Краткая история культурологии в России

Термин «культурология» впервые был применен в 1915 г. немецким философом В.Оствальдом, однако широкую известность получил с 1939 г., благо­даря трудам американского культур-антрополога Л.А.Уайта. Уайт видел необходимость в том, чтобы вычленить из традиционной культу­р­­ной ан­тро­по­ло­гии (этнологии), исследовав­шей преимущественно культурные различия между на­родами, специаль­ную науку – культурологию, ориентированную на изу­че­нии уни­­версаль­ных явлений культуры, единых для разных народов. Это позволяло ставить вопрос о культуре как общем понятии, универсальной «специ­фиче­с­кой мо­даль­ности чело­ве­че­ского бытия» (Г.С.Кна­бе), соз­дать общую теорию культуры, как категории. Тем не ме­нее, в западной на­уке термин «культурология» не привился, а проблема, поставленная Уайтом, иссле­довалась в основном в русле лингвистической философии (се­ми­отика, струк­турализм, пост­структура­лизм, постмодерн), приверженцами фран­цузской школы «Анналов» (историческая антро­пология), социологами американской Гар­вар­д­ской школы и их последователями (структурный функциона­ли­з­м).

Вме­с­те с тем куль­турология в те­че­ние 1960-1980-х гг. начала по­с­те­пенно рас­пространять­ся в советской науке, а в 1990-х гг. произошел своего рода «куль­­ту­ро­логический бум» прежде всего в сфере российского об­ра­зо­вания. В принципе можно проследить два основных источника оте­чест­вен­ной культурологии.

В послевоенные десятилетия в СССР периодически проходили кам­пании «критики взглядов буржуазных ученых». В 1960-е гг. на волне од­ной из таких кам­паний армян­ский социолог Э.С.Маркарян, яко­бы диску­тируя с Л.Уайтом, фактически ввел термин «культурология» в на­шу на­уку и под видом критики «буржуазных концепций» начал знакомить научную общественность СССР с культурологическими концепциями Уайта и дру­гих аме­риканских «неоэволюционистов», а так же с собственными ком­мен­­та­ри­ями к ним. В подобной инициативе пер­выми его поддержали рос­товские ученые Ю.А.Жда­нов и В.Е.Да­ви­до­вич, лени­н­г­р­а­д­цы С.Н.Арта­нов­с­кий и М.С.Каган, свердловчанин Л.Н.Ко­ган, к ним присоеди­ни­лись и московские спе­циалисты С.А.Ару­тю­нов, Б.С.Ерасов, Э.А.Ор­­лова и др. Я упоми­наю здесь лишь старшее поколение ученых; разумеется, среди научной мо­лодежи апологетов этого движения было гораздо боль­ше (включая и ав­тора этих строк, выросшего на книгах Маркаряна). В период с середины 1960-х по начало 1990-х гг. вышло уже несколько десятков книг по куль­турологии, напи­сан­ных оте­­чес­твен­ны­ми учеными и около десятка переводов в основном западных социологов куль­туры (Э.Дюркгейма, А.Моля и др.).

В середине 1980-х гг. в Институте научной информации по обще­ст­вен­ным наукам (ИНИОН АН СССР) открылась спе­ци­альная лабо­ратория по изучению культуры, где под руководст­вом И.Л.Галинской и С.Я.Левит начался мас­совый перевод на русский язык классичес­ких трудов западных философов культуры и ан­тропологов, которые через несколько лет начали издаваться боль­шими ти­ра­жами. Наши культурологи стар­шего поколения стали первыми профессиональными комментаторами этих трудов. Апо­ге­ем этой тенденции в начале 1990-х гг. стало преобразование Всесоюзного НИИ культуры, занимав­ше­гося в основном пробле­ма­ми музееведения, в Россий­ский институт куль­ту­рологии. Лидером науч­ных исследований в ин­сти­туте стала Э.А.Орлова – наибольший «западник» в нашей культуро­логии, что на нес­колько лет определило направленность работы института в целом. Это бы­­­ла одна линия воз­ник­но­ве­ния российской культурологии – на базе освоения теорий западной фи­лосо­фии, антропологии, социологии, психологии и т.п.

Но была и другая линия. В условиях идеологической зашоренности, царившей в стране, либеральная интеллигенция искала какой-то отно­си­тель­но ле­ги­тим­ный спо­соб выражения собственного, немарксистского миро­­ощу­ще­ния и выра­жения его в культурно значимых тек­стах. В основном это были представители гуманитарного знания (историки, филологи, литерату­роведы, ис­кусствоведы и др.). И они нашли искомый выход в сфере так называемого «куль­туроведения» (термин Ю.В.Рождественского), которое начало проявляться в повышен­ном интересе к объ­ектам старины и исторической традиции, в движении охраны национального культурного наследия и т.п. В числе этих ученых сле­дует назвать имена С.С.Аверинцева, А.И.Арнольдова, Л.И.Бат­­кина, Г.Д.Га­чева, А.Я.Гуреви­ча, П.С.Гуревича, В.В.Ива­но­­ва, Д.С.Ли­ха­че­ва, Ю.М. Лот­мана, В.М.Ме­­жу­ева, Е.М.Ме­ле­тинского, Ю.В.Рож­дест­вен­с­ко­го, В.Н.Топо­ро­ва и др.

Усилиями этой группы ли­бе­ральной ин­теллигенции формировалась другая ветвь россий­­ской культурологии, бази­ро­вавшаяся пре­жде всего на традици­ях отечест­вен­ной исторической, филологической и искусствоведческой наук, на лингвистических рекон­ст­рук­ци­ях нравов и быта мину­в­ших вре­мен, на изуче­нии мифов и языческой об­ря­д­ности в рам­ках развитой оте­че­ст­венной шко­­лы ми­фологии, на семан­ти­ческом ана­лизе искус­ства как источнике инфор­мации о культуре прошлого и т.п., но – гла­в­ное – на различных вариаци­ях теории локальных циви­ли­за­ций, идущей еще из XIX в. от Н.Я.Да­ни­ле­в­ского и возрожденной в середине XX в. Л.Н.Гуми­левым. Кста­ти, именно в середине 1980-х гг. впервые в СССР на русском языке вы­ш­ли книги и зарубежных классиков теории цивилизаций: О.Шпен­глера и А.Тойнби. Сво­­еобразным ответвлением цивилизационных исследований, выросшим непос­ред­­ственно из концепций русских «евразийцев» и этногеогра­фи­ческих воззрений Гу­ми­лева, является шко­ла «социоестественной истории» (Э.С. Куль­­­пин и др.), синтезиру­ю­щая современные идеи социальной синергетики и давние теории геодетерминированности исторических про­цессов.

Следует отметить, что огромное влияние на формирование этой вет­ви культурологии оказала чрезвычайно мощ­ная тра­диция российского вос­то­ко­ведения; не будет пре­уве­личением ска­зать, что российская гумани­тар­ная культурология в су­щественной мере вос­пользовалась опытом востоко­вед­ных ис­сле­до­ва­ний, рас­пространив его масштабы на изучение рус­­­ской и западной культур. Ра­зумеется, и здесь не обошлось без обращения к до­с­ти­же­ни­ям зарубежных коллег: во-первых, французских семиотиков, под вли­я­нием которых сложилась знаменитая московско-тар­ту­с­кая семи­оти­че­с­кая шко­ла во гла­ве с Ю.М.Лотманом и Б.А.Успенским; и, во-вторых, фран­цуз­с­ких же ис­то­риков шко­лы «Ан­на­лов», чья методика ока­залась бли­­зка рос­сийским тради­циям изучения культуры повседневности и под воздей­ст­вием которой началось фор­мирование отечественного ана­лога шко­лы мен­таль­ностей во главе с А.Я.Гу­ре­вичем, Ю.Л.Бес­сме­ртным, А.Л.Ястребицкой.

Таким образом, в течение 1960-1980-х гг. в стране шло параллельное фор­миро­вание двух сравнительно автономных культурологий: социаль­ной, апел­лировавшей к опыту англо-американской и немецкой антрополо­гии, и гума­ни­тарной, имевшей в своей основ­е отечественные корни и свя­зан­­ной с фран­цузскими школами семиотики и «новой исто­рии». Все 1990-е гг. были посвящены попыткам объединения этих ветвей и превращения культурологии в некую «супернауку», синтезирующую в себе социальнонаучный и гуманитарный подходы к познанию общества и культуры.

В 1989 г. культурология была легализована как новое направление (специальность) высшего образования, и как общеобразовательная дис­ци­п­­ли­на. В стране на­чали открываться первые культурологические ка­федры, создаваться первые учебники по общеобразовательной куль­турологии, в чем безусловное первенство принадлежит Московскому Го­­су­дар­ственному тех­ническому университету им.Баумана и непосред­ст­вен­­­­но Н.Г.Багда­сарь­ян, а так же Российс­кому открытому университету (ны­не – Университет РАО) и сотрудничавшим с ним в те годы С.П.Мамонтову и Б.С.Ерасову (авторам двух первых в России учебников по общеобразовательной культурологии).

В чис­ле осно­ва­телей специального культу­ро­­ло­ги­че­с­кого об­­разова­ния в стране сле­­дует назвать Г.В.Драча – в Росто­ве, С.Н.Иконникову – в Санкт-Пе­тер­бурге, Г.И.Зве­ре­ву, Т.Ф.Кузнецову и автора этих строк – в Мос­кве.

С 1996 г. культурология была вве­дена в номен­к­ла­туру специальностей Мин­­на­уки и ВАК РФ. Были учреждены ученые сте­пе­­ни доктора и кандидата культурологии, стали открываться диссер­таци­он­ные советы по куль­туро­ло­ги­ческим специальностям.

Но был и еще один фактор, определявший претензии культурологии, как «супернауки». Дело в том, что основным заказчиком культурологического зна­ния было (и в большой мере остается сейчас) образование. В 1992 г., когда из вузовских программ была убрана марксистская теория, то на культурологию обратили внимание как на дисциплину, способную заменить исторический материализм. Соответственно от культурологии ожидали, что содержательно она станет «общей теорией всего», т.е. безграничным по своему размаху обществоведением (аналогично истмату). Но заказчик не учел того, что общество и его культура – это не одно и то же. А культу­ро­ло­гия изучает именно культуру (в отличие от социологии, изучающей общест­во). Этот социальный заказ в известной мере дезориентировал культу­ро­ло­гов, которые в 1990-х гг. занялись построением теорий общества и его дина­мики на базе культуры.

Хотя на этот счет было написано немало интересных работ, но нацеленность на ложный предмет изучения, в конечном счете, сыграла против культурологии. Ведь у нее были не только сторонники, но и весь­ма сильные противники, которые упорно боролись с наукой о культуре как сфе­­рой знаний, неизбежно конкурирующей в ряде проблемных областей с фи­­ло­софией, а так же практически со всеми социальными и гуманитарными на­у­ками. Серьезный кри­­зис наступил в 2000 г., когда под нажимом влиятельного лобби фи­ло­со­фов и социологов и вопреки протестам Российской Академии Наук Минис­терство по делам науки и изобретений издало при­каз, «закрывающий» культурологию в качестве самостоятель­ной науки, как не оправдавшей социальный заказ. Взрыв возму­ще­ния деятелей гуманитарной сферы, поддержанный извест­ными ко­рифеями литературы и искусства, а так же негативная позиция Министерства культуры привели в от­мене этого приказа и выработке компро­мис­сного решения. Культурология была восстановлена в виде двух спе­циальностей: 1) те­ория и история культуры и 2) му­­зееве­де­ние и ох­­рана памятников истории и культур­ы. Возобновлены за­щиты диссер­та­ций по культурологическим наукам. А что касается культурологического образования, то оно и не прерывалось.

Итак, «супернаука» не состоялась. Культурология, наконец, локализовала объект и предмет своего познания на культуре, ушла от организационных форм к технологиям и продуктам человеческой жизнедеятельности. Но объ­е­ди­нения социального и гумани­тарного направлений куль­ту­ро­логии так и не произошло. Они остались сравнительно самостоятельными течени­я­ми изучения культуры, ориентированными на разные методологии. Это разделение получило даже региональное выражение. Например, московские культурологи в массе своей больше склоняются к социально-научному направлению, а санкт-петербургские – к гуманитарному (разумеется, и там, и там можно найти представителей обоих направлений, но доминирующая ориентация все же чувствуется). А ведущий научный центр – Российский институт культурологии даже организационно разделен на два этих направления.

Культурологические учебные заведения и подразделения почти все скло­няются к гуманитарной культурологии. Образовательный Гос­стандарт 2000 г. также усиливает до­ми­ни­ро­ва­ние гуманитарной состав­ля­ющей в учебных планах (приблизительно 45% на гуманитарное и лишь 20% – на социально-науч­ное знание в общем объеме часов).

В 2006 г. в Санкт-Петербурге было создано Российское культурологическое общество (РКО), которое призвано сыграть роль общественной академии для культурологов (в Российской Академии Наук пока еще нет отделения культурологии). В числе задач, которые должно решить РКО – выработка общих критериев, по которым то или иное исследование может быть отнесено к профилю «культурология», расширение номенклатуры культурологических спе­циальностей, расширение поля социального заказа на культурологию, формирование культурологического экспертного сообщест­ва, формирование научно-популярного сегмента культурологической науки, проведение грамотной информационной политики в интересах культурологии и пр.

На сегодняшний день культурология остается комплексно востребован­ной только системой образования. Вместе с тем, культурологи начинают уверенно завоевывать площадки социальной коммуникации, социокультурной эк­с­пертизы, общеадминистративной референтуры. Но все это не имеет системно­го характера. Общество еще не осознало широких познавательных и экспертных возможностей культурологии, возможностей практического применения широпрофильных знаний культурологов. Но это осознание постепенно начинает формироваться.