Отношения собственности; земельные отношения

а. Отношения собственности в Хеттском царстве не во всем ясны. Царь обладал, несомненно, большими земельными фондами, которые использовались для содержания администрации, царских ремесленников, отчасти, повидимому, и воинов и, вероятно, для расселения «хиппаров». Громадными земельными территориями владели и храмы, контролировавшиеся царем и через его родичей, занимавших ведущие позиции среди жречества, и непосредственно, как верховным главой государственного культа.

б. Вся остальная производственно используемая земля была, повидимому, разделена между территориальными общинами (ḫappiris «поселение»),³⁾ земли которых были окружены большими пространствами бесплодной «ничьей» земли (§ 38, III), лишь весной представлявшей собой цветущие степи.⁴⁾ Ряд статей ХЗ указывает либо на сохранение полной собственности на землю за общиной, либо, во всяком случае, на сильные пережитки такого положения, в особенности в господствовавшем сознании. Так, из § 169., II, можно, как кажется, заключить, что хотя купля-продажа земли разрешалась (см. также §§ 47, 48, I; § 183, II; § 39, III), однако такая купля рассматривалась еще как нарушение общинных границ, как грех перед божествами, охранявшими существующие устои общества, и требовала искупительной жертвы со стороны покупателя. Община имела, вероятно, свою неразделенную землю и, быть может, свои, не индивидуализированные насаждения (§ 109, II).

в. Основной хозяйственной ячейкой была семейная община, ко времени ХЗ уже в основном построенная на патриархальных началах (см. ниже, IV). От территориальной общины, как можно заключить из § 46, I, и § 38, III, глава семьи получал [287] «иваpy»⁵⁾ — наследственный имущественный фонд, в теории, повидимому, неделимый⁶⁾ — в первую очередь в виде земли. Каждая семейная община получала определенной величины участок («все поле», «целое поле» — A·ŠÀG^ḫa tapias, A·ŠÀGE^ḫa ḫumantes, § 46, I, 38, III), но отдельные члены семейной общины имели в его пределах свои индивидуальные наделы (ḪA·LA). Возможно, что наделы семейных общин подвергались, периодическим переделам, как это имело место в ранней Ассирии и в Палестине.

Каждая семейная община должна была нести трудовую повинность (luzzi, см. ниже, II, 3). Воинская повинность лежала не на всяком «ивару», а только на некоторых или даже на доле «ивару» (именно частному случаю «ивару», связанного с воинской повинностью, и посвящен важный для освещения данного вопроса в целом § 46, I — см. ниже, II, 3).

Чрезвычайно любопытное явление представляет ведение хозяйства совместно с «человеком наследственной доли» или «человеком надела» (§§ 50-53, I, 192, II). Быть может, под этим термином разумеется патриархально-зависимое лицо (бедный родич, безродный, может быть, и должник), находящееся «под покровительством» полноправного свободного и фактически эксплуатируемое им за выделяемый участок земли. Аналогичные институты обычны в наиболее архаичных классовых обществах — таковы, например, раннеримские клиенты, шумерские su-ub (šub), lú-šul а, miḳtum и многие другие. У хеттов «человек наследственной доли» в некоторых отношениях, по-видимому, приравнивался к родичу (он нес, например, повинность дома и имел, как кажется, право на жену «патрона» в случае его смерти, если правильно наше понимание §§ 192, 193, II). В случае разрыва отношений между «покровителем» и «покровительствуемым» последний получает из «общего» хозяйства, на котором фактически,. вероятно, только он и работал, — три десятых (или одну треть) имущества, — повидимому, в полную собственность (см. § 53, I и примечание там же).

г. Что касается собственности на рабов, скот и иную движимость, то в ХЗ четко отразилась частная собственность, например: 1) право собственника-лувийца непосредственно (без упоминания о виндикационном иске) взять своего раба не-хетта, похищенного из Лувии в страну Хаттус — господин, найдя своего раба, берет его «как свое достояние», без возмещения кому-либо чего-либо; если кто-нибудь доставит господину беглого раба, то и здесь собственность его непосредственно восстанавливается, с уплатой доставившему раба цены его обуви или 2-3 полусиклей и т. д. (подробнее — V, 2, б); 2) право собственника — взять свой скот непосредственно у лица, его нашедшего, после присуждения ему скота старейшинами; если же тот держит чужой скот, ему не присужденный, он вор, т. е. карается как за кражу (подробнее — V, 2, в и г).

д. Рабы, как и в других странах древнего Востока, могли иметь пекулий, обладание которым было, однако, скорее исключением, чем правилом; но ограниченное в условное обладание таким пекулием не было собственностью, которой раб был лишен.

Несмотря на ярко выраженный рабовладельческий характер ХЗ, следует отметить, что в силу архаических, пережиточных моментов в производственных отношениях [288] хеттского общества в хеттском праве еще не был проведен последовательно до конца взгляд на раба, как на вещь (как это было, например, в римском праве). Так, раб мог вступать в брачный договор, жениться на свободной, уплачивать выкуп из своего пекулия, выступать в некоторых случаях на суде и т. п. (§§ 31-36, I); хотя брак раба был в известной мере фактическим отношением, юридически неполноценным, но нельзя в законе регулировать отношения между мужем и женой, считая мужа — «вещью», в то время как ему, например, дается право при разводе взять себе своего ребенка, делить с женой общее их имущество (хотя бы доля раба и являлась только его пекулием) и т. д. Конечно, речь идет лишь о немногих исключениях из все расширяющегося общего правила («раб — вещь»), и эти исключения допускались лишь для ничтожного числа лучше поставленных рабов, что необходимо отметить (подробнее см. у В. В. Струве, Очерки:.., стр. 62-65), как и то важное обстоятельство, что если обращение с рабом, как с вещью, определялось интересами рабовладельца, то этими же интересами определялось и признание в некоторых рабах известных элементов личности, в том числе способности раба понимать свои поступки и отвечать за них по суду путем восприятия устрашающего публичного наказания. В целом, положение раба по ХЗ свидетельствует об архаизме общества и еще неполном развитии рабовладельческих отношений.

II. Государство и право

Основные черты права

Созданное хеттами государство не ушло еще так далеко в развитии и полноте господства рабовладельцев, как, например, Вавилония при Хаммураби.

Незадолго до начала широких завоеваний, предпринятых хеттскими царями в Сирии и Палестине, закончившихся, как известно, выгодным для хеттов миром с Египтом (мирный договор Хаттусила с Рамсесом II, около 1312 — или, по другой хронологической системе,— 1296 г. до н.э.), в конце XV или в начале XIV в. появляется первая таблица хеттских законов (ХЗ, I, §§ 1-100), а затем, в XIV или начале XIII в. — вторая таблица (ХЗ, II, §§ 101-200) и, наконец, вероятно, во второй половине XIII в., уже в период значительного дальнейшего развития рабовладельческих отношений, — третья таблица (ХЗ III, §§ 1-41).⁷⁾

а. В силу архаичности хеттского государства по сравнению с Вавилонией и Ассирией времен издания ЗХ и САЗ, наказание в ХЗ еще не стало в такой степени, как там, государственной функцией; государство здесь не могло еще отказаться, как от ведущего мотива, от удовлетворения одного лишь потерпевшего, на началах талиона — воздаяния виновному равным за равное («зуб за зуб», голова за голову). С переходом к классовому, рабовладельческому государству, в особенности после реформ Телепина (см. ЗТ), кровная месть постепенно вытесняется материальным, обычно — денежным удовлетворением обиженного, композицией. Эта композиция широко проводится в хеттских законах. Это, конечно, шаг вперед сравнительно с талионом, который позволял самому обидчику (или его родичу) учинение над обидчиком того самого изувечения или даже лишения жизни, которое тот сам совершал, а затем родичи убитого (или изувеченного) получали право путем самосуда также убить (или изувечить) родича убитого (или изувеченного) и так далее до бесконечности.

Постепенно, однако, рабовладельческое государство все чаще само брало в свои руки наказание, преследуя преступления, опасные для основ рабовладельческого строя, независимо от требования мести непосредственно потерпевшего, и даже запрещая самосуд и саморасправу за совершение таких преступлений. Государство само все чаще не удовлетворяется материальным возмещением, а требует мучительных и устрашающих наказаний, чтобы никому «не повадно» было совершать подобные преступления. На этом пути уже твердо стоит государство Хаммураби, но на него еще [289] только становится государство хеттов. Поэтому, например, ХЗ (§ 1, I) за убийство требуют не смерти убийцы, как в ЗХ, а только выдачи четырех рабов (или зависимых членов семьи в рабство), а затем даже только уплаты «серебра» (кроме случаев §§ 43-44, 1; ниже V, 3). То же различие с учетом разницы между свободными и рабами — в наказаниях за телесные повреждения (ЗХ, § 196 и 200, 209-210, 229-231; ХЗ, §§ 7, 9, 11, 17, 18 и т. д.; ниже, V, 3, б).

б. Было бы, однако, ошибкой считать на этом основании ХЗ более гуманными, чем ЗХ. Мы видели, что дело было не в «гуманности», а в недостаточном развитии хеттского государства, сравнительно с вавилонским.⁸⁾ За преступления свободных платили рабами, которые были в избытке и были очень дешевы при широкой завоевательной политике хеттского государства, обильно снабжавшей страну хеттов рабами-пленными. Если же не хватало рабов, то преступник отдавал за свое преступление в рабство членов семьи (§1-3, I). Кроме того, только рабам рубили нос и уши за совершенный ими поджог и кражу, а с господина виновного раба взимали за это пониженное денежное возмещение, сравнительно с тем, которое заплатил бы свободный за поджог или кражу (§§ 95-96, 99, I). Но государство даже вовсе не уплачивало возмещения за кражу, совершенную принадлежавшим ему государственным рабом (§ 49, I).⁹⁾

В силу того же классового принципа за неосторожно убитого раба возмещением был только один раб (§ 4, I), т. е. не было наказания виновного: убивший раба ничем не наказывался лично. За свое преступление он только материально возмещал убыток потерпевшего выдачей своего дешево стоившего раба. Это было имущественным возмещением причиненного вреда, без штрафного, уголовно-правового воздействия на преступника, хотя бы двойным-тройным штрафом. Иное дело — убийство, например, купца: за него преступник должен уплатить 1,5 мины, т. е. 750 г серебра, а раб стоил в среднем не более 20 полусиклей (1/6 мины), т. е. 80 г серебра (§5, I и §§ 176-177, II).

Эта «мягкость» к преступникам из господствующего класса развязывала им руки и усиливала их натиск на несвободных и неполноправных: рабовладельцы могли с безнаказанной жестокостью усиливать внеправовое и противоправовое подавление сопротивления угнетенных элементов общества — в первую очередь рабов, — классовому гнету.

Таким образом, «гуманность» ХЗ была кротостью к угнетателям, которые расплачивались за большинство своих преступлений трудом и кровью угнетенных, рабов [290] и полурабов. Это видно и из того, что всякая «гуманность», т. е. неприменение жестоких наказаний к преступнику в виде лишения жизни и изувечения, безусловно исчезала из ХЗ тогда, когда некоторые — пока немногие — преступления раскрывались в своем общественно-опасном, т. е. классовом, существе, как угроза основам существования классового общества, его государства и семьи. — Таковы, например, преступления 1) против государства — восстание раба против господина, всякое восстание против царя и сановника, похищение царского символа — бронзового копья у дворца, колдовство раба и др.; 2) преступления против семьи — прелюбодеяние женщины и насилие над нею. За каждое из этих деяний наказанием была уже смертная казнь, которая также грозила и за некоторые половые преступления. Всего в ХЗ смертная казнь установлена более, чем за 10 видов преступлений. Увечащие наказания (отрезание носа и ушей), как правило, налагались на рабов, но не на свободных.

в. Справедливо будет вместе с тем отметить, что в некоторых вопросах все же ХЗ оказываются более передовыми в разработке юридических норм, чем другие древневосточные законы. Как правильно указывает акад. В. В. Струве (там же, стр. 14), ХЗ отличают «намеренное» убийство от «нечаянного», уменьшая наказание за последнее вдвое (§ 3, 1). Точнее, понятие «провинившейся руки» не означает «нечаянного», т. е. случайного, непреднамеренного убийства, а означает убийство неосторожное, которое мог и должен был в такой обстановке предвидеть виновный, но действовал без учета этой обстановки, в результате чего убил человека. Если так понимать «вину руки», то можно объяснить, почему ХЗ карают такое убийство, требуя выдачи двух человек за убитого.

Государственное устройство

Первые войны и военные объединения хеттов были вызваны, по всей вероятности, стремлением военно-рабовладельческой знати, в условиях складывавшихся рабовладельческих отношений, только к наживе, к захвату скота и рабов у соседей. Положение изменяется с завоеванием Хаттуса неситским Куссаром и с перенесением столицы в Хаттус.

Центральное положение Хаттуса и захват Хеттским царством важнейших для всей Передней Азии источников сырья (не только в горах Тавра и в Каппадокии, но впоследствии — впервые уже при Мурсиле I в начале XVI в. — и в Северной Сирии, бывшей поставщиком кипрской и, возможно, также малоазийской меди в Месопотамию и Палестину) поставили хеттов в исключительно благоприятное положение для расширения их завоеваний и превращения Хеттского царства в XV—XIII веках до н. э., при царе Суппилулиуме и его потомках, в одну из главных политических сил тогдашнего мира.¹⁰⁾ Это было одно из первых конгломератных военно-административных объединений, существование которого в значительной степени зависело от «...успехов или поражений того или иного завоевателя»¹¹⁾ и которое пало около 1200 г. в результате неудачных столкновений с надвигавшимися с запада племенами.

Наиболее важным источником для изучения государственного устройства Хеттского государства являются Законы Телепина (ЗТ). Мы видим из них, что царь для решения военных дел созывает собрание (tulijas) и ряд дел решается им не единолично, а особым органом, носящим название pankus («толпа, множество, совокупность»).¹²⁾ [291] Правда, царю принадлежит, например, право смягчать наказание лицам, осужденным «панком» на смерть; но сам царь подлежит суду «панка»; поэтому царь не является по отношению к нему органом вышестоящим. Это правило о подсудности царя совету было введено Телепином, но не следует думать, что этим впервые было введено ограничение царской власти. Телепин вполне признает законность расправы знати с царем и в период, предшествовавший введенному им положению (ЗТ), но он настаивает на том, чтобы наказание постигало царя после формального суда над ним. Он возмущен не столько самими цареубийствами, сколько неорганизованными и дезорганизующими государственную власть формами, которые до ЗТ принимало низложение неугодного знати царя.¹³⁾

Что же представлял собой pankus генетически и по своему составу?¹⁴⁾ Состав его определяется, повидимому, перечнем тех лиц, которые, по словам ЗТ, «были объединены» при первых царях «героического» периода Хеттского царства: царские сыновья, братья и родичи, царские свойственники и воины. Текст говорит именно о воинах вообще (ERÉN), а не о военачальниках; это обстоятельство, а также самый термин pankus, означающий «совокупность, множество», указывает на то, что pankus первоначально был собранием всех свободных, способных носить оружие, то есть народным собранием; таковым был pankus, вероятно, во времена первых царей — Анитты, Лапарны, Хаттусиля I и когда Хеттское царство было еще только «городом-государством» Куссар.¹⁵⁾

Со временем, когда столица была перенесена в Хаттус и особенно, когда царство разрослось и охватило территорию почти всей Малой Азии и Сирии, такое собрание воинов практически трудно было собирать. Поэтому, вероятно, собирались только наличные в столице воины — преимущественно военачальники и воины личной охраны царя, что было, по существу, организационной формой вытеснения рядовых свободных от участия в управлении государством. Pankus превратился, таким образом, в орган военно-рабовладельческой знати, которая и являлась фактическим хозяином Хеттского царства. Существование такого органа является свидетельством неразвитости и примитивности рабовладельческого государства, где интересы узкого круга рабовладельческой знати доминируют над общеклассовыми рабовладельческими интересами и где, с другой стороны, в качестве органов государства используются еще приспособляемые для новых целей пережиточные формы органов первобытнообщинного строя, не вытесненные возникающими специальными государственными органами классового насилия.

Высшим органом государства, несмотря на ограничение его власти, становившееся, вероятно, с течением времени все более формальным, был, однако, царь (ḫassus, LUGAL). Он носил титул «великого царя», а также хаттский («протохеттский») титул «тапарна» и титул «Солнце» (возможно, заимствованный из Египта). Его власти приписывался божественный характер; он был высшим религиозным олицетворением общества в целом и, в частности, благополучия и плодородия страны. В силу этого он был главой культа и имел целый ряд религиозных обязанностей¹⁶⁾ — [292] в частности, обязанность проведения ряда ежегодных праздников. Важную религиозно-политическую роль играла и дарица — законная (sakuwassaras) жена царя.

В руках царя была сосредоточена также высшая административная, военная и судебная власть. Проводниками ее являлись, в первую очередь, царевичи и сыновья паря от наложниц (E-SI-IB-TU) и рабынь, а также многочисленные царские родичи и свойственники. Между ними происходила непрерывная борьба за власть и, в первую очередь, за престолонаследие. Эта борьба приводила к многочисленным заговорам и убийствам, что, при сохранявшемся у хеттов обычае родовой мести, сильнейшим образом расшатывало государство. Это побудило Телепина провести в «панке» закон о престолонаследии, тесно связанный с мероприятиями по борьбе с кровомщением; эти меры составляют основное содержание ЗТ. Согласно этому закону, царю должны наследовать его сыновья в порядке старшинства,¹⁷⁾ а при отсутствии сыновей — муж старшей дочери. Казнь члена царской семьи (как и самого царя) возможна только по решению совета, причем провозглашается принцип личной ответственности, — таким образом, что семья казненного ответственности не должна нести, а его имущество не подлежит конфискации.¹⁸⁾

По своей организационной структуре Хеттское царство было чрезвычайно рыхлым. Рядом областей — особенно пограничных — правили наместники царя,¹⁹⁾ обладавшие, кроме административных, также военными и судебными функциями; другими областями — в особенности важными центрами вроде Алеппо, Каркемиша, Хакни и др. — правили сыновья и родичи «великого царя», нередко с царским титулом. По периферии располагались области, насильственно объединенные Хеттским царством, но обладавшие различной степенью автономии (союзные, зависимые и подчиненные царства, общины и племена). Отношения между ними и «великим царем» хеттов определялись письменными договорами, регулировавшими такие вопросы, как уплата дани, поставка воинских контингентов, раздел военной добычи, определение границ, право ведения войны и заключения мира, право торговли с другими странами, оказание почестей хеттскому царю, отношения к другим, равноправным Хеттскому царству, великим державам — Египту, Ассирии, Вавилонии, Митанни (в период его независимости), Аххияве, Аласии (Кипру).

Самоуправлением пользовались, по всей вероятности, такие храмовые центры, как Аринна, Нерик и Циппаланта.

На местах основным административным органом (обладавшим также судебными функциями) были общинные старейшины (mijaḫwantes, ^LÚŠU.GI). [293]