Жизнь С. Кьеркегора и истоки его философии.

Сёрен Кьеркегор родился в 1813 году в Копенагене. Его отец был богатым торговцем. В 1830 году Кьеркегор поступает на теологический факультет Копенгагенского университета. В Берлине философ слушает лекции Фридриха Шеллинга. Эти лекции не произвели на него какого-то особенного впечатления, но повлияли на его философское развитие. У Шеллинга Кьеркегор позаимствовал основное понятие своей философии «экзистенция» («существование», см. немецк.: «Existenz» - существование, бытие; «existieren» - существовать). В 1841 году он защищает магистерскую диссертацию «О понятии иронии с постоянной оглядкой на Сократа».

В 40-х – 50-х гг. Кьеркегор публикует свои главные произведения: «Или или», «Страх и трепет», «Философские крохи», «Понятие страха», «Болезнь к смерти», «Христианские беседы», «Об авторстве моих работ» и т. д. Большинство из них были опубликованы под псевдонимами (например: Виктор Эремита, Йоханнес де Силенцио, Иоханнес Климакус, Вигилий Хауфниенсий, Анти-Климакус).

Произведения Кьеркегора не пользовались популярностью. Он издавал их за свой счет. Не пользовался в Копенгагене популярностью и сам философ - газеты часто подвергали его насмешкам, скандальные слухи преследовали его. Кьеркегор еще более усугубил свое положение, когда вступил в полемику с епископом Мюнстером о сущности христианства. Мюнстер отстаивал тот тип христианства, который стал привычным для буржуазных слоев общества XIX века. В нем делался акцент, прежде всего, на культурную и социально-упорядочивающую роль христианской религии. Кьеркегор же проповедовал веру, близкую библейским патриархам и христианским пророкам. Вскоре Мюнстер скончался, и эта кончина вызвала в газетах целый шквал безудержных восхвалений усопшего. Кьеркегор возразил против этого и, в результате, на него обрушилась буря общественного негодования. 11 ноября 1855 года Кьеркегор умер.

Философия Кьеркегора всецело вытекает из личных обстоятельств его жизни. Философ осознавал это и всячески подчеркивал. Более того, он был убежден, что философия как раз и должна покоиться на личных, человеческих основаниях.

Роковым событием его жизни являлся разрыв помолвки с его возлюбленной - Региной Ольсен (Ользен). Сёрен и Регина любили друг друга и собирались пожениться. Но внезапно Кьеркегор без всяких объяснений разрывает эту помолвку. Он ограничивается лишь заявлением, что не сможет сделать Регину счастливой. Этот разрыв вызвал грандиозный светский скандал, заставивший Кьеркегора покинуть Копенгаген и уехать в Берлин. Регина Ольсен некоторое время погоревала и, затем, удачно вышла замуж. Кьеркегор же стал философом.

Всю свою жизнь он горевал по несостоявшемуся счастью, грезил о возлюбленной и искал философию, которая не только бы утешила его, но и вернула ему потерянное счастье и потерянную невесту.

Для окружающих поведение Кьеркегора выглядело странным и парадоксальным. Но это поведение было неизбежным следствием истории его семьи.

Его отец не всегда был богатым человеком. В детстве он был нищим и гонимым всяческими невзгодами. В отчаянии он проклял Бога. Но в тот момент, когда дела его пошли значительно лучше, так что в итоге он даже стал состоятельным человеком, он понял, что Бог не только услышал его проклятье, но даже ответил на него, одарив богатством и благополучием. Такой ответ поверг отца Кьеркегора в священный ужас и трепет. Он понял, что проклят Богом навеки. Это ощущение проклятия усугубилось, когда после смерти своей жены он обольстил свою служанку. Впоследствии он женился на ней, но от этого грех, по его мнению, не стал меньше. Все дети, рожденные в этом браке, умирали. Выжили лишь Сёрен и его брат.

Таким образом, Сёрен Кьеркегор рос в семье, над которой витало проклятие. Одного этого обстоятельства уже было достаточно, чтобы он мог посчитать, что проклятие лежит и на нем. Вполне естественно, что Кьеркегор не желал, чтобы это проклятие пало и на горячо любимую им девушку.

Большинство историков философии предпочитает именно это объяснение разрыва помолвки с Региной Ольсен.

Но русский философ Лев Шестов в своей книге «Киргегард и экзистенциальная философия» утверждает, что непосредственной причиной отказа Кьеркегора от брака была неспособность философа к сексуальным отношениям:

«В дневниках своих он много раз повторяет, что никогда не назовет конкретным словом того, что с ним произошло, и даже торжественно запрещает всем допытываться об этом. Но в своих сочинениях он не мог об этом не рассказывать, в своих сочинениях он только об этом и рассказывает - правда, не от своего имени, а от имени разных вымышленных лиц, - но все же рассказывает. В конце "Повторения" он заявляет, что для него превратилось в событие мирового значения то, что, случись это с другим, разрешилось бы пустяками. В "Этапах жизненного пути" он пишет: "Мое страдание - скучно: я сам это знаю". И через страницу повторяет: "Не только он мучается несказанно, но его страдание скучно. Если бы не так скучно было, может быть, кто-нибудь принял бы в нем участие". И еще: "Он так ужасно страдал из-за пустяков". В чем было это скучное страдание? На это он даст определенный ответ: "Он чувствует, что не способен к тому, к чему способны все - быть супругом". И еще, в той же книге он признается: "Девяти месяцев, проведенных в утробе матери, достаточно было, чтоб сделать из меня старика". Такие признания рассыпаны у него по всем книгам и дневникам - можно было бы без конца выписывать. Я приведу только одно место из его дневника за 1846, в котором он, вопреки данному им обету, все же называет "конкретным" словом то, что с ним произошло. "Я в настоящем смысле этого слова - несчастнейший человек, человек, с ранних лет пригвожденный всегда к какому-либо доводящему до безумия страданию, связанному с какой-то ненормальностью в отношении моей души к моему телу... я говорил по этому поводу с врачом моим и спросил его, полагает ли он, что эта ненормальность может быть излечена так, чтобы я мог осуществлять общее. Он выразил сомнение. Тогда я опять спросил его, не думает ли он, что дух человека может своей волей что-нибудь изменить или исправить тут. Он и в этом усомнился. Он не советовал даже мне пытаться напрячь всю силу моей воли - которая, он знал, может все вместе взорвать. С этой минуты выбор мой был сделан. Эту печальную ненормальность (которая большинство людей, способных понять мучительность такого ужаса, без сомнения, привела бы к самоубийству) я воспринял как ниспосланное мне жало в плоть (одна из ключевых формулировок Кьеркегора; выделено мной – С. Ч.), как мой предел, мой крест, как огромную цену, за которую Отец небесный продал мне силу духа, не знающую себе равной меж современниками». И еще раз: "Что меня касается, то с юных лет мне было ниспослано жало в плоть. Не будь этого, я бы уже давно жил обыкновенной светской жизнью". Одна из замечательнейших по глубине и потрясающей силе изложения речь Киргегарда называется "Жало в плоть", и смысл ее может стать понятным только в свете признаний, сделанных в приведенных сейчас отрывках из его дневника…Не только Регина Ольсен - весь мир обратился для Киргегарда в тень, в призрак». (22. С. 37 – 39)

Версия Шестова не опровергает, но лишь дополняет общепринятую версию трагедии Кьекегора. Очевидно, что в столь пагубной и удручающей невротической семейной обстановке нетрудно заработать не только импотенцию, но и прочие нехорошие болезни.

Крушение всех своих надежд, отчаяние и бремя проклятия Кьеркегор вздумал одолеть посредством оригинальной философии. Он не смог обнаружить утешение в предшествующих философских системах, поскольку они усиленно занимались всеобщими законами мироздания, но мало обращали внимания на маленькие беды отдельных людей. Кьеркегору же нужна была философия, скроенная по меркам его собственной, личной жизни, философия, которая помогала бы ему перейти от отчаяния к надежде.

Основные идеи этой философии Кьеркегор обнаружил в христианстве. Он лишь переинтерпретировал эти идеи в эксклюзивно-личном ключе. Так родилась новая разновидность философии – экзистенциальная философия.

Кьеркегора считают основателем экзистенциальной философии. Но его философию, как правило, не причисляют к этому направлению. Экзистенциализм как философское направление возник в XX веке. Одно это обстоятельство уже само по себе не позволяет назвать Кьеркегора экзистенциалистом. Но я пренебрегу этим обстоятельством. Его идеи так удивительно созвучны экзистенциализму ХХ века и так неуместны для первой половины века XIX-го, схемы его философии настолько полно восприняты и воспроизведены в последующем экзистенциалистами, что я готов назвать Кьеркегора экзистенциалистом. Это тем более справедливо, что подчас экзистенциалистами называют философов, которые на деле таковыми не являются. Кьеркегор же - экзистенциалист в полном смысле слова.

Исходное понятие экзистенциализма - "экзистенция". Дословно этот термин переводится как "существование". Определяют это понятие по-разному, но наиболее распространённое определение - "бытие-в-мире". Соответственно, экзистенциальная философия - это философия существования, или философия бытия-в-мире. Но это не просто существование вообще, например, существование вот этого стола или вот этого здания. Нет, экзистенция - это человек. Причём, не просто человек, не человек вообще, а индивид - я, ты, он, она. Следовательно, экзистенциальная философия - это философия, исходящая из экзистенции, экзистенции философствующего, и говорящая об экзистенции, то есть о бытии-человека-в-мире.

Такое определение, тотчас обнаруживает одну очень важную особенность экзистенциализма - его принципиальный отказ подчинить философствование принципам строгого, научного мышления. В самом деле, если источник такого философствования - экзистенция философствующего, то совершенно очевидно, что о научном методе здесь речи быть не может. В итоге, сколько экзистенциалистов - столько и экзистенциальных философий. Ведь мысля экзистенциально, мы задействуем множество сугубо индивидуальных факторов биографического, психологического, культурного и прочего характера. Более того, экзистенциализм уверен, что экзистенция не может быть познана иначе, и что использовать для познания экзистенции науку - значит пользоваться никуда не годными средствами. Наука говорит об общем, экзистенция же всегда единична, индивидуальна.

Итак, экзистенция - это бытие-человека-в-мире. Это очень хорошее определение, поскольку оно схватывает самую суть главной проблемы экзистенциализма. Говорить о человеческом существовании, забывая, что оно протекает в мире - бессмысленно. Человек и мир - это единое поле, две составляющие одного уравнения. Но это единство не является гармоничным. Наоборот, оно полно противоречий, то есть человеческих трагедий. Что это значит?

Дело в том, что человек обладает экзистенциальными потребностями, желаниями, интересами. Экзистенциальны они потому, что в них, как говорит Кьеркегор, заключено всё содержание жизни этого человека. Но эти желания могут быть осуществлены лишь в мире. И вот здесь-то и возникает проблема - мир вовсе не собирается способствовать реализации этих желаний. И это в лучшем случае! В худшем же - он ставит непреодолимую преграду их реализации. Человек в своём экзистенциальном устремлении наталкивается на пределы, полагаемые наличной реальностью. Но это устремление заключает в себе всё содержание жизни человека, без его реализации человеческая жизнь оказывается разбитой в прах! Это противоречие, эта трагедия и составляет суть экзистенциального кризиса, если не экзистенциальной катастрофы.

Экзистенциальный кризис обнажает самые потаённые и фундаментальные характеристики человеческого существования. Он сталкивает человека нос к носу с абсурдом мироздания, срывая все радужные покровы, которые скрывали от человека чудовищный трагизм его существования в чужом и равнодушном к нему мире.

Экзистенциальный кризис может перерасти в экзистенциальную катастрофу, которая оставляет от человека "дырку от бублика". Человек может ещё влачить своё существование, может ещё что-то делать и как-то жить, но это уже не прежний жизнерадостный индивид, оптимистично смотрящий в будущее. Нет! Это лишь тень его, уныло ковыляющая к могиле. У могилы же человека поджидает смерть, которая наносит последний, самый сокрушительный удар, повергающий его в абсолютное Ничто. И это есть человеческий удел!

Подобные экзистенциалистские суждения представляются большинству людей чересчур пессемистичными. Особенно непонятны они студентам. И это естественно, студенты - как правило, люди достаточно молодые, только вступающие в жизнь. Им не понятно, о какой бездне, подстерегающей человека на этом пути, идёт речь. И с этим оптимизмом молодости ничего нельзя поделать. Да ничего и не нужно делать. Такой оптимизм естественен и необходим для дерзаний. Но предупредить молодых людей все же следует. Такое предупреждение необходимо потому, что из энергично устремляющейся в жизнь толпы молодых и юных не все смогут удачно и счастливо преодолеть свой путь.

Иной раз, говоря это на лекции, я устремляю мрачный взор на студентов и пророчески заявляю: «Каждый из вас надеется прожить свою жизнь удачно и счастливо и даже имеет в голове план, как это сделать. Уверяю вас, что эти планы, скорее всего, не будут реализованы, либо будут реализованы совершенно иначе, чем вы себе это представляете. Более того, некоторые из присутствующих потерпят то или иное экзистенциальное поражение. А некоторые, возможно, погибнут. Погибнут необязательно физически – иной раз экзистенциальная гибель, личностный распад значительно хуже физической смерти. Образно говоря, кто-то из присутствующих держит в руках мину с часовым механизмом. Этот механизм уже начал отсчет, но «хозяин» мины и окружающие не замечают этого. Я от того говорю это так уверенно, что многие курсы проходили мимо меня и я знаю, как сложилась судьба многих моих студентов.

Человеческая жизнь проблематична. И чем дольше живет человек, тем больше он сталкивается с трагедиями, страданиями, неудачами, поражениями и катастрофами».

Говорю я это не затем, чтобы запугать своих студентов и лишить их радости жизни и оптимизма. Я говорю это с тем, чтобы помочь им лучше понять сущность экзистенциальной философии. Ведь экзистенциальная философия имеет своей целью не стенания по поводу трагизма человеческой жизни (хотя, надо признать, слишком многие экзистенциалисты чрезмерно увлеклись именно этой стороной дела), но разработку того мировоззрения, которое помогло бы человеку преодолеть этот трагизм и полноценно жить дальше, не взирая на потери.

Человек получает образование, чтобы развить свои способности к выживанию и творчеству в этом мире. И экзистенциальная философия должна быть необходимым элементом этого образования. Экизстенциальная катастрофа и гибель необязательно ожидает всех людей. Многие счастливо или хотя бы нормально проживают свою жизнь. Но хорошо, если человек владеет знаниями и навыками, которые помогут ему выжить не только в природной или техногенной катастрофе, но и в катастрофе жизни.

Философия С. Кьеркегора.

По характеру видения ситуации «человек-в-мире» и по характеру решений, предлагаемых экзистенциалистами, экзистенциальная философия делится, правда, несколько условно, на два течения: религиозный экзистенциализм (Кьеркегор, Ясперс, Марсель, Бердяев, Шестов, Бубер) и светсткий, атеистический экзистенциализм (Сартр, Камю, Мерло-Понти, Хайдеггер).

Центральный пункт этого разделения – фигура Бога. Религиозные экзистенциалисты убеждены, что трагизм человеческого существования не может быть преодолен без обращения к Богу. Такая конечная и ограниченная сущность как человеческая экзистенция обречена на гибель в своем существовании вне Бога. Экзистенциалисты атеистического толка, как это ни странно, с этим согласны. Но этого согласия, к сожалению, мало для того, чтобы Бог существовал. Потребность в Боге, острая нужда в Боге – не может быть основанием для существования Бога. Экзистенциалисты-атеисты знают, что Бога нет. И это отсутствие Высшей Сущности делает положение человека еще более трагичным. Человеку не на что и не на кого опереться в его «подвешенном» существовании, и философия, исследующая способы выживания человека в мире, должна исходить из этого катастрофического факта.

«Экзистенциалисты, напротив, обеспокоены отсутствием бога, так как вместе с богом исчезает всякая возможность найти какие-либо ценности в умопостигаемом мире. Не может быть больше блага a priori, так как нет бесконечного и совершенного разума, который бы его мыслил. И нигде не записано, что благо существует, что нужно быть честным, что нельзя лгать; и это именно потому, что мы находимся на равнине, и на этой равнине живут одни только люди. Достоевский как-то писал, что «если бога нет, то все дозволено». Это - исходный пункт экзистенциализма. В самом деле, все дозволено, если бога не существует, а потому человек заброшен, ему не на что опереться ни в себе, ни вовне. Прежде всего у него нет оправданий». (21. С. 327)

Сёрен Кьеркегор, безусловно, принадлежит к экзистенциалистам религиозного типа. Основные идеи своей философии он почерпнул из христианства. Но извлекал он из этой религии лишь то, что было необходимо для исследования и оправдания его личной, экзистенциальной ситуации.

Если бы Кьеркегор жил в I или II вв. н. э., то он, скорее всего, стал бы мистиком и христианским пророком. Но Кьеркегор жил в XIX веке, когда христианство подверглось усиленной девальвации со стороны светской культуры и науки. Такое христианство не годилось для системы Кьеркегора. Оно было излишне рационализировано и стреножено благонамеренностью буржуазных филистеров[45]. Именно поэтому Кьеркегор, прежде всего, считал своим долгом «разобраться» со светской культурой и наукой.

С современной культурой Кьеркегору помог справиться романтизм. Неслучайно, что его первая работа – магистерская диссертация – посвящена понятию «ирония». Ирония – это то оружие, при помощи которого романтики пытались отрицать мещанский дух XIX века.

Кьеркегор критиковал науку, указывая, что научное рациональное знание чуждо потребностям и чаяниям единичного человека. В то время Дания находилась в сфере культурного влияния немецких университетов и немецкой философии. В этой философии в те годы безраздельно царил Гегель. Гегель воплощал для большинства его современников сам дух научной философии. И именно на гегелевскую философию обрушился Кьеркегор.

Гегель рассматривал философию как объективное рациональное знание о всеобщем. Единичное мало интересовало его, ведь оно проистекало из всеобщего и было лишь его проявлением. Подобное философское знание должно было, по мнению Гегеля, полностью дистанцироваться от какой-либо субъективности и эмоциональной произвольности. «Когда я мыслю, я отказываюсь от моей субъективной особенности, углубляюсь в предмет, предоставляю мышлению действовать самостоятельно, и я мыслю плохо, если я прибавляю что-нибудь от себя». (23. С. 55)

Подобная философия совершенно не годилась для Кьеркегора. В рамках этой философии все то, что терзало и волновало его душу, то, что делало его жизнь проблематичной и балансирующей на грани бытия и небытия, превращалось в маленький, совершенно незначительный частный случай. Философия Гегеля раскрывала тайны Вселенной, очерчивала общую логику движения мироздания и проходила с равнодушным видом мимо экзистенциальной трагедии маленького человека - Сёрена Кьеркегора.

«За этим он пошел к Иову, к Аврааму, за этим он пошел к Св. Писанию. Гегеля, как и всю умозрительную философию, он возненавидел потому, что в философских системах для его вопроса не находилось места». (22. С. 39)

Кьеркегору была нужна совершенно иная философия. Рациональная философия стремилась познать и понять. Кьеркегору же нужна была философия, которая позволила бы ему жить. А такая философия не может не учитывать личный интерес, эмоции, глубинные потребности индивида. Такая философия должна исходить из личных обстоятельств жизни человека. «Для Киргегарда разум и этика превратились, говоря словами Лютера, в bellua qua non occisa homo non potest vivere ("Чудовище, не убив которое человек не может жить"). Отсюда и идет экзистенциальная философия: человеку нужно не "понять" - а жить…». (22. С. 59) И такая философия чужда рациональных методов и рациональных определений: «По отношению к экзистенциальным понятиям желание избегнуть определений свидетельствует о такте». (Кьеркегор. Цит. по 22. С. 28)

Отрицая какую-либо господствующую культурную форму, мыслитель может пойти либо «вперед», либо «назад». Иной же раз мыслитель, идя «назад», тем самым продвигается «вперед». Это как раз случай Кьеркегора. Отрицая светскую культуру XIX века и рациональное объективное научное знание, он обратился к древним библейским образцам. Но, в итоге, это обращение спровоцировало впоследствии возникновение нового вида философии – экзистенциализма. Но, похоже, сам Кьеркегор не думал о том, что он создает что-то новое. Он всего лишь пытался очистить веру от тех светских и мещанских примесей, которыми она оказалась замутнена за века своего существования.

В этом движении он снова столкнулся с гегелевской философией. В своей философии религии Гегель утверждал, что религия получает свое оправдание лишь от философского разума – рациональное мышление есть абсолютный судья, перед которым содержание религии должно оправдать и объяснить себя.

Подобные претензии представлялись Кьеркегору чрезмерными и неосновательными: «И если бы даже мы были способны заключить все содержание веры в форму понятия, отсюда бы еще не следовало, что мы постигли веру, постигли, как мы входим в веру или как вера входит в нас». (20. С. 16) Как человек по своему онтологическому статусу стоит неизмеримо ниже Бога, так и философский разум несоизмерим с Божественным откровением. И уж тем более, философии неспособна оправдать или обосновать веру: «Но я никоим образом не думаю поэтому, что вера – это нечто незначительное; напротив, она есть самое высокое; наконец, со стороны философии нечестно предлагать нечто иное, что способно было бы занять ее место и унижать веру. Философия не может и не должна давать нам веру, однако она должна понимать самое себя и знать, что именно она предлагает, и она не должна ничего отнимать, и уж во всяком случае не должна обманывать людей, притворяясь, будто это - ничто». (20. С. 34)

Вера необходима человеку для преодоления его конечности. Человек конечен во всем: его надежды и желания наталкиваются на внешние препятствия, его силы и разум ограниченны, он смертен. Конечность экзистенции уравновешивается и преодолевается лишь бесконечностью Бога. Но эта истина доступна не каждому.

Кьеркегор делит всех людей на четыре класса. Эти группы людей различаются между собой уровнем экзистенциального осознания, а, значит, и степенью приближения к истинной вере.

Первый класс, или группа – это обыватели. Они погружены в заботы мира сего, и эти заботы полностью поглощают их интеллектуальные и душевные способности. Это люди стада. Они ведут тот образ жизни, который свойственен большинству и оказываются всецело во власти господствующих идей и норм поведения. Их единственное желание – быть как все.

Но обыватель обладает лишь иллюзией защищенности. Ему кажется, что его пребывание в стаде защитит его от тех бездн, которые от века подстерегают каждого человека. Он пытается смешаться со своим стадом и тем самым скрыться от безжалостного взора судьбы, насылающей на него болезни, страдания, смерть. Но рано или поздно отчаяние настигает его. Как гибнущее животное он отчаянно пытается ускользнуть из объятий смерти и внезапно понимает, что это невозможно.

Второй класс – это люди «эстетического» типа. Здесь термин «эстетика» используется в двух значениях. Первое значение – древнее – чувственность. Второе – более современное – красота. «Эстетический» человек осознал себя как личность, наделенную свободой и выбором. Но он не видит настоящих ценностей, которые он мог бы свободно выбрать в своей жизни. Он не замечает их, он глух к ним. Свою свободу и свою способность выбирать он всецело направляет на чувственные удовольствия, прельщаясь красотой мира и жизни. Как бабочка он порхает от наслаждения к наслаждению, от одного приключения к другому приключению. Это не человек толпы. Его уровень осознания не позволяет ему следовать за стадом. Напротив, эстетик выбирает свой путь, насыщая его удовольствиями и приключениями. Вне их ему становится скучно, он теряется и не знает, что делать.

Классическим персонажем подобного типа является Дон Жуан. Кьеркегор находился под большим впечатлением от «Дона Жуана» Моцарта и даже предпринял детальный анализ этой оперы.

Экзистенция эстетика не самодостаточна. Он слишком сильно зависит от внешнего мира и в конце жизни его ожидают крах и отчаяние – неизбежная старость лишит его способности к наслаждению, а смерть поглотит без остатка. По большому счету, его жизнь так же пуста и бессмысленна, как и жизнь обывателя. И он так же уязвим для бед человеческой жизни, как и обыватели. Немногие эстетики способны это осознать. Их уровень экзистенциальной рефлексии недостаточен для того, чтобы мужественно взглянуть в лицо этой ужасающей истине. Они предпочитают затмить ее сонмом чувственных наслаждений и прочих удовольствий. Но сам этот способ преодоления ужаса перед конечностью экзистенции глубоко порочен и бесперспективен. «Я» эстетика «рассыпается в песок мгновений» и становится еще более уязвимым перед бедами человеческой жизни.

Но если у эстетического человека вдруг хватит мужества и интеллектуальной мощи для того, чтобы осознать эту истину, то он может перейти на иную экзистенциальную стадию. Он может стать человеком «этики».

«Этический» человекстремится не к наслаждениям и разнообразию чувственных восприятий, а к нравственному. Он руководствуется чувством долга и ответственности. Он различает добро и зло и стремится жить в соответствии с правилами добра. Это стремление наполняет его жизнь смыслом и дает ему уверенность в том, что он защищен от экзистенциальных катастроф. «Я все делаю правильно и потому со мной не может случиться ничего плохого» - как бы говорит сам себе этик. Но эта уверенность – глубоко трагическое заблуждение. Человек, живущий по принципам добра, также уязвим со стороны абсурдного мироздания, как и «эстетик», и «обыватель».

Кьеркегор убежден, что мир абсурден. Абсурдность мира заключается в его несоответствии нашим желаниям, потребностям, надеждам, привязанностям и целям. Человек предполагает многое, но это не значит, что это многое исполнится, ибо мир чужд всем этим планам.

Тезис Кьеркегора об абсурдности мира, скорее всего, обескуражит большинство людей. И это неудивительно, поскольку это большинство состоит из «обывателей», «эстетиков» и «этиков». А эти люди изначально выстраивают свой экзистенциальный проект так, чтобы не замечать и отрицать абсурдность мироздания. Но несмотря на это, я все же должен попытаться прояснить этот тезис Кьеркегора. К счастью, это уже неплохо сделал современный экзистенциалист С. Н. Белхов в своей книге «До различения добра и зла. Теория выживания неприспособленных форм». Мне остается лишь процитировать его.

«Мир не благоприятствует человеку. Мир равнодушен к нему. Мы живем в абсурдном мире. И это первейший факт, из которого исходит экзистенциальная философия.

Тезис об абсурдности мира может смутить человека, впервые сталкивающегося с экзистенциальной философией. И это смущение вполне оправдано – мы живем в этом мире и даже удачно экспансируем.

И все же я настаиваю на утверждении об абсурдности мира. Просто это утверждение не стоит абсолютизировать. Действительно, человечество удачно приспособилось к этому миру. Так что многие его представители даже исхитряются благоденствовать здесь.

И все же. Человек пытается выстраивать свою жизнь в соответствии с рациональными, моральными и эстетическими правилами. Тезис об абсурдности мира подразумевает лишь одно: мир не подчиняется ни рациональным, ни моральным, ни эстетическим стандартам. Он лишь иногда «позволяет» человеку спроецировать на себя и свою жизнь эти правила.

Я вновь приведу пару примеров в иллюстрацию этого утверждения. Примеры – слабое доказательство. Но они помогают высветить истину.

В фильме «Знакомьтесь, Джо Блэк» есть пронзительная сцена. Девушка знакомиться в кафе с молодым человеком. В одно мгновение они понимают: главная встреча их жизни состоялась. Здесь любовь с первого взгляда и на всю жизнь.

Иными словами произошло то, о чем, наверное, мечтает большинство современных людей, то, что воспевают в последние несколько веков почти все поэты и писатели.

Естественно, герои, и мы вместе с ними, настраиваемся на продолжение, которое можно удачно выразить расхожей фразой: «они жили долго и счастливо и умерли в один день». Ну, в крайнем случае, мы готовы к некоторой доли несчастий, «испытаний», так сказать, которые выпадут на долю влюбленных. И все же, потом – «они жили долго и счастливо и умерли в один день».

Пообедав, влюбленные расходятся по своим делам в полной уверенности, что завтра они встретятся вновь. Каждый из них, уходя, оглядывается – не оглянулся ли другой. Но как-то у них это выходит не синхронно. Девушка скрывается за углом, мужчина оглядывается в последний раз и в этот момент его сбивает машина. Одна, потом другая. То, что было еще секунду тому назад «землей обетованной» для влюбленной в него женщины превратилось в мешок с месивом костей и мяса.

Комментарии излишни. Мы живем в абсурдном мире!... Мы знаем, что мы смертны. Мы почти смирились с этим. Но мы рассчитываем на свои «законные» семьдесят-девяносто лет жизни. Но часто абсурдный мир безжалостно похищает и эти крохи бытия. Смириться с этим почти невозможно.

Все в этом мире выходит как-то не так, как нам хотелось бы. Жуткий хищник-небытие снует посреди буйной растительности жизни и обгрызает человека. У вас были близкие? Теперь их нет! У вас было зрение? Теперь вы пребываете в вечной тьме! У вас был талант? Вместо него вырос пошлый цветок алкоголизма! Вы были живы и любимы? Теперь вас нет, а ваша возлюбленная лобзает другого!

Мы живем в абсурдном мире!

Знать об этом невыносимо. Человек не в состоянии выносить это знание. Все его существо возмущается против этого знания.

«Запертая дверь», перед которой время от времени оказывается каждый из нас, высится перед нами настолько безжалостно и цинично, что человеку легче сочинить поучительную сказку про это, чем признать абсурдность и естественность выпавшего ему несчастливого билета». (24. С. 332 – 335)

Правота Кьеркегора и Белхова неплохо подтверждается одним типичным восклицанием, которое вырывается у человека, когда с ним случается какое-либо несчастье. В отчаянии человек восклицает: «За что?!». Этот вопль тотчас отсылает нас к той уверенности в собственной неуязвимости, которая характерна, по мнению Кьеркегора, для этического человека. Впрочем, тот же вопль характерен и для обывателя. В этом отношении, Кьекегор оказывается слишком умозрителен в своем восприятии людей. По исконной европейской традиции он чрезмерно возвышает этику и «этического» человека и не замечает, что среднестатистический обыватель оказывается также не чужд этого типа экзистенции.

Вопль: «За что?!» - прекрасно иллюстрирует уверенность большинства людей в том, что их «правильное» поведение способно укротить неукротимое – мир. В тот момент, когда пелена самообмана спадает, человек оказывается лицом к лицу с абсурдностью мироздания.

Отчаяние, которое охватывает «этического» человека в тот момент, когда он обнаруживает, что правила добра не в силах защитить его от абсурдности мироздания, может перевести человеческую экзистенцию на следующую стадию, стадию религиозной веры.

«Отчаяние» и «страх» - важнейшие экзистенциалы[46] философии Кьеркегора. Как конечное, то есть смертное и ограниченное в своих возможностях существо, человек постоянно балансирует на грани отчаяния. И его постоянно преследует страх: страх гибели, страх потери, страх страдания, страх неудачи и т. д. Большинство людей старается не замечать своих страха и отчаяния. Но если страх и отчаяние заполняют всю экзистенцию человека, то они, иной раз, оказываются мостом к экзистенциальному росту. Благодаря им человек может продвинуться к постижению экзистенциальной истины.

Высшей экзистенциальной истиной и высшей экзистенциальной стадией является религиозная вера. «Рыцарь веры» осознал свои отчаяние и страх и понял, что они неслучайны, но неизбежны в конечном человеческом существовании. Человек онтологически свободен, и в силу этого он может неправильно распорядиться собой. Он отягощен первородным грехом, и этот грех отдалил его от Бога. Человек религии понимает, что все его повседневные человеческие беды и страдания проистекают именно от этого. И он стремится преодолеть их через возвращение к Богу.

Лишь вера может вернуть человека к Богу. Бог – сущность бесконечная и абсолютная. Человек же – величина конечная и относительная. Неся на себе бремя этой конечности и относительности, человек передвигается от одной экзистенциальной катастрофы к другой. Неудивительно, что все его существование пронизано страхом и отчаянием. Лишь соотнеся свою конечность и свою относительность с бесконечностью и абсолютностью Бога, человек может обрести твердое основание своей экзистенции. И верой он сможет одолеть свою рабскую зависимость от всеобщих законов мироздания, представленных наукой.

«Вера - это как раз такой парадокс, согласно которому единичный индивид в качестве единичного стоит выше всеобщего, единичный оправдан перед всеобщим, не подчинен ему, но превосходит его, правда таким образом, что единичный индивид, после того как он в качестве единичного был подчинен всеобщему, теперь посредством этого всеобщего становится единичным, который в качестве единичного превосходит всеобщее; вера – это парадокс, согласно которому единичный индивид в качестве единичного стоит в абсолютном отношении к абсолюту». (20. С. 54 - 55)

Иными словами, возвращаясь к проблеме Кьеркегора, можно сказать, что через веру Кьеркегор надеется обрести все, потерянное им. Законы материи непреодолимы и Кьеркегор никогда не сможет стать счастливым супругом. Время необратимо, и Регина Ольсен никогда не вернется в его объятия. Эти истины абсурдны, ибо они неприемлемы для Кьеркегора – его разум, его нравственное и эстетическое чувство восстают против них.

Но абсурд реальности может быть преодолен лишь абсурдом Абсолютного. Для Бога возможно все. Его провидение и Его могущество непостижимы конечным человеческим разумом. И именно поэтому могущество Божие предстает перед человеком как высший абсурд. Вера позволяет нам отринуть разумное и естественное, а значит, абсурдное для нашей экзистенции, и слиться с высшим абсурдом – с Богом. Лишь Бог может вернуть Кьеркегору и способность к супружеству и Регину Ольсен. «Ибо движение веры должно постоянно осуществляться силой абсурда, причем так, заметьте, чтобы человек не терял при этом конечного, но целиком и полностью обретал его». (20. С. 38)

Но как это возможно? Здесь, по Кьеркегору, заключен высший тайный смысл религиозной веры.