|
|
Нелинейное повествование, серийность
Я тот, кто знает: он всего лишь эхо… Х.Л.Борхес
От игры в создание текстовых миров перейдем к другим видам игр, осуществляемым уже между текстами культуры. Все они объясняются исходным допущением: пространство культуры есть пространство знаков-текстов, организованное по принципу семиозиса. В этом пространстве не может существовать изолированного текста-знака: каждый текст возникает как интерпретация предшествующих текстов и сам интерпретируется через последующие тексты. Разговор о пространстве текстов и принципах его организации начнем с вопроса о том, почему каждый текст рассматривается как знаки каким образом описываетсяпространство его значений и смыслов. Возможность говорить о тексте (а также любом его значимом сегменте) как знаке подготовлена всей историей семиотики. Текст имеет полное право именоваться знаком, поскольку обладает всеми его признаками. Текст, как и любой знак: · актуализируется для нас через материальную, чувственно воспринимаемую форму (языковая материя, композиционные границы); · указывает на отсутствующий в акте коммуникации объект (другой текст), обеспечивая и подтверждая тем самым его существование в культуре и в нашем языковом сознании; · оказывается немыслимым вне употребления и понимания. Однако в отличие, например, от общеязыкового вербального знака художественный текст – это знак в гораздо большей степени: · индивидуальный, отражающий авторское, субъективное, а не общепринятое, «объективное» видение мира; · процессуальный, т.е. не воспроизводимый, а каждый раз в минуте здесь-сейчас создаваемый заново; · имманентный, поскольку его структура отражает видение, приуроченное к моменту создания; · эмоциональный, говорящий о чувственном, не (или не исключительно) рациональном восприятии действительности. Текст не только обладает признаками знака, но и функционирует как знак – указывает на свои референты, отображает их, и далее используется в процессе коммуникации вместо своих референтов. В культуре ХХ в. под влиянием семиотики произошло расширение понятия текст. Текст – это не только зафиксированные вербальные сообщения. Сигнальные (знаковые) сообщения на любом из языков культуры также стали называться текстом. Отсюда, музыкальный текст, живописный текст, текст фотографического сообщения и т.д. Более того, в качестве текста может рассматриваться любой объект, хотя бы на мгновение зафиксированный наблюдателем в пространстве и во времени. Если вещь превращается из вещи в знак, то она уже несет сообщение, она уже текст. У.Эко отмечает неновизну такого понимания, говоря о том, что в Средневековье мир именно и читался как книга, как текст, что любой объект (готический собор, след на земле, птица) при определенных условиях переставал быть просто объектом, превращаясь в текст, который следовало читать. Подчеркнем, что сложность интерпретации такого знака, как текст, объясняется следующим обстоятельством: он осуществляет референциальное указание одновременно на ряд референтов. Прежде всего, текст отсылает интерпретатора к представлению о некотором фрагменте действительности – ситуации в мире. Одновременно текст обращен к другим текстам культуры, а также к «тексту памяти» своего автора / интерпретатора. Таким образом, возникновение и интерпретация текста (рис. 2) осуществляется в контексте, или пространстве других текстов, выполняющих функцию его референтов. Или по-иному: референты текста образуют рамку, в которой разворачиваются его значения и смыслы.
означаемые тексты (референты отображения): ○R1 – представление о фрагменте мира
○R2 – другой текст культуры
○R3 – «текст памяти» автора / интерпретатора Рис. 2
Теперь усложним это представление. Действительно, поле интерпретации каждого текста ограничивается рамкой, или системой его референтов. Однако внутри этой рамки текст осуществляет: а) в различной степени прозрачное указание на каждый из референтов; б) отображает референты по индексальному / иконическому / символическому типам.
Семиотическая связь текста-знака и его референта (другого текста) обнаруживается в следующих моментах: 1. Осуществляя отсылку к объекту референции и последующее его отображение, текст, как и любой знак, приобретает значение и смысл. Значение текста-знака определяется как связь носителя знака (последовательности графем, нот или любого рода знаков) с тем референтом, на который носитель осуществляет указание. Смысл текста-знака возникает как результат отображения, или определенного способа представления референта. Так, по поводу текста И.Бродского «Испанская танцовщица» можно заметить, что его значением выступает сама описываемая ситуация – танец (Умолкает птица. Наступает вечер. Раскрывает веер испанская танцовщица). Смысл же текста – в метафорических способах представления этой ситуации: сам танец изменчив и ирреален как ветер в профиль, в танце осуществляется побег из тела в пейзаж без рамы и т.д. В данном случае мы определили значение и смысл текста в отношении одного референта – отображаемой ситуации. Поскольку возникновение текста связано с отображением системы референтов, следует говорить о наличии значений и смыслов в отношении каждого из них. Так, текст И.Бродского можно проецировать (рассматривать как отклик) на живописные произведения Ф.Гойи, на исследования в области семиотики рамы и т.д. 2. Референт знака продолжает свое существование в культуре именно потому, что становится предметом отображения (вспомним: существует только то, что стало предметом означивания и само стало знаком). Отображаемые тексты культуры в явной или скрытой форме входят в структуру отображающего их текста в виде знаков, указывающих на связь двух текстов – означающего и означаемого. Знаки «присутствия» одного текста в структуре другого возникают в результате межтекстовых взаимодействий – процесса отображения текстом своих референтов. Так, в«Садах» Ярослава Ивашкевича сущностные характеристики итальянского пейзажа – цвет и блеск неба, форма облаков – актуализируются через референциальное обращение к картинам Якопо Робусти Тинторетто: … сиянье неба, просвечивавшего сквозь осенние облака, и лоскутья неба, как на картинах Тинторетто. В «Рассказе с собакой»того же автора, как и в «Контрапункте» О.Хаксли, доказательством существования Бога, попыткой его «определения» выступают последние квартеты Бетховена. В этих примерах выделенные фрагменты (знаки) говорят об атрибутах неба, Бога через пространство других текстов, где соответствующие атрибуты уже были явлены. Знаки межтекстовых взаимодействий, или следы присутствия отображаемых текстов в данном, выполняют ряд важных функций. Они являются: · основанием для производства текста-высказывания. Вспомним, что любой знак возникает исключительно как отображение некоторого другого знака-референта, что знак не может возникнуть «из ничего»; · способом создания эффекта «отсутствующего присутствия». Воспринимая один текст, мы имеем возможность посредством него выходить на другие тексты, формально не являющиеся объектом восприятия; · источником производства новых значений и смыслов, которые возникают в результате различных комбинаций знаков других текстов в данном; · способом «произнесения» того, что вербально практически не выразимо, но в другом тексте было выражено на языке, обладающем качественно иными возможностями (цвет неба можно не описывать, если есть отсылка к картинам Тинторетто, на которых этот цвет можно увидеть). Значение текста-знака поддерживается и обеспечивается контекстом его существования – самим текстовым пространством культуры: текст рождается, живет и интерпретируется только во взаимодействии с другими текстами. По Р.Барту, структура текста соотносима со сложной оркестровой партитурой, в которой «голоса» предшествующих текстов обладают не меньшим значением, чем «партия» данного текста. Для обозначения сущности такого явления Ю.Кристева предложила использовать термин интертекстуальность. Текст, существующий в контексте других текстов (и в этом смысле, между ними), обнаруживает в своей структуре следы присутствия других текстов – их знаки, и потому любой текст есть не что иное, как интертекст (Кристева 2000:428).
Интертекстуальность – обширное направление исследований в области теории текста и лингвостилистики. Нас сейчас будет интересовать исключительно семиотический механизм игры одного текста с другими текстами-знаками. Сущность игры в меж- (интер)текстовые пересечения заключается в следующем: · Во-первых, каждый отдельный текст играет с культурой (другими текстами), создавая подвижное пространство своих значений и смыслов. В этой игре один текст занимает позицию означающего, другой же текст – позицию означаемого и отображаемого референта. Означающий текст в следующей игре становится означаемым для последующего текста. Понятие семиозиса, таким образом, полностью приложимо к текстовому пространству культуры. · Во-вторых, сходные в каком-либо семантическом или стилистическом аспектах тексты образуют классы (парадигмы) текстов, которые могут функционировать в культуре как «самостоятельный» текст (такова, например, парадигма фаустовских текстов в европейской культуре). |
|
○ текст-означающее