Монах Иувиан (Красноперое) (1880-1957)

Монах Иувиан (в миру Иван Петрович Краснопе­рое) родился 24 января 1880 г. в Пермской губернии (село Верхне-Сергинский завод) в семье священника.

Сам о. Иувиан писал:

«Божиим велением книга моей жизни раскрылась 24января 1880 г. в Верхне-Сергинском заводе Красно­уфимского уезда Пермской губернии в семье местного священника Петра и Августы Красноперовых. Роди­тель мой, как по долгу пастырства, так и по душевному влечению, вместе с моею матерью были людьми глубо­ко верующими, в какой вере воспитали и детей своих. В начальные годы своего пастырства мой отец нахо­дился под влиянием двух старцев - затворников, подви­завшихся в Верхне-Сергинском заводе. Старцы эти были неведомы миру, но высоки пред Богом, ибо дела их свидетельствовали о святости их сокровенной в Боге жизни, о высокой духовной опытности, о подвигах веры и благочестия. Стяжавшие дар прозорливости, они об­наруживали его в исполнявшихся предсказаниях. <...> Как на один из примеров прозорливости упомянутых старцев могу сказать следующее. Живя уже в Кунгуре, родитель мой, обремененный семейными заботами и многосложными занятиями по службе, позволил себе совершить несколько раз Литургию, не вычитав поло­женное правило. Спустя несколько времени от сергинских старцев явился в Кунгур человек, который от имени старцев предупредил моего родителя, чтобы на будущее время, готовясь к служению, он вычитывал правило, ибо упущение его составляет большой грех. С этого времени отец с особенным тщанием каждый раз готовился к служению Литургии.

Кроме меня, в семействе родителей было еще три брата и столько же сестер, но детство свое я прово­дил одиноко: разница в характере не способствовала сближению, и, насколько я себя помню из глубины детства, оно было предоставлено самому себе и тем случайностям, из которых вытекают пути Промысла Божия, ведущие ко спасению.

С пятилетнего возраста родитель стал меня брать с собою в храм. Однажды на Пасхальной неделе, бу­дучи в богадельне и зайдя перед службою в церковь, я прошел в алтарь прямо чрез открытые царские две­ри. Любил я в это время устраивать крестные ходы в соучастии с сестрами и братьями. Заберем, бывало, боковые доски от наших детских кроваток и идем по комнатам дома с пением известных нам церковных песней, воображая собою крестный ход, а другой, кто-либо из нас, ударял в это время большим медным подносом, что изображало колокольный звон.

Когда я вырос настолько, что мог выходить один из дома, то любил уходить в близлежащую рощу, и прогулки эти были большей частью уединенные, без уча­стия моих братьев и сестер.

С достижением восьмилетнего возраста меня отда­ли учиться в Кунгурское приходское училище. С до­стижением 15-летнего возраста у меня укреплялось сознание в том, что способности мои очень плохие и здоровье слабое. Я стал чувствовать нужду в крепкой молитвенной помощи. Несмотря на все мои старания, ученье мое шло туго, и я всегда был одним из самых по­следних учеников в моем классе. Это доставляло мне много душевных страданий и мук, но предотвратить их было не в моей силе. В это время я учился в Перми, в духовном училище, и сознание своего бессилия осо­бенно угнетало меня пред экзаменами; в этих случаях впервые я стал письменно обращаться к отцу Иоанну (Кронштадтскому. —Авт.), прося его молитвенной помощи к переходу в следующий класс. Для товари­щей и родных это оставалось тайною, но за молитвы праведника, как несомненно верую, я благополучно переходил в следующий класс».

Окончив курс Пермского духовного училища 6 июня 1896 г., Иван Красноперов поступил на должность учителя в церковной школе в селе Шагирте, Осинского уезда Пермской губернии. Село Шагирт, рас­положенное в южной части Пермской губернии, на самой границе ее, было довольно зажиточное, но поч­ти все население его подвержено расколу. С Божией помощью и под руководством местного священни­ка о. Анании Аристова, отличного знатока раско­ла, Ивану Петровичу Красноперову удалось поста­вить себя в отношении к раскольникам таким образом, что последние, чуждавшиеся до этого церковной шко­лы, стали посылать в нее своих детей и сами стали относиться к молодому учителю доверчивее.

«От усиленных занятий в школе и от переутомления голосовых органов к концу первого учебного года у меня сильно заболело горло, так что я с трудом мог говорить. Медицина не помогала, являлась уверен­ность, что у меня развивалась какая-то хроническая болезнь горла, причинявшая мне страдание.

В это тяжелое для меня время я опять обратился за помощью к батюшке отцу Иоанну Кронштадтскому: написал ему скорбное письмо и просил его молит­венной помощи. Прошло две недели после отправки письма, в течение которых я не только не лечился, но ни на один день не прерывал своих занятий в школе, как горловая болезнь прекратилась сама собою и бо­лее потом не возвращалась. Уразумев молитвенную помощь праведника о. Иоанна, душа моя исполнилась глубокой к нему благодарности. С этого времени мое намерение съездить в Кронштадт созрело в оконча­тельную решимость».

В июне 1899 г. Иван Красноперов приехал в Крон­штадт в надежде встретиться с о. Иоанном. Но ока­залось, что о. Иоанн уехал к себе на родину и приедет только в августе.

«Это известие меня положительно сразило... Нет слов передать мое душевное состояние, переживаемое в этот вечер... Это был наиболее тяжкий момент в моей жизни, это было испытанием всей моей веры в отца Иоанна... Крайне опечаленный и подавленный, я сто­ял одиноко среди необъятной пустыни мира, все свое упование и всю свою надежду возложив только на Гос­пода Бога и на Его всесильную помощь.

Переночевав в гостинице и помолясь в Андреевском соборе за утреней и ранней литургией, продолжая испытывать все то же чувство одиночества и духов­ной сиротливости, я отправился на могилу праведной старицы Феодоры Власьевны, матери отца Иоанна, где в полном одиночестве помолился на ее могиле, прося ее помощи и заступления в том, чтобы Господь не лишил меня великой милости видеть праведника отца Иоанна и получить его благодатный совет и молит­венное благословение. С теплой надеждою и отрадою в сердце я вышел из часовни, сооруженной на могиле праведной матушки отца Иоанна.

Вечером этого дня от двух лиц, совершенно раз­личных общественных положений, мне был преподан духовный совет — ехать на время на Валаам и прожить на нем до 6-го августа, а затем возвращаться в Крон­штадт.

Этот совет — ехать на Валаам — батюшка отец Иоанн впоследствии освятил и как бы утвердил святым своим благословением навсегда водвориться мне в Валаам­ской обители...

6-го июня, в Троицын день, на пароходе “Александр” отправился в неведомый для меня Валаам, полный тре­вожных дум о том, что меня ждет на Валааме и примет ли отец настоятель незнакомого ему человека?»

На корабле Иван познакомился с молодым челове­ком Александром Ивановичем Жадановским, над­зирателем Сумского духовного училища, который произвел на него приятное впечатление как своею располагающею к нему наружностью, так и духовною своею красотою. Жадановский по благословению о. Иоанна Кронштадтского ехал на Валаам помолить­ся и присмотреться к монашеству...

«7 июня в два часа дня Господь благословил мне впервые вступить на священные горы Валаама, освя­щенные молитвенными подвигами преподобных Сер­гия и Германа, Валаамских чудотворцев.

Здесь мы остановились в одном номере с А.И.Жадановским и первые три дня посвятили на обозрение святынь, храмов и скитов обители. 10 числа г. Жада­новский уехал с Валаама далее, оставив по себе память прекраснейшего человека редкой доброты и душев­ного богатства.

Проводив А.И.Жадановского, я в тот же день отпра­вился к настоятелю монастыря игумену отцу Гавриилу, который благословил мне остаться в монастыре, об­лечься в монастырский костюм и приобщиться к брат­ским трудам обители, в исполнении которых время незаметно прошло до Преображенья. Живя это вре­мя на Валааме, меня угнетала такая тоска по родине и оставшимся там родным, что положительно не нахо­дил места от гнетущей меня тоски. Непосильны были для меня общие работы, но тут было то преимущество, что в этой работе для меня незаметно проходило время, тогда как в праздники было вдвойне тяжелее. Все это время я жил светлою надеждою повидать отца Иоанна, получить его благословение на избрание того или ино­го рода жизни, а затем уехать на родину.

Наконец наступило давно ожидаемое Преображенье. Молитвенно отпраздновав этот любимый мною праздник в святой обители, 8 августа я отправился с Валаа­ма в г. Кронштадт, куда прибыл на другой день вече­ром, и остановился на этот раз в Доме Трудолюбия. Здесь с радостью узнал, что батюшка уже в Кронштад­те и назавтра будет служить обедню в домовой церкви городской думы.

10 августа 1899 г. — величайший день в моей жизни, день исполнения заветных моих желаний и многолет­них неудержимых стремлений: в этот достопамятный и незабвенный для меня день Господь сподобил на­конец великой милости впервые видеть праведника и молитвенника земли Русской отца Иоанна Крон­штадтского и получить затем его святое благосло­вение и совет к избранию рода жизни. Последнее я готовился принять с полнейшей покорностью, как прямое определение воли Божией, ибо моя вера мне говорила: что повелит мне батюшка отец Иоанн — это, несомненно, должно быть велением Самого Бога.

На другой день отец Иоанн совершал утреню и Ли­тургию в Андреевском соборе, причем вчерашнее впечатление от его дивного служения еще более уси­лилось. В этот день батюшка опять посетил свой Дом Трудолюбия и также служил общий молебен в верх­нем зале. После молебна к нему опять потянулись вереницы скорбного люда, и батюшка своим метким языком и ласкающим голосом разговаривал с этим теснившимся к нему людом, подавая советы от серд­ца и ума, только что просветившегося за трапезой Господней.

Стоя близ самой решетки, отделявшей отца Иоанна от народа, я наблюдал, с каким самопожертвованием этот благостный пастырь отдал себя на служение своей многочисленной пастве, с каким участием и доб­ротой он входил во все ее нужды и печали. Отдавшись этим наблюдениям, я как бы забыл о том, зачем при­ехал сюда, и ни одним звуком не напоминал о себе. Не знаю, хватило бы у меня решимости спросить батюш­ку о себе, если бы только окружавшие не напомнили о. Иоанну про меня, “что вот молодой человек, при­ехавший с Валаама, просит вашего благословения, нужно ли ему пожить на Валааме”.

Хотя эти слова не совсем соответствовали тем ду­шевным запросам, какие мне желательно было освя­тить батюшкиным благословением, однако я не посмел перебивать эту речь и с трепетом ожидал, что отец Иоанн скажет мне. Батюшка, бегло взглянув на меня, ответил: “Отчего же не пожить!” И с этими слова­ми, сопровождаемый большою толпою бывших здесь посетителей, он стремительно вышел из залы.

Сперва эти слова меня не удовлетворили: мне дума­лось, что с моей стороны необходимо выяснить отцу Иоанну мое положение и все те душевные запросы, которые меня тяготили, а также просить его совета и указания на избрание рода жизни. Но, поразмыслив, я убедился, что мне нет оснований утруждать батюшку вторичным вопрошением и что воля Божия, изречен­ная его устами, ясна и непреложна: мне нужно было пожить на Валааме до времени, указанного Богом! Кроме того, как только отец Иоанн изрек свои слова, указуя мне путь на Валаам, с этого момента у меня сразу прекратилось неудержимое дотоле тяготение на родину; угасла тоска по родным и тот дух беспросветной грусти, что томил меня это время. На душе стало отрадно, мирно, светло, и, как тихим дуновением, по­влекло на Валаам, ставший с этого момента особенно близким и как бы родным».

27 августа 1897 г. Иван Красноперов прибыл на Ва­лаам. Иван написал родителям и шагиртскому священ­нику о. Анании Аристову о благословении о. Иоанна на поступление в Валаамскую обитель. Первые при­слали свое родительское благословение на водворение его в Валаамской обители. О. Анания сообщал, что насельники Шагирта очень пожалели о его отъезде, а дети, узнав о том, что они больше не увидят своего любимого учителя, «все переплакали».

Прожив на Валааме два года, 12 октября 1901 г. Иван Красноперов прибыл в Санкт-Петербург для отбывания воинской повинности и, пользуясь открыв­шейся возможностью посетить Кронштадт, 23 октяб­ря приехал туда и остановился в Доме трудолюбия. Здесь произошла вторая встреча Ивана Красноперова с о. Иоанном. С душевным трепетом и благоговением описывает свою встречу о. Иувиан:

«В полдень отец Иоанн приехал в Дом Трудолюбия и после общего молебна в зале начал обходить отдель­ные нумера. Мы все трое, уединившись в своем нуме­ре, с большим нетерпением, радостью и оживлени­ем ожидали к себе батюшку. Был уже первый час дня, слышно было, как батюшка ходил по соседним нуме­рам, постепенно приближаясь к нашему. Вот он в по­следнем перед нами нумере, вот раздался его голос по соседству с нами. Прошло еще несколько томитель­ных минут, показавшихся нам вечностью.

Вдруг двери в нашу комнату распахнулись. Вошел отец Иоанн. Как сейчас помню, он вошел очень стре­мительно, молодой и спешной походкой, с горящим пронизывающим взором, сиявшим юношеским блес­ком, с ярким румянцем на щеках. Во всей его фигуре, в его движениях, в звуках его голоса, благословившего начало молебна, чувствовалась чудесная вдохновен­ность человека, еще не остывшего от молитвенного порыва, возвышенно-разгоряченного своей великой властной деятельностью и самоотверженно готового на новые бесчисленные подвиги.

<... > Последним подошел я и, припав к руке отца Иоанна, сказал, что по его благословению прожил на Валааме два года, теперь приехал в Санкт-Петербург для явки в воинское присутствие. Для меня возникает вопрос об избрании рода жизни; проживя в обители два года, чувствую склонность к монастырской жизни, а по­сему и прошу батюшку благословить меня на Валаам.

На это о. Иоанн ответил: “Да Господь благословит!” И с этими словами быстро вышел из комнаты. Это было ровно в час пополудни 30 октября 1901 г.

Сими словами отец Иоанн Кронштадтский навсегда решил судьбу всей моей жизни: в смысле водворения на Валааме и принятия затем иночества!»

Иван Красноперов в 1907 г. был зачислен в братство Валаамского монастыря; в монашество пострижен 24 марта 1910 г. в среду Крестопоклонной седмицы, за литургией Преждеосвященных Даров, с наречением имени Иувиан.

После общих послушаний монах Иувиан обычно находился на братской кухне. Состоял помощником учителя монастырской церковноприходской школы в течение 1899-1900 учебного года. 18 января 1900 г. он был определен в канцелярию монастыря. С тех пор сложное монастырское делопроизводство стало его главным послушанием и несомненным призванием. 29 августа 1905 г. о. Иувиан был назначен старшим по­мощником правителя дел монастырской канцелярии, а с 1915 г. состоял наблюдателем сейсмической стан­ции, учрежденной на острове в том же году. В 1916 г., 27 января, он был назначен исполняющим должность правителя монастырской канцелярии.

Монастырское руководство высоко ценило труды о. Иувиана, о чем свидетельствует удостоверение, вы­данное игуменом Маврикием 24 января 1918 г.:

Монах Иувиан «...в продолжение восемнадцати лет бессменно и неотлучно занимается в канцелярии Валаамского монастыря.

Первые три года монах трудился в общемонастыр­ской письменности, заключающейся в исполнении разнородных дел под руководством делопроизводи­теля, но с 1903 г. и до сего времени монах Иувиан занимается на пишущей машине исключительно исхо­дящим письмоводством, состоящим из деловых офи­циальных сношений казенного характера и частною перепискою.

Так как официальная переписка монастыря очень разнообразна — ибо вращается в сфере разных пра­вительственных и казенных учреждений и лиц, столь же разносторонняя и частная переписка, потому что письменное общение монастыря происходит со все­ми слоями общества начиная от лиц исключительно высокого положения, — то столь же велик и разно­образен труд заведования этой отраслью канцелярской письменности, постоянно требуя напряжений всех умственных способностей и сил.

Многолетний опыт и практическое ознакомление с казенным и частным делопроизводством дали мо­наху Иувиану такой всесторонний и твердый навык в ведении разнообразной письменности, что с 1905 г. он с несомненною пользою для обители трудится в исходящей переписке и свыше двенадцати лет ве­дет таковую, а во время продолжительных деловых командировок Делопроизводителя в Петроград на­званный монах каждый раз становится во главе прав­ления канцелярией.

В полной мере владея языком и знанием официаль­ных письменных сношений, вышесказанный монах в то же время сведущ в составлении писем частно­го, житейского характера, касающихся всевозмож­ных жизненных запросов и недоумений, на которые монастырю необходимо давать советы и указания и в некоторых случаях привлекать усердствующих к благотворениям. Всею душою отдаваясь этого рода письменному труду, удовлетворяющему поступающие запросы, в чем многократно мы имели возможность убедиться, монах Иувиан в такой степени дает нам возможность видеть отличные результаты составля­емых им писем и деловых отношений.

Вообще, при полном знании канцелярского дела по­следний в течение 18 лет отличается неослабевающей ревностью и усердием к труду, трудоспособностью, ис­полнительностью, аккуратностью и любовью к порядку.

Оценивая его послушание, многие труды на пользу обители и безукоризненное поведение, монах Иувиан в свое время (в 1914 г.) мною, Игуменом Маврикием, призывался к священству и затем, несколько лет спу­стя, — к управлению монастырской Канцелярией, но в обоих случаях он отказался от предлагаемой ему чести по убеждениям личного его свойства и харак­тера».

В 1925 г. монах Иувиан был назначен заведующим музеем. Он был ревностным собирателем сведений о валаамских подвижниках. Вместе с монахом Гаври­илом (Калугиным) он тщательнейшим образом собрал все сохранившиеся свидетельства о валаамских пу­стынниках в особое дело: «Пустыньки и пещеры вала­амских подвижников и их жизнеописания». С особой любовью составлено о. Иувианом жизнеописание его духовника — старца Всехсвятского скита иер о схи­монаха Антипы II (Половинкина). Немалый исто­рический интерес представляет «Монастырская ле­топись о великой войне 1914-1918 гг., пережитой Валаамским монастырем, и о последующих событи­ях». Страницы летописи донесли до нас драгоцен­ные подробности из жизни Валаама в тяжелейший период русской истории.

Многие скорби пришлось претерпеть и самому ва­лаамскому летописцу. За несогласие перейти на новый стиль он был сослан в отдаленный Тихвинский скит.

Являясь архивариусом монастыря, о. Иувиан сумел сохранить архив монастыря во время его эвакуации в Финляндию; и не только сохранить, но и подгото­вить материалы архива для будущих исследователей.

С 19 июля 1947 г. ему также пришлось заведовать биб­лиотекой монастыря.

Как уже было упомянуто, монах Иувиан занимался метеорологическими и водомерными наблюдения­ми. Водомерные наблюдения велись с 1859 г. и всегда вызывали к себе интерес научного мира. По случаю 80-летия монастырских наблюдений за природой Финляндский океанографический институт своим отношением от 12 апреля 1939 г. за № 477 следующим образом приветствовал монастырь и наблюдателя: «Монаху Иувиану. Приветствуем Валаамский мона­стырь по случаю столь многолетней, ценной работы по наблюдениям. Восьмидесятилетняя беспрерывная серия наблюдений является громадным достижением. В особенности поздравляем Вас, наш уважаемый на­блюдатель, потому что Вы с такой большой тщатель­ностью производили наблюдения. Океанографиче­ский институт: И.д. директора, Гуннар Грагвист».

Отношение Центрального бюро краеведения Ака­демии наук СССР от 24 августа 1924 г. за № 496:

«Давно собираемся попросить Вас написать нам, мироведам, для нашего Архива автобиографий вы­дающихся сочленов — Вашу автобиографию. Ваш об­раз — мироведа-монаха, чрезвычайно редкий и свое­образный. Мы все очень ценим Вас и гордимся таким сочленом...»

«Приведение всего наблюдательного материала в должный порядок и единообразие; точное вычис­ление всех средних данных и вообще окончательное завершение этого столь ценного труда — составляет мою заветную мечту, — так писал о. Иувиан в Глав­ную геофизическую обсерваторию государственно­го гидрологического института в Гельсингфорсе 30 января 1945 г. — И если мне будет дана счастливая возможность совершить и закончить свою миссию по Валаамской метеостанции, тогда со спокойной совестью могу сказать: “Сие последнее сказание, и ле­топись закончена моя!”»

И здесь следует упомянуть один примечательный факт. Среди его корреспондентов был мальчик — Але­ша Ридигер, будущий Патриарх Московский и всея Руси.

Из письма о. Иувиана:

«... прилагайте все старание к тому, чтобы у Вас был страх Божий и чтобы Вы постоянно носили в серд­це своем Христа Господа, чтобы любили более всего и наиболее были привязаны к нашей Святой Право­славной Церкви, и не внешне только, а внутренне, глубоко, живя в ней по ее заповедям. В Святой Церкви Христовой Вы найдете все потребное в жизни.

Помните, что у человека в жизни постоянно есть долг: к Господу Богу, к родным и вообще к своим ближ­ним. Старайтесь быть снисходительными к другим, не судить строго других, а прежде всего, быть строгими к себе самим. Более всего страшитесь делать зло дру­гому человеку или причинить ему какую-либо боль. Всегда будьте кротки.

Развивайте в себе истинную любовь и понимание России: это значит — уметь строго отличать то, что в ней есть подлинно хорошего, от злого и скверного. Первым можно и нужно хвалиться, над вторым иск­ренно сокрушаться и скорбеть».

Скончался монах Иувиан 12 ноября 1957 г., погре­бен на кладбище Ново-Валаамского монастыря в Фин­ляндии.