Наследование универсальное и сингулярное

Наследование может создавать: 1) универсальное преемство, ког­да наследник (сонаследники) получает завещанное с «активом и пас­сивом», т. е. со всем тем, что войдет в состав наследственной массы (по долгам завещателю) и уйдет из нее (по долгам завещателя) и 2) преемство сингулярное (одиночное, единичное), по которому мы только принимаем завещанное (отказ), но не отвечаем за судьбу все­го прочего, что есть в наследстве, т. е. не обязаны погашать долги на­следодателя.

Прибавим к сказанному, что уже в классическую эпоху, с появле­нием пергамента и бумаги (папируса) стали распространяться заве­щания, написанные от начала до конца рукой самого завещателя, им же скрепленные и в свидетелях не нуждающиеся.

Как универсальное, так и сингулярное наследование могло воз­никнуть по любому основанию, в том числе и при наследовании по закону.

Наследование по преторскому праву

Главное в процессе развития от цивильного наследования к на­следованию преторскому, или бонитарному, состоит в смещении центра тяжести от наследника как привычного и законоустановлен-ного преемника наследодателя (как правило: восходящего) к хозяй­ственно-правовой специфике наследования как такового. Другими словами: от субъекта к объекту. В этом принципиально новая уста­новка «бонорум поссесио» (Ьопогит possessio), как стало называться преторское право наследования.

Примечание. Вопрос о путях претворения цивильного права на­следования в преторское не вполне выяснен. По одной из теорий, пре­торское наследование выросло из старинного установления, согласно которому при отсутствии законного наследника имущество умершего считалось как бы бесхозным (выморочным) и могло быть предметом захвата любым, кто этого пожелает. Представляется, что и в этом слу­чае, если он существовал, с несомненностью сохраняется «память» о наследственном праве сородичей и только один из них и выдвигался в качестве «любого желающего», тем более что, приняв наследство, лицо должно было строго держаться семейных (родовых) святынь умершего и отвечать перед его кредиторами, как если бы оно было за­конным наследником. Для такого «постороннего» наследника не тре­бовалось формальностей (!), связанных с принятием наследства, а ус­танавливался годичный срок приобретательной давности (даже если в составе наследственной массы была земля, для которой требовался двухлетний давностный срок).

По другой гипотезе, в той или иной мере служащей в пользу выска­занному нами убеждению, римляне следовали за аттическим (афинс­ким) правом, которое предоставляло лишь старшему сыну наследода­теля право на вступление в наследство, оставленное отцом, не выразившим свою волю. Все другие дети, включая младших сыновей, должны были добиваться наследования по суду.

Процедуры, обременявшие цивильное наследование, были небла­гоприятны для законного наследника в случае его отсутствия или невозможности принять наследство по каким-нибудь иным уважи­тельным причинам. Претор пришел ему на помощь. Руководствуясь принципами «доброй совести» и справедливости, претор отметает как узурпацию «приобретение наследства по давности владения» и

вводит интердикт против давностного владельца наследственной массой в пользу действительного наследника. Таким образом, «usu-capio pro heredes», как называлось такое приобретение чужого на­следства, сходит со сцены, а совершенное с корыстными намерения­ми, оно становится «кримен» - преступлением.

Кто же более всего выигрывал от преторской защиты справедли­вого наследования? Прежде всего, когнаты - эманципированные де­ти умершего, а также (с течением времени) другие его кровные ро­дственники. Вот как это резюмируется в Институциях Юстиниана: «Все те, кто не состоят под властью завещателя, называ­ются наследниками посторонними... наши собственные дети, не со­стоящие в нашей власти... те, которые назначаются наследниками от матери, потому, что женщины не имеют отеческой власти над свои­ми детьми».

Таким образом, преторскими эдиктами получают право на насле­дование по закону: 1) дети умершего, не исключая эманципирован-ных, но при том справедливом условии, что эти последние вне­сут в общую наследственную массу все свое собственное имущество (ибо в нем присутствует часть, которая могла быть дана им из семей­ного имущества при эманципации). Кроме того, эманципирован­ные дети приобретают кое-что и от труда детей, остававшихся под властью патерфамилиас после эманципации; 2) ближайший аг­нат умершего (в свое время находившийся под его властью, но по ка­ким-либо причинам покинувший семью ради самостоятельных заня­тий, например службы в муниципалитете, и не делившийся с ней заработком), а также мать умершего, если она состояла в браке «кум ману» с отцом умершего; 3) все прочие кровные родственники умершего вплоть до шестой степени родства (включая детей трою­родных братьев и сестер); 4) переживший супруг.

Если при нескольких наследниках доля каждого завещателем не устанавливалась, наследство делилось поровну.

Совместное наследование перечисленных лиц признавалось не­возможным: всякий данный разряд наследников исключал последу­ющий.

Императорские постановления и сенатусконсульты продолжили тенденцию выдвижения кровного родства взамен агнатического, что привело к расширению и узаконению прав детей на материнское на­следство и предоставлению им права на наследование имущества ро­дственником по материнской линии. Постепенно наследование, счи­тавшееся преторским, было приравнено к наследованию

цивильному, что много способствовало упрочению, упрощению и выравниванию наследственного права.

Завещание

Завещанием мы называем одностороннее формальное гражданско-правовое распоряжение лица на случай его смерти. Через завеща­ние оно получает возможность назначить себе наследника или на­следников, предоставить завещательные отказы, отпускать на волю рабов и указать их в числе наследников, установить своей во­лей опекуна (вдовы, детей), распорядиться насчет похорон, гробни­цы и т. д.

Завещательная правоспособность бывает двоякой: активной и пассивной. Активная завещательная правоспособность (а значит, и пассивное наследственное право) дается тем лицам, которые облада­ют полной гражданской правоспособностью. Сыновья, получив­шие пекулий, могут распоряжаться в пределах пекулия. Женщины (издревле лишенные права составлять завещание) приобретают пра­во завещать при условии, что будут иметь на то согласие опекуна, а при императоре Адриане (76-138), когда женщина становится носи­телем полной гражданской правоспособности, - право составлять завещание по своему усмотрению.

Кстати сказать, право составить завещание, не испрашивая согла­сия мужа или опекуна, было единственной привилегией женщины и по Кодексу Наполеона.

Активная завещательная способность полностью зависит от гражданской правоспособности, так что умаление последней - от времени составления завещания и до смерти завещателя - делает за­вещание, каким бы оно ни было, недействительным.

С давних пор завещательная свобода была недоступна перегри-нам, поскольку речь идет о цивильном праве и поскольку как раз в области семейных и наследственных отношений они более всего держались «юс генциум», своих собственных порядков. Ее не имели интестабели (лица, которые за аморальные поступки лишались пра­ва быть свидетелями и приглашать свидетелей в своих интересах), душевнобольные, а в период поздней империи - апостаты (отступ­ники от христианства)и некоторые другие.

Пассивная завещательная правоспособность, т. е. право быть на­следником, на первый взгляд, не требует особых пояснений, но

это не так, поскольку существовали ограничения, введенные для женщин и рабов. Последние могли принимать наследство только вместе с отпущением на волю. Что касается женщин, то законом Во-кония 169 г. до н.э., граждане, обладавшие максимальным цензом (100 тыс. ассов и более того), не могли назначать в наследники жен­щин по «свойственной им расточительности». Дозволялось предос­тавлять им легат, не превышающий половины наследственной мас­сы, и то только если они принадлежали к агнатическим сестрам и дочерям.

Принципы цивильного права требовали, чтобы в завещательном распоряжении наследник был назван по имени, но из этого вытекало исключение будущих детей, как равно и уже зачатого ребенка. Посте­пенно, при содействии претора и не без участия науки права, «посту­ми», как называли будущих детей, получили те же права, что и на­следники «определенные». Более того, завещание признавалось недействительным, если постуми не назначались наследниками или не исключались. Что касается зачатого, но еще не родившегося ре­бенка, то претор предоставлял ему ту же долю наследства, что и его братьям.

Нельзя не сказать и о пассивном наследственном праве всякого рода благотворительных коллегий и учреждений, городских общин и пр. Но только не «деловых» корпораций!

§ 111. Необходимое наследование

Ранее всего заслуживает упоминания категорическое веление, об­ращенное к наследодателю: прямые наследники, какими являют­ся его дети, sui heredes (как равно и постуми), должны быть либо на­значены наследниками по завещанию, либо эксгерадированы, т. е. устранены. Указания причин не требовалось. Дочери и внуки устраня­лись общей фразой. Уклонение от этой формальности, по квиритско-му праву, делало завещательное распоряжение недействительным, и таким образом возникало наследование по закону.

Примечание. Фразеология лишения наследства такова: «Тиций, сын мой, да будет лишен наследства». Что касается еще не рожден­ных детей, следовало написать: «Всякий сын, который мне родится, да будет лишен наследства».

На случай смерти сына до открытия наследства разрешалось предоставлять (по завещанию) наследство внукам, и через такое ква-зикогнатство завещания приобретали силу.

Что касается дочерей, то еще Законы XII таблиц вводили их в чис­ло наследников, «поелику оба пола в равной мере исполняют - в ро­ждении детей - закон природы» (Институции Юстиниана).

Претор и в данном случае сказал свое слово, как и выдающиеся юрисконсульты. Поименное исключение требовалось теперь и для эманципированных сыновей, и для всех других нисходящих насле­додателя (кроме женщин).

Коллизии цивильного и преторского права, их явное несовпаде­ние усиливали значение суда, к которому и стали прибегать обой­денные завещанием лица. Ввиду особой важности такие иски рас­сматривались сотенными (центумвирными) коллегиями. Чтобы обойти строгие требования цивильного трава, суды стали считать не­справедливыми по новым понятиям завещания, составленные без­рассудно, три некотором упадке умственных способностей завещате­ля. Такой путь открывал дорогу для ревизии завещания, хотя, как следует из спора между Сцеволой и Крассом, это было непросто. Сначала подобное допущение практиковалось лишь для цивильных наследников, затем к нему стали прибегать эманципированные сы­новья, восходящие и нисходящие родственники завещателя, и даже боковые - братья и сестры.

Необходимые наследники - прежде всего полнородные и едино­кровные братья и сестры - должны были получить свою «пор­цию» (portio), которая не могла быть меньше 1/4 законной доли в ее «чистом виде», т. е. за вычетом долговых обязательств завеща­теля.

Таким образом была создана обязательная доля наследства -принципиально важный элемент современного наследственного права.

Если завещатель лишал кого-либо из своих наследников обяза­тельной доли, не указывая причин, что не опорочивало завещания, вопрос об основательности мотивов разбирался судом. Юстиниан внес ясность в его решение: лишать наследства дозволялось за вступ­ление в брак против воли родителей, действия, угрожавшие жизни отца, и т. п.

Для матери и деда по матери достаточно было простого умолча­ния (это относилось ко всем родственникам с материнской сторо­ны), чтобы их дети и внуки считались лишенными наследства.

Примечание. С течением времени на наследственную долю ста­ли претендовать и внебрачные дети, но только на наследство их умер­шей матери. Патронам разрешалось получать наследство после смер­ти вольноотпущенника, умершего бездетным (до половины наследства).

Тот, ктобыл лишен наследства поименно, не получал даже и обя­зательной доли.

Принятие наследства

Принятие наследства не сводится только к процедуре, хотя и она не второстепенна. Что касается цивильного права, должно иметь в виду два принципиально важных установления:

1) агнаты, находившиеся во власти наследодателя, считаются воспреемниками наследства сразу же после того, как оно «открывается», т. е. в момент смерти патерфамилиас (наследодателя);

2) ни при каких обстоятельствах агнаты не могут отказаться от принятия наследства.

Обе нормы действовали и в отношении призванных к наследова­нию рабов.

Все это кажется разумным и справедливым. Однако действитель­ная жизнь требовала корректив цивильного права. С усложнением хозяйственной жизни, с вовлечением ранее патриархальных семей­ных коллективов в торговую и финансовую деятельность, далеко не всегда благополучную, стало проявляться нежелание цивильных на­следников принимать не выгодные им наследства, поскольку, соот­ветственно принципу универсального правопреемства, они должны были принимать на себя долги умершего, даже и превышавшие сто­имость наследственной массы, когда пассив преобладал над активом.

Вмешательство претора решило вопрос: при отказе цивильных наследников он призывал к принятию наследства тех, кто принадле­жал к следующим категориям (разрядам) законных наследников, а если и они отказывались либо не являлись вовсе, назначал «кон­курс», т. е. распродажу имущества умершего, чтобы удовлетворить притязания кредиторов.

В патриархальные времена принятие наследства было связано с торжественной церемонией - «кретио» (cretio). Наследодателю до­зволялось ставить эту церемонию условием под угрозой лишения наследства (что, впрочем, следовало само собой). Предельным для кретио считался 100-дневный срок, в чем проявлялись и воля заве­щателя к скорейшему преемству, и заинтересованность рода и курии в восстановлении должного семейного порядка.

Впоследствии является на свет и утверждается неформальное принятие наследства с помощью действий, даже и молчаливых, сви­детельствующих о решении принять наследство, например выплата следуемых кредиторам по данному наследству долгов. Конечно, счи­талось более уважительным простое словесное выражение указанно­го намерения.

Положение наследника осложнялось, когда его теребили креди­торы, заинтересованные в скорейших уплатах.

Когда (по просьбе наследника) установление срока принятия на­следства предоставлялось суду и этот срок истекал, оставалось при­знать наследника либо принявшим наследство, либо отказавшимся от него, - и то и другое решение разумно. Тем не менее до Юстиниа­на просрочивший наследник считался отказавшимся, а по Юстиниа­ну - принявшим.

Претор предоставлял прочим нисходящим и восходящим наслед­никам право заявить свой собственный иск о наследстве - в течение года со дня его открытия.

Трансмиссия. Император Феодосии II в 450 г. постановил, что десцеденты, т. е. нисходящие наследодателя (дети, внуки), призван­ные по завещанию и умершие до момента вступления в наследство, передают (трансмиссируют) свое право наследования собственным нисходящим наследникам, для которых «призвание» превращается в приобретение наследства.

Легат

Этим термином называют завещательный отказ, или безвозмезд­ное завещательное распоряжение о выдаче наследником некоторых денежных сумм или вещей определенному лицу, в результате чего возникает сингулярное наследование (см. §108). Ошибочно назы­вать легатом дарение, совершенное наследодателем, поскольку даре­ние может быть осуществлено только между живыми. Легат, естес-

твенно, исключает какую-то часть наследственной массы из осталь­ного имущества, переходящего наследникам.

Возникновение легатов восходит к Законам XII таблиц (V, 3). Ви­димо, наследодатель, озабоченный судьбой жены и детей, исключен­ных из числа квиритских наследников, завещал им какую-то часть имущества на прокормление. С течением времени легаты приобрета­ют более широкое применение, но всегда как сингулярное преемство, не создающее для легатария никаких обязательств из долгов умерше­го. В своем классическом варианте легат тотчас по открытии наслед­ства становится квиритской собственностью легатария и может быть истребован из любого владения с помощью виндикационного иска.

Отказ устанавливается в торжественной форме, на латыни, при­чем так, что легатарию предоставлялись как определенная вещь, так и право выбора между предназначенными под легат вещами или сер-витутами.

Примечание. Опыт обязывает меня разъяснить то особенное со­держание, которое связывается с наследственным «отказом». Это слово, помимо своего основного значения - отвергать просьбу, не ус­тупать - входит в язык, как можно полагать, из церковного словоупот­ребления: «отказать» -дать что-либо церкви (монастырю) «по духов­ному завещанию». Но не без иронического контекста: «Что тебе бабушка отказала? Дорожку в церковь». Отсюда оно проникло в кан­целярский язык: «А мы вам откажем, как будет пригоже» (в смысле «отпишем»). Наконец, в похоронном плаче «На кого нас отказыва­ешь?» — покидаешь.

Право восприняло церковно-терминологическое значение отказа -как дара по духовному завещанию.

Особое место занял впоследствии дамнационный легат, предос­тавлявший право требования на вещь или действие (дом, поле, ста­до, пенсию, чужую вещь, которую наследник должен был выкупить и передать легатарию, даже долговое требование умершего к треть­ему лицу и т. д. ). В этом случае легатарию предоставлялся иск из обязательства.

Случалось, что легаты поглощали большую часть имущества, и, чтобы гарантировать интерес наследника, была введена так называе­мая фальцидиева четверть - по закону, внесенному Фальцидием (1 в. до н. э. ): отказ не может превышать 3/4 наследственной массы.