Как видите, угроза налицо. Будете артачиться — заплатите 250 руб., а машину все равно возьмете. А машина — устаревшая, повторяем, стоит 1200 руб. Добром ее никто не берет.

Потери – это неиспользованные резервы

Советский человек, радующийся каждому успеху на путях создания материально-технической базы ком­мунизма в нашей стране, лично в той или иной форме участвующий в этом грандиозном свершении, не может не испытывать чувства горечи, сталкиваясь с фактами больших потерь всевозможного рода, которые несет на­родное хозяйство, потерь, увеличивающихся вместе с ро­стом общественного производства. Такие факты изве­стны каждому работнику производства как из печати, так и из co6cтвенного опыта.

Большие потери приносит выпуск продукции низ­кого качества, малонадежного, с недостаточным сроком службы, ненужного, ошибочно запланированного обору­дования, устаревших изделий, производство товаров, не пользующихся спросом у населения, уцениваемых с течением времени или отправляемых в новуюперера­ботку.

Порою затягивается внедрение новой экономичной техники, более совершенных технологических процессов, задерживается внедрение выгодных предложений рацио­нализаторов и т. д.

Так как огромный рост общественного производства СССР достигается несмотря на эти потери, несмотря на значительные недостатки планирования, то можно себе представить, насколько ускорилось бы развитие, если бы удалось избавиться от этих потерь совсем или хотя бы значительно снизить их. Ведь потери — это неиспользованные резервы!

Над этим задумывается все большее и большее чи­сло людей. Вопросы улучшения планирования и управ­ления промышленностью приобретают характер нацио­нальной проблемы. Особенное раздражение вызывают у нас всякие неурядицы, потому что их, по всеобщему убеждению, не должно быть в самом организованном обществе мира, построенном по законам разума, на основе всепобеждающего учения Маркса—Ленина.

Как только становятся известными новые факты ущерба, наносимого народному хозяйству, раздаются требования призвать к порядку виновников потерь, на­казать растяп, отстранить от руководства неумелых. Кое-кому «влетает». Подписываются строгие приказы, вносятся поправки в организационную структуру пред­приятия, объединения. Рассылаются циркулярные письма. Несется бурный бумажный поток распоряже­ний, указаний, ограничений, разрешений, запрещений. Бумажная переписка отрывает работников от живого дела. СНХ РСФСР, например, получает в среднем по 1700 бумаг в день и примерно столько же отсылает.

Змий стоглавый

Между тем неполадки возникают снова и снова. От­рубили одну голову у «змия неполадок» — появляются новые две. И снова поднимается разящий меч общества,

и летит очередная голова, и опять вырастают новые безобразные головы, и высовывают дразнящие языки, и пожирают народное добро.

Да что же это за зло такое неистребимое?! Откуда берет силу этот змий-кровосос на отращива­ние все новых и новых голов? Быть может, все-таки иссякнет, наконец, «нечистая сила»? Посшибаем еще сотню — другую голов и наведем, в конце концов, об­разцовый порядок! Увы, пока что-то не похоже на это. Живучи неполадки. Растет производство, а вместе с ним и потери. По-видимому, метод неустанной ликвидации отдельных неурядиц при всей его прямолинейности не является достаточно эффективным. Ведь и в сель­ском хозяйстве ручная прополка — тоже не самый луч­ший способ борьбы с сорняками.

Кто виноват?

Вопрос о неполадках и потерях в промышленности не нов. Наша печать вместе со всем народом под руко­водством КПСС ведет борьбу с ними на протяжении всей истории развития промышленности. С особенной силой разгорелась эта борьба в послевоенный период бурного развития промышленного производства. Поскольку исто­рию делают люди, то и ви­новников неполадок, естест­венно, искали и ищут сре­ди людей — участников со­бытий.

В 50-е годы негодование нашей общественности на­правлялось преимуществен­но против непосредственных виновников неполадок и потерь. «Героями сообщений, заметок и статей были: беззаботный директор, неуме­лый главный инженер, ротозей начальник ОТК и дру­гие «плохие дяди».

В начале 60-х годов круг «плохих дядей» расши­рился. В качестве соавторов неполадок все чаще стали называть плановиков, экономистов, работников совнар­хозов, госпланов и т. д., т. е. не только лиц, выполняю­щих планы, но и лиц, составляющих эти планы и тре­бующих их выполнения. Так, например, в подзаголовке статьи «Запланированное бедствие» («Экономическая газета», 1963, 30 ноября) редакция поместила следую­щие строки:

«В этой статье критикуются:

тт. Ефанов, Белей и Черничкин из СНХ СССР,

тт. Грузов и Зильберштейн из Госплана РСФСР,

тт. Еременко, Малахов и Волнистов из Совнархоза РСФСР,

тов. Добриян из Союзглавэлектро.

Прежде всего от них редакция ждет ответа: как вверглиони

завод «Кузбассэлектромотор» в беду, как собираются вывестиего

из тяжелого экономического положения?».

Таким образом, гнев нашего общества имеет теперь хотя уже и расширенный, но все еще «персональный» адрес. Такое направление критики может создать впе­чатление, что все дело, в конце концов, в подборе и вос­питании кадров. Стоит только подобрать на руководя­щие посты честных, расторопных, крепких хозяйствен­ников-коммунистов взамен нерадивых и неумелых, и дело пойдет на лад.

Однако на практике мы часто видим, что хозяй­ственники меняются, а недостатки остаются, а то и по­являются новые. Если бы дело было только в замене одних хозяйственников другими, лучшими, то в резуль­тате таких, постоянно Происходящих замен давно уже были бы искоренены все недостатки в организации на­шего промышленного производства.

Производственные отношения социализма

Видимо, мало выгнать из огорода козла, чтобы со­хранить урожай капусты. Видимо, дело не только в лю­дях и в их сознании, но и в обстановке, в которой живут, действуют и работают эти люди. Надо быть слепым, чтобы не видеть удивительное единообразие в поступках самых различных людей, действующих в сходной обстановке. Одни и те же события повто­ряются с небольшими вариациями снова и снова.

Делать вид, что «в общем и целом» все обстоит сравнительно благополучно, что вперед мы, несмотря на потери, все равно идем, а в борьбе, как известно, без потерь не обойтись, могут только убежденные успокои­тели, «валерьянщики», которым не дороги интересы Ро­дины и народа, у которых сердце не обливается кровью,

когда они сталкиваются с теми или иными нетерпимыми фактами.

Нет, зло велико, и бороться с ним нужно, не пола­гаясь на «авось», на то, что все как-нибудь постепенно образуется само собой. Ведь досаднейшие промахи пов­торяются снова и снова!

Однако в этой частой повторяемости зла заложеныи возможности для отыскания его истоков.

В. И. Ленин писал: «Материализм дал вполне объек­тивный критерий, выделив «производственные отноше­ния», как структуру общества, и дав возможность при­менить к этим отношениям тот общенаучный критерий повторяемости, применимость которого к социологии отрицали субъективисты»[1].

Сложившиеся в нашей стране в результате победы Великой Октябрьской социалистической революции но­вые производственные отношения не похожи, а во мно­гом даже противоположны прежним, существовавшим до социального переворота, отношениям. При этих но­вых, небывалых, нигде ранее не существовавших в исто­рии производственных отношениях произошли глубокие изменения в стимулах поведения людей, в мотивах их поступков, в их общественных понятиях и стремлениях.

Сломан прежний аппарат буржуазно-помещичьего государства. Возведено стройное здание первого в мире социалистического государства. Но от прежней эпохи осталось само материальное производство: фабрики, за­воды, рудники с их органами управления. В ограничен­ной форме остались товарно-денежные отношения, тор­говля. Остался общественный труд, зарплата, матери­альные стимулы. Остались такие категории, как цена, прибыль, рентабельность, себестоимость, накладные рас­ходы и т. п. Остались отчеты и ревизии и многое дру­гое, заимствованное полностью или частично от преж­него, канувшего в Лету, мира.

Одновременно появилось много нового, хорошего, о чем и не снилось нашим дедам. Появилось и укрепи­лось в народе чувство хозяина, коллективного владельца родной земли, ее недр, полей, лесов и рек, фабрик и за­водов, чувство обладателя всех сокровищ культуры, творца своего будущего.

Появилась гордость за свой труд, за свой вклад в общее дело, всеобщее уважение к точной, красивой, высокопроизводительной работе, презрение к растяпам и лентяям, к бездельникам и тунеядцам, к нечестно нажитому добру.

Нашего «человека из народа», труженика, скромного и сдержанного в проявлении своих чувств пожирает из­нутри страстное желание увидеть своими глазами ком­мунистическое общество на земле.

Долг экономической науки

Но, несмотря на коренные перемены в производ­ственных отношениях и в общественном сознании, мы И сейчас пользуемся в основном старыми понятиями экономики капиталистического общества, лишь подправ­ляя и корректируя их для наших производственных нужд, жалуясь подчас на их несовершенство, на то, что некоторые из них уже становятся тормозом на нашем пути, а чего-то нового, очень нужного не хватает.

Будем говорить прямо: экономическая наука отстаёт от быстро развивающихся производительных сил совет­ского общества!

Что сказать, например, о расплывчатой характери­стике производственных отношений социализма в учеб­нике «Политическая экономия» издания 1954 г.:

«В государственных предприятиях господствуют социалистиче­ские производственные отношения в их наиболее зрелой, до конца последовательной форме».

Это гак же несомненно,как и то, что Земля шарообразная. Но ведь это верно только в основном. А хребты Гималаев и провалы Тускароры—это «детали»? Есть целая наука — география, которая занимается такими .деталями», т. е. тем, что отличает Землю от формы идеального шара. Более того, ученые чаще всего откры­вают новые закономерности, обнаруживая именно в опыте зачастую ничтожные отклонения от общепри­нятой теории. Таких примеров в науке множество.

Но большинство наших экономистов не любит «де­талей». Они предпочитают общие места, обтекаемые формулы, такие невразумительные, прекраснодушные фразы, как: «общественная собственность на средства производства объединяет людей, обеспечивает подлин­ную общность их интересов и товарищеское содруже­ство». Откуда же тогда острая борьба вокруг внедре­ния новой техники, чем объяснить действия производ­ственников, нередко противоречащие общественной

выгоде?

Почему порой выпускается низкокачественная или совсем ненужная продукция? Кому нужно ненужное? Разве это не следствие какого-то противоречия ин­тересов?

Вот, что говорил, например, канд. экон. наук В. Д. Белкин на конференции «круглого стола» в Агент­стве печати «Новости» 13 апреля 1964 г.:

«.. .Эти противоречия не надуманные, хотя они отнюдь не при­сущи социалистической экономике и сложились искусственно. Со­стоят они в том, что у предприятий есть «выгодная» и «невыгод­ная» продукция, у совнархозов есть особые интересы своего эко­номического района, они охотнее идут на удовлетворение своих собственных нужд, чем на вывоз продукции в другие совнархозы. И это, к сожалению, не отдельные явления. Не случайно прави­тельство вынесло целый ряд постановлений, пресекающих мест­ничество».

Очевидно, общественная собственность на средства производства, обеспечивая в главном, в основном общ­ность интересов производителей, одновременно с этим допускает существование каких-топротиворечий, ка­кого-то различия в их интересах.

По-видимому, дело в том, что факт общественной собственности на средства производства автоматически устраняет только те противоречия, которые связаны с частной собственностью на средства производства. Но он вовсе не устраняет тех противоречий, которые обще­ственная форма владения средствами производства не­сет с собой.

Закрывать глаза на существование этих противоре­чий — это значит отказываться от попыток познания процесса развития нашего общественного производства. Такая «фигура умолчания» была характерной для эко­номической науки до недавнего времени.

Между тем В. И. Ленин писал: «Условие познания всех процессов мира в их «самодвижении» в их спонтанном развитии, в их живой жизни, есть познание их как единства противоположностей. Развитие есть борьба противоположностей»^}.[2]

^Tte Разрешить эти новые противоречия, обратить их на пользу общества, как это делаем мы, например, со ®v стихийными силами природы, могут и должны люди, строители нового, коммунистического общества.

Интересы людейна производстве сталкиваются остро и повседневно.

Какой вихрь событий, какую страстную борьбу можно наблюдать на наших заводах, да и повсюду, где люди действуют, сражаются как бойцы на фронте строи­тельства коммунизма, а не отсиживаются в уютных кабинетах, отгородившись от жизни толстыми отчетами и пустопорожними диссертациями.

Не потому ли, что экономическая наука еще не разо­бралась в деталях социалистических производственных отношений, в их механике, порой так беспомощно, с не­научных позиций критикуются недостатки организации нашей промышленности, просчеты плановиков, промахи хозяйственников и т. п. Эти ошибки и просчеты слиш­ком часто приписываются «недостатку сознательности», «непониманию задач», «отсталости» и тому подобным субъективным причинам, глубоко скрытым в головах или в сердцах людей, без каких бы то ни было попыток выяснить, откуда эта начинка берется.

А между тем производственная жизнь является эле­ментом общественного движения, которое подчиняется «законам, не только не зависящим от воли, сознания и намерений людей, а, напротив, определяющимих волю, сознание и намерения»[3].

Вот именно! Начинка голов и сердец досталась на­шим людям, нашим хозяйственникам не по наследству от их родителей и не «свыше» от боженьки. Люди жи­вут и действуют в реальной, часто очень трудной обста­новке. Принятие ими любых решений, как полезных, так и вредных для производства, для общества, детермини­ровано. Именно на производстве можно подчас, как В кристалле, наблюдать действие законов диалектиче­ского и исторического материализма.

Как это ни парадоксально, но приходится сталки­ваться иногда со взглядами совершенно противополож­ного, механистического порядка, высказываемыми эко­номистами.

Вот образчик, взятый из ответа редакции одного экономического издания на предложение по улучшению организации промышленного производства: «Частные конкретные ошибки в тех или иных отраслях промыш­ленности, сделанные предприятиями, организациями или людьми, имеют совершенно точные причины, опыт устранения которых дает полную гарантию того, что они не повторятся».

Таким образом, автор этой тирады, сотрудник ре­дакции, с пером в руке становится в позу былинного богатыря и готов отсекать «змию неполадок» одну голову за другой. При этом он даже гарантирует, что новые головы не отрастут. Чик — и готово! Зачем искать общие причины «частных и конкретных ошибок», зачем обобщать опыт? Ведь обобщенный и систематизирован­ный опыт называется наукой. А развивать науку — дело опасное, можно и впросак попасть. Да и зачем ста­раться? Ведь «опыт устранения» дает полную гарантию.

Это написано в октябре 1959 г. Теперь мы видим, чего стоит «гарантия» некоторых экономистов, и стоит ли на нее опираться.

Взять быка за рога!

Наши экономисты стараются избегать исследования противоречий, подчас очень острых, существующих в нашей системе общественного производства, ограничиваясь по большей части разливанием розовой водички, выдавая желаемое всеми нами за действительное. В самом деле, если заняться серьезными исследованиями, то ещё, чего доброго, наделаешь ошибок, а за ошибки не похвалят. Не лучше ли защищать диссертации на такие безопасные темы,как: «Экономические взгляды декабристов», «Проблемы освещения улиц городов Ви­зантии Х века», или затеять многолетний спор терми­нологического порядка.

Не добродушного пустословия требует наша произ­водственная действительность, а строго объективного анализа, энергичных действий, решительного вмешатель­ства в застоявшиеся формы организации производства и распределения, в методику планирования, и если надо. то и борьбы с сонным царством экономической «науки», способной выдавать приведенные выше перлы самоус­покоенности.

Настала пора смелее заглянуть в самую глубину про­тиворечий нашей организации общественного производ­ства, попытаться разобраться в них, чтобы устранить их или хотя бы смягчить с помощью рациональных мер, на пользу быстрейшему созданию материально-техниче­ской базы коммунизма.

Теперь, после перехода средств производства в рас­поряжение всего общества, что явилось 'решающим ша­гом на длинном пути «из царства необходимости в цар­ство свободы», мы можем сказать словами Ф. Энгельса:

«Приводимые ими (людьми) в движение общественные причины будут иметь в преобладающей и все возра­стающей мере и те следствия, которых они желают».[4]

И если мы в практике нашей хозяйственной деятель­ности натыкаемся порой на неожиданные, нежелатель­ные «следствия» приводимых нами в действие причин, то это должно подтолкнуть нас к более внимательному, более пристальному рассмотрению этих «причин».

Где же скрещиваются основные противоречия разви­вающихся производительных сил нашего общества?

Где же завязан узел, из которого вьется веревочка потерь? Что мешает немедленно избавиться от этих по­терь, обусловливаемых нехозяйским отношением к делу, небрежной работой, низким качеством продукции? В чем Причина того, что крупные резервы экономии сырья, средств, оборудования, рабочей силы лежат у нас под спудом?

Планирование под подозрением

По-видимому, основной узел -— это несовершенное планирование, определяющее и несовершенство управ­ления производством.

«Во всех цехах нашего предприятия, — пишут, например, рабо­чие Уфимского кожевенного комбината, — идет напряженная борьба за выполнение производственных заданий. Но почти все, что мы создаем упорным трудом, не находит сбыта. На дворе завода лежат штабеля ящиков — около ста тысяч пар обуви, которые от дождя и сырости плесневеют, гниют... Помогите нам разобраться, кто же повинен в этом». (Затоварились. — «Правда», 1962, 17 сентября).

Комбинат в целом выполняет план. И уж, конечно, не вина рабочих, что сапоги не находят сбыта. Очевидно, комбинату был дан неправильный план. А повинны в этом люди, составляющие, задающие и утверждающие такие планы.

Сами рабочие, писавшие эту заметку. предлагают перевести комбинат на произ­водство другой, схожей, но пользующейся спросом продукции. Если бы руководству комбинатаa предоставили возможность быстро изменять планы в сторону большей целесообразности (при ми­нимально необходимом согласовании с плановыми орга­нами), дело обстояло бы лучше. Однако, как мы уви­дим далее, есть факторы, которые при современной организации планирования подчас мешают даже разум­ному изменению планов в сторону улучшения. Неверо­ятно, но факт!

Итак, с планированием как будто не все ладно. Воз­никает вопрос: находится ли в самом деле наше плани­рование на должной высоте?

Обратимся к печати.

Вот выдержки из взятых на удачу газет «Правда», «Известия» и «Экономическая газета» за 1963 г.:

— существующий порядок планирования... имеет серьезные недостатки...

— нельзя изменить, «нарушить» план, даже если все видят выгоды и необходимость этого...

— результат серьезных недостатков в планировании...

— низкий уровень планирования в этой отрасли...

— система планирования, распределения, сбыта должна быть коренным образом улучшена. .. и т. д. и т. п.

Такие высказывания можно было бы приводить без конца. Возьмите сегодняшние газеты и просмотрите вни­мательно с этой точки зрения заметки, касающиеся на­шей хозяйственной жизни. Вы наверняка натолкнетесь - на критику работы плановых органов, на критику плани­рования.

Отрадно отметить, что происходит дальнейший сдвиг в общественном сознании. Авторы сообщений и статей уже ищут более общие причины недостат­ков в работе нашей промышленности, нечто объектив­ное, определяющее отдельные промахи отдельных руко­водителей, толкающие их на решения и поступки, проти­воречащие здравому смыслу, правильно понимаемой общей выгоде народного хозяйства, общества. И как на основную, наиболее часто встречающуюся причину потерь, почти все авторы дружно указывают на недо­статки планирования.

Что же это за недостатки?

В основном их можно разделить на три группы:

1. Количественные (планируют неточно).

2. Качественные (планируют не то, что нужно).

3. Методологические (планируют не так, как нужно).

Количественные ошибки планирования

Можем ли мы планировать точно? На этот вопрос есть пока только один, вполне определенный ответ: нет, не можем. Это превышает человеческие возможности. Киевские математики подсчитали, что, для того чтобы составить точный, полностью увязанный план матери­ально-технического снабжения только промышленности УССР на один год, необходима работа всего человече­ства в течение десяти миллионов лет.

«Нельзя объять необъятное»,— как говаривал Козь­ма Прутков.

Да и нужно ли составлять «точный» план? Необхо­димая точность плана в значительной мере зависит (»т того, какие резервы труда, материалов, энергии и т. п. мы согласны оставлять за пределами плана. Чувствуется, что наши резервы почти всегда меньше оптимальных, вследствие нашего естественного, почти безудержного стремления расти как можно быстрее и использовать все

L возможности до последней крупицы на создание мате­риально-технической базы коммунизма.

Мало того, бывает, что планируют поставки с пред­приятий, строительство которых еще не закончено. Это, так сказать, «отрицательные резервы», «антирезервы». Известны случаи, когда, например, изготовление продук­ции обеспечено поставками только на 50% плана. Где взять заводу недостающие 50% материалов для выпол­нения плана? Какие уж тут резервы!

«В этом году,— пишет т. Чуманский, председатель группы содействия партийно-государственного контроля Крымского обла­стного управления бытового обслуживания населения, —заплани­ровали нам выпустить 30 тысяч ватных матрацев, а материалов выделили только на 7 тысяч штук. Само собой разумеется, плана мы не сможем выполнить при всем нашем желании. То же са­мое — с тентами. Запланировали выпустить их 15 тысяч, а мате­риалов выделили только на 1,6 тысячи».

Таким образом, наши плановики сделали своеобраз­ный «вклад» в экономическую науку, создав «антире­зервы», и значительно опередили физиков, которые рас­сматривают антиматерию пока еще только как теорети­ческую возможность.

Как видно из примера, приведенного выше с расче­тами киевских математиков, при попытке планировать вполне точно мы будем вынуждены труд всего обще­ства направить в русло планирования. Никто не будет добывать руду, варить сталь, создавать машины, строить дома, все будут только планировать. Да и пла­нировать, впрочем, будет уже нечего, кроме затрат бу­маги и чернил. Всякое производство, за исключением «производства» планов, прекратится.

Вывод один. Необходимо, с одной стороны, матема­тизировать планирование производства и распределения, использовав новые возможности, созданные развитием электронных счетно-решающих устройств. С другой сто­роны, нужно так «настроить» систему управления про­мышленностью вплоть до отдельного предприятия, чтобы как можно больше производственных вопросов решалось на месте, в духе народнохозяйственных, а не узковедомственных заводских интересов. И это последнее — пожалуй, главное, что необходимо сделать.

Качественные ошибки планирования

Когда допуски на неточность планирования не по­крываются резервами,— это только одна, еще не худ­шая сторона дела. Хуже, когда недостатки планирова­ния имеют качественный характер, когда планируется устаревшая и просто ненужная продукция. Тут уж и ре­зервы не спасут.

«Ленинградскому Металлическому заводу в прошлом году поручили изготовить 40 крекинг-насосов. Выяснилось вскоре, что столько агрегатов стране не нужно. Полгода завод доказывал это. 11 только в августе план уменьшили до 28 агрегатов. Но пока шел спор, завод заготовил детали, и 12 комплектов оказались бросовыми». (План, производство, жизнь. — «Известия», 1962, 4 января).

«Бывает и так, что предприятие старательно выполняет заказ на машины и оборудование, а план неожиданно аннулируется. Разве допустимо, что в течение года Союзглавмаш аннулирует многие заказы на поставку оборудования, которое уже запущено в производство? В 1962 г. по заводам Украины было аннулиро­вано таких заказов около 30% и в текущем году 17% от общего наши! заводов химического машиностроения». (П. Е. Шелест, первый секретарь ЦК КПУ. Всемерно улучшать технико-экономические показатели в промышленности и строительстве.— «Экономическая газета», 1963, 2 ноября).

Наш завод начал производство шести новых агрегатов для Грозненского химического завода. Мы подготовили всю ос-В«и («у, заказали комплектующие изделия. Однако заказчик — Грозненский химкомбинат - от агрегатов отказался. Пустить образовавшийся задел на другие машины не удается. По сути дела, 220 тысяч рублей лежат «мертвым» грузом. Просим разо­браться в этой истории»,— пишет т. Беликов, директор Сумского завода им. Фрунзе.

«Кого винить Сумскому заводу, затратившемуне по своей воле огромные средства впустую?» — вопрошает корреспондент «Известий» т. Друзенко.

Кого винить другим машиностроителям, попавшим в такое же положение?

В 1962 г. многие заводы отказались от своих преж­них заказов Уралхиммашу всего на 236 единиц обору­дования. «Лихорадка» с заказами и отказами стала ха­рактерна для всей отрасли.

Так обстоит дело в Ленинграде, на Украине, на Уралхиммаше.

Дальше на востоке — Кузбасс.

«По плану 1962 года мы (завод «Кузбассэлектромотор») дол­жны были произвести 27 тысяч пускателей типа «ПМ-700». Как возникла эта цифра, трудно сказать. Но нам, — пишет директор завода т. Юдин (Запланированное бедствие. — «Экономическая га­зета», 1963, 30 ноября), — в какой-то мере знакомы со спросом на эти изделия, с самого начала стало ясно: такого количества ни в коем случае не потребуется.

Завод предложил снять с плана 15 тысяч штук, заменить их другой продукцией, которая действительно необходима в на­стоящее время народному хозяйству. Но, мотивируя рассужде­ниями о развитии химии, а не экономически обоснованными рас­четами, главный специалист Госплана РСФСР т. Зильберштейн настоял на прежней цифре.

Начальник отдела низковольтной аппаратуры Союзглавэлектро т. Добриян, тоже не имевший достоверных сведений об истин­ной потребности в этой продукции, легко согласился с ним.

Удивительно ли, что значительная часть выпущенных изделий этого типа осталась на складах? Между прочим, на 1963 г. тт. Зильберштейн и Добриянзапланировали уже не 27,а только 12 тысяч пускателей «ПМ-700», и все-таки сбытовые органы се­годня не могут найти покупателей даже на половину этого коли­чества. Вот как далеки оказались плановые цифры от действи­тельной потребности!

Еще пример. 10 августа 1962 г. СНХ РСФСР увеличил нам план производства электродвигателей мощностью до 100 киловатт. На третий квартал прибавлено было 900 машин, на четвертый — еще 1100. Соответственно с плана Московского завода им. Вла­димира Ильича было снято 2000 изделий. Фонды на материалы для изготовления этого количества электродвигателей были пере­даны заводу с запозданием — только в ноябре—декабре. Это вызвало значительные экономические затруднения в работе завода, по дополнительное задание было выполнено. И что же?На 1 ян­варя 1963 г. на складе осталось 1984 неразнаряженных двигателя мощностью до 100 киловатт! Для чего, спрашивается, увеличи­вали план тт. Еременко и Малахов из СНХ РСФСР? Для того чтобы положить продукцию на склад и заморозить таким образом полмиллиона рублей? Трудно понять, чем руководствовались чти товарищи, принимая свое решение».

Схожее положение наблюдается и в производстве швейных машин.

«В течение нескольких недель директор завода швейныхма­шин Л. С. Бычков получил «ответ с отказом» от 43 баз. К 30 ты­сячам швейных машин, что скопилось сейчас, прибавится к концу года еще 50 тысяч. Замороженной окажется продукция почти Na четыре с половиной миллиона рублей». (Ю. Рытов. Ответ с от­казом.— «Известия», 1962, 5 октября).

Слабая осведомленность планирующих органов, незнание истинных потребностей промышленности и спроса на товары широкого потребления требуют по-1'гоянного исправления качественных ошибок планиро­вания, что приводит к частым изменениям планов.

«В план промышленного производства нашего совнархоза о 1960 г. было внесено около 400 изменений, в первом полугодии нынешнего года—более 200. Причем, при всех этих изменениях ] производственной программе соответствующих коррективов в планы материально-технического, обеспечения не вносилось или вносились они с большим опозданием.

Таким образом, на первых порах обеспечение производства при всех этих изменениях ложится на плечи совнархоза. И мы пытаемся восполнить эти пробелы планирования в снабжении, посылая в различные уголки страны уже давно надоевших нам «толкачей», письма и срочные телеграммы, хотя это, как правило, и не дает нужных результатов. На предприятиях объявляются «авральные» дни, недели и даже целые месяцы», — пишет предсе­датель Харьковского совнархоза О. Соич. («Известия», 1961, 5 сентября).

Вот как «планируются» запасные части к сельхозма­шинам:

«В начале прошлого года в колхозах и совхозах стояли без деталей 193 тысячи тракторов. Машины стоят, а количество «не­ликвидов» — неходовых, ненужных деталей, выпущенных промыш­ленностью и скапливающихся на базах, катастрофически растет.

В настоящее время в колхозах, совхозах, мастерских и мага­зинах «Сельхозтехника» скопилось запасных частей более чем на два миллиарда рублей! Это в четыре раза больше стоимости всех деталей, получаемых в этом году сельским хозяйством». («Правда». 1962, 1 августа. По страницам «Экономической га­зеты»).

К сожалению, производство устаревшей и даже ни­кому не нужной продукции планируется вышестоящими органами не только из-за недостаточной осведомленно­сти о действительных нуждах промышленности и совет­ского потребителя, но иногда и для того, чтобы формально выполнить план «по валу».

«Когда «трещит», срывается план по совнархозу, какие только экстренные меры не принимаются, чтобы перекрыть образовав­шийся провал любыми изделиями независимо от того, нужны они или не нужны народному хозяйству»,— пишет директор Омского шинного завода Б. Боровицкий. («Правда», 1962, 5 октября).

А когда «трещит» план целой отрасли промышлен­ности, добавим от себя, то некоторые отделы Госплана СССР поступают точно так же, т. е. заполняют план чем угодно, лишь бы натянуть к концу года заветную "цифру, записанную в народнохозяйственном плане.

Когда в результате количественных и качественных ошибок планирования появляется лишняя или вовсе ненужная продукция, возникает вопрос: куда ее девать? К счастью для предприятия (и к несчастью для народ­ного хозяйства) непорядки в планировании имеют свое продолжение в организации сбыта.

Предприятие само не торгует никому не нужной про­дукцией. Оно в плановом порядке «сдает» ее в сбыто­вую организацию и, выполнив план, восстанавливает свои оборотные средства за счет доброго дяди — Гос­банка. План выполнен — давай деньги на зарплату, на перевод новой партии сырья! А на сбытовом складе про­дукция может лежать сколько угодно, пока ее не спи­шут в утиль.

К сведению всех защитников показателя рентабель­ности, как главного в плане, почти все предприятия, упомянутые в этой главе, рентабельны и даже дают не­малую «прибыль»!

Но что делать, если между предприятием, выпускаю­щим хлам, и потребителем нет спасительной базы, сбыт-конторы и т. п., которые в таких случаях играют роль прорех в государственном кармане?

Тогда начинается «сбыт со взломом».

«Взволнованный гражданин прибежал в милицию со слезами и глазах. Он сообщил, что ночью его квартира подверглась налёту.

-Это были воры? — спросил дежурный милиционер.

-Нет,— сказал потерпевший.— Они ничего не украли, они внесли ко мне шкаф.

Следствие установило, что взломщики были работниками мебельной фабрики. Их продукцию никто не покупал, а они очень хотели выполнить план и получить премии.

Мы рассказываем эту притчу работникам Мозырского заво­да мелиоративных машин и одесского завода «Октябрьская рево­люция», потому что действуют они как взломщики. Наш читатель из Львовской области, директор Тартаковской лугомелиоративной станции т. Верестун, оказался в положении того бедняги-хозяина.

— Не успели организовать эту станцию, как Мозырский за­вод, взломав, фигурально говоря, ее двери, навязал ей свой дав­ным-давно устаревший канавокопатель «КМ-1400м». Пистолетом тут послужил документ, который мы процитируем:

«Препровождаем вам договор... на поставку оборудования для надлежащего его оформления с вашей стороны не позже какна протяжении семи дней.при нарушении срока... вынуждены будем взыскать с Васштраф в сумме до 250 руб., причем отдельной претензиивам предъявлять не будем».

Как видите, угроза налицо. Будете артачиться — заплатите 250 руб., а машину все равно возьмете. А машина — устаревшая, повторяем, стоит 1200 руб. Добром ее никто не берет.

Работники завода «Октябрьская революция» действовали без запугивания грозными бумагами. Попросту послали по железной дороге мелиоративной станции пятнадцать плугов — попробуй, откажись, с железнодорожниками шутки плохи, наложат штраф, и все тут.

А станции-то нужно всего пять плугов и совсем другой кон­струкции...

Вот таким образом и ведется сбыт со взломом». (А. Резвушкин. Сбыт со взломом.— «Известия», 1963, 9 марта).

Можно себе представить, каких успехов в труде до­бивается Тартаковская лугомелиоративная станция, ис­пользуя такую технику! Перефразируя Грибоедова: «От­гружено — и с плеч долой!»

Стоит ли еще приводить примеры в доказательство того, что допускать количественные и качественные ошибки в планировании — это значит пускать на ветер труд, материалы, энергию, а главное, принижать тру­дящегося человека, отнимая у него необходимую ему уверенность в полезности и целесообразностиего труда,

Методологические ошибки планирования

Когда предприятию планируют не то, что нужно,— продукцию, не соответствующую профилю предприятия, или заставляют работать «на полку», на выброс, то тут ошибки сами по себе понятны и в каждом отдельном случае ясно, как их исправить. Здесь, как выражался один руководитель районного масштаба: «нужно рабо­тать хорошо, а не плохо».

Гораздо сложнее вопрос методологический. Ошибки методологического порядка можно охарактеризовать по их последствиям так: получается не то, что задумано.

Тут как будто все хотят общего успеха и никаких явных, бросающихся в глаза ошибок нет. План дан предприятию по его силам и по его профилю. Продук­ция, которая ему запланирована, нужна всем, только давай. Но качество продукции невысокое, еле-еле удовлетворяющее стандарту какого-нибудь 1931 года.

Давно надо бы перейти на новую модель, да энтузиазма у руководства завода в этом деле не чувствуется. Отдельные передовики, рационализаторы, конструкторы сталкиваются с какой-то невидимой стеной.