Гипертекст и проблема авторства в культуре

Гипертекстовый способ видения текстового пространства культуры порождает две важные семиотические проблемы. Это вопросы об авторстве и границах интерпретации текстов культуры.

Почему вопрос об авторстве – это семиотический вопрос? Авторство как таковое связано с правом на текст: текст принадлежит его создателю. Авторское право возникает в связи с изданием текста, его переводом, включая межсемиотические переводы на язык другой природы. Здесь мы пока не затрагиваем вопрос о том, кому принадлежит право на интерпретацию текста. По Р.Барту, это право целиком отдается читателю. Именно с этим связан бартовский тезис о «смерти автора» и ему же принадлежащее разделение на текст, «правом» на который обладает читатель, и произведение, находящееся в ведении автора.

Поскольку каждый текст всегда возникает как определенного вида семиотическое отображение другого текста (референта), следует признать невозможность какого-либо абсолютного авторства. Теоретики постмодернизма (Ю.Кристева, отчасти и Р.Барт), гипертрофируя это положение, утверждали, что каждый текст возникает лишь как «схождение цитаций», как «переписывание» других текстов. Авторства как такового не существует: автор есть транслятор и скриптор (переписыватель), а сам процесс творчества редуцирован и отмечен безличной продуктивностью. Автор не создает, он лишь манипулирует предоставленными ему культурой смыслами, и его «я» также есть воплощенное множество других текстов, как живых, так и утративших собственное происхождение (Барт 2001:197). Игра текстами и фрагментами текстов в алинеарном и ахронологичном гипертексте приводит к «ослаблению национальной специфики словесного искусства и стиранию границ между индивидуальными художественными манерами» (Смирнов 2001:67). Еще раз в связи с этим вспомним восклицание Ч.Милоша: Это я? Или культура, в которой я вырос?

В культуре ХХ в. возникает понятие гиперавторства.В интерпретации М.Эпштейна, подобный тип авторства свидетельствует о преобладании фиктивного сочинительства над фактическим. Речь здесь не только о фальсификациях, когда оказывается, что один и тот же текст имеет отношение к нескольким авторам – реальному и вымышленному. В понятии гипер-, или фиктивного авторства присутствует мысль о возможности не столько реального процесса создания текста, сколько его конструирования из готовых фрагментов гипертекста или из фрагментов самого текста, взятых каждый раз в ином порядке. В процессе чтения таких текстов, как «Игра в классики» Х.Кортасара или «Пейзаж, нарисованный чаем» М.Павича читатель уже не просто интерпретатор, но равноправный соавтор.

Попробуем семиотически доказать или опровергнуть положение о «безличной» культуре – культуре без авторства. Действительно, мы говорили о том, что семиотический процесс создания текста-знака основан на отображении другого знака-текста, или референта. А результатом отображения неизбежно становятся некоторые фрагменты, знаковые элементы, которые создаваемый текст «заимствует» у отображаемого. Именно поэтому текст, как возможный мир, не создается «из ничего». Возникновение любого текста-знака рассматривается как результат отсылки к другому тексту – референту отображения. Сам факт отображения референта является инвариантом процесса создания любого текста.

Однако пока мы говорим только об одном аспекте означивания – об указании знаконосителем на референт. Но далее начинается неизбежная фаза отображения референта, а следовательно и то, что можно вкладывать в понятие авторства.

Семиотический механизм авторства в культурескладывается из следующих составляющих (одновременно – инвариантов творческого процесса):

o Выбора референта / системы референтов отображения.

o Выбора степени референциальной прозрачности при указании на референт.

o Отображения референта по (преимущественно) индексальному / иконическому / символическому типам.

o Комбинации создаваемых знаков / готовых знаков культуры. Авторскими являются не столько сами знаки, сколько их комбинации. Именно поэтому в языке Игры у Германа Гессе («Игра в бисер») ввод новых символов строжайше контролировался и ограничивался, и тем не менее в пределах этой системы открывался целый мир возможностей и комбинаций (Гессе 2001:10).

o Выбираемых нарративных стратегий (стратегий повествования). Здесь возможны, например, комбинации знаков с зафиксированными значениями (авторская стратегия, принимаемая в романах Дж.Остен) или развитие семантики созданного знака в пространстве текста; реалистическая или условная стратегии создания текстовых возможных миров и др.

Обратите внимание, что авторство обеспечивается возможностью выбора (создания варианта) на уровне каждой инвариантной составляющей процесса создания текста.

В зависимости от способа подключения создаваемого текста к пространству гипертекста можно условно выделить два типа авторства – экстенсивный и интенсивный. Экстенсивный тип авторского мышления предполагает охват текстового пространства культуры по горизонтали (экстенсия как растяжение). Здесь автор отображает множество других текстовых референтов преимущественно по индексальному типу, включая в свой текст цитаты и цитации, имена персонажей и авторов других текстов. Напротив, интенсивный тип авторства предполагает отображение не столько отдельных текстов, сколько текстовых парадигм. Такое отображение происходит всегда по символическому типу.

А

В С

Т

ÅА

Аª

Рис. 3

На этой схеме (рис. 3) текст А демонстрирует возможности различных стратегий означивания текстового пространства культуры Т: от экстенсивного, при котором А охватывает поле, ограниченное текстами В, С,… , до интенсивного, при котором А становится структурной частью парадигмы А – Аª, где все ее члены есть та или иная контекстная (историческая, личная, временная и т.д.) модификация А.

При экстенсивном способе подключения к культуре автор стремится сохранить четкую формальную границу между своим текстом и текстом других авторов (степень осознавания этой границы зависит от широты энциклопедии интерпретатора). Интенсивный же тип авторского мышления часто не позволяет отграничить себя от предшественников. Здесь автору могут высказываться претензии, связанные с плагиатом. Плагиат, с семиотической точки зрения, есть осознанное иконическое (копирующее) воспроизведение другого текста без указания имени его автора. Однако тождественные в смысловом и стилистическом отношении фрагменты у двух авторов могут рассматриваться и контексте «освоенного знания», или знания, ставшего для автора «своим» и потому не требующего упоминания имен других авторов.

Рассматривая семиотику фальсификации (мистификации), мы говорили и о том, как автор может играть и своим авторством, намеренно дистанцируясь от созданного текста и приписывая его авторство совершенно другому (часто вымышленному) субъекту. Вспомним здесь «Имя розы», «Остров накануне» У.Эко, где «авторами», по словам Эко, являются, соответственно, монах Адсон и Роберт де ля Грив. По Х.Л.Борхесу, литературный процесс безличен и отмечен анонимным авторством:

История литературы – не история авторов. А история духа. Такая литература обходится без упоминания писателей («Цветок Колриджа»).

С одной стороны, это напоминает положение о безличной продуктивности, отрицающее сам принцип авторства. Однако Борхес мыслит в большей степени семиотично. Помещая себя и свои тексты в пространство гипертекста, он осознает, что у автора нет никакого преимущества перед его читателем. Быть автором или быть читателем есть случайность данного акта коммуникации. Точно также в семиозисе один и тот же знак выступает означаемым для предшествующего знака и означающим для последующего. Каждый автор является одновременно читателем других авторов, а читатель – «автором» того текста, который интерпретирует. Борхес отмечает, что иные гордятся каждой написанной книгой, он же – каждой прочтенной. Освоенное знание, получаемое из прочтения текстов, переосмысление и состыковку других текстов Борхес считает основанием творческого процесса. Именно этим объясняется наличие в его текстах множественных цитат и названий других книг (зачастую вымышленных знаков).

Анализ семиотического механизма игры в создание текстов (механизма авторства) позволяет не согласиться с положениями о «конце субъекта» и «смерти автора». Индивидуальность рождается в семиотическом процессе отображения и переосмысления других знаков-текстов.