Схимонах Анастасий (Алексеев) (1867-1939)

Этого схимника я могу сравнить лишь с преподобным Серафимом Саровским, который, как известно, встречал многих словами:

«Христос воскресе, радость моя!»

Схимонах Анастасий (в миру Андрей Алексеев) ро­дился 30 июня 1867 г. в Новгородской губернии в семье крестьян. О его жизни в миру почти ничего не известно. Сам старец рассказывал один эпизод из своей жизни до прихода в монастырь: «Однажды я за­хотел причаститься у отца Иоанна Кронштадтского, но подумал, что он не допустит до святой Чаши... Все-таки я пошел и все думал, что я такой великий грешник и что недостоин. Отец Иоанн меня причастил и велел прийти к нему на обед».

Андрей Алексеев поступил в Валаамскую обитель 26 июня 1901 г., а зачислен в послушники 10 марта 1908 г. В 1912 г. послушник Андрей был пострижен в мантию с именем Архип, а в 1925 г. монах Архип удостоился пострига в великую схиму с именем Ана­стасий.

Послушания он испонял самые различные: был по­номарем у раки прпп. Сергия и Германа, находился при монастырском доме в Новгороде, трудился на коров­нике, где недолгое время жил будущий иеромонах Иустиниан (Серебряков). Монах Архип заботился о юноше, учил основам монашеской жизни, молитве и каждую ночь будил на утреню. Впоследствии о. Иусти­ниан с благодарностью вспоминал своего первого ду­ховного наставника. После принятия схимы старец жил в скиту Всех святых и пономарил в храме.

За свою подвижническую жизнь схимонах Анастасий получил от Бога дар прозорливости. Однажды послуш­ник Георгий (будущий иеромонах Сергий (Иртель)) пришел к нему летом в скит. Старец принял его очень ласково, приветливо и стал угощать чаем. Побеседовав с послушником, о. Анастасий пошел провожать его в монастырь. Через некоторое время старец вдруг поклонился Георгию три раза в ноги и быстро ушел.

Через три дня послушник покинул Валаам, его удалили из монастыря в числе многих старостильников.

Подчеркивая безграничную любовь о. Анастасия к людям, архимандрит Афанасий (Нечаев) описывает свою встречу со старцем:

«Прихожу однажды я в скит Всех святых. Вхожу в храм и вижу, как при аналое стоит низенького ро­ста схимник и читает Помянник и Псалтирь. В храме никого нет. Через несколько минут схимник кончает и оборачивается. Увидев меня, быстро подходит с си­яющей улыбкой и с каким-то поражающим восторгом начинает лобызать меня, обнимать и приговаривать: “А, милый мой, вот пришел навестить нас, грешных. Недостойны мы и смотреть-то на лики человече­ские по грехам нашим. А ты вот удостоил нас. Спаси тебя, Христос, спаси”. “Ведь это только царя так мож­но встречать”, — думал я в несказанном смущении. И начал этот схимник Анастасий... рассказывать, как они живут, как молятся, как хорошо им здесь. А в про­межутках опять, весь сияющий, обнимает меня. Так и тает от внутреннего счастья. Как будто я брат его любимый, пропадавший без вести много лет, теперь пришел к нему невзначай и тем привел его в такой восторг и волнение. А волнение столь сильное, что непрерывно слезы катятся у него из глаз, слезы любви и умиления. А на вид такой маленький, с длинными каштановыми волосами на голове и бороде, и еще не старый, лет пятидесяти пяти. “Приходи, приходи к нам, ты ведь теперь послушником у нас”. Так обласкал меня этот незнакомый, совсем простой, крестьянский схимник. И не только согрел, а прямо растопил мою душу так, что я до сих пор вижу и чувствую его как живого».

За простоту и смирение о. Анастасий получил от Бога дар слез, который является «тщательным стра­жем для спасающихся добродетелью», «пищей души» и «угашает злые вожделения». Послуш­ник Георгий рассказывал, как однажды, когда он нес послушание в больнице, услышал, что «кто-то кричит и плачет по-детски». Георгий смутился, потому что это было в больничной церкви. Отодвинув занавеску, он увидел, что в темной церкви «стоит о. Анастасий и текут у него два потока слез». Тогда послушник быстро и тихо задвинул занавеску и ушел. Известно, что схимонаху Анастасию даже «запретили плакать, так как он своими слезами привлекал туристов, но это послушание он не мог выполнить, хотя и старался улыбаться».

Известно также, что старец постоянно творил Иису­сову молитву и «был такой ласковый и добрый, что некоторых он даже обнимал».

Скончался схимонах Анастасий 7/20 августа 1939 г. и погребен на старом братском кладбище.

Часть II

СТАРЫЙ И НОВЫЙ ВАЛААМ

СТРОГИЙ ПОДВИЖНИК И ВЕЛИКИЙ МОЛИТВЕННИК

Иеромонах Викентий (Косарев) (1867-1941)

Иеромонах Викентий (в миру Василий Косарев) родился 11 декабря 1867 г. в крестьянской семье в Ярославской губернии.

О детских и юношеских годах Василия архивные материалы умалчивают, но по плодам, принесенным в дальнейшей жизни в монастыре, можно судить, что он воспитывался в благочестивой семье. В ребенке ро­дители сумели воспитать особое благоговение к цер­ковным службам и крепкую веру.

11 июля 1891 г. Василий Косарев поступил в Вала­амский монастырь в число трудников; 25 апреля 1896 г. был зачислен в послушники. Горячее желание послужить Богу в иноческом чине, примерное пове­дение и усердное выполнение различных послушаний в монастыре сделали молодого послушника заметным для священноначалия обители, и 22 апреля 1900 г. Василий Косарев был пострижен в монашество с име­нем Викентий; во иеродиакона рукоположен 27 янва­ря 1902 г. Вскоре после рукоположения о. Викентия перевели на послушание в Архиерейский дом архи­епископа Финляндского. На послушания в Архиерей­ский дом или на монастырские подворья в городах переводили иноков, известных строгой монашеской жизнью. О. Викентий вполне оправдал доверие игу­мена монастыря. 30 мая 1905 г. ему было преподано архипастырское благословение — за тщательное ис­полнение диаконских обязанностей в церкви Фин­ляндского архиерейского дома, за усердие на других послушаниях и хорошее поведение. 6 сентября 1906 г. о. Викентий был рукоположен во иеромонаха и неко­торое время служил в монастырской часовне в Петро­граде. По представлению настоятеля за усердные тру­ды и полезную службу Церкви к празднику Святой Пасхи 6 мая 1921 г. он был награжден золотым на­персным крестом. В 1931-1932 гг. иеромонах Викен­тий был помощником монастырского духовника, в его обязанности входило исповедовать и причащать стар­цев, проживавших по старости лет при монастырской больнице, и больных насельников монастыря. Это послушание о. Викентий выполнял добросовестно, он следил, чтобы никто у него не умер без причастия Святых Христовых Таин.

Послушник Георгий, впоследствии иеромонах Сер­гий (Иртель), проходивший послушание при мона­стырской больнице и хорошо знавший иеромонаха Викентия, вспоминает: «Во время Херувимской пес­ни у него начинала действовать сердечная молитва, и он входил в алтарь, чтобы его никто не видел. Отец Викентий был очень строг к себе, спал на голых дос­ках, ел очень мало и был великий молитвенник». Однажды иеромонах Викентий вошел в больничную палату, чтобы причастить больного, и увидел, что одна нога у него раскрыта. Строгий подвижник, чтобы не видеть обнаженной плоти, благословил послушнику Георгию закрыть ногу и только после этого вошел в палату и причастил больного.

Скончался иеромонах Викентий 11 декабря 1941 г., погребен на кладбище Ново-Валаамского монастыря в Финляндии.

ЛЕГКО ГОВОРИТЬ О ЛЮБВИ, НО НЕЛЕГКО ЕЕ ПРИОБРЕСТИ

Схимонах Пионий (Афонин) (1862-1945)

Проповедником любви и великим молитвенником на­зывали на Валааме старца Пиония. Это был особый человек, который редко принимал посетителей, любил уединение и почти не давал советов. Но, как и его учи­тель, схимонах Никита (Филин), «всегда радушный, ласковый, обходительный, он был любим всеми... Сво­им ласковым обращением он располагал к себе...» Ближайшим другом старца был иеросхимонах Ефрем (Хробостов), который повлиял на еще молодого по­слушника, чтобы тот навсегда остался на Валааме и прославил его своими трудами и подвигами.

Схимонах Пионий (в миру Павел Афонин) родился в 1862 г. в деревне Совалы Череповецкого уезда Нов­городской губернии. Родители его были крестьяна­ми. С детства Павел любил уединяться для молитвы. Об этом сохранились архивные сведения, подобран­ные составителем краткого Валаамского патерика иеромонахом Сергием (Иртелем): «До монастырской жизни о. Пионий жил в деревне в отдельной келье и все время посвящал молитве».

В 1883 г. Павел приехал на Валаам. «Когда он при­шел в монастырь Валаамский вместе с о. Ефремом, ему монастырская жизнь не понравилась, потому что он привык молиться, а здесь он должен был ходить на послушания. Он пришел к своему о. Ефрему и сказал, что уезжает с Валаама, потому что ему здесь не дают молиться. О. Ефрем с большим трудом уговорил его не уходить с Валаама», объяснив, что, как учил старец Паисий, большей добродетели, чем послушание, «не найдется... ибо смирение и любовь из него рождают­ся».

В 1890 г. будущий схимонах был зачислен в послуш­ники. Его постриг в монашество был совершен 23 сен­тября 1893 г. на Митрофаньевском синодальном по­дворье в Санкт-Петербурге. Новопостриженного нарекли Питиримом.

Основным послушанием, которое монах Питирим «проходил... в скиту Всех святых... при монастыр­ской часовне в Санкт-Петербурге», было пение на клиросе, так как у него был «чистый первый тенор».

В 1907 г. монах Питирим принял великую схиму с именем Пионий и вскоре был отправлен в скит Кре­стителя Господня Иоанна, где 21 апреля 1907 г. скон­чался и был погребен духовный наставник о. Пиония схимонах Никита.

Схимник поселился в келье своего учителя, которая была «не велика и не роскошна... Та самая, в которой жил о. Никита, а ранее того о. Иоанн Молчальник.

Одна комната — шага два в ширину, четыре в длину, да и другая вроде этой же. В углу — большая икона Божией Матери Почаевской. Письма художественно­го, великокняжеское преподношение. Стол да табурет, койка дощатая».

О. Пионий не терял духовной связи со схимонахом Никитой и после его смерти. Часто он приходил по­молиться на могилку наставника, погребенного за ал­тарем храма Иоанна Предтечи. Мансон, побывавший у старца в начале 1930-х гг., так писал об этом:

«Стоит старец, молится, точно беседует с о. Ни­китой. Да, и беседует. Не раз видал старца-учителя в тонком сне. Назидался, услаждался собеседованием и молитвою совместной».

Отец Пионий рассказывал Янсону:

«Частенько хаживал ко мне о. Сисой. Он молитвен­ник был и ревнитель, все учил, как крест надлежит класть. Ну... а только любитель был чайку попить, и ча­сто мы с ним за самоварчиком сиживали. А о. Никита запрещал, говорил: “Ты о. Сисоя часто не принимай... не полезно...” Потом, как о. Никита скончался, стал о. Сисой опять ко мне захаживать, а я не смел отказы­вать, и опять мы с ним чай попивали. Ну, вот о. Никита и явился ко мне ночью... да такой выговор дал... вроде как с негодованием даже, за мое непослушание-то. А во второй раз пришел о. Никита и говорит: “Чи­тай молитвы...” Ну, я стал читать Трисвятое по Отче наш, а он благословил, и мы приветствовались. Тогда я понял, что он простил, и такую радость ощутил, как проснулся... А то уж я очень скучал после первого сна, когда он меня наказал-то...»

Вот какой портрет рисуют нам современники стар­ца Пиония: в двадцатых годах он был уже глубокий старец, худенький, очень быстрый, но маленького роста. «Голова, борода — белые, серебряные. Чи­стые, ясные глаза устремлены вперед. Не видят они в земном нашем сумраке, но будто созерцают другое, иной свет. Может, тем отблеском и лик его так свето- лепен?» Старец «всегда благодушный, радостный, довольный, озаренный внутренним светом своей чи­стой души».

Любовь к молитве и клиросное послушание помогли о. Пионию стать «знатоком устава церковного и пе­ния». «На память читает часы, — пишет М.Янсон, — полуношницу, акафисты Иисусу Сладчайшему, Матери Божией, кафизмы, антифоны. По книгам не может читать, давно уж начал угасать для него свет дневной, пока не померк окончательно. Но хорошо знакома ему дорога из кельи в храм, из храма в келью. Каждый поворот заросшей тропинки известен».

О том, что схимонах Пионий «был величайший мо­литвенник», свидетельствует вся его жизнь от юно­сти и до смерти. Будучи молодым человеком и живя с родителями, он часто уединялся для молитвы; в мо­настыре ни разу никто не видел старца без четок, кото­рые он непрестанно перебирал в левой руке, совершая умное делание.

Что касается поучений старца, то известно, что их было немного. О. Пионий по своему глубочайше­му смирению считал себя недостойным наставлять кого-либо. Замечателен ответ старца на обращение к нему паломников:

— О. Пионий, скажите на пользу душевную!

— Что вы, что вы, да разве я — о. Никита, разве я могу?! — испугался старец, смиренно укрылся за наставника своего».

Если же старец и говорил слова назидания, то чаще всего повторял мысли о. Никиты. Так, например, схи­монах Никита, непрестанно памятуя час смертный, говорил своим ученикам: «Как знать человеку, угодил ли он Богу? У людей один суд, у Бога другой, нели­цеприятный. Хотя и кажется человеку, что хорошо он поступает и живет, но нельзя быть уверенным никогда, что все делаемое нами, по нашему мнению, хорошее — непременно угодно Богу. Одно верно и непреложно — это величайшее Божие милосердие, на это только и надо надеяться с молитвой и смирени­ем». В этом же духе рассуждал и о. Пионий: «Угодив человеку, не думай, что угодил Богу, ибо у Бога Своя мера... Во всем уповай на милость Божию».

Главное назидание давал старец окружающим и при­ходящим к нему людям образом своей жизни, которая была исполнением закона Христова: «Весь он как сосуд прозрачный, смотри, назидайся» (см. Гал. 6, 2). Будто бы о нем писал блаженный Феодорит Кирский в «Истории боголюбцев»: «Назидательному сло­ву пастыря и другим способам врачевания помогала и добрая жизнь его. Освещаемые лучами ее, жите­ли... и учению внимали, и охотно покорялись своему пастырю».

Старец имел поистине любящее сердце. Во время эвакуации на Новый Валаам «абсолютно слепой ста­рец, отшельник Пионий из скита Иоанна Предтечи, утешал других, видящих, напомнив им, как народ Израиля был вынужден оставить родину и как Бог позаботился о нем».

Свою небольшую тетрадь «изречений из Священного Писания и Св. отцов во славу Божию и в назидание души» схимонах начинает небольшим предисловием:

«Блаженна жизнь ваша, братие, пребывающие в свя­щенной, тихой пустыни, под покровом великого пу­стынника, Христовой горлицы, св. Крестителя Иоан­на, блаженны вы, собирающие сладкий мед святого безмолвия и полагающие в сердечных сокровищах соты духовного любомудрия, блаженны вы, ощуща­ющие в душах ваших любовь Божию.

Но, чтобы достигнуть любви сей, нужно всеми си­лами стяжать любовь и мир с ближними, ибо говорит св. Павел: Любы не завидит, любы не превозносится, не гордится ...не мыслит зла, вся любит... вся уповает... вся терпит... (1 Кор. 13, 4). Легко говорить о любви, но нелегко ее приобрести... Валаамский старец монах Герман, подвизавшийся в Кадьяке, в Америке, спро­сил как-то русских офицеров: “Любите ли вы Бога?” Они ответили: “Как же не любить Бога?” Он сказал: “Я, грешный, более сорока лет учусь, как любить Бога, и не могу сказать, что совершенно люблю Его”».

Через эти слова старец выражает учение о любви, сформулированное в Священном Писании и у свя­тых отцов. Так, кто говорит: «я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий бра­та своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? (1 Ин. 4,20). В таком же духе рас­суждает свт. Иоанн Златоуст: «Если кто хочет благоугодить Богу то пусть... заботится о своих собратьях: нет никакого подвига драгоценнее этого перед Бо­гом ... Нет другого такого свидетельства и знака веры и любви ко Христу как попечение о братьях и забот­ливость об их спасении». Свт. Игнатий (Брянчани­нов) также утверждает, что «всякий православный христианин... если захочет заняться своим спасением, должен, во-первых, обратить внимание на отношения свои к ближним».

11 марта 1945 г.737 схимонах Пионий мирно скончал­ся и был погребен на братском кладбище Ново-Вала­амского монастыря.