Механизмы образования новых элит

В течение последних лет в Российской Федерации продолжалось формирование трех основных типов новых постсоветских элит: региональной, отраслевой, криминальной. Все эти типы элит ярко представлены в пограничных пространствах России и СНГ.

Развитие этих механизмов происходило вокруг двух основных ценностей – власть и собственность. Конфликтный характер во взаимоотношениях между конкурирующими элитами обусловливался различными приоритетами в их ориентации во внешней социальной среде. Например, для криминальных элит таким приоритетом оставалась безопасность. Причем не столько даже во взаимоотношениях с государственными институтами, сколько в отношениях друг с другом, поскольку и традиционная советская криминальная структура стала в последние годы кардинально видоизменяться. Для конкурирующих региональных элит таким приоритетом оставалось обеспечение социальной стабильности, а для конкурирующих [c.626] отраслевых – обеспечение сохранения жизнедеятельности экономических комплексов.

Можно сформулировать следующую закономерность образования квазиэлит в постсоветском пространстве: возрастание конкуренции внутри каждого вида (криминального, регионального и т.д.) прямо пропорционально интенсивности взаимодействия между различными элитами, принадлежащими к разным типам (криминального и регионального, отраслевого и криминального и т.д.).

Рассмотрим более подробно каждый вид региональных элит России.

“Регионалы”. В пограничных пространствах, где развиваются острые конфликтные ситуации, где особо быстрыми темпами распространяется среди населения оружие, ключевую роль в формировании региональных элит играли военно-силовые элементы. Это один из самых решающих факторов формирования региональных элит. Он, в свою очередь, трансформировался в общий силовой потенциал, коалиционные связи, степень насыщенности региона оружием, наличие или отсутствие полевых командиров и характер их взаимоотношений, уровень общей преступности, наличие или отсутствие постоянных спецподразделений армии, пограничных войск или МВД в данном регионе (Сев. Осетия, Чечня).

Важный фактор образования региональных элит – потенциал управления экономической, социальной и политической напряженностью в том или ином регионе. Этот фактор по-разному оказывал воздействие в трех различных типах регионов: наиболее эффективно – в национальных республиках с приблизительно равными пропорциями тех иных групп населения (Татарстан, Башкортостан), в крупных мегаполисах (Москва, Санкт-Петербург), портовых центрах (Калининград, Владивосток, Новороссийск). Причем, если в первом случае происходили консолидация ключевой чаще всего титульной, национальной элиты в республиках и достаточно быстрое размывание всех остальных, во втором случае (в городах), наряду с доминирующей элитой во главе с формальным руководителем, формируется и несколько значимых альтернативных элит. Наконец, в третьем случае образуется довольно широкий спектр [c.627] элит, где практически в каждой представлены криминальные и полукриминальные элементы.

Эффективность управления региональной напряженностью прямо пропорционально связана с фактором феномена лидера. Причем особенность постсоветского политического пространства заключается в том, что именно статусная роль (президент, премьер) в значительной степени способствуют развитию феномена ситуационного лидера, а вовсе не волевое, интеллектуальное превосходство данной личности.

Наконец, еще один важный фактор, стимулирующий процессы образования и развития квазиэлит, – это потенциал внутрирегиональной дифференциации. Она обусловливается прежде всего этно-национальными, политическими причинами, или обострившейся борьбой вокруг внутрирегиональных социально-экономических противоречий. Пример первой тенденции – образование республики Адыгея, избрание ее президентом Аслана Джаримова и приобретение особого статуса Адыгеи в составе Краснодарского края. Пример второй тенденции – фактический выход из подчинения Грозному Надтеречного района Чечни, где были сконцентрированы наиболее значительные политические силы, оппонирующие Дудаеву.

И третий пример, ситуация в Тюменской области, где постепенно обостряются отношения между севером, центром и югом региона. При этом политические группы, стоящие за этими процессами, придерживаются собственных групповых взглядов на вопросы нефте– и газодобычи в регионе, перспектив экономического развития области и т.д.

Немаловажную роль в сегодняшних процессах образования региональных элит играет партийный фактор, однако достаточно специфическим образом. Прежде всего все более существенную роль играют региональные партии и общественно-политические движения. Очень часто их главная задача заключается в предварительном формулировании долгосрочных региональных интересов.

Существенное влияние на процессы образования национальных элит оказывают местные филиалы общефедеральных партий. Наряду с региональными движениями и партиями эти местные отделения играют роль [c.628] полигонов для формирования новых локальных, а в перспективе возможно и федеральных лидеров.

Особое значение для анализа обстановки в пограничных пространствах приобретает тенденция к росту сепаратизма и национализма со стороны некоторых региональных политических элит.

В последнее время получил развитие, например, процесс структурирования сибирских субъектов в различного рода экономические, социальные, финансовые, либо отраслевые ассоциации взаимодействия. Активизировались попытки привлечь иностранные инвестиции преимущественно в сырьевой комплекс и инфраструктуру. Сибирские лидеры избрали приоритетным направлением внешнеэкономических интересов российские Дальний Восток и Приморье, а также страны Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР).

При этом сепаратистские процессы на этно-национальной основе получили свое усиление, например, в Республике Тува. Ее руководство официально выступило с заявлением о возможности образования на ее территории суверенного государственного образования с последующим выходом из состава Российской Федерации. Аналогичные процессы набирают силу в Бурятии.

Стабилизировалось стремление региональной элиты Республики Саха (Якутия) к укреплению государственного суверенитета. На практике это выражается в укреплении экономического и политического суверенитета, развитии межгосударственных экономических связей и торговли за счет использования своих природных ресурсов, в первую очередь, алмазных ресурсов. Вполне очевидно, что это ведет к росту дезинтеграционных процессов в Российской Федерации и возникновению субъектов федерации с особыми правами, а это – путь сначала к конфедерации, а в перспективе к распаду государственности. Аналогичный путь прошла Югославия и ряд других стран.

И не надо забывать, что у России есть и противники, и соперники, и желающие решить свои проблемы за счет наших ресурсов. Американские интеллектуальные корпорации уже ставят задачу по “выделению во всех регионах РФ перспективных лидеров, чьи взгляды соответствуют интересам США и кто в будущем мог бы сформировать новый общенациональный политический [c.629] истеблишмент”. В этой связи начата реализация ряда соответствующих программ, в том числе “Программа содействия демократии в России”.

На начальном этапе этого долгосрочного проекта осуществляется “проведение аналитических исследований регионов РФ, сбор информации о молодых, подающих надежды политиках, региональный мониторинг на базе изучения местной прессы, поездки журналистов, официальных лиц и т.д.

Затем – одно-двухгодичное обучение отобранных кандидатов в США, содействие после возвращения в РФ их политической карьере с тем, чтобы через 10-20 лет (то есть к 2003-2005 гг.) именно из этих молодых людей был сформирован “новый правящий класс”.

Особую роль в социально-политических процессах, происходящих в российском обществе, играют криминальные квазиэлитные группы.

“Криминалы”. В узком смысле слова собственно криминальным в общенациональном масштабе, то есть прямо и агрессивно противопоставляющим себя закону, может считаться сообщество, состоящее примерно из 1,3-1,6 миллиона преступников (вместе с членами семей это около 5,5-6 миллионов человек). Непосредственная среда, с которой постоянно контактирует и в которой функционирует чисто криминальное сообщество, составляет (вместе с семьями) около 22-25 миллионов человек. В целом же криминальная и непосредственно связанная с ней социальная страта составляет около 28-30 миллионов человек, то есть около 20 процентов всего населения Российской Федерации. По данным компетентных органов, преступное сообщество контролирует около 50 тыс. предприятий различных форм собственности. На вооружении более, чем 3000 тыс. преступных структур и их военизированных формирований находится свыше 200000 единиц автоматического оружия (в то время как два года назад их число составляло только 24568 шт.), не считая охотничьего нарезного и гладкоствольного оружия. Значительное количество незаконного оборота оружия приходится на пограничные пространства Российской Федерации (6).

Есть по крайней мере не менее четырех каналов, через которые криминальная система участвует в формировании квазиэлитных групп.[c.630]

Первый канал. Речь идет о естественном объединении изолированных криминальных групп в определенные межрегиональные и общенациональные иерархизированные организации непосредственно мафиозного типа. При этом, хотя приоритетными остаются собственно экономические интересы, объективно, на определенном этапе и в определенных регионах, такие криминальные ассоциации становятся важными элементами прямого политического влияния. В 1993 году это было наиболее характерно для столичных мегаполисов (Москва и Санкт-Петербург), для портовых городов, для мест дислокации органов погранконтроля, через которые идет активный поток товаров и миграционные потоки. Это характерно и для Кавказского особого пограничного округа, к примеру для таких мест как Яранг-Казмаляр (“Золотой мост”) в Республике Дагестан и др. Криминальные структуры в этом регионе носят прежде всего национальный характер и тесно связаны с коррумпированными органами управления.

Второй канал. Интеграция национальных криминальных структур в международное преступное сообщество, в частности участие в обеспечении транснациональных потоков наркотиков, международной проституции, в торговле редкоземельными металлами, нефтью, золотом, алмазами, оружием. Поскольку трансконтинентальные мафиозные системы обычно уже имеют определенные связи с представителями тех или иных квазиэлитных групп официального российского политического истеблишмента, это дает дополнительные возможности для российских криминальных структур, участвующих в международном нелегальном бизнесе, оказывать воздействие на принятие необходимых политических и экономических решений в тех или иных регионах Российской Федерации.

Третий канал. Поглощение местных структур официальной власти преступным сообществом, когда локальные квазиэлиты интегрируются в криминальные структуры. Данная ситуация в Российской Федерации была характерна прежде всего для целого ряда регионов, обладающих сырьевым экспортным потенциалом, а также для специфических финансовых центров.

Четвертый канал. Возникновение достаточно устойчивых вертикальных связей между отдельными политическими группами в высших эшелонах официальной российской [c.631] власти и наиболее значительными криминальными структурами.

Исходя из оценки социально-политической обстановки в России, можно спрогнозировать несколько сценариев развития событий с учетом эволюции региональных элит.

В течении 1995 года продолжался процесс медленной эрозии российской государственности, постепенная делегитимация политического пространства, все более частое и жесткое использование прямой силы для решения усложняющихся политических противоречий.

Во-первых, практически все возникающие и развивающиеся квазиэлиты (даже криминальные) функционируют в условиях сохраняющегося инерционного потенциала советской системы.

Во-вторых, главный элемент, в относительной степени все еще стабилизирующий динамику борьбы между квазиэлитами, – угроза насилия, при этом сам уровень насилия, общая конфликтность в постсоветском социуме постоянно возрастают. Возможно, в последние месяцы в борьбе между квазиэлитами все чаще используется фактор политического терроризма.

В рамках первого сценария постепенно складывается коалиция из нескольких наиболее значимых элит (представляющих и региональный, и отраслевой, и криминальный блоки). В случае, если такая коалиция получит поддержку некоторых элит, представляющих официальные еще дееспособные силовые структуры, возникнут предпосылки для формирования новой номенклатуры, нового истеблишмента.

В рамках второго сценария такая коалиция принципиально не может сложиться из-за психологической и идеологической несовместимости лидеров ведущих элит, деградирующей слабости силовых институтов, наличия существенного потенциала у конкурирующих, прежде всего со значимым региональным весом элит. В этом случае общенациональная номенклатура не имеет шансов на новое образование.

В рамках этого второго сценария в свою очередь возможны два вектора развития. Первый предполагает фактический и формальный раскол общефедерального российского пространства по региональным и [c.632] межрегиональным блокам, где происходит формирование уже своего регионального истеблишмента. Второй вектор развития постепенно превращает Российскую Федерацию сначала в “размягченную” федерацию, а потом и в конфедерацию.

Конечно, приведенные выше сценарии – весьма грубые схемы. Есть и другие варианты. Но историческая продуктивность всех остальных вариантов зависит от того, в какой степени в них будет акцентироваться проблема реальной элиты. Сознательное конструирование такой элиты вполне возможно. Но в конечном счете для этого нужно историческое сверхусилие. При учете расстановки сил в России, необходимо принимать во внимание и особый слой политической элиты – военную элиту государства.

В политическом процессе и политической науке концепция политического лидерства и элиты занимает одно из центральных мест. Это связано прежде всего с тем, что в основе крупных социально-политических изменений лежит деятельность субъективного фактора. В связи с этим настало время по-новому пересмотреть соотношение объективного и субъективного в политической истории общества. Политическая элита в конкретный момент времени и в конкретном месте решает и разрешает возникшие в обществе противоречия. Именно политическая элита общества способна и призвана повести свой народ и государство через изломы истории и несчастья для нации, когда элита по тем или иным обстоятельствам оказывается не на высоте своего положения, вырождается и перерождается. В результате гибнут люди, деградирует общество, а порой уходит в пучину истории целая цивилизация. На протяжении тысячелетия России удавалось преодолевать такие изломы и возрождаться порой из пепла.[c.633]

Элитное образование

Зададим вопрос: являются ли многочисленные беды и провалы постсоветского периода действием объективных причин, неотвратимых факторов, сопровождающих процесс перехода от тоталитаризма к демократии, так сказать, платой за искупление тоталитарных грехов, или же это во многом результат действия субъективных факторов. По-видимому, второй ответ ближе к истине. А [c.633] среди этих субъективных факторов важную, а порой и решающую роль играет качество политической элиты. Для того, чтобы выработать оптимальную стратегию и тактику экономического, политического, культурного развития страны, нужна квалифицированная и высокоморальная элита. А есть ли таковая у нас?

Конечно, о качестве элиты проще всего судить по результатам ее управленческой деятельности. А результаты эти – падение производства более чем в два раза, многочисленные политические провалы, деградация духовной жизни, науки, культуры. Но можно взять за основу и субъективные критерии, например, отношение к ней населения, оценка им ее деятельности, используя социологические опросы населения, и констатировать низкий рейтинг элиты, низкий уровень доверия к ней.

Но легко критиковать нашу политическую элиту. Труднее ответить на вопрос: а где взять высококвалифицированную и, главное, высокоморальную элиту? Ясно, что такая элита не может родиться в готовом виде, как Афродита из морской пены. Ее надо готовить, пестовать, создавать условия для ее становления. Высокая политическая культура элиты – важнейший элемент повышения политической культуры всего народа. А низкое качество элиты – свидетельство отсутствия системы ее оптимального рекрутирования и планомерной подготовки.

Среди существовавших и существующих типов рекрутирования элиты можно отметить два основных – открытый и закрытый. Первый предполагает конкурсное занятие элитных позиций – в соответствии со способностями их соискателей, и поэтому предполагает приток лучших умов, талантов, в том числе и из более низких социальных слоев. Напротив, закрытый тип предполагает клановое формирование элиты из выходцев узкого элитного слоя (пример этого типа – выдвижение на лидерские позиции по принципу родовитости в феодальной России – система, которую пытались поломать царь Алексей Михайлович и особенно Петр I.

Причем открытое рекрутирование – отнюдь не изобретение последнего времени, не монополия современных демократий. Даже в условиях азиатского способа производства известны два типа рекрутирования элиты – клановый, закрытый – в кастовой системе древней Индии, и [c.634] относительно более открытый – в древнем Китае, включавший конкурс на замещение административных постов.

Даже в некоторых странах средневековья, где господствовал абсолютистский режим, существовали элементы открытой системы рекрутирования элит, в частности, в Оттоманской империи, где наиболее способные дети отбирались в элитный янычарский корпус независимо от их социальной и даже национальной принадлежности (в том числе и из военнопленных, принимавших мусульманство, так что среди янычар были и выходцы из славянских и западноевропейских народов). А что касается элементов закрытости рекрутирования элит, это, увы, присуще даже наиболее демократичным современным странам. Так, в США легче пробиться в элиту WASP (белым, англо-саксам, протестантам), людям состоятельным, со связями, чем выходцам из социальных “низов”, представителям дискриминируемых нацменьшинств. Так что указанную типологию нужно скорее понимать в духе веберовских “идеальных типов”. Реально существуют смешанные типы, с тяготением к одной из двух указанных моделей.

Любая социальная система нуждается в организации подготовки элиты, в системе элитного образования. Причем тип системы этого образования тесно связан с типом рекрутирования элиты – открытым или закрытым. Нужно сказать, что в современных условиях, в эпоху информационного общества та система, которая закрывает путь наверх талантам и способностям (или хотя бы ставит препоны на этом пути, недостаточно широко открывает двери социальной мобильности), обречена. В нашу эпоху огромное, порой решающее значение имеют способности к инновациям, к нестандартному мышлению, к оригинальному решению проблем, многие из которых являются принципиально новыми для человечества. В наиболее развитых странах это отчетливо понимают; там идет настоящая охота за талантами во всех областях человеческой деятельности – в науке, искусстве, политике, бизнесе. В последние годы особенно активно и результативно ищут таланты среди подрастающего поколения ведущие японские корпорации. Они знают, что любые расходы на селекцию и “утилизацию” талантов окупятся сторицей. “Тойота”, “Тошиба” и другие корпорации посылают [c.635] своих агентов в школы и вузы страны, чтобы отбирать талантливых юношей и девушек для работы в бизнесе, в менеджменте.

А как обстоят дела в нашей стране? Известно, что наша образовательная система переживает тяжелый кризис, во многом отражающий кризис всего общества. После Октябрьской революции безраздельно господствовала теория и практика единой школы. На определенном этапе она сыграла частично позитивную роль, во всяком случае, в ликвидации обширных зон неграмотности, в провозглашении права на образование. Но единая школа, ставшая единообразной, порой просто серой, стандартизирует обучение. К тому же она еще в течение десятилетий осуществляла идеологическое оболванивание учащихся, их индоктринизацию. И ныне задача видится в том, чтобы уйти от этого единообразия, одинаковости школы.

Важным путем решения этой задачи является дифференциация школьного обучения и, прежде всего, создание элитных школ. И тут возникает вопрос, весьма болезненный для российского менталитета – совместимо ли создание элитных школ с социальной справедливостью?

Этот вопрос достаточно давно обсуждается специалистами по социологии образования. В ней выявились два альтернативных подхода. Эгалитаристские критики элитного образования используют следующие аргументы: наличие элитных школ – вызов демократии; они ставят детей в неравные условия, воспроизводят и закрепляют систему социально-классового неравенства. Собственно, аргументы критиков элитного образования нам хорошо знакомы, ибо это прежде всего марксистские критики. Их аргументы не лишены оснований. Но нам известно также, что эгалитаристские теории в советской педагогике нанесли огромный ущерб образованию; они делали, в частности, среднее образование действительно “средним” в смысле его посредственности, униформизма, игнорирования вундеркиндов, которые “ломают строй”, они требовали от педагогов обращать главное внимание “подтяги-ванию” отстающих, которые во что бы то ни стало должны получить среднее образование.

Теперь выслушаем и другую сторону – сторонников элитного образования. Их аргументы звучат достаточно весомо. Единая (и единообразная) система обучения не учитывает [c.636] разнообразие личностных ориентаций, глушит индивидуальность, нивелирует личности обучающихся, не стимулирует развитие их талантов, уникальных способностей. В демократическом обществе наряду с государственной должна существовать независимая система образования, в том числе альтернативного, и пусть родители и дети выбирают ту систему, которая им больше подходит. А если одаренные дети из необеспеченных семей не могут оплачивать дорогостоящие частные школы, то они имеют право на дотацию со стороны благотворительных фондов, государства, на стипендию для талантливых детей из слоев, которые имеются во многих элитных школах.

Причем элитные учебные заведения призваны быть маяками всей системы образования, полем для проведения прогрессивных экспериментов. Многие американские и английские специалисты по социологии образования подчеркивают, что Итон, Харроу (элитные школы), Оксфорд, Кембридж (элитные университеты) в Англии, Гротон и Сент-Поль (элитные средние учебные заведения), университеты “Лиги плюща” – Гарвард, Йель, Принстон должны не замыкаться в себе, сохраняя свою эзотеричность, но, напротив, выступать моделью, к которой приближается система образования в Великобритании и США. Многие элитные учебные заведения индустриально развитых стран выступают и в роли спонсоров одаренных детей безотносительно к статусу их родителей – элитные школы готовы обучать таких детей бесплатно, даже платить им небольшие стипендии, ибо наличие одаренных детей в привилегированных частных школах способствует подъему уровня обучения в самих этих школах. А воспитание ярких талантов выгодно и для всего общества и – непосредственно – для спонсоров этих школ, особенно если ими являются крупные корпорации, ибо выпускники этих школ являются базой для пополнения сотрудников этих корпораций или государственных учреждений, с которыми сотрудничают эти корпорации, не говоря уже о том, что это спонсорство служит улучшению имиджа соответствующей корпорации.

Можно заметить, что картина, рисуемая сторонниками элитного образования, пожалуй, слишком розовая, это скорее норматив, идеал, расходящийся с действительностью, но зато служащий определенным ориентиром. [c.637] Можно и нужно выявлять недостатки элитного образования в разных странах (вспомним, что и Россия имеет традиции такого образования достаточно назвать знаменитый Царскосельский лицей, давший столько выдающихся деятелей культуры и политики, где соучеником великого Пушкина был и будущий канцлер России Горчаков). Вопрос заключается лишь в следующем: эти недостатки следует выявлять для того, чтобы их устранять, чтобы скорректировать это образование в соответствии с современными потребностями общества, или же для того, чтобы его отвергнуть в пользу эгалитарного, усредненного образования, столь характерного для СССР.

В стране, движущейся к рынку, люди все более начинают сознавать, что социальная справедливость – это не равенство в нищете, а равенство возможностей, которое неминуемо сопровождается неравенством в результатах деятельности личностей. Следует развести понятия: “справедливость” и “равенство”, ибо равенство может быть глубоко несправедливым. Это в полной мере относится к системе образования. Ведь если, к примеру, в начальной школе для всех – и для тех, в ком дремлет гений Моцарта, и для тех, кому “медведь на ухо наступил”, – существует единая норма – 45 минут в неделю – урока музыки, то это, разумеется, равенство, но равенство вульгарное. Это отнюдь не справедливость – ни по отношению к личности (не дает возможности ей развивать свои способности), ни по отношению к обществу (лишает его талантов и успехов, которые могут быть ими достигнуты). Это псевдоравенство. Реформируя нашу систему образования, безусловно, стоит изучить и использовать богатый опыт элитного образования Англии, Германии, Франции, США, дореволюционной России. Хотя слепо копировать этот опыт и не следует.

Но пока мы еще не решили поставленный нами вопрос: справедливо ли элитное образование? Для его решения прежде всего предлагается различать элитарное и элитное образование. Элитарноеобразование – образование детей узкого круга, в который входят люди по критериям знатности и богатства. Социологи обычно различают элиту “крови” (критерий знатности, господствующий в традиционном обществе), элиту богатства (в индустриальном обществе) и элиту знания (в информационном [c.638] обществе). Поскольку элитарное образование – образование для выходцев из узкого круга, оно несправедливо, оно расточительно для общества: ведь в этом случае теряются таланты детей, семьи которых не входят в элиту общества.

Напротив, элитноеобразование, помимо того, что это образование самого высокого уровня, характеризуется тем, что его критерием являются способности, таланты детей; оно не должно зависеть от происхождения и богатства родителей. Для усвоения ценностей, предложенных этой системой образования, необходим высокий уровень способностей.

Различие между элитарными и элитными школами видно хотя бы из того, что отпрыски богатых семей, поступив в элитную школу, просто не смогут в ней учиться, если не обладают высокими интеллектуальными способностями. Из такой школы они просто вынуждены будут уйти, ибо “не потянут”, даже если их родители и заплатили немалые деньги за их обучение. Можно видеть, что элитарное образование сопряжено с системой закрытого рекрутирования элит, в то время как элитное образование – с системой открытого ее рекрутирования.

Дискуссионным является и другой вопрос – правильно ли считать, что дифференциация образования и создание элитных школ служит закреплению и углублению социальной стратификации общества и уже поэтому не отвечают принципам справедливости. Или, напротив, более корректным является утверждение, что хорошее образование – один из важнейших каналов усиления социальной мобильности в обществе (большинство социологических исследований подтверждают вторую точку зрения).

Не предвосхищая ответ на этот вопрос, обратимся к выяснению соотношения двух рассматриваемых нами видов образования – элитарного и элитного. Можно показать, что они соотносятся как два пересекающихся круга, у которых часть площади – общая. Элитарное образование может быть одновременно и элитным и наоборот. Собственно, элитарное образование, в определенной мере почти всегда является элитным (хотя бы с точки зрения его качества). Более того, можно утверждать, что элитное образование исторически возникло и развивалось в рамках элитарного (иначе и быть не может в условиях социально дифференцированного [c.639] общества). И если попытаться выявить историческую тенденцию, можно отметить, что постепенно круг детей, получающих элитное образование, расширялся и изменялся структурно: все большую роль при этом играли способности, и все меньшую – знатность и богатство родителей. Можно сказать, что дифференциация обучения вообще и элитное образование как его момент и сторона соответствует важнейшей тенденции современной цивилизации – процессу индивидуализации.

Однако наряду с общими элементами между элитарным и элитным образованием существуют различия, перерастающие в противоположность, и это позволяет нам классифицировать первое как несправедливое, а второе – как соответствующее нашим представлениям о социальной справедливости. Ведь элитное образование не дискриминирует учащихся, для него не важен социальный статус их родителей, их национальность и другие социальные характеристики; главный критерий, на который оно ориентируется, повторяем – способности учащихся, без которых просто невозможно усвоение ими огромного объема сложной информации. В противоположность этому элитарное образование, ориентированное на узкий социальный слой, ставит препоны “аутсайдерам”, выходцам из неэлитной среды, т.е. стремится сузить круг обучаемых, закрепить посредством образования привилегированное положение определенных классов и социальных групп. Можно утверждать, что элитное образование совместимо с демократией, отвечает критериям социальной справедливости, элитарное же, напротив, противоречит демократическим принципам и нормам и должно преодолеваться по мере социального и политического прогресса человечества и, прежде всего, прогресса демократии.

Таким образом, мы выяснили, в чем главный недостаток и, более того, порок элитарного образования. И нам следует принять меры против этого явления, тем более, что оно дает о себе знать в нашей стране как в условиях былого тоталитаризма, так и в условиях перехода к рыночным отношениям. Мы имеем в виду престижные полузакрытые школы, в которые дети порой зачисляются “по блату” или за взятку, в которых непомерно высокая плата за обучение, престижные вузы, где большие шансы имеют дети, родители которых могут [c.640] нанимать дорогостоящих репетиторов, одним словом, учебные заведения, при приеме в которые имеет место скорее “конкурс родителей”, чем детей. Ныне положение изменилось лишь в том смысле, что место старой партократической элиты заняла элита “демократических” чиновников и бизнесменов. Итак, нам необходимо расширение элитного образования при отсечении элитарного – во имя развития творческих способностей личности, во имя принципов демократии и социальной справедливости.

Совершенно очевидно, что ныне и в обозримом будущем общество не может функционировать без элиты. Значит, квалифицированную элиту, ориентированную на высокие гуманистические ценности, нужно готовить, причем готовить загодя, по возможности планомерно. Известно, что коммуникационные навыки, в частности, лидерство, формируются уже в раннем возрасте, и поэтому для общества чрезвычайно важно распознавать и развивать способности его членов к лидерству. Именно в этом плане важна проблема элитного образования, которое может оптимизировать процесс рекрутирования и смены элит в обществе.[c.641]

Глава XXXVII.

Вопросы для размышления и самопроверки, учебные задания:

1. Обоснуйте необходимость и сущность понятия “политическая элита общества”.

2. Дайте характеристику критериев и покажите классификацию политической элиты.

3. Определите сущность и покажите на исторических и современных примерах России и СНГ действие закона элитарного ряда.

4. Перечислите современные концепции политической элиты и их характерные постулаты.

5. Назовите наиболее эффективные направления деятельности элиты в условиях реформирования общества.

6. Методом контент-анализа различных источников исследуйте результаты опросов общественного мнения в России по рейтингу современных политических и военных лидеров.[c.641]

Примерная тематика докладов и рефератов:

1. Особенности эволюции политической элиты в России на рубеже XX-XXI вв.

2. Закон элитарного ряда и формирование элитных групп в экстремальных условиях функционирования общества.

3. Военная элита государства.

4. Теория “пассионарности” Л.Н.Гумилева и закономерности возникновения и функционирования элит.

5. Политическая элита и безопасность российского государства.

6. Методологические и политологические аспекты прогнозирования политического поведения элитных групп и региональных лидеров.

Литература:

1. Mosca G. Teorica deigoverno eqoverno parlamentaire. Milano, 1994.

2. Малькова Е.П., Фролова М.А. Массы. Элита. Лидер. – М.: Знание. Сер. философия, 1992.

3. Ашин Г.К. Правящая элита и общество. // Свободная мысль. – 1993. – №7.

4. Ефимов А. Элитные группы, их возникновение и эволюция. Знание – сила, 1988, №1.

5. Гумилев Л.Н. Ритмы Евразии. Эпохи и цивилизации. М.: Прогресс, 1993.

6. Белая книга российских спецслужб. – М.: Обозреватель, 1995.

7. Ашин Г.К. Элитология. – М., 1995. [c.642]