ЭТИКО-ЭСТЕТИЧЕСКОЕ ВОСПИТАНИЕ В ЯПОНИИ

Нурутдинова А. Р.

Источник: Журнал «Педагогика» 2006/10 с. 87

Над статьёй работала Дузенко Галина

С давних времен эстетическое и нравственное воспитание были тесно взаимосвязаны. Недаром древние греки применяли термин "калокагатия", составленный из двух слов: "καλὸς" — красота и "καὶ ἀγαθός" — добрый, хороший. "Калокагатия" давала реальный прообраз такой личности, у которой нравственная и физическая красота пребывают в нерасторжимом единстве, а внутренний мир и внешний облик составляют ясную и уравновешенную гармонию [1].

Эстетическое и нравственное начала имеют много общего (духовный мир, поведение в общественной и личной жизни человека и т.д.). Эстетическое воспитание не сводится только к внешнему, воспринимаемому чувствами. Прекрасным, например, мы называем такого человека, который соединяет в себе внешнюю привлекательность с внутренней, духовной красотой, с красотой чувств и мыслей.

С другой стороны, нравственное в человеке не сводится только к внутреннему, а выражается и вовне — в поступках, воспринимаемых чувствами. Этика, мораль, нравственность — это, прежде всего, принципы и нормы поведения людей по отношению друг к другу и к обществу. Наиболее убедительным представляется следующее толкование: "сущность эстетического может быть определена только с учетом того, способствует или препятствует явление процессу поступательного развития. Мера эстетического воспитания — гармония прогрессивно развивающегося явления" [2, с. 138]. Оно содержит указание на особенности эстетического, зависящие не только от человеческого общества или отдельной личности, но и от его существования в "остальной природе", т.е. независимо от человеческого мышления. Эстетическое невозможно ни представить себе, ни понять без "видения", "слышания", "обоняния", "осязания" его, так как оно материально, объективно. Спецификой эстетического воспитания является воздействие/восприятие и воспроизведение индивидуальных, конкретных, объективных явлений, отдельных предметов и присущих им эстетических свойств. Было бы ошибочно представлять дело таким образом, что из умственного воспитания исключаются нравственная и эстетическая составляющие. Все три вида воспитания тесно связаны между собой и формируют гармонично развитую личность.

В Японии эстетическое образование является одной из центральных линий личностного развития. Японские педагоги рассматривают способность к эстетике как реализацию человеком собственной индивидуальности. Однако осмысление организации эстетического воспитания школьников в этой стране невозможно без понимания особенностей японского национального характера. Это и своеобразная "теория относительности" применительно к морали, и утверждение субординации как незыблемого, абсолютного закона жизни.

Для Японии характерна невычлененность этического и эстетического аспектов из всего комплекса норм, идей и представлений, через которые воспримимается мир и которые имеют синкретический характер [3]. Более того, можно сказать, что эстетическое начало является смыслообразующим и структурообразующим этого комплекса. В определенной мере это осложняет анализ эстетических проблем, ибо искусственно выделить их из всего круга мировоззренческих представлений почти невозможно. Эстетическое воспитание в связи с этим рассматривается в русле нравственного закона - преодоления зла в самом себе, основанного на осознании долга [4, с. 61—68]. В инструкциях министерства просвещения четко сформулированы пять этико-педагогических правил, своего рода заповедей, которые должны соблюдаться педагогом в целях успешного формирования гражданина Японии:

1. этическое воспитание — это не одностороннее внушение норм, а образ жизни. Педагог управляет общением детей в конкретных условиях повседневной жизни посредством своего примера участия в нем;

2. этическое воспитание направлено на формирование определенных навыков - самоанализа своего поведения, мыслей и чувств; способности к самостоятельным решениям и действиям; готовности отвечать за их последствия;

3. важно научить ребенка осознавать интересы других, свою зависимость от общества и от окружающих;

4. основная форма этического воспитания — организация групповой деятельности; критерий его эффективности — непременное участие всех школьников в работе и четкое осознание каждым своей роли;

5. необходимо научить школьников воспринимать проблемы группы как свои личные, донести до их сознания, что законы и нормы жизни в группе и обществе, а также их соблюдение нужны каждому человеку.

Программа этико-эстетического воспитания включает 28 тем, которые условно можно разделить на три группы [2]. Первая группа тем очень тесно связана с понятием "долг признательности", она определяет воспитывающую социальную комфортность, которая воспринимается и осознается школьниками как чувство принадлежности к своему классу, школе.

Вообще, человек в Японии постоянно чувствует себя частью группы — семьи, общины, фирмы. Он приучен подчиняться мнению этой группы и вести себя соответственно своему положению в ней. Он готов выплачивать долг признательности своему наставнику, начальнику столь же безоговорочно, как собственному отцу. В этом коренятся причины неистребимой семейственности, которые пронизывают общественную и политическую жизнь страны.

Устои японского образа жизни заимствованы из древней морали. Учение Конфуция основывалось на том, что сын должен быть сыном, а отец — отцом; подданный — подданным, а повелитель — повелителем. Это значит, что сыновней почтительности достоин лишь хороший отец, что на преданность младших или нижестоящих вправе рассчитывать лишь тот, кто сам человеколюбив и милосерден по отношению к ним. Правота и неправота определяются здесь не абстрактными понятиями добра и зла, а признанием своего места в сложном переплетении взаимных обязанностей. Преданность, основанная на долге признательности, является для японцев первейшей из добродетелей. Преданность семье, клану, государству должна быть беспредельной и безоговорочной, т.е. человек обязан подчиняться воле старших и вышестоящих, даже если они не правы, даже если они поступают вопреки справедливости. Японец с детских лет привыкает к тому, что определенные привилегии влекут за собой соответствующие обязанности. Он понимает подобающее ему место как рамки дозволенного, как, с одной стороны, ограничения, а с другой — гарантию прав.

Японцы почти никогда не лгут, однако им и не придет в голову говорить вам правду. Они довели свой язык до уровня абстрактного искусства. Японец считает, что не беда, если мысли не высказаны или если слова не переведены. Нюансы этикета для них куда важнее тонкостей синтаксиса или грамматики. Вежливость речи ценится выше ее доходчивости. Поэтому не удивительно, что высшим средством общения становится, таким образом, молчание.

Японская мораль постоянно требует от человека огромного самопожертвования ради выполнения долга признательности и долга чести. Однако японцы не только терпимо, но даже благожелательно относятся ко всему тому, что христианская мораль называет человеческими слабостями. Хотя Япония — буддийская страна, ее жизненная практика вступает здесь в резкое противоречие с учением Будды [7]. Под словом "искренность" мы понимаем честность и прямоту, отсутствие притворства или обмана. Для японца же быть искренним — значит всей душой стремиться к тому, чтобы никто из партнеров не потерял лица. Это, стало быть, не столько правдивость, сколько осмотрительность и тактичность. В отличие от неоплатного долга признательности японцы смотрят на долг чести как на некое добавочное бремя, неосмотрительного увеличения которого следует остерегаться. Стихийное стремление избегать случайных одолжений со стороны незнакомых людей порой производит впечатление, что японцы — люди черствые и неотзывчивые. Сделать что-то для незнакомца без его просьбы значит поставить его в положение морального должника, воспользоваться его затруднением в свою пользу — вот к какому парадоксу приводит японцев их понятие о долге чести. Все это подчас вынуждает человека уподобляться роботу, который слепо и механически выполняет заложенную в него программу подобающего поведения, который не рассуждает, а поступает так, как принято, чтобы окружающие его не осудили. Даже японские речевые обороты, предназначенные для выражения благодарности, несут в себе оттенок некоего сожаления. Например, наиболее известное иностранцам слово "аригато", которое переводится как "спасибо", буквально значит "вы ставите меня в трудное положение". Другой близкий ему оборот "сумимасен" означает: "ах, это никогда не кончится" или "ах, мне теперь вовек с вами не рассчитаться". Таким образом, уже выражая благодарность, японец как бы с сожалением признает, что остался перед кем-то в долгу. Школьные годы — это период, когда детская натура познает первые ограничения. В ребенке воспитывают осмотрительность, его приучают остерегаться, при которых он сам или кто-либо другой может "потерять лицо". Он повел начинает подавлять в себе порывы, которые прежде выражал свободно, не потому, что видит теперь в них некое зло, а потому, что они становятся неподобающими. Японский этикет считает невежливым перелагать бремя собственных забот на собеседника или высказывать избыток радости, тогда как другой человек может быть в данный момент чем-нибудь расстроен. Быть учтивым - значит не только скрывать свое душевное состояние, но порой даже выражать прямо противоположные чувства. Японцы с детства выучиваются не раскрывать своих чувств, считая это глупым. С этой целью школьнику часто предоставляются ситуации выбора, которые он может самостоятельно осмыслить и на собственном опыте убедиться в необходимости определенного поведения. Однако полная свобода, которой японец пользуется в раннем детстве, оставляет неизгладимый след на его жизненной философии. Именно воспоминания о беззаботных днях, когда было неведомо чувство стыда, порождают необъяснимую на первый взгляд противоречивость японского характера. Вот почему японцы столь снисходительны к человеческим слабостям, будучи чрезвычайно требовательными к себе при выполнении многочисленных моральных обязательств.

Принцип "жэнь" (гуманность, человечность) служит стержнем человеческих взаимоотношений. В японской трактовке он низведен до уровня благотворительности, черты, которая воплощает добрую волю человека, выходящую за рамки его прямых обязанностей. Сколь бы ни изменилась натура японца под влиянием современности, ему доныне присуща покорность родительской воле как выражение долга признательности.

С раннего возраста формируются навыки бесконфликтного взаимодействия. Японцы избегают судить о поступках и характере человека в целом, а делят его поведение на изолированные области, в каждой из которых как бы существуют свои законы, собственный моральный кодекс. Японцам не свойственно обвинять человека в том, что он не прав "вообще". В их суждениях, прежде всего, четко обозначается сфера, в которой совершена та или иная погрешность. Универсальных мерок не существует: поведение, допустимое в одном случае, не может быть оправдано в другом. Вместо того, чтобы делить поступки на правильные и неправильные, японец оценивает их как подобающие и неподобающие.

Для японца характерна тяга к созерцанию. Когда он созерцает, то не выделяет какой-то отдельный объект для наблюдения, а как бы растворяет свое внимание в восприятии всего целого, всей панорамы. Он вглядывается, вслушивается, вчувствуется в мир, лежащий перед ним, себя ощущает только как его часть, не противопоставленная ему, а включенная в него. Для японца, как ни для кого иного, красота — это прежде всего гармония себя со всем бытием.

Мост между искусством и природой, между искусством и будничной жизнью — ключевые характеристики японской культуры. Высшее искусство — это следовать своей природе, быть самим собой в мире. А проявления этого могут быть различны.

Мир природы и мир искусства не разделены и не противопоставлены друг другу ни в сознании японца, ни в его искусстве. Умение чувствовать природу, ощущать себя ее частью, умение выражать свое понимание ее во всех формах человеческой деятельности всегда считалось обязательным качеством культурного человека. Само отношение к природе эстетизировано, экологическое воспитание неотделимо от эстетического, ибо вся традиционная японская культура экологична в своем бережном, внимательном отношении к природе [8, с. 144—145].

Все самое важное для японца проходит в форме церемонии, облекается в канонические формы, и они охраняют от воздействия хаотичной, случайной, низменной активности высшие достижения японского духа. Японец - истовый традиционалист, с глубочайшим почтением относящийся к своей традиции. Церемония, ритуал, обряд неразрывно сопровождают японца по всей жизни от рождения до смерти. Мир природы и мир искусства не разделены и не противопоставлены друг другу ни в сознании японца, ни в его искусстве. Умение чувствовать природу, ощущать себя ее частью, умение выражать свое понимание ее во всех формах человеческой деятельности всегда считалось обязательным качеством культурного человека. Само отношение к природе эстетизировано, экологическое воспитание неотделимо от эстетического, ибо вся традиционная японская культура экологична в своем бережном, внимательном отношении к природе [8, с. 144—145].

Все самое важное для японца проходит в форме церемонии, облекается в канонические формы, и они охраняют от воздействия хаотичной, случайной, низменной активности высшие достижения японского духа. Японец - истовый традиционалист, с глубочайшим почтением относящийся к своей традиции. Церемония, ритуал, обряд неразрывно сопровождают японца по всей жизни от рождения до смерти.

Итак, практика "поклона" способствует занятию своего места в мире, сломив гордыню, практика "церемонии" - достижению максимальной концентрации духа вдали от суетности, практика "созерцания" — вступлению в резонансную связь с одухотворенным бытием, энергетическому очищению и достижению гармонии взамен хаоса страстей внутри себя.

ЛИТЕРАТУРА

1. Балашов В.А. Вопросы эстетического образования и эстетики: Автореф. дис. ... доктора пед. наук. Казань, 1990.

2. Буров А.И. Эстетическая сущность. М., 1956.

3. Дрониишнец Н.П. Государственная политика Японии в сфере образования: Екатеринбург, 1997.