекомендовалось распылять биологические агенты с высоты не более 30 метров — иначе движение аэрозоля не просчитывалось. И это понятно — если частицы размером 20 микрон, рассеиваемые с высоты 100 метров, в идеальных для ведения биологической войны метеоусловиях достигают земли через 12 мин, то частицы размером 2 микрона, через 25 час. Но в первом случае они изначально не способны вызвать поражения людей, во втором — такую способность быстро утрачивали. Т. е. за 20 лет, прошедших со времен попыток Исии сделать то же самое, не многое изменилось. Бактерии, оставшиеся в живых после перевода в мелкодисперсный аэрозоль, теряли свою вирулентность раньше, чем погибали от кислорода, от недостаточной влажности воздуха, от других факторов. Трудно было даже спрогнозировать размер частиц аэрозоля — сухие частицы поглощали влагу и увеличивались в размер, жидкий аэрозоль высыхал. В средине 1960-х годов был открыт феномен т. н. «открытого воздуха»: земная атмосфера содержит массу примесей, которые негативно воздействуют на жизнеспособность биологического аэрозоля в диапазоне размеров частиц 1–5 микрон… (см.Третье возражение профессора Конриха ).

Физический механизм поведения первичного аэрозоля. 1 – период уравновешивания; 2 – первичный аэрозоль; 3 – мелкие частицы (от 1 до 5 микрон) остаются взвешенными в воздухе; 4 – крупные частицы; 5 – поведение как газа. На рисунке показано диссеминирование аэрозоля по методу линейного источника:

- средство доставки рассеивает аэрозоль по линии, перпендикулярной направлению ветра;

- ветер проносит инфекционные частицы над целью.

В ходе полигонных экспериментов выяснено, что физическую устойчивость аэрозольного облака, содержащего инфекционные частицы, определяет не только дисперсность и агрегатное состояние аэрозоля, но и трудно учитываемые метеорологические условия (температурный градиент, скорость ветра и атмосферные осадки), и, даже, характер местности. В период времени, следующий сразу за диспергированием (либо с самолета, либо с использованием любого другого распыляющего устройства), аэрозоль приходит в равновесие с атмосферными условиями. Крупные аэрозольные частицы выпадают из него, оседают на поверхность и образуют с ней прочные связи в результате адгезии. Такие частицы весьма трудно поддаются реаэрозолированию с образованием вторичного аэрозоля, и они не представляют опасности для человека. В приземном слое воздуха остается первичный аэрозоль, состоящий из частиц в магическом диапазоне размеров от 1 до 5 микрон, которые ведут себя как газ (Patric W.III., 2001).

Таким образом, на четвертом десятке лет активнейшей работы по созданию биологического оружия его адепты — множество умных людей! — фактически все еще стояли у самых его истоков. Изменился и характер боевых действий. Столь удобное для применения биологического оружия концентрирование больших масс войск на узких участках фронта, которое имело место в годы Второй мировой войны и во время войны на Корейском полуострове, ушло в прошлое. Уже на завершающем этапе вьетнамской войны боевые действия приобрели характер воздушно-наземных операций. При проведении таких операций четко обозначенные линии соприкосновения войск сторон отсутствуют, имеются большие промежутки и разрывы в их оперативном построении. Личный состав, как правило, рассредоточен на большую глубину, укрыт в боевых и специальных машинах, и обеспечен совершенными средствами противохимической и противобиологической защиты. Все это еще больше подрывало смысл колоссальных расходов по созданию биологического оружия.

— Получается, и Саддаму Хуссейну не было смысла его создавать. А кто первый пришел к таким выводам?

— Он и не имел возможности его создать. Первыми (после немцев, конечно), кто понял, что такое оружие им не по карману, были британцы. В конце 50-х годов они стали сокращать наступательные программы по биологическому оружию, а затем их примеру последовали и другие страны. Кончилось тем, что в 1972 году страны подписали Конвенцию, запрещающую не только применять, но и разрабатывать и даже хранить биологическое оружие. Много было сказано красивых слов о приверженности миру и прогрессу человечества — но это был ритуал, не более. В это время шла война во Вьетнаме, где целые деревни безжалостно сжигались напалмом вместе с людьми.

Между тем, в США никуда не девались группы заинтересованных лиц, которые не прочь были бы продолжить выколачивать финансирование на свои проекты. Особенно они активизировались с появлением технологий генной инженерии в 1970-х годах. Эти чрезвычайно дорогостоящие технологии подавали разработчиком американского биологического оружия новые надежды. И тогда была осуществлена грандиозная провокация. Американские военно-промышленные круги представили вспышку сибирской язвы 1979 года в Свердловске как результат «выброса с советского военного объекта». СССР был обвинен в нарушении Конвенции 1972 года. Шла Холодная война, и эта обманка сработала: расходы на американскую военно-биологическую программу увеличились в 5 раз.

В 1990-х годах тема «свердловского выброса» была использована вторично — уже для того, чтобы добить остатки советской военно-биологической инфраструктуры. Извините, но я повторюсь — в СССР средства биологической защиты значительно опережали возможности средств биологического поражения противника . К тому же СССР мог самостоятельно справиться с любой смертельной эпидемией благодаря наличию собственных производств антибактериальных и противовирусных препаратов, четко работающей системы противоэпидемических мероприятий и квалифицированных кадров. В СССР не занимались профанацией эпидемиологии, выдавая «птичий грипп» за «испанку» с последующим уводом из бюджета государства колоссальных денежных средств. Могло ли это устроить наших новых «друзей»? Нет! Поэтому ученых, накопивших с 1940-х годов громадный опыт в области защиты населения страны от биологических угроз, надо было представить преступниками, а страну — преступной. В этой кампании активно участвует осмелевшая российская пятая колона, наступило их время. Интерпретация свердловских событий заполнилась тупой и многократно повторяемой ложью. Стало приличным лгать на страну проживания. Параллельно в общественное сознание вновь вбрасывается нарочито нелепая идея о биологическом оружии как «мощном оружии бедных», которое можно создать даже в школьной лаборатории. За биологическое оружие принялись выдавать возбудитель инфекционной болезни, а не боеприпас, что является нонсенсом для специалиста, но позволяет бесконечно предъявлять обвинения в нарушении Конвенции 1972 года любому государству. На Россию и Ирак Запад консолидировано стал оказывать информационное и дипломатическое давление. Ирак был объявлен страной-изгоем и с ним делали все что хотели — объявили блокаду и морили голодом людей, разрушали инфраструктуру страны бомбежками и т. д. Если такой участи Россия в те годы избежала, то только потому, что располагала ядерным оружием.

В результате мир получил войну в Ираке, а Россия — полное разрушение военной и гражданской микробиологии. Сегодня в нашей стране не производится ни один антибиотик! В лабораториях бывшего «Биопрома» до сих пор американцы «пасутся» сколько хотят и где хотят. А в российской научной литературе по вопросам биологической безопасности фигурируют мифы и нелепицы, невозможные даже в 1930-х годах.

ВСЕ ТОЛЬКО НАЧИНАЕТСЯ

— Но разве не существует реальных угроз биодиверсий со стороны стран Третьего мира? Не оказался ли биотерроризм большей опасностью, нежели применение биологического оружия на поле боя? Разве не рассылался по США порошок со спорами сибирской язвы?

— Биотеррористический акт, совершенный в США в 2001 году — это знаковое событие начавшегося XXI века и вот почему.

Во-первых, теракт совершен не какими-то террористами из «стран-изгоев», а кем-то очень и очень серьезным внутри самих США.

Во-вторых, в конвертах был не «белый порошок», а высококачественная рецептура возбудителя сибирской язвы на основе «иммунитетпреодолевающего» штамма Ames («vaccine - resistant B . anthracis»), выделенного, кстати, из природного источника — сбывшаяся мечта генерала Исии. Рецептура включала споры размером в 1,5–3,5 микрона и разрыхляющий их наполнитель. При открывании конверта эта смесь сама разлеталась по помещению, что и произошло в офисе сенатора Т. Дашли. Ее единственное предназначение — ведение биологической войны (осуществление биологических диверсий, снаряжение кассетных боеприпасов и авиационных распыливающих приборов американской армии). Всего в результате теракта было 22 пораженных, из них погибло 5 человек.

В третьих, штамм Ames устойчив к некоторы антибиотикам бета-лактамного типа. Люди с ингаляционным поражением, которых начали лечить этими антибиотиками в день обращения к врачу, погибли — о таких свойствах биологического агента Исия даже не смел мечтать. Схема лечения сибирской язвы пенициллинами в России общепринята, поэтому если бы такой террористический акт был совершен у нас, то жертв было бы значительно больше, чем в США.

Все это свидетельствует об определенных «заделах на будущее» в разработке средствах биологического поражения. Пресловутым «конвертным атакам» предшествовала активная работа специалистов над документом, называемым ими «Протоколом». Он призван был дополнить Конвенцию 1972 года путем введения института взаимных проверок и инспекционных процедур, в том числе на заморских территориях и в третьих странах. Это была российская инициатива. Американцы же всячески уклонялись от российских предложений и, в конце концов, в июле 2001 года вышли из «Протокола». На тех же переговорах в Женеве российские эксперты выступили с идеей договориться о пороговых количествах рецептур, достаточных для экспериментов по оценке средств защиты, но недостаточных для создания биологических боеприпасов, что предусмотрено первым пунктом Конвенции 1972 года. Но и от этого предложения американцы решительно отказались, прикрывшись пафосной демагогией: ни миллиграмма рецептуры не должно быть, это уже нарушение Конвенции 1972 года! И тут выяснилось такое — рассылки не менее 5 конвертов с рецептурой возбудителя сибирской язвы (всего не менее 10 г), предназначенной для боевого применения, которой, по их же заявлениям, не должно быть ни у кого, вернее, почти не у кого. То что эта рецептура сделана в научно-исследовательском институте Министерства обороны, в США никто и не думает скрывать. Все ведь под контролем — и политики, озабоченные возможностью создания «мощного оружия бедных» в странах Третьего мира; и правозащитники-экологи, рассказывающие нам «правду» о «свердловской язве»; и даже «свободная пресса», «разоблачающая» по команде. Промолчали все!

— Зачем же американцы вернулись к разработкам биологического оружия, если еще в 1970-е годы была доказана его малая эффективность?

— Малая эффективность того биологического оружия, что было создано в 1960-е годы. Я повторюсь — биологическое оружие — это не «вирус» из голливудского фильма, а система, состоящая из специальных боеприпасов и средств их доставки. Вы забываете то, что прогресс в военном деле не стоит на месте. С 1960-х годов многое в военной технике изменилось! Появилиськрылатые ракеты,летающие по сложной траектории на малой высоте, наводящиеся по GPS и «учитывающие» направление ветра — безупречное средство доставки. Как вы могли убедиться по последствиям биотеррористической атаки в США, военными учеными этой страны созданы специальные рецептуры, «пробивающие» защитное действие некоторых вакцин и антибиотиков. Они могут быть использованы для диверсионно-террористических операций и для снаряжения новых биологических боеприпасов. Сейчас уже не времена СССР! Сегодня вести химическую и биологическую войну против России довольно безопасно. Даже если в России от такого оружия погибнут тысячи людей, о его применении либо просто никто не узнает за пределами нашей страны, либо это будет подано СМИ примерно в том ключе, что и «свердловская язва». Управление информационными ресурсами и потоками сосредоточено в нескольких западных центрах. Как и на кого они «работают», можно было видеть на примере конфликтов в Косово, на Северном Кавказе и войны с Грузией.

После подписания Конвенции о запрещении биологического оружия в 1972 году закончилась не история биологического оружия вообще, а только один из этапов его истории — аэробиологический (как до этого закончились: мифологический, миазматический и контагионистический). Развитие любого оружия массового поражения заканчивается тогда, когда оно оказывается способным уничтожить всю биосферу. Ядерное и химическое оружие подошли к этому рубежу в своем развитии в 1950-х годах. Развитие биологического оружия пока не ограничено таким барьером, и от него последует немало весьма неприятных сюрпризов в будущем. Вот только средства биологической защиты России уже не будут опережать средства биологического нападения противника, как это было в СССР.

Библиографическое описание

Супотницкий М. В. Развитие биологического оружия еще не начиналось. Беседа с журналистом Иваном Ленцевым (полная версия) // Солдаты России . — 2009. — № 7–9. — С. 76–86.

Биологическое оружие - одно из самых страшных и непредсказуемых по своим последствиям военных изобретений. И хотя попыток использовать его сугубо в военных целях было не так уж много, среди угроз международной стабильности 21 века это оружие занимает далеко не последнее место.