Письма схиигумена Иоанна духовным чадам

Письма писал я, как Господь полагал мне на сердце.

Переписка с духовными чадами, которых он старал­ся наставить и поддержать почти до самого послед­него своего дня, была главным занятием о. Иоанна в свободное от монастырских послушаний время. В 1950-е гг. некоторые его письма были опублико­ваны в журнале «Ааmun koitto» в переводе на фин­ский язык. В 1956 г. в Хельсинки вышел небольшой сборник писем схиигумена Иоанна на русском языке. Впоследствии письма несколько раз переиздавались в Финляндии. Сборник был переведен на англий­ский и сербский языки. В наши дни предпринималось много изданий писем старца, самым удачным и пол­ным из которых является, на наш взгляд, сборник «Валаамский старец схиигумен Иоанн (Алексеев). Письма о духовной жизни», составленный В.Дегтеревым и изданный в 2007 г. Здесь опубликованы преимущественно неизданные письма схиигумена Иоанна. По стилю наставления о. Иоанна можно срав­нить с поучениями некоторых русских подвижников ХVIII-ХIХ вв.

Основной темой писем о. Иоанна является спасение человека, путь преображения его из состояния гре­ховно-болезненного, страстного в состояние новое, богоподобное — духовное. Советы, размышления и наставления старца пронизаны неподдельным чувством смирения, глубоким сознанием своего недосто- инства быть чьим-либо учителем. Он видит себя хуже всех тех, которые обращаются к нему за помощью. Он только советует, не требуя себе подчинения, постоян­но обращаясь к творениям святых отцов.

В своих наставлениях схиигумен Иоанн проявляет открытость к людям, простоту и духовную трезвость, старается поставить себя на место страждущего чело­века, обращающегося к нему за помощью. «То, что ты написала о своем внутреннем состоянии, — пишет о. Иоанн, — все это у меня есть. Точно жила близ меня и записала все мои душевные уклонения. Однако унывать не будем, но с Божией помощью постараем­ся полагать добрые начала, чтобы жизнь проводить в полном смысле по-христиански».

Первостепенное значение для христианина в его подвижнической жизни, по мнению о. Иоанна, име­ют Священное Писание и творения святых отцов. Размышляя об этом, старец писал: «...Откуда нам почерпать духовные силы, как не от Священного Пи­сания? И святых отцов надо читать, ибо они очень хорошо объясняют Священное Писание и духовную жизнь до тонкости уясняют. Сами прошли опытом духовную жизнь и для нас точно вехи поставили, чтобы мы не сбивались с духовной дороги, и Вы увидите в их богомудрых советах свое устроение и вполне можете разобраться, как продолжать свой путь, на который поставлены Богом».

В другом письме схиигумен снова подчеркивает важ­ность святоотеческого наследия: «Великое счастье для нас, что мы имеем книги св. отцов, ибо у них подробно говорится о духовной жизни». Далее старец указывает, что духовник должен помогать правильно понимать Писание и поучения отцов, а также руко­водить человеком на пути ко спасению: «Конечно, хорошо бы духовную жизнь проводить под руковод­ством духовного наставника, но оскуде преподобные, а без наставника очень опасно руководиться только одними книгами; все равно как в аптеке, не учившись искусству медицинскому, вместо полезных лекарств возьмет отравляющее. Однако унывать не надо, в осно­вании положим мытарево смирение, и Господь по Своей благости поможет нам, грешным, и избавит от напастей на духовном пути. А в немощах будем каять­ся, ибо все подвижники благочестия держались за смирение и покаяние». Таким образом, как и свт. Игнатий (Брянчанинов), о. Иоанн считает, что ду­ховных наставников в его время очень мало, однако схиигумен призывает все же искать «себе старца ти­хого, доброго, смиренного, пребывающего в мире совести и внутреннем безмолвии, то есть никого не осуждающего. А тех, которые всех осуждают, всем недовольны да еще сребролюбивы — от таковых беги, ибо с ними сам еще развратишься». Одним из немногих духоносных руководителей, по мнению старца, был его современник валаамский подвижник иеросхимонах Михаил (Питкевич). Его духовный ав­торитет схиигумен Иоанн подтвердил в беседе с пи­сателем С.Болыиаковым; многие из близких старцу людей были духовными чадами о. Михаила.

Есть у схиигумена Иоанна письмо, в котором он раскрывает сущность духовной жизни, опираясь не на свои мысли, но на рассуждения святых отцов, обильно цитируя древних подвижников благочестия и патерики. Содержание письма еще раз убедительно свидетельствует о главной особенности наставлений старца — все они основаны на многовековом свято­отеческом опыте борьбы со страстями и стяжания добродетелей. «Очень немногие знают, — отмечает о. Иоанн, — в сущности, о духовной жизни и застре­вают на букве, убивающей дух: “не прикасайся”, “не вкушай”, “не дотрагивайся” (Кол. 2,21 )».

Далее следуют цитаты, раскрывающие, по мысли старца, суть духовного делания: «Преподобный Ага­фон сказал: “Духовная жизнь подобна дереву: телесный труд, подвиг — листья, а душевное делание — пло­ды”. Вообще телесные подвиги не есть добродетель, а средство или пособие к добродетели. Если не бу­дет плодов: любви, радости, мира, долготерпения, бла­гости, милосердия, веры, кротости, воздержания (см. Гал. 5,22), — тогда всуе будут телесные подвиги... Святой Иоанн Лествичник говорит: “Весьма развра­тился нынешний век и весь стал переполнен возноше­ния и лицемерия: труды телесные, по примеру древних отцев наших, может быть, и показывают, но дарований их не сподобляются”, хотя, думаю я, естество чело­веческое никогда так не требовало дарований, как ныне. Святой Исаак Сирин говорит: "... пока не сми­рится человек, не получит награды за свое делание. Награда дается не за делание, но за смирение”.

Вот еще что: надо стараться с Божией помощью раз­вить в чувстве смиренный дух, чтобы увидеть себя хуже всех. На опыте так и будет, если будешь следить за собой и не обращать внимания на недостатки дру­гих. Святой архиепископ Феофил посетил однажды гору Нитрийскую, и пришел к нему авва горы. Архи­епископ спросил: какое делание, по твоему опытному сознанию, есть высшее на иноческом пути? Старец отвечал: повиновение и постоянное самоукорение. Ибо самоукорение есть невидимое преуспеяние, по­тому что человек хорошо совершает путь свой и не замечает этого; так и самомнение и самоугодие есть скрытая погибель.

Скитяне египетского скита, если какая добродетель их делалась известною, уже не признавали ее добродетелию, но как бы грехом. Вот как они боялись тщеславия, человекоугодия и лицемерия».

И снова мысль о духовном наставничестве: «В дан­ное время очень трудно найти опытного руководителя в духовной жизни. Святой Петр Дамаскин сказал: “Вначале я много терпел вреда от неопытных совет­ников”. Да, один рассудок без опыта не может ру­ководить человеком, живущим духовною жизнию, — только покривит духовное делание».

Вообще «духовный успех без деятельной жизни не может быть, как на дереве без листвы не может быть плодов. Иногда приходится замечать, как некоторые высокопарно разглагольствуют о созерцании, однако чувствуется, что это созерцание от ума, а не от дел вытекает. Науку прошел, теорию, словесность изучил, память хорошая, вот и не затрудняется говорить. Но иное дело от дел, а иное — от обучения».

Помыслы старец разделяет по причинам происхож­дения: от Бога, от человека и от диавола. «Естественно, человеческие», если «помыслы — не что иное, как мечтательные образы от пережитых преж­них впечатлений, и к ним примешивается фантазия». «Помыслы, от которых бывает душевный мир и уми­ление, — ангельские (то есть от Бога. — Авт.)». «А помыслы, от которых бывает смущение душевное и расстройство, — бесовские (то есть от диавола. — Авт.)». Относительно последних о. Иоанн пишет: «Иногда точно молния блеснет о прежних пережитых случаях, даже и головой тряхнешь от неприятности. Долго недоумевал, почему они так внезапно налетают, наконец узнал, что они бесовские, и не стал обращать на них внимание. Против таких мыслей употребляй духовное оружие, глагол Божий — молитву. Без мо­литвы загромоздят они нашу головушку разными впечатлениями и греховными воспоминаниями». Подобно свт. Василию Великому и свт. Григорию Богослову старец Иоанн пишет об особенностях смирения и противоположной ему гордости: «Свой­ство смирения видеть свои грехи, а в других — доб­рые качества; а гордости свойственно видеть в себе только хорошее, а в других — только худое. Вот еще черта смирения: простота, откровенность и естествен­ность. А что такое смирение и как оно рождается в душе, никто не может выяснить словами, если чело­век не научится сему из опыта. Из одних слов нельзя сему научиться».

Рассуждение о тщеславии старец начинает с откро­венного признания о самом себе: «Не могу сказать, что нет у меня тщеславия». В духе святых отцов он называет тщеславие очень тонкой страстью, которая «примешивается к каждой добродетели и святых не щадит, прилипает и к ним». Анало­гично пишет прп. Иоанн Кассиан Римлянин: «Эта страсть (тщеславие. — Авт.) и с бегущим в пусты­ню проникает... ибо она воодушевляется не иным чем, как успехами добродетелей того, на кого она нападает...» По мнению схиигумена Иоанна, «эту безумную страсть можно заметить только при очень внимательной жизни. Если человек будет стоять на страже своего сердца молитвенно, тогда только увидит, как тщеславные помыслы приступа­ют к сердцу». Далее старец обращается к страсти как к личности: «О безумное ты тщеславие, как ты любишь показность своих трудов! Иногда и труды ты большие несешь, чтобы люди видели и величали тебя. У тщеславного человека суетны пост, поклоны и прочие телесные труды, ибо он все это делает ради славы своей. Господь же повелевает все делать тайно и громит фарисеев за их тщеславное поведение». В подтверждение своих мыслей он отсылает адресата к святоотеческим поучениям: «Кто хочет больше знать о страстях, того отсылаю во 2-й том “Добро­толюбия”. Там святые отцы до тонкости объяснили о страстях из личного своего опыта».

По мысли старца, ничто так не отдаляет человека от Бога, как вражда, злословие и непрощение. Нельзя преуспеть в духовной жизни, если имеешь на кого обиду и не готов уврачевать ее прощением. «Помоги Вам Господи, — желает схиигумен, — жизнь свою проводить в мире и согласии, по святому Апостолу: друг друга тяготы носите, и тако исполните закон

Христов (Гал. 6, 2). Вместе жить и чтобы был мир ду­шевный — требуется терпение и смирение, а так как у нас нет этих добродетелей, то и думается нам: все другие виноваты, а не мы. Однако надо стараться, что­бы хоть долго не сердиться, иначе и молитва в толк не пойдет».

Тема утешения присутствует во многих письмах старца: «Пишешь, что переживаешь тяжелое состоя­ние душевное. Однако знай: не ты одна переживаешь подобное тяжелое состояние, а кряхтит все человече­ство под бременем Адамовым, наследием от преслуша- ния. В подобные тяжелые минуты одно есть средство: терпение и молитва и вера в то, что будет перемена к лучшему, ибо как в погоде бывают перемены, так и у нас».

В одном из писем не верующему «в бессмертие души, в особенности в Царство Небесное и в ад» о. Иоанн противопоставляет свою веру: «Ая глубоко верю и утверждаю, что душа бессмертна». Доказы­вая свою точку зрения, старец продолжает: «Приведу один пример бессмертия души. Наверное, думали Вы когда-либо, когда хоронили умершего: одна мысль го­ворит, что я умру, а другая, где-то внутри, говорит — нет, я не умру. Вот это и есть голос души, ибо она бес­смертна. Еще к сведению: душа не стареет. У стариков в морщинах и сединах бывают юные нравы, ибо душа грешит и добро творит посредством тела...»

«Вы пишете, что “уже здесь, на земле, ужасный ад” — продолжает схиигумен. — Неверно думаете: здесь, на земле, только предвкушение будущего ада. Есть те, кто испытывает ужасные внутренние мучения от греховной жизни, вот они и предвкушают будущее вечное мучение. Есть и такие люди, которые предвку­шают будущее вечное блаженство: это те, которые живут евангельскою жизнью. Они приходят в такое состояние, что для них мир почти не существует и все люди кажутся милыми. У таких людей нет лукавства, ни обмана, ни лести, ни лицемерия, ни тщеславия, и всю тварь они видят по существу, восхищаются и умиляются до слез».

Старец выступает в роли апологета, разъясняя фун­даментальные вопросы основного богословия: «Вам непонятно, как Всемогущество может интересоваться каждой человеческой душой и о ней заботиться и что “это несовместимо с попускаемой Им здесь жестоко- стию на земле”. Наш умишко очень ограниченный и не может постигнуть судеб Божиих. Ибо Бог — само­бытное и вездесущее существо, Он как свет везде све­тит и все человеческие сердца проникает, и нет такого места, чтобы не было Бога. Мне один ученый сказал: “Наука говорит: в природе есть какая-то невидимая всемогущая сила, которая поддерживает весь миро­вой порядок”. Но не хотят сказать, что это Бог. Все науки мира сего говорят только об этой земной жизни, а о загробной молчат. Конечно, науки нужны, ибо ими человечество живет, но они набивают голову разны­ми познаниями, а сердце остается наполнено стра­стями, и под влиянием страстей фантазируют и хотят своими человеческими усилиями устроить блажен­ство на земле. Духовная наука говорит совсем другое: много человек замышляет в сердце своем, но состоит­ся то, что определено Господом; все человеческие усилия без Божией помощи рухнут в конце концов. Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии; аще не Господь сохранит град, всуе бде стрегий, — сказано в Писании. Если Вы хотите найти Бога фило­софией, всуе будете трудиться и никогда не найдете. Вот мой совет, как найти Бога: начинайте вести свою жизнь по Евангелию. Господь сказал: блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят (Мф. 5,8). Постепенно очи­щайте сердце от страстей: насколько очищается серд­це от страстей, настолько Бог познается и будет Цар­ство Божие внутри Вас (см. Лк. 17,21)».

Продолжая полемику с атеистом, о. Иоанн обраща­ется к теме естественного Откровения. Испытывая особое чувство любви к природе, он в каждой малой травинке видит чудо творения Божия, Его благой Промысл, пекущийся о каждом творении. Окружа­ющий мир был для него помощником в познании Бога. «Я глубоко верю и утверждаю, — писал старец, — что есть Бог, есть будущая жизнь, есть вечное мучение для грешников, есть и вечное блаженство для пра­ведников. Как же не верить в Бога, когда, куда не по­смотрю, везде вижу и созерцаю Божию премудрость и благость... Я вообще люблю природу. Приду в лес и удивляюсь каждому деревцу и холмику и созерцаю всемогущего Творца».

По поводу воздержания в пище во время поста для физически слабых и больных людей о. Иоанн, повто­ряя мысль свт. Иоанна Златоуста, советует ис­полнять прежде всего пост духовный: «Бог требу­ет поста от сильных и здоровых, снизойти телу при твоем здоровье грехом не будет. Да и что такое пост, как не наказание тела для того, чтобы укротить стра­сти. Святые отцы учат убивать страсти, а не тело».

Особо старец писал о монашеском подвиге. К это­му его побудило направленное ему письмо, в котором укорялось монашество «за то, что оно бесполезно для общества, что монахи замкнулись и живут толь­ко для себя», и являются «эгоистами». В ответ ста­рец обоснованно ответил, что «монастыри и мона­шество — явление не случайное, а установленное святыми отцами по внушению Святаго Духа, и мо­нашеский чин — не тот, чтобы идти в мир, ибо мы отреклись от мира, и нами ежедневно совершается бескровная Божественная жертва за весь мир и о мире всего мира, и это служение выше всех благотвори­тельностей ближнему. Благотворительность похваль­на для мирян, так как они живут в миру, и священный их долг — служить ближнему кто как может, по дан­ному свыше таланту. Монастыри еще служат для ми­рян тихой пристанью от волнений житейской суеты, приезжающие отдыхают здесь и укрепляются духов­но, ибо в монастыре течение жизни другое в сравне­нии с миром. Еще монастыри воспитывают духовных чад, о которых миряне понятия не имеют, потому что видят только внешнюю сторону монастырской жиз­ни... Монастырь подобен утренней яркой заре, и на эту зарю стекаются из разных губерний России пожить ради спасения своей души...»

Являя пример смирения, схиигумен Иоанн считал себя должником пред Господом, «зрел своя прегре­шения», наставляя: «Мы — всегдашние должники Господу, а долг наш — жить по заповедям Господним.

Если и все заповеди исполним, особенного ничего не сделали, а только уплатили долг. Подумай, человече, о своих мнимых трудах и не мечтай о себе высокое, что что-то великое исполнил. Старайся иметь евангель­ское смирение и бойся гордости. Впрочем, не унывай, если пошатнешься в добродетелях. Господь знает нашу немощь и по Своему милосердию дал нам, грешным, покаяние, и оно (покаяние. — Авт.) существует до гроба. Аминь».