Начальные психолингвистические эксперименты

Апелляция Хомского к психологическим реалиям не могла не встретить отклика психолингвистов. После признания этой теории в книге Дж. Миллера, Е. Галантера, К. Прибрама «Планы и структура поведе­ния» (1965) психолингвистика пережила период увлечения проблемами порожде-

²Правила анализа по составляющим — это немно­гие универсальные для различных языков правила, описывающие построение глубинной структуры пред­ложения на основе набора грамматических компонен­тов, таких, как именная группа, группа глагола и др. Правила трансформации — правила преобразования активной конструкции в пассивную, негативную, во­просительную и пр.; описано порядка 20 основных трансформаций, с помощью которых получаются ва­рианты синтаксических конструкций разных языков мира.

3.8. Речь, язык, коммуникация

ния синтаксически оформленных предло­жений.

Изучение началось с попыток экспе­риментального подтверждения психоло­гической реальности трансформаций. Гипотеза исследований, осуществленных Миллером и его сотрудниками, состояла в том, что каждая трансформация — это отдельная умственная операция, занимаю­щая определенное время. В экспериментах (Дж. Миллер и К. Мак-Кин, 1964, и др.) испытуемым последовательно предъяв­лялись активные утвердительные предло­жения, которые требовалось трансфор­мировать в пассивную, отрицательную, вопросительную и другие формы. Перво­начальные результаты, казалось бы, сви­детельствовали в пользу реальности транс­формационных операций: время, затра­ченное на трансформацию определенного типа, оказалось стабильным у разных ис­пытуемых; негативная трансформация осу­ществлялась быстрее, чем пассивная, и пр.

В дальнейшем, однако, обнаружилось, что сделанные на основе генеративной грамматики предположения подтвержда­ются только при искусственных формах оперирования предложением, делающих его значение не слишком важным для ис­пытуемого. При функциональном исполь­зовании предложения, когда главное со­стоит в том, чтобы предложение осмыс­лить, соответствие между предсказаниями теории и речевым поведением исчезало. Исследованиями А. Шлезингера, П. Хэр-риотта, Д. Слобина и др. было показано, что помимо синтаксических правил в опе­рировании предложениями большую роль играют факторы семантического характера. Так, поданным Шлезингера (1968), именно «семантические ключи» позволяют понять предложение: «Это дырка, которую крыса, которую наша кошка, которую укусила собака, поймала, сделала»; предложение той же синтаксической структуры, но с мини­мальными семантическими указаниями относительно связи существительных и глаголов превышает возможности естест­венной языковой обработки («Это маль­чик, которого человек, которого дама, ко­торую наш друг видел, знает, ударил»). Накопление подобных фактов свидетель­ствовало о том, что обработка предложе-

ний не сводится к одним только синтак­сическим операциям.

Проблема взаимосвязи синтаксиса и семантики, которая была таким образом поставлена, оказалась чрезвычайно труд­ной для генеративной грамматики. В тео­рии Хомского все вращается вокруг вопро­сов синтаксической формы. Замысел высказывания по существу выносился «за скобки», а ведь прямым назначением син­таксических правил является выражение нужного говорящему смысла. Когда это было осознано, представление о том, что говорящий начинает строить предложение, порождая абстрактную синтаксическую структуру, и затем подбирает для ее запол­нения нужные слова, стало выглядеть неправдоподобным. Все это вместе с на­коплением противоречивых эмпирических данных переключило интерес психолинг­вистики на иные теории — «генеративную семантику», «падежную грамматику», ко­торые стали влиятельными в 70-е гг.

Речевая семантика

В отличие от предыдущего десятилетия, когда в центре внимания психолингвис­тики была проблема синтаксиса, 70-е гг. стали временем семантики. Язык и речь существуют для того, чтобы передавать смысл. Это представление определило на­правленность многих работ этого времени. Психолингвистика отказалась от чисто синтаксического подхода к речепорож-дению и занялась вопросом о том, как выбор синтаксической формы связан с содержанием высказывания и замыслом говорящего. Одновременно большое вни­мание стал привлекать текст. Возникла лингвистика, а затем и психолингвистика текста — новые направления, исследую­щие выражения смысла в последователь-ности-взаимосвязанных предложений.

Семантика в речепорождении

Психолингвистике предстояло разрабо­тать такую модель речепорождения, кото­рая охватывала бы два аспекта: содержа­ние, которое требуется выразить, и исполь-

3. ПОЗНАНИЕ И ОБЩЕНИЕ

зование грамматической формы для его передачи. Многие экспериментальные результаты свидетельствовали о том, что, собираясь сказать что-то, человек вначале в обшей форме представляет себе ситуа­цию, о которой пойдет речь¹. «Семан­тический замысел» включает несколько взаимосвязанных характеристик, опреде­ляющих: кто действует, на что направлено действие, при помощи чего оно соверша­ется. Возникает вопрос: как подобные семантические отношения репрезентиру­ются и как они связаны с синтаксическими структурами? Было предложено три воз­можных подхода к этой проблеме.

Первый подход предполагает, что мо­дель речепорождения должна включать три уровня: семантическую репрезентацию замысла; синтаксические отношения в глубинной структуре; расположение слов в поверхностной структуре. Серьезной проблемой для этого варианта является разработка сложного набора правил, оп­ределяющих взаимоотношения уровней и переходы между ними². Свои основания имеет второй подход, который разрабаты­вается Ф. Джонсоном-Лэрдом. Предлага­ется, не вводя особого уровня семантиче­ских репрезентаций, расширить анализ на уровне глубинной структуры и включить в него необходимые семантические отно­шения (двухуровневая модель). Наконец, третий подход направлен на пересмотр глубинных структур генеративной грамма­тики. Вариантом этого подхода является «падежная грамматика» Ч. Филмора, кото­рая получила широкую известность и ис­пользовалась в ряде более поздних разра­боток³.

¹В частности, были получены данные о том, что человек смешивает в памяти предложения, имеющие разную синтаксическую организацию и одинаковые семантические репрезентации, т. е. предложения типа «Джону понравилась картина, и он купил ее у герцогини» и «Картина восхитила Джона, и герцоги­ня продала ее ему» (Ф. Джонсон-Лэрд, Р. Стивенсон, 1970).

²Так, пусть необходимо выразить, что Джон купил машину у Гарри. В случае выбора Джона в ка­честве действующего агента (подлежащего) необхо­димо обеспечить активную форму предложения и упо­требление глагола «купить». Если в качестве подле­жащего выбирается машина, для сохранения нужных семантических отношений должна быть обеспечена пассивная конструкция предложения и т. д.

³Работы по искусственному интеллекту, модель «Ассоциативная память человека» Дж. Андерсона и Г. Бауэра и др.

В трактовке Филмора глубинная струк­тура не выводится из правил структуриро­вания фразы и не содержит упорядочен­ного набора компонентов (типа группы существительного, группы глагола), как предусматривалось грамматикой Хомского. Главным элементом глубинной структуры падежной грамматики является пропози­ция — глагол и набор существительных, выполняющих функции глубинных семан­тических ролей. Правила связывают с каж­дым глаголом список «ролей», которые он допускает или требует. Глагол «чинить», например, связан со следующими семан­тическими ролями: «агент» (действующее одушевленное лицо), «инструмент» (ору­дие действия), «объект» (предмет, на ко­торый направлено действие). За другими глаголами закреплен иной набор семанти­ческих ролей (в частности, такие роли, как «контрагент», «адресат», «результат»). Система правил позволяет переходить от основанной на глаголе глубинной репре­зентации к множеству поверхностных реализаций⁴ (см. [Филмор, 1981]).

Концепцию Филмора подвергли экспе­риментальной проверке. С помощью раз­личных вариантов методики классифика­ции исследовалась психологическая реаль­ность семантических ролей (М. Шафто, 1973). В ряде работ (X. Герман, 1981; С. Клюгсберг, Дж. Дэнкс, 1975) подтверж­ден вывод о центральном положении гла­гола в построении высказывания.

Оглядываясь на 20-летний путь, прой­денный психолингвистикой, можно видеть, как постепенно, по мере продвижения исследований, раскрывалась сложность анализируемого явления. Изучение рече­порождения, начавшееся с формально-языкового инструментария генеративной грамматики, развивалось по линии обога­щения представлений психологическими переменными. По существу это было дви­жение от языка к человеку, от лингвисти­ки к психологии.

'Например, в предложении «Маша открыла дверь ключом» «дверь» играет роль объекта, «ключ» — инструмента. Эти же роли сохраняются за ними и в других реализациях: «Дверь была открыта ключом», «Ключ открыл дверь» и просто «Дверь открыта».

3.8. Речь, язык, коммуникация

Семантика текста §

В связи с интересом к проблемам се­мантики важным объектом исследований в 70-е гг. становится текст. Человек выра­жает свою мысль не в отдельных предло­жениях, а в связной последовательности высказываний — тексте. Как писал один из первых исследователей семантики текста Н.И. Жинкин, во всяком тексте в конеч­ном счете высказан один основной тезис, одно положение; все остальное подводит к этой мысли, развивает ее, аргументи­рует. Текст — это смысловое целое, которое реализует замысел речи и цели коммуни­кации; именно на этом уровне отдельные предложения получают конкретную семан­тическую интерпретацию (см. [Жинкин, 1982]). Отсюда следует вывод о том, что ни слово, ни предложение не могут быть единицей семантического анализа. Смысло-образование происходит в рамках более общего единства — текста, который стал основным объектом семантических иссле­дований как в психологии, так и в линг­вистике.

Показано, что между высказываниями текста существуют «анафорические» и «ка-тафорические» отношения. Анафора, т. е. отсылка к ранее сказанному, осуществля­ется многими способами, включая и та­кие простые, как повтор лексических еди­ниц, использование союзов (итак, иначе говоря, вместе с тем), указательных и при­тяжательных местоимений (этот, эти, такой, такие). Катафора, или обращение к последующим элементам текста, обес­печивается числительными (во-первых, во-вторых), вопросительными словами, высказываниями типа «Я вот что вам сейчас скажу». В этой связи сформировано пред­ставление об актуальном членении выска­зывания: в каждом предложении текста содержатся элементы, отсылающие к уже упомянутому — так называемая «тема», и семантически новые компоненты, или «рема» (Ф. Данеш и др.). Тема выражает уже известное, вытекающее из преды­дущего. Рема вводит новое, ранее неиз­вестное — это то, что говорящий утверж­дает относительно темы высказывания. Регулярное сочетание данного, уже вве­денного в речевой контекст, и нового,

сообщающего предмету обсуждения новые свойства и характеристики, обеспечивает семантическое развертывание текста. При этом в зависимости от характера связей тематических и рематических компонен­тов высказываний семантическая струк­тура текста может иметь разный вид (рис. 3.31).

t-»r т -»r :, .•*

T₂(=R,)~>R₂ I

T₃(=R₂)-»R₃

Линейная структура:

тема (Т) каждого последующего

высказывания повторяет рему (R)

предыдущего

Рис.3.31 . Варианты семантической структуры текста

Предложены и другие способы пред­ставления семантической структуры текста. В работах Жинкина текст рассматривается как иерархия предикатов, характеризую­щих главный предмет сообщения. Преди­каты последовательно раскрывают признаки описываемого предмета. Поскольку эти признаки не рядоположны и образуют иерархию, то и предикаты выстраиваются в определенном порядке, характеризуя главные, дополнительные и дополнитель­ные к дополнительным признаки. Иерар­хия предикатов задает смысловую струк­туру текста — эта идея легла в основу многих методик смыслового анализа текста (И.А. Зимняя, Т.М. Дридзе). Сходный под­ход разработан Т. ван Дейком. Его «про­позициональный подход» предполагает, что в тексте существует одно главное суждение, одна общая пропозиция. Такая пропозиция поддерживается и разрабаты­вается с помощью многих более частных суждений. Соответственно семантическая структура текста может быть представлена как иерархия пропозиций — частные пропозиции включаются в более общие, формируя в конечном счете главную про­позицию текста (см. [Дейк, 1989]).

Разработанные модели смысловой структуры текста использовались в экспе­риментальных исследованиях смыслового восприятия и воспроизведения текстов.

3. ПОЗНАНИЕ И ОБЩЕНИЕ

Показано, что реципиент текста исполь­зует грамматические признаки связности как сигнал к объединению соответствую­щих предложений в семантическое целое; предложения, имеющие признаки связ­ности, воспринимаются как единство. Ис­следованиями Т. ван Дейка, Д. Вундерлиха и др. было установлено, что характер вос­произведения текстов зависит от наличия макроструктур — семантических образо­ваний, обобщенно выражающих смысл текста. Элементы макроструктур воспро­изводятся быстрее и легче, чем другие элементы текста. Предполагается, что мне­моническое представление текста имеет вид макроструктур, однако в памяти со­храняются и отдельные словесные обороты, и формулировки текста.

3.8.3. Современное состояние исследований речи, языка, коммуникации