Показатели и уровни проявления эстетического обобщения

Охарактеризуем те показатели эстетического обобщения, которые ярко выступили в работе эталонной группы и особенно отчетливо обозначились на фоне результатов контрольной группы «не художников». Именно эти показатели определяют диагностический потенциал данной методики.

Первое. Почти все члены эталонной, художественной группы осуществили группировку по признаку эмоционального тона самостоятельно, в самом начале работы, не дожидаясь описанной выше серии подсказок. Лишь в крайне редких случаях они проявляли известную непоследовательность и выполняли эту группировку не полностью, а частично (это значит, что большая часть картинок группировалась на основании общности эмоционального тона, но одна или две группы составлялись на каком-то другом основании). Этот способ группировки был для большинства из них само собой разумеющимся, он как бы бросался им в глаза уже при первом знакомстве с набором. В большинстве случаев он и был осуществлен первым; в нескольких так и остался единственным. Это не означает, что «художники» не могли группировать на рациональном основании. Случалось, что участник занятия, знакомясь с набором картинок, бросает реплики, ясно показывающие, что он предвидит множество возможных вариантов группировки и намерен все их осуществить; иногда он даже заранее оговаривает свое право «сделать по-разному». Затем он составляет группы по признаку общности настроения. Работает внимательно, с глубоким интересом; затем тонко и выразительно, порой ассоциативно-образно, характеризует «эмоциональный тон» получившихся групп и отказывается осуществлять какие-либо другие варианты. Создается впечатление, что получившаяся группировка воспринимается такими людьми как некое художественное целое, не подлежащее произвольным изменениям. Иногда они прямо говорят об этом. Вот несколько примеров.

Поэт А.Г., составив группы «по настроению», отказывается от дальнейшей работы резко и решительно: «Только так! Каждая группа – как стихотворение… И эта (картинки №№ 4, 8, 12) – тоже… Только противное…».

Поэт Н.Р. складывает картинки «по настроению»; в ответ на предложение разложить по какому-нибудь другому признаку размышляет, колеблется некоторое время, потом отказывается: «Когда так разложишь, то кажется, что уже не надо перекладывать… Если бы сразу положить как-то по-другому, то можно было бы. А так – они уже вместе что-то значат».

В некоторых случаях простое наблюдение за испытуемыми при выполнении этого задания показывало, что они заняты настоящей творческой работой, личностно значимой для них.

В группе «не художников» картина иная. Ни один из членов этой группы не только не начал с классификации на основании эмоционального тона, но вообще не осуществил ее полностью, последовательно и сознательно, без подсказки экспериментатора. А между тем некоторые из них проявляли большую изобретательность, без труда находили 6-7 разных вариантов группировки и ни к одному из них не относились как к завершенному целому, изменение которого нежелательно. Многие не улавливали общности эмоционального тона даже и тогда, когда у них на глазах составлялись группы по этому принципу.

Второе. Членов художественной группы в большинстве случаев совсем не привлекала группировка картинок по принадлежности изображенных предметов к тому или иному классу. Некоторые из них, упомянув об этой возможности на словах, не хотели «тратить время» на составление групп, а иногда как будто стеснялись этого варианта, считая его «банальным», «формальным», «нелепым».

Литератор М.З.: «Самое примитивное: люди, растения, дома…».

Режиссер В.Б.: «Не делать же по таким признакам, как «люди», «растения», «архитектура»? … Ну, ладно, разложу». (Характерно, что даже те, кто осуществлял данный способ группировки, в ряде случаев предварительно высказывались о нем неприязненно или иронически).

Музыкант В.Р.: «Еще можно по предметному смыслу, т.е. дома – к домам … но это не интересно».

Литератор Т.Ч.: «Я не буду по «людям» и «домам» раскладывать, ладно?»

Десять человек в группе «А» не применили этот способ группировки самостоятельно. Когда же у них на глазах начинали расставлять группы по этому признаку, они сразу распознавали его, но не проявляли к нему ни малейшего интереса, либо даже начинали смеяться, как над чем-то примитивным и нелепым. А некоторые, как это ни удивительно, даже в составленных по данному принципу группах отказывались видеть что-то общее. Или – что, пожалуй, еще удивительнее – умудрялись найти какое-то другое объяснение данной группировки, больше их устраивающее.

Балерина М.Ш. внимательно рассматривает группы и говорит: «Что же тут общего? Эти люди, например, противоречат друг другу. Эта радостная … эти печальные … этот вообще никакой, «стандартик» какой-то…» (о картинках №№1, 2, 4).

Архитектор С.К.: «Есть общее, но это слишком прямолинейно…».

Естественно, после этих слов мы не сомневаемся, что С.К. сразу заметил принцип группировки, но следует сюрприз. «Эта группа – история развития дома. От сказочных дворцов и до современности. Это – жизнь растения: вот оно прорастает – расцвело – увядает… И история жизни человеческой…» (о группах 9-12, 5-8, 1-4).

Литератор К.Б.: «Тут явно есть общее: от формы самобытной – до безликой и стандартной. А это – четыре натюрморта: статичный, динамичный, радостно-спокойный, мертвенный и т.д.».

Эти люди даже не замечают, что говорят не о сходстве, а о различиях картинок в каждой группе, потому что различия эти лежат в интересующем их эмоционально-оценочном измерении, а сходство – принадлежность к общему классу предметов – в безразличном.

А в группе «не художников», наоборот, почти все осуществляли группировку на рациональном основании в первую очередь, и делали это уверенно, а порою даже с чувством удовлетворения от убедительности найденного решения. Скорее они могли испытывать неуверенность при своих редких и непоследовательных попытках сблизить отдельные картинки по признаку эмоционального тона.

Так, врач Р.Н. выделяет картинки №№ 3 и 11, принадлежащие, согласно нашему замыслу, к тревожно-романтической группе: «Какая-то нервозность существует и в этом, и в этом… Но я не знаю, к какой категории их… Какое-то переживание, волнение… Может, это я ерунду говорю?».

Третье. Почти все «художники», классифицируя картинки по признаку эмоционального тона, сформировали 4 группы, т.е. открыли наличие в наборе всех 4-х предусмотренных нами модальностей: радостной, печальной, тревожно-романтической, нейтральной. Они дали им словесные определения, которые совпадали с нашим замыслом или были очень близки к нему.

Важно отметить, что состав всех четырех групп не во всех случаях полностью совпадал: в оценке эмоционального тона отдельных картинок (чаще всего №7, иногда – №№ 5, 8, 10) случались некоторые расхождения. И это закономерно, ведь воздействие довольно сложных изображений на разных людей не может и не должно быть абсолютно тождественным.

Кроме того, сами настроения, выражаемые картинками, образуют своего рода континуум. Зоны «бесчувствия», печали, тревоги, романтической надежды, радости нельзя разграничить с такой четкостью, с какой отличаются классы «людей», «растений» и «построек». И это вполне естественно, что в одной и той же картинке, с точки зрения одного человека, преобладает печальное настроение, а для другого она, скорее, «романтическая». Впрочем, эти разночтения можно устранить, если сделать более однозначные и примитивные по эмоциональному воздействию изображения, но мы не видим в этом смысла. С диагностической точки зрения важен, главным образом, самый принцип группировки материала, который избирает человек, а не его личная оценка эмоционального тона той или иной отдельно взятой картинки. Во-вторых, некоторая объективная неоднозначность воздействия картинок придает более свободный и творческий характер работе, создает условия для проявления индивидуальности испытуемых и приближает наш «стимульный материал» к тому, с чем люди имеют дело в искусстве, в художественном творчестве.

Итак, почти все участники из эталонной группы открыли в наборе четыре основные эмоциональные модальности. Члены контрольной группы, даже получая прямую инструкцию разложить картинки в соответствии с производимым ими эмоциональными впечатлениями, в явном большинстве случаев не могли открыть больше трех модальностей: они упускали то «романтическую», то «нейтральную», а соответствующие картинки распределяли по другим группам или составляли одну-две вне групп.

Четвертое. По ходу работы «художники», как уже говорилось, давали очень выразительные и разнообразные характеристики общего эмоционального тона составленных ими групп. Приведем примеры.

О первой группе (картинки №№ 1, 5, 9): «Наивно-радостное», «сказочно-праздничное»; «ощущение радости и цветения»; «детски-радужное»; «детски-заманчивое»; «бесхитростное», «светлое, счастливое»; «Это – детское восприятие мира, когда душа еще неопытна и не страдала»; «немножко ненастоящее, сказочно-детское»; «веселенькое» и т.д.

О второй группе (№№ 2, 6, 10): «щемящие, одинокие»; «все это стареющее, уходящее, увядающее»; «мирное»; «печальное, хотя и спокойное»; «печаль, но живая, не безысходная»; «печальная гармония при внешней обычности»; «уныние…», «с надломом, с трещиной…».

О третьей группе (№№ 3, 7, 11): «романтическая юность»; «ощущение таинственности, тревоги»; «трагически-романтическое одиночество»; «что-то беспокойное, хотя и разноцветное»; «романтически-ветренное, неуютное»; «динамическое, порыв какой-то… тревожно…»; «детски-романтическое»; «наигранно-романтическое», «нарочито-таинственное».

О четвертой группе – кстати сказать, явно неприемлемой в эмоциональном отношении для эстетически развитых людей (№№ 4, 8, 12): «сухота… неуютный уют»; «какая-то сухость…не ущербность, а … чего-то не хватает главного»; «выхолощенность, чистая функциональность», «наштампованность»; «скучно-стандартное, безликое, бездушное», «никакое»; «эти картинки – нейтральные. Можно, конечно, надумать настроение, исходя из сюжета. Например, раз читает, то, может быть, он задумчивый, и т.п. Но внешне этого не видно» (Эстетическое восприятие требует именно того, чтобы внутреннее содержание было выражено «внешне», в непосредственно воспринимаемой чувственной форме, а не в обход ее, посредством сюжета, названия, житейских аналогий и пр.). «Неприятное, голое, жесткое. Непонятно, зачем все это?»; «Роботов если нарисовать, то же самое будет»; «Им всем можно дать такое название: с этим пора кончать».

Попутно обратим внимание, что спектр индивидуальных интерпретаций картинок каждой группы весьма широк. В первом случае – от восторженного «ощущения радости и цветения» до снисходительного «веселенькое…» или осторожного «немножко ненастоящее». В картинках второй группы один человек видит «печальную гармонию», для другого они – унылые и «с надломом». В третьей группе можно увидеть и «трагически-романтическое одиночество», и наигранную или детскую романтику.

Картинки четвертой группы могут оцениваться равнодушно («никакие…»), а могут, именно в силу своей нарочитой нейтральности, быть эмоционально неприемлемыми («зачем все это?», «с этим пора кончать!»). В этих различных оценках естественным образом сказывается индивидуальность испытуемых, возраст, жизненный опыт и т.д. – и в то же время все они остаются в пределах широкой, но достаточно определенной «эмоциональной зоны», действительно присущей картинкам каждой из групп. (В принципе таково и восприятие настоящих художественных произведений эстетически развитыми людьми – восприятие, сочетающее адекватность авторскому замыслу с неисчерпаемыми возможностями индивидуальной интерпретации; об этом мы будем говорить специально в одной заключительной главе). Поэтому работа с данной методикой исключает попытки добиться единообразного состава групп или оценки результатов, основанных только на их приближении к задуманному нами. Главный ориентир – это само стремление человека, ребенка или взрослого, группировать изображения на основании эмоционального тона.

Что касается членов контрольной группы, которые осуществили – полностью или частично, самостоятельно или с подсказкой – группировку на основании общности эмоционального тона, то они давали несравненно более бедные, однозначные и однообразные характеристики.

И, наконец, пятый момент, чрезвычайно существенный с точки зрения специфики эстетического творчества и восприятия. «Художники» очень часто отмечали конкретные особенности изображений, те изобразительно-выразительные средства, благодаря которым достигается эмоциональное воздействие картинок, хотя их специально об этом не спрашивали.

Они замечали, например, общность цветовой гаммы, несущей единое настроение (особенно очевидно это в картинках №№ 1, 5, 9); выразительное значение многоцветности и монохромности, плавных и гибких – или угловатых линий. О третьей группе они говорят: «Они бездушные … может быть, потому, что слишком графичные … совсем плоские…»; «Тут нет цвета, а значит – нет жизни… Они отличаются от остальных как газета от стихотворения». О картинке № 7: «Тревога ощущается… наверно, в изломах ветвей, в напряженности цвета». Они постоянно говорят о ломанных порывистых линиях в картинках №№ 3, 7, 11.

Поэт Н.Р., заметив трещину на вазе в рис. № 6, объединяет всю соответствующую группу (№№ 2, 6, 10) определением «с надломом, с трещиной», таким образом придавая этому внешнему признаку внутренний, ценностно-содержательный смысл.

В отличие от этого, «нехудожники» ни разу не заговорили о конкретных особенностях изображений, благодаря которым достигается их эмоциональное воздействие. Вернее, об изобразительных средствах они говорили довольно часто – возможно, предполагая, что внимание к ним свидетельствует о «грамотном» подходе к изображению. Но делалось это формально, в отрыве от содержания, выражаемого теми или иными изобразительными средствами.

Например, одна из участниц, расклассифицировав картинки четырьмя различными способами (но не по признаку эмоционального тона), говорит: «А теперь разложим по цвету: в этих – много цвета, в этих – явно меньше, в этих – совсем нет». Или: «В этой группе более живописные картинки, а в этой – скорее графические», и т.п.

Таким образом, предположение-утверждение о том, что люди, обладающие развитым эстетическим отношение к действительности, способны и склонны к особого рода обобщению, которое мы называем «эстетическим», получает подтверждение.

Поэтому проявления, тем более приоритетность такого способа обобщения можно считать одним из показателей эстетического отношения человека к действительности.

Сформулируем еще раз основные признаки «эстетического обобщения».

1. Человек объединяет и различает стимулы, в первую очередь, на основании эмоционально-оценочного отношения к ним, «эмоционального тона», порождаемого особенностями чувственно воспринимаемого образа. Этот способ группировки является для него предпочтительным, наиболее очевидным и в то же время содержательно наполненным; иногда – даже единственно заслуживающим внимания.

2. Человек относится к этому способу группировки сознательно, способен его объяснить и, в большинстве случаев, дает выразительные словесные характеристики составленных групп, поднимаясь иногда до поэтичных обобщенных формул (т.е. спонтанно совершает некоторое подобие авторской художественной работы, не обусловленной инструкцией).

3. Многие члены «художественной» группы осознают причину эмоционального воздействия картинок: сам способ изображения, выразительность использованных средств, и обращают на это пристальное внимание.

4. Принцип группировки по эмоциональному тону проводится, за редким исключением, последовательно и распространяется на весь стимульный материал.

5. Помимо двух наиболее очевидных модальностей набора («радостное» и «печальное»), он открывает и две другие, труднее определимые.

6. У большинства членов «художественной» группы вызывают стойкое отторжение нарочито безэмоциональные и безоценочные изображения №№ 4, 8, 12, и именно в таком отрицательном качестве художники включают и эту группу в свою эмоционально-оценочную систему группировки. В связи с этим, напомним мысль М.Бахтина о том, что в мире художника нет ничего «безгласного» – всё выразительно, всё «говорит». И обратим внимание на материал следующей главы, где речь пойдет о том, как люди «художественной» группы описываю вполне нейтральные предметы.

Но теперь нужно дать себе отчет в том, можно ли обнаружить способность к такого рода обобщению или его начальные, зародышевые, формы у маленьких детей? Действительно ли мышление детей и художников имеет нечто общее в этом отношении?

Рассмотрим результаты работы по той же методике со второклассниками.

Занимаясь с младшими школьниками, мы сталкиваемся с целым рядом особенностей их мышления и обобщения, описанных Л.С.Выготским и другими исследователями этой проблематики. Это – и частая смена оснований, по которым объединяются картинки каждой из групп; и еще более частые случаи составления групп на разных основаниях (что, впрочем, не редкость и у взрослых). Часто в работе одного ребенка, даже в одном его варианте группировки, обнаруживается целый пучок разных способов классификации, ни один из которых не осуществлен последовательно и до конца: «эти вместе, потому что с ними можно играть; эти – потому что не могут двигаться; эти – потому что, наверно, сделаны из дерева; эти – потому что нарисованы люди; эти – потому что в них нет ничего цветного» и т.п. Чаще, чем взрослые, второклассники оставляют одну, две или три картинки вне группы. Чаще прибегают к сочинению сюжетов, на основании которых объединяют рисунки (об этом способе работы нам еще придется поговорить).

И все же получившаяся картина не настолько пестра, чтобы нельзя было судить о наличии наиболее интересующего нас вида обобщения; в этом отношении результаты детей и взрослых оказываются вполне сопоставимыми.

Большинство детей полностью или частично выполнили классификацию на основании эмоционального тона без подсказки экспериментатора. (Правда, в отличие от членов эталонной группы, дети улавливали только три различные эмоциональные модальности: радостную, печальную и «нейтральную». Тревожно-романтическое настроение, очевидно, пока не знакомо им по собственному внутреннему опыту, и картинки №№ 4, 7, 11 распределялись обычно по другим группам или признавались «не подходящими никуда» (мы говорим именно об отсутствии адекватного эмоционального отклика на романтическое настроение и фактического объединения этих картинок в единую группу, а не просто о неумении определить их словами).

Нужно учитывать, что ребенок не во всех случаях может отрефлексировать и объяснить истинную причину объединения тех или иных картинок. На самом деле частичная группировка на основании эмоционального тона, по-видимому, встречается чаще, чем сами дети могут об этом сказать. Больше того: бывает, что ребенок осуществляет полную классификацию набора по интересующему нас признаку (правда, на три группы), но объясняет свое решение какими-нибудь другими причинами. Чаще всего – цветовыми характеристиками картинок, хотя при объяснении сам может заметить, что не все в его раскладке объясняется с этой точки зрения. Учтем также, что для младшего школьника цветовые впечатления еще настолько связаны с эмоциональной оценкой, что часто он может говорить о «ярком», «темном» и «бледном» там, где взрослый говорил бы о радости, горе и, скажем, скуке.

И еще одна особенность детских работ. Уже было сказано, что они значительно чаще взрослых прибегают к группировке картинок на основании сочиненного ими сюжета, когда картинки служат как бы иллюстрациями к нему. Казалось бы, это не имеет ничего общего с группировкой на основании эмоционального тона самих изображений, но на деле все не так просто. Вот, например, два сюжета, сочиненные детьми.

Первый (соединены картинки №№ 1, 4, 10, 6, 5). «Это девочка и ее папа. Она спросила: «можно я пойду поиграю?», он сказал: «иди». И вот она играет, а это ее дом. А папа остался и газету читает, а цветам они забыли воду налить, и они завяли. Тогда папа сказал: «У мамы день рождения, давай купим красивые цветы». Все».

И второй (отобраны картинки №№ 9, 2, 1, 11, 6). «Эти старушки были когда-то такими маленькими девочками и жили в этом красивом дворце. И через много-много лет они пришли туда посмотреть. И дворец состарился, вот какой стал. И в нем остался только завянувший цветочек в таком вот горшке…».

Первый рассказ, по-видимому, не связан с эмоциональным воздействием изображений, ребенок имеет дело лишь с их предметно-сюжетной стороной. И если бы ребенок его продолжил, то любая картинка, независимо от господствующего в ней настроения, могла бы стать иллюстрацией к следующему эпизоду. Например, изображение романтического замка могло бы висеть на стене комнаты, где празднуют мамин день рождения, и т.д.

Во втором случае, наоборот, сюжет рождается в связи с эмоциональным тоном конкретных изображений. И хотя в одну группу девочка включает картинки, относящиеся к разным модальностям, их подбор не случаен и не ситуативен. В основе их соединения лежит как раз интересующий нас признак эмоционального тона – в данном случае не общего, а меняющегося и контрастирующего.

Учитывая такие случаи, можно с уверенностью сказать, что к группировке на основании эмоционального тона в той или иной степени, в той или иной форме обращается явное большинство второклассников.

Сделаем небольшое отступление. В 1-й главе мы настойчиво говорим о том, что оценка достижений, потенциальных возможностей, динамики развития детей в нашей области базируется на экспертизе. Что в наиболее существенных моментах она принципиально не может быть до конца формализована, выражена количественно, не может осуществляться безличностно-объективным способом.

Пожалуй, из всех исследовательски-диагностических методик, которые мы описываем в этой книге, «группировка картинок» наиболее «формализована», менее других зависит от экспертной чуткости, от уровня художественного развития того, кто с ней работает. В некоторых бесспорных случаях (например, полная классификация набора по задуманному авторами варианту) это и в самом деле так.

Однако на практике, особенно в работе с детьми, все сложнее. Даже эта методика, менее других связанная с собственной творческой активностью ребенка, в ряде случаев потребует неформальной оценки.

Группировки, обусловленные сюжетом, – один из примеров. В каком случае ребенок просто подбирает иллюстрации к более или менее случайно текущему сюжету, а в каком сам сюжет развивается по логике детского, но художественного произведения и, может быть, рождается в сознании ребенка под впечатлением эмоционально насыщенных изображений? Это уже экспертная оценка, ее не подскажут номера картинок.

Словесные характеристики отдельных картинок, интонирование, порой – неслучайные оговорки ребенка; отношение, которое иногда проявляется лишь в мимике и поведении; причины перемещения картинок из группы в группу и отбрасывания некоторых из них; попытки, не всегда внятные, дать ценностные образные определения группам – все это не поддается «формализации», но имеет существенное значение для оценки того, в какой степени ребенок склонен к «эстетическому обобщению». Подтверждение этому мы встретим на ближайших страницах.

Итак, вернемся к описанию результатов занятий с младшими школьниками.

Значительно реже, чем взрослые «художники», дети упоминают об изобразительно-выразительных средствах, благодаря которым в картинках выражено то или иное настроение. А если говорят, то почти исключительно о цвете или об особенностях самих изображенных предметов и событий. Зато в большинстве случаев умеют вполне адекватно охарактеризовать то общее настроение, которое обнаружили в каждой из групп, хотя их объяснения, по понятным причинам, не столь разнообразны и выразительны, как у взрослых поэтов и художников.

Группы характеризуются у них как «радостная, веселая»; «грустная, унылая». Охарактеризовать «нейтральную» группу в эмоционально-оценочных терминах, разумеется, труднее всего, и тут детям приходится проявлять изобретательность. Они говорят: «Тут настроение немножко бодренькое…»; «тут все как обыкновенно бывает, повседневное, обычное»; «такое все в каждом доме можно найти…». Недостаток слов компенсируется порой тягуче-пренебрежительной или равнодушно-ледяной интонацией. Девочка размышляет: «Как же это назвать? Может быть, задумчивое? Нет, это в грустной группе задумчивое… Простое что-то… ну то, что можно найти в каждом доме. Ни грустного, ни веселого». Один мальчик вышел из положения таким образом: «Норма-а-а-льно… У меня дома все так же… когда меня там нет (!) А уж когда я прихожу, поинтереснее становится. Я достаю игры всякие…».

Единственная девочка, которая сформировала все четыре группы в полном соответствии с нашим замыслом, обнаружила по отношению к этой группе ту же нетерпимость, которую мы наблюдали у многих эстетически развитых взрослых, и назвала ее «бессмысленной группой» (остальные она определила как «радостную», «печальную» и «тревожную»).

Как и в работе со взрослыми, мы встречались и с тем, что некоторые дети, для которых группировка на основании эмоционального тона была наиболее естественной и предпочтительной, не указывали рациональное основание классификации ни самостоятельно, ни даже тогда, когда экспериментатор соответствующим образом раскладывал перед ними картинки.

Миша К.: «Ничего нет общего, потому что здесь – хорошо, здесь – грустное настроение, а здесь даже нельзя понять…».

В.К. видит «общее», но не внутри каждой группы, а в структуре самих групп: «В каждой есть что-то радостное, что-то унылое и что-то обыкновенное…» – т.е. опять-таки анализирует рационально организованный материал, исходя из эмоционального тона, и, между прочим, дает пример очень оригинального и четко сформулированного обобщения!

Встречались и противоположные случаи: ребенок не видит смысла в группировке по эмоциональному тону: «Что же тут общего? Это – девочка, это – дворец, а это – цветы. Все разное…».

Или – недоуменно, даже с укором: «Ну что может сходиться у домов и у ящиков с цветами?» Мы помним, что аналогичные ответы давали взрослые члены «нехудожественной» группы «Б». Некоторые дети (как и часть представителей группы «А») легко справлялись с обоими типами группировки.

Следующий яркий, хотя далеко не единственный пример иллюстрирует типично «детский» подход к заданию, его отличие от решений взрослых, и в то же время дает почувствовать все богатство потенциальных возможностей ребенка.

Восьмилетний Андрей работает быстро, оживленно, часто перемещает картинки из одной группы в другую. Прежде всего отобрал и выдвинул на видное место картинки №№ 1, 4, 7. Потом образовалась группа картинок, изображающих «остальных» людей (№№ 2, 3). Прочие остаются в неопределенном состоянии или, может быть, образуют одну большую группу.

Начинает объяснения с группы 1+4+7: «Это – веселая картина!». Но тут же спохватывается: «Ой, я что-то не то сделал!» – и передвигает изображение девочки в группу «людей». – «Человек сидит, это тоже люди стоят, и девочка…». Но сочетание явно не удовлетворяет Андрея, и он осторожно отодвигает девочку на несколько сантиметров от остальных «людей», а с другой стороны подставляет к ней изображение букета. Явно чувствует, что решение его половинчатое, но переходит к большой группе. «Это – все такое, что может быть в доме…». И начинает выдумывать, что могло происходить в доме, какую роль играл при этом тот или иной предмет, и по ходу рассказа меняет порядок картинок в группе, иллюстрируя действие. Затем отодвигает в сторону изображение дворца. «Его нельзя к этим. Не подходит к убогой комнате. Слишком торжественно и красиво!». Потом снова возвращается к картинкам 1 и 7: «Эти – веселые, и погода хорошая…», и т.д., и т.п. В стремительном потоке мелькают и снова исчезают разнообразные возможности обобщения, в том числе – и по настроению («веселое», «убогое», «торжественно-красивое»), и на основе понятия («люди»). Ни одна из них не осуществлена и до конца не осознана, и это напоминает многообещающую смесь не застывших красок на палитре, которая порою кажется интереснее и богаче возможностями, чем завершенное изображение, созданное с их помощью на холсте.

Казалось бы, в этом калейдоскопе полуосознанных возможностей постепенно будут складываться разнообразные способы мышления и обобщения. Но происходит ли это на самом деле?

Сопоставим результаты работы младших школьников и взрослых (а также данные учащихся 5–7-х классов, о которых мы не говорим специально, поскольку они не добавляют чего-то качественно нового к тому, что делали представители других возрастных групп).

Выясняется, что «эстетическое обобщение» лучше всего представлено в «художественной» группе взрослых (иначе и быть не могло!), а следом за ними идут младшие школьники. Дети постарше начинают заметно отставать от них, а взрослые «нехудожники» приближаются чуть ли не к нулевому уровню.

Кстати, с группировкой на рационально-логическом основании картина противоположная: там впереди всех взрослые-«нехудожники». Впрочем, и дети не так уж сильно отстают.

Позволительно сделать вывод, что склонность-способность к эстетическому обобщению впечатлений в той или иной степени присуща многим маленьким детям, но в дальнейшем получает развитие лишь у небольшого числа тех, кто занимается искусством профессионально. В чем причина – в закономерностях возрастного развития, в однобокости современного образования, в чем-либо третьем? Можно ли противостоять такой растрате потенциальных возможностей человека, и как это делать? Эти вопросы надо обсуждать на страницах других книг.

А мы, подводя итог описанию работы с детьми по методике «Группировка картинок», рассмотрим, насколько применимы к результатам младших школьников те показатели эстетического обобщения, которые мы выделили, работая с эталонной группой «художников» .

1. Большинство детей готово объединять и различать стимулы на основании эмоционального тона изображений. Для многих из них этот способ классификации оказывается предпочтительным.

2. Во многих случаях дети относятся к своему способу группировки сознательно, могут давать выразительные словесные характеристики групп. Однако готовность реально действовать по принципу эстетического обобщения может опережать и их рефлексию, и, главное, способность адекватно вербализовать причины своих действий. Здесь диагностическая работа приобретает выраженный экспертный характер, о чем говорилось выше. Образные обобщенные характеристики групп, не сводящиеся к прямой эмоциональной оценке, встречаются крайне редко и могут считаться явным превышением возрастной нормы с точки зрения художественного развития.

3. Дети обычно сознательно не связывают испытываемые ими впечатления от картинок с конкретной системой изобразительно-выразительных средств. (Тут намечается ресурс, ценный, может быть, не столько для диагностической, сколько для педагогической работы по развитию эстетического отношения и художественных способностей).

4. Дети редко удерживают принципы группировки всего материала на едином эмоционально-оценочном (как, впрочем, и на каком-либо другом) основании.

5. Дети обнаруживают обычно две из представленных эмоциональных модальностей: грустную и радостную (что можно считать положительным результатом, соответствующим возрасту). Способность открыть и определить две другие – довольно редкое явление, которое должно привлечь наше особое внимание.

6. В крайне редких случаях ребенок не только вычисляет «безэмоциональную» группу изображений, но испытывает по отношению к ней то же отторжение, которое свойственно едва ли не всем художественно одаренным представителям эталонной группы.

Хотя детали некоторых показателей еще требуют проверки и уточнения, они показывают, что в главном результаты детей и членов эталонной группы вполне сопоставимы.

Завершая изложение, попытаемся определить основные уровни «эстетического обобщения», которые выявляет методика «Группировка картинок». Конечно, эти описания не улавливают всей тонкой градации конкретных решений и отличаются от нее как ступени лесенки от пологого склона. Они фиксируют только резкие отличия, пренебрегая полутонами, всегда присутствующими в реальной работе с людьми.

Тем не менее, такая шкала окажет определенную помощь педагогу, который захочет объективно оценить результаты работы по данной методике.

1 уровень, низший, практически почти не встречающийся. Участник занятия не замечает возможности эстетического обобщения ни самостоятельно, ни в результате полной серии подсказок.

2 уровень. Участник занятия выполняет группировку на основании эстетического обобщения после подсказки, но делает это, чаще всего, частично и непоследовательно.

3 уровень. Участник занятия самостоятельно осуществляет элементы группировки на основании эстетического обобщения, но действует непоследовательно, не выдерживая единого основания классификации. В условиях современного образования это можно считать удовлетворительным результатом для старшего дошкольника – младшего школьника.

4 уровень. Участник занятия сознательно классифицирует весь набор на основании эстетического обобщения, но не открывает все заложенные в нем эмоциональные модальности; дети обычно ограничиваются двумя – «радостной» и «грустной» которые они адекватно определяю словами. Что касается картинок, которые они не могут включить ни в одну из этих групп, они реализуют свое право оставить их вне групп (что тоже показывает определенную эмоциональную чуткость ребенка).

5 уровень, «эталонный». Участник занятия сознательно группирует весь набор, открывая все 4 модальности; дает каждой группе, как некоторому художественному целому, образное определение, не сводящееся к прямой эмоциональной оценке конкретных картинок. Объясняя основания своего отбора, часто обращает внимание на конкретные выразительные особенности способа изображения.

На этот уровень, за редким исключением, выходят только члены художественной группы. Для детей, достигающих 4 уровня, это можно считать зоной ближайшего художественного развития. В тех случаях, когда таким образом действует ребенок, или в его решениях обнаруживаются даже некоторые черты 5-го уровня (например, широкий спектр эмоциональных модальностей, обобщенно-образные наименования групп, внимание к выразительным особенностям изображения), это может быть признаком определенного потенциала художественно-творческого развития.

Итак, методика «Группировка картинок» выявляет то качество, которое мы назвали «эстетическим обобщением» и которое является одной из граней эстетического отношения к миру – основы художественного развития человека.

Разумеется, речь идет именно об одной из его граней. В нашей исследовательской работе мы испытывали и ряд других методик, выявляющих отношение ребенка непосредственно к явлениям окружающей действительности, а не к изображениям (хотя изображение – тоже часть действительности!).

Одной из таких методик, имеющей большие диагностические возможности, посвящена следующая глава Пособия.

Но прежде предлагаем вам попрактиковаться в самостоятельной классификации изображений на описанных выше, а, может быть, – и на каких-либо иных, вами придуманных основаниях.

ПРАКТИКУМ

1. Рассмотрите новый набор картинок (ил.. 13-20) и распределите его на группы по признаку эмоционального тона.